Все нормально, Бэзил, твой лучший друг, о котором ты только что мечтал, постучал в твое окно в 2:17

      — Ты не должен был пытаться убрать стекло после того, как получил травму, — пробормотал Санни, опустившись на колени перед Бэзилом. Нежно взял руку Бэзила, чтобы осмотреть рану и начал протирать ее марлей. Когда рана стала чистой и Санни смог хорошенько рассмотреть ее, он понял, что не потребуется ничего кроме пластыря.       — Я просто не хотел, чтобы тебя заметили …       — …Это не значит, что ты должен игнорировать свою рану. Ты бы не хотел, чтобы я сделал так же, как и ты?       Он был прав, Бэзил опустил взгляд, чувствуя стыд внутри. Но он продолжал смотреть, как Санни с трудом накладывал повязку, ведь того все еще шатало от алкоголя.       — Нет, я бы не хотел… – прошептал Бэзил в ответ.       Даже если он ругал Бэзила, чтобы показать всю серьезность ситуации, Санни все равно на мгновение сделал паузу, и поцеловал Бэзила в обмотанную рану. Такое простое действие, а сердце Бэзила трепетало, а сам он отвел взгляд, когда его лицо начало краснеть. Это только подтверждало, что что-то, что произошло ранее, переросло в моменты подобные этому. Странно успокаивающее чувство и желание быть в отношениях с Санни. Естественное внимание, исходящее от Санни, было приятным для него. Он попытался вернуть свои мысли к вопросу, который задал ему Санни ранее. Бэзил хотел спросить об этом, но его прервал стук в дверь.       — Бэзил? Ты в порядке? — это была Полли.       — Да, я просто уронил кружку. Но я уже практически все убрал. – ответил Бэзил, но решил добавить немного больше подробностей. — Санни вместе со мной, он уже позаботился о моей ране. Это была просто одна маленькая царапина, но я в порядке. — он упомянул об этом только для того, чтобы облегчить возможное беспокойство Полли. Не то чтобы не было обычным, что Санни бывал у него в гостях, просто Бэзил не хотел, чтобы она увидела его пьяным. Обменявшись еще парой фраз, они заключили, что она уберет разбитое стекло, а ему стоит просто наконец доесть и лечь спать. Слыша, как она уходит от двери, Бэзил взглянул на Санни только чтобы вновь отвести взгляд от смущения.       — Спасибо тебе, — Бэзил освободил свою руку из хватки Санни. Тот же в свою очередь поднялся и выпрямился, слегка кивнув в знак того, что он услышал Бэзила и принял его благодарность. Между ними вновь возникло неловкое молчание и Бэзил ощутил, что настал подходящий момент высказать свое собственное любопытство.       — Что… - его голос дрогнул, показывая волнение: стоит ли ему спрашивать? — …Что заставило тебя спросить это?       — Спросить что? — Санни задумался.       Еще один шанс отступить, если он захочет. Бэзил мог легко избежать потенциальной разбивающей сердце ситуации или чего-либо еще, что могло произойти. Он мог бы задать совершенно другой вопрос. Например, спросить, хочет ли Санни. Хочет ли он, чтобы он вел себя так же. Санни терпеливо ждал в ответ, замечая, как глаза Бэзила бегали вокруг в раздумьях. Нервный глоток напряг его горло, и Санни задумался, что же происходит в голове Бэзила, раз уж он реагирует так.       Бэзил решил, что ему следует собраться с духом и говорить честно, это по крайней мере успокоит его мысли и предоставит некоторую ясность. Он знал, что если не сделает этого, то это будет тем, что будет мучить его снова ночью, а ему подобное действительно не нужно.       — Насчет… Парня.       — Ох. – ответил Санни. Выражение его лица напряглось, когда ему потребовалось время, чтобы как следует вспомнить свои мысли по этому поводу и дать Бэзилу правильный ответ. Он был немного рассеян после того, как Бэзил уронил чашку, и ему нужно было сначала всё обдумать.       — Ну, на вечеринке. Обри, когда говорила про нас, сказала, что мы как… «Влюбленные голубки»… И задавала мне странные вопросы, например, встречаемся ли мы. Я сказал, что мы просто друзья, но она была действительно настойчива, продолжая меня расспрашивать. И это заставило меня задуматься… Мы вели себя нормально, если это нормально. Друзья же себя так ведут?.. — залпом сказал Санни, делая воздушные кавычки вокруг «влюбленные голубки», чтобы убедить Бэзила, что он цитирует ее напрямую и не использует свои собственные мысли на этот счет.       Вопросы, которые Санни задавал, вызывали у Бэзила тошноту, наполняя его разум тревогой. Но эта тревога была заменена более сильным эмоциональным состоянием, а точнее тем, как Обри сильно вторглась в их личную жизнь… Для него это было довольно печально, даже больше, чем это. «Расстроенный» означало бы, что Бэзил был разочарован или огорчен тем, что она делала такое, но это не соответствовало происходящему. Это заставляло его бровь дергаться, вызывая желание подойти к Обри и сразу же обсудить это с ней. Была ли это злость, которую он чувствовал по отношению к ней? Бэзил, как правило, никогда не злился на людей; он всегда был склонен сомневаться и старался проявлять понимание. Однако в этой ситуации он даже не желал проявлять понимание. Не было ни одной причины, по которой ей следовало бы так допрашивать Санни.       Бэзил попытался успокоить свои мысли, и использовать логику. Хиро спросил его о чувствах к Санни, так что, возможно, Обри не была слишком навязчивой. Нет, это было по-другому, Обри делала более смелые заявления на месте, и продолжила толкаться дальше, даже после того, как услышала, что они просто друзья и не встречаются. Перед ответом, Бэзил выдохнул.       — …Игнорируй ее. Неважно, как она относится к нам. — Бэзил пробормотал, он мог сказать о ней больше, но вовремя прикусил язык, решив сказать то, что ответит на вопросы Санни. — Слушай, люди могу проявлять привязанность по разному. По отношению к друзьям мы можем выражать ее непривычным всем образом. Но если мы счастливы, то это не имеет значения. — о чем он говорит? Это обоснованное заявление, но в то же время он еще глубже погружал себя в серую зону «исключительно друзей» с Санни. Он показывал свои чувства как платонические, когда на самом деле тайно надеялся на что-то большее. Тем не менее, он сказал то, что сказал, чтобы защитить Санни и успокоить его в отношении собственных чувств. Было бы эгоистично включать свои мысли и чувства по отношению к Санни, когда парень сам сомневается в своем комфорте и чувствах, особенно когда Санни утверждал, что беспокоится о том, что он ненормальный. Бэзил действительно хотел хоть раз проявить эгоизм и высказать свое мнение о том, что они выглядят такими, и что ему это нравится.       Глядя с тревогой на то, как Санни поглядывал вниз, задумчиво сжав губы перед тем, как издать тихий невнятный звук, его выражение оставалось довольно жестким. Бэзил любил безэмоциональное лицо парня, однако в таких ситуациях было очень трудно понять, что он чувствует и о чём думает. Только потому, что в эти моменты он слишком много думал о каждой мелочи, о которой мог, и оставался без понимания. То, что Санни был пьян, совсем не помогало Базилу, это заставляло почувствовать себя уязвимым, не способным определить и зацепиться за какую-то определенную эмоцию у Санни. Обычно Базил был экспертом, но тревога взяла верх над ним.       — Это имеет смысл… я думаю… — тихо прошептал Санни, слова эхом отдавались в тишине, в той, которая так жестко пожирала Бэзила, когда между ними нахлынуло неприятное чувство неловкой напряженности.       Неужели Санни не понравился его ответ?       Хотел ли Санни, чтобы он согласился со словами Обри и сказал, что их отношения довольно нежные для друзей, возможно, желая чего-то большего между ними, и это был его способ намекнуть и получить его мнение по этому поводу? Или Бэзил слишком надеялся на то, чтобы это было правдой?       «Хватит накручивать себя, оставь это на потом», — мысленно сказал себе Базил. Но у Санни, казалось, не было ясного хода мыслей, и Базил решил подняться, нарушив молчание между ними.       — Ты должен поесть, а еще тебе нужно выпить воды. Я не хочу, что бы у тебя было похмелье. — заговорил Бэзил, помогая парню подняться с колен на ноги. Но Санни едва ли сдвинулся с места.       — Я не хочу есть. Я хочу обниматься — надув губы, мягко потряс своим телом в знак протеста с раздражением. Это заставило Бэзила слегка хихикнуть, по крайней мере, Санни все еще оставался Санни, что немного облегчило. Улыбаясь, Бэзил присел на корточки рядом с ним.       — Хэй, ты был голоден. Давай поедим, а потом пойдем спать. — он пытался убедить черноволосого парня, и, похоже, этого было достаточно для Санни, чтобы убедить его. Он поднялся, и взял Бэзила за руку, потянув за собой к столу.       — Тогда ты поешь со мной. — заговорил Санни, его тон наводил на мысль, что это было не предложение или просьба, в голове Бэзила это было похоже на: «если ты не поешь со мной, я устрою еще одну истерику, так что просто съешь кусочек». Так что Бэзил, конечно, согласился, чтобы успокоить этот капризный комочек любви, которым был Санни.       Тем не менее, Бэзил прервал происходящее, чтобы взять из холодильника бутылку воды. Обычно это было для ситуации «на ходу» или когда он работал в саду, но уже разбив одну кружку, Бэзил решил, что взять бутылку будет разумным выбором на сегодня. Передав бутылку Санни, чтобы он, наконец, смог выпить немного воды. Бэзил был уверен, что в этот момент чужое тело кричало об этом. Он был доволен, что Санни открыл бутылку и стал пить из нее, не задавая ему вопросов, снова сев за стол. Потом он похлопал по пустому стулу рядом с собой, зовя Бэзила усесться рядом с ним.       — Тебе не обязательно делится своим раменом со мной, все в порядке. — Бэзил пытался настоять, но никакой реакции со стороны мальчика, который уже держал лапшу и безучастно глядел на своего друга. Бэзил уже должен был знать, что Санни никогда не волновало, что ему «необязательно делиться», он собирался поделиться, несмотря ни на что.       — Ешь.       Да, Бэзил знал, что он скажет именно это, слегка посмеиваясь, кивнул.       — Так настойчиво. — поддразнил он, заправив челку за ухо, чтобы она не попала ему в лицо, пока пытался есть.       — Вот, я съел. Теперь ты должен доесть. - Бэзил что-то напевал, прикрывая рот, пока жевал еду. Он должен был признаться себе в одном, что ему было легче вести себя нормально с Санни, когда они были одни. Даже если Санни был прилипчивым и навязчивым. И только когда вмешались другие, он начал ошибаться и реагировать физически, в противном случае он просто изнутри выплеснул на себя гнев. Опираясь щекой на ладонь, он смотрел на Санни, который пил свой рамен после того, как проколол желток яйца, чтобы перемешать его с бульоном. На самом деле это было довольно мило, что Санни ждал подтверждения от него, что он больше не будет есть, чтобы сделать это, зная, что он не любил вкус желтка. Это были именно те мелочи, которые он должен был ценить.       Он снова стал сентиментальным. Но разве он мог по-другому? Все, что связано с Санни, было таким успокаивающим. Некоторое время назад Бэзил был так взволнован, но сейчас он чувствовал, как эта тревога исчезает. Но мысль о том, что его друг здесь, заставила достаточно успокоиться, чтобы забыть на время об этих вещах. Разве не здорово было бы просто сбежать от реальности с Санни и оказаться в своем личном мире, в котором они просто остались вдвоем? Нет необходимости беспокоиться о школе, будущем, о том, что думают другие, давлении и стрессе в жизни…       Единственное, что нужно было — просто получать удовольствие от присутствия друг друга. Будь него возможность жить так, Бэзил воспользовался бы ею. Не то чтобы он не скучал по всем остальным в своей жизни, или по тому, как проходит сейчас его жизнь. Но в глубине души Бэзил никогда не был общительным человеком, которому нравилось много ходить гулять, всегда предпочитал держаться в стороне и наслаждаться маленькими социальными кругами. На этой вечеринке, по его мнению, было слишком много людей, пусть и было лишь еще пять человек. Ему все еще было трудно найти в себе мотивацию выйти из комнаты, из-за чего приходилось искать оправдания, чтобы пропустить прогулку с другими, даже иногда с Санни.       Хотя Санни отличался реакцией от всех остальных. Все остальные бы приняли отказ, но Санни в каком-то смысле понял бы. Он писал ему, спрашивая, действительно ли он не хочет провести время, или у него просто не хватает сил, чтобы встать из постели и общаться с другими. Это всегда было странное предположение, и Санни приходил к нему, зная, что Бэзил не хочет говорить. На самом деле, он хотел, чтобы кто-то был с ним, но без каких-либо типичных ожиданий встречи. И Санни сделает это за него, он будет молча сидеть рядом с ним, позволяя Бэзилу прислониться к нему в поисках комфорта и тепла. Сводя слова к минимуму, время от времени спрашивая о чем-то, например, поел ли Бэзил уже или выпил ли воды перед тем, как пойти и приготовить ему что-нибудь поесть, если бы он кивнул на вопрос о приеме пищи.       Бэзил в свою очередь делал то же самое для Санни. У Санни были дни, когда его депрессия брала верх, и он приходил к нему и ложился в постель рядом. Он знал, что это не излечит депрессию у Санни, но это означало, что он справится с этим не один, у него было плечо, на которое можно было положиться. Кто-то, кто, по крайней мере, понимал, с чем он имеет дело, и мог помочь ему справиться с любыми трудными мыслями. Для Санни просто держать руку Бэзила в течение дня было достаточно, чтобы отогнать свои мысли. Это не было чудодейственным лекарством или сценарием из романтической книги, где встреча с кем-то мгновенно избавляет от психических проблем, но этого было достаточно, чтобы знать, что кто-то заботится и поддерживает без попыток сказать что-то вроде «просто попробуй быть позитивным» или «это все в твоей голове». Как только Санни сжимал руку, Бэзил старался его успокоить, гладил его волосы свободной рукой, поглаживал по спине, делал все, чтобы показать, что он рядом.       Так что нельзя было винить Бэзила за то, что он хотел быть в своем собственном мире с Санни.       Это был его желанный способ ухода от реальности, он наслаждался моментами, когда мог, но не погружался в это, жадно принимая больше, чем необходимо, и создавая форму преодоления трудностей на нездоровом уровне. Они оба понимали, когда кому-то нужно быть в одиночестве, что создавало здоровую границу между ними и предотвращало зависимость друг от друга. Это делало их отношения естественными, строившимися на взаимопонимании, с установленными границами, позволявшими каждому иметь свое пространство, не делая выводов о том, что другой не хочет быть рядом или не желает его присутствия.       Проще говоря, по мнению Бэзила, Санни вместе с ним были деталями головоломки, которые подходили друг другу. И не хочу показаться банальным, но если бы он захотел, он мог бы добавить слово «родственные души».       — Бэзил.       — Хм? — Бэзил хмыкнул не двигаясь.       — Я поел. — упомянул Санни, после чего показал пустую тарелку своему другу. Это заставило Бэзила перевести взгляд, действительно ли прошло 16 минут? Это было не так долго. Неужели Санни не расспрашивал его на протяжении такого времени? Что же, честно говоря, он, вероятно держал Бэзила на расстоянии, что было не в его стиле.       — Было вкусно? — Бэзил задумался, беря пустую миску и идя к раковине. Сзади него слышалось бурчание друга, который последовал за ним. — Это хорошо. Знаешь, на мою следующую зарплату я могу купить ингредиенты и сделаю домашний рамен для нас. Сделаем лапшу с нуля, или хотя бы попробуем. Бульон займет некоторое время, но тоже стоит попытаться… Что ты думаешь насчет этого? — Бэзил начал мыть посуду, пока его друг сонно прижался к его спине и умостил лицо между лопатками.       — Хорошо. — произнес тихо Санни, и Бэзил задал следующий вопрос.       — Какой рецепт хочешь, чтобы мы попробовали?       — Тонкоцу.       — Ах, возможно, придется найти базу где-то еще, может быть это будет сложно сделать… Есть ли какие-то начинки, которые ты хочешь в нем?       — Лук порей. Ростки фасоли… Морская капуста. Свинина… Сваренные всмятку яйца.       — Ты не хочешь рыбный пирог?       — Я хочу спать. Бэзил понял, что, возможно, он задавал слишком много вопросов для сонного Санни, быстро вытерев миску, поставил ее на сушилку, чтобы она полностью высохла, и наконец повел бедного, усталого парня спать.       — Хорошо, хорошо. Тогда пошли, уложим тебя в кровать. — Бэзил улыбнулся, Санни все еще цеплялся за одежду, пока его вели в комнату. Бэзил переодевался в более подходящую одежду для сна, пока Санни повернулся лицом к стене, спрятавшись под одеялом, давая другу немного уединения.       — Почему ты надел эту рубашку? — спросил Санни после короткого молчания.       — Хах? Ох, Обри сказала, что это ей больше не подходит, так что посоветовала носить мне, якобы я хорошо выгляжу в этом. — Бэзил снял рубашку, отложив ее в сторону, после чего начал искать в комоде другую рубашку, чтобы переодеться. — А что такое?       Губы Санни сложились в тонкую линию, зная, что поставит Бэзила в тупик таким вопросом.       — …Не знаю, просто интересно, — продолжил он немного колеблясь, — Хотя это хорошо на тебе смотрится. — добавил он.       Бэзил неловко хихикнул, понимая, что ответ должен заставить его почувствовать себя лучше.       — О, правда? Тогда зачем ты от меня укрылся? — он указал на это.       Ничего от Санни, только тишина       — Да ладно, тебе не стоит беспокоиться на счет моих чувств. Могу поспорить, что я выглядел странно, — Бэзил настаивал на своих словах, пока надевал рубашку. Санни поспешно поднялся и начал отрицательно качать головой, как только сказанное сорвалось с уст Бэзила.       — Н-нет! Нисколько. Ты не выглядишь… странным. Мне правда нравится, как ты выглядишь. Это просто, ну, как будто пялились, и я ощущал это. — он заикался, хотя тон оставался неизменным. Бэзил, не зная, что ответить, глянул на друга и бросил лишь:       — Ты ревнуешь?       Выражение лица Санни на мгновение расширилось, а затем тут же сморщилось, когда он понял, что на его лице появился румянец. Из-за этого он позволил себе упасть на кровать и вновь завернуться в одеяло. Ответ от него был приглушенным, но простым.       — Нет. — хотя Бэзил не был полностью уверен, что «нет» — это очень честно. Санни был способен на ревность, просто никогда не было повода это чувствовать. И теперь, когда он начал это ощущать, то был сбит с толку.       «Как мило» — пронеслось в мыслях Бэзила, любуясь на реакцию.       — Конечно, Санни никогда не стал бы ревновать, верно? — подразнил он. Выключив свет, Бэзил сел рядом на край кровати.       — Именно, — Санни фыркнул, но одобряя поддразнивания парня, — Я никогда не ревновал. — продолжил он, защищая себя дальше. Только вот, это и натолкнуло Бэзила на мысль, что Санни врал, ведь он защищался только тогда, когда делал это.       Хмыкая, Бэзил улыбнулся про себя, глядя на комок одеяла рядом с ним.       — Никогда-никогда? — пробормотал он, приподняв бровь.       — Никогда.       — То есть ты не ревновал, когда у Кела был дополнительный урок? Или когда Обри отвела меня к себе дабы приготовиться? — казалось, Бэзил вновь пытался вызвать реакцию Санни, и он не знал, хочет ли тот смущаться, сердиться или вовсе признаться в ревности. В любом случае, ему нравилось дразнить своего друга.       — …       Санни поднял одеяло, злобно глянув из-под него на своего друга, прячась, пытаясь скрыть свое покрасневшее лицо. Даже с опьянением на нем, это стало более очевидным.       — Ты не хочешь говорить об этом? — заговорил Бэзил, на что Санни сразу кивнул. Уважая желания друга, Бэзил решил решил больше не поднимать тему ревности этой ночью. Вместо этого он протянул руку, приглашая Санни к себе, и тот повернулся на бок. Приблизившись к другу, обнял его, и он почувствовал тепло которое исходило от него. После всей суеты дня они, наконец, смогли побыть в тишине, погружаясь в сон, оставаясь близко с друг-другом. Рука Санни крепко сжимала заднюю часть рубашки Бэзила. Они наконец могли не думать о чем либо, по крайней мере Бэзил, который почти сразу же погрузился в сон.       Санни бодрствовал ещё некоторое время, оглядываясь на Бэзила, когда тот задавался вопросом о том, что сказала Обри. Бэзил сказал, что они могут быть собой и не думать об этом, они могут быть близкими друзьями.       Но почему ему не понравился этот ответ?