Жить — это просто

      Гарри Поттер победил Тёмного Лорда в магической дуэли. Эта весть разнеслась по разрушенным коридорам Хогвартса с космической скоростью. Однако не все сразу поняли, что на самом деле произошло.       Паркинсон подбежала к обессиленному битвой парню и рухнула рядом с ним на холодный камень, раздирая колени в кровь.       — Эй, Поттер… Ты чего это? А ну вставай! — Девушка оглядела его тело в поисках ранений, но не увидела ничего смертельного. Однако Гарри не спешил подниматься на ноги.       — Сил нет. Я отдохну немного, ладно?       — Ты победил его, слышишь? Волдеморта больше нет.       — Это отлично, — гриффиндорец слегка улыбнулся и пальцами потянулся к ладони Паркинсон, которую та расположила на его с трудом вздымающейся груди.       — Ты чего это разлёгся, а? — слизеринка помогла ему немного приподняться, чтобы переместиться к ней на колени. — Давай мы сейчас вместе с тобой поднимемся и… я, наверное, позову кого-нибудь… Тебе срочно требуется помощь целителя. — Но Гарри только крепче сжал руку Пэнси, сдерживая её порыв.       — Нет. Целитель мне не поможет, — парень закашлялся, но продолжил говорить слабеющим голосом, — ты не чувствуешь того, что чувствую я. Это закономерный итог. Всё правильно.       — Нет! Ничего не правильно! Ты не можешь так говорить. Ты не можешь меня оставить! Я запрещаю тебе, понятно?! — с надрывом кричала она, зло стирая бегущие по щекам слёзы и ещё больше пачкая лицо грязью и пылью.       Тело Поттера содрогнулось от еле слышного смеха.       — Запрещаешь? Тогда не оставлю. Ты только не плачь, — тихонько шепнул Гарри.       Пэнси потянулась за своей палочкой и только тогда вспомнила, что обронила её где-то в коридорах, когда уворачивалась от обломков обрушившейся колонны. Она вскинула голову и оглянулась по сторонам в поисках кого-нибудь полезного.       — Кто-нибудь! Помогите! Помогите, пожалуйста! — Паркинсон заметила, как на её крик обернулась Грейнджер. Волшебница сорвалась с места, утягивая за собой Уизли.       Вдруг Пэнси переменилась в лице и припала ухом к груди парня. Она перестала чувствовать, как бьётся его сердце.       — Нет, — прохрипела она. — Нет-нет-нет! Гарри! Гарри, открой глаза. Я прошу тебя, пожалуйста…       Добежав до ребят, Гермиона подобно Паркинсон жёстко приземлилась на колени и начала осматривать Поттера. Однако то, что она увидела, заставило её прийти к совсем неутешительным выводам.       — Что? — слизеринка посмотрела в упор на гриффиндорку. — Почему ты остановилась?! Ну сделай что-нибудь!       В глазах Грейнджер плескались боль и обречённость. Она медленно покачала головой, не отрывая своего внимания от неподвижно лежавшего на коленях Паркинсон друга.       — Он ушёл, Пэнси.       Следующие за похоронами героя магической Британии недели прошли для Пэнси как в тумане: после того, как отец выставил ей ультиматум, — либо она выходит замуж за того, кого они с матерью сочтут лучшей партией, либо пусть идёт на все четыре стороны — слизеринка выбрала второй вариант и оказалась бы на улице, если бы не Блейз, протянувший ей руку помощи и позволивший пожить в их семейном поместье. Паркинсон просыпалась, принимала душ и спускалась к завтраку — не потому что ей хотелось привести себя в порядок или поесть, а просто по многолетней человеческой привычке. Оставляя на тарелке большую часть мастерски приготовленной, но такой не нужной ей еды, Пэнси вставала вместе со всеми из-за стола и уходила в свою комнату, где и проводила весь оставшийся день. Никто не знал, чем она занималась, да и она сама вряд ли смогла бы ответить на этот вопрос.       Душа девушки была настолько поражена скорбью и неугасаемой печалью, что сознание стало рисовать во снах образ погибшего парня, позволяя слизеринке утягивать себя в несуществующий, но такой тёплый и желанный мир грёз. Она ожидаемо стала больше спать, пока в один момент её организм не утратил эту функцию. Режим был окончательно нарушен, вследствие чего Пэнси лишилась возможности погружаться в сон.       На третий день мучений в абсолютно разбитом состоянии Паркинсон прибегла к крайнему методу — она потянулась к флакончику с мощным снотворным зельем, подаренным ей в своё время Малфоем. Даже не пытаясь вспомнить безопасную для здоровья дозировку, она прикоснулась губами к стеклянному горлышку и сделала пару глотков. Один, два… Три… А сколько надо?       Спустя семь минут девушка наконец смогла почувствовать приятно обволакивающую дрёму.       Она пришла в себя от проникнувшего под кожу озноба и ноющей головной боли. Сквозь туманную дымку Паркинсон смогла различить редкие стволы высоких деревьев и каменистый берег. Очевидно, девушка находилась на каком-то утёсе. Только вот… Какого чёрта?!       — Здравствуй, Пэнс.       Паркинсон поднялась на ноги, отряхнув руки и юбку от пыли, и обернулась на голос. До дрожи знакомый голос.       — Поттер. Это действительно ты? — Она медлила, словно опасаясь, что видение рассеется, как только она сделает шаг навстречу. — Настоящий ты?       Гарри как-то огорчённо улыбнулся и кивнул.       — Я счастлива, что снова вижу тебя. Почему мы здесь?       Парень глубоко и шумно вздохнул и сам приблизился к девушке.       — Это я у тебя должен спросить: почему?       Бровь Поттера вопросительно изогнулась, а глаза пронзительно впились в заметно осунувшуюся фигурку слизеринки.       — Ты ничего не поняла, да?       Пэнси раздраженно поджала губы и провела похолодевшими ладонями по бёдрам, обтянутым чёрной юбкой.       — Чёрт, Поттер, я, конечно, понимаю, что ты любишь загадочность, но давай не в этот раз.       — Ты в коме, Пэнси. Сколько зелья ты выпила?       Девушка нахмурилась, попытавшись воспроизвести в памяти момент употребления снотворного. Но в голову ничего не шло. Абсолютная пустота.       — Я не помню…       Гарри максимально сократил расстояние между ними и дотронулся до щеки Пэнси, обжигая её кожу ледяным касанием.       — Ты подозрительно спокойна, для человека, который находится на грани жизни и смерти.       Девушка немного съёжилась от вызванных бархатным мужским голосом мурашек, пробежавших от основания головы до кончиков пальцев, но всё же расправила плечи, демонстрируя идеальную осанку, и гордо вскинула голову:       — А чего ты от меня ждёшь? Всё уже сделано. Зато теперь мы сможем быть вместе.       Как бы там ни было, она не хотела превращаться в жертву у него на виду.       — Если бы я тебя не знал, подумал бы, что ты специально это сделала. Но всё не так просто, Пэнс. Тебя не должно здесь быть. Твоё время ещё не пришло.       — Ты поэтому пришёл? — Поттер согласно кивнул, а потом перевёл взгляд на край скалы и хитро подмигнул подруге, призывая последовать за ним.       Паркинсон фыркнула, но зашагала вперёд. Сказать, что это было отнюдь не лучшее место для посиделок, — ничего не сказать. Несмотря на это, девушка уселась на мелкие камни, полностью игнорируя колющую боль в ладонях. Гарри расположился по левую сторону от неё.       — Ты обрёл покой? — не глядя на его лицо, спросила Пэнси.       Отрицательное покачивание головы послужило откликом.       — Пока нет.       — Почему? — она резко повернулась к нему и встретила какую-то необъяснимую тоску в зелени зрачков, прикрытых прозрачными стёклами.       — Потому что ты не отпустила.       Губы слизеринки растянулись в безумной улыбке. Какая ирония! Впервые в жизни от неё что-то зависит. И впервые она хочет отказаться от подобной власти. Ведь Гарри заслуживает большего и не должен страдать из-за её малодушия.       — Когда отпустишь меня, тогда я буду спокоен.       — У меня не получается… — Впивающиеся в тонкую кожу обломки горной породы действовали на слизеринку отрезвляюще и отгоняли прочь тревожную тяжесть в голове.       — Я знаю. Я вижу, — парень обхватил левую ручку Пэнси и поцеловал тыльную сторону её кисти. — Но это неправильно. Ты всегда справлялась. Что изменилось?       — У меня никого нет, — выговорила она, прикрывая этим слишком сложное для произнесения «тебя со мной больше нет».       А Гарри услышал то, о чём она промолчала, и ответил:       — Жизнь продолжается и без меня. Ты должна жить для живых. И ради меня. Это ведь просто.       — Ты так считаешь? — горько ухмыльнулась слизеринка.       — А разве нет? Знаешь, со стороны всё видится совершенно иначе. Лишь в самом конце понимаешь, что по сути только мы и виноваты во многих своих бедах. Люди намеренно усложняют то, что в действительности является просто обстоятельствами, и называют это преодолением трудностей. Вот ответь мне, что тебе сейчас мешает? Почему ты застряла на месте? Почему держишься за меня?       Его голос как-то необыкновенно влиял на ход мыслей девушки. Паркинсон почувствовала лёгкость и свободу от своих же цепей, и с языка сорвались по-настоящему искренние слова:       — Потому что мне кажется, что в моей жизни больше ничего не будет. Когда ты ушёл, всё закончилось. У меня ничего не осталось.       — У тебя есть семья и друзья, — напомнил ей Поттер.       — Нет у меня больше семьи. Если правду говорят, и оттуда действительно всё видно, — слизеринка возвела глаза к небу, — то тебе должно быть известно, что от меня отвернулся отец, как только до него дошли слухи о наших с тобой отношениях до войны. А мать… Мнение отца для неё — закон, она никогда бы не стала ему перечить.       — Тео и Блейз сейчас отчаянно пытаются вернуть тебя. Хоть это говорит тебе о чём-нибудь? — начал было злиться парень.       — Они не понимают, что от прежней меня мало что осталось, — пожала плечами та, которая всегда была способна вывести Поттера из себя. — Они ждут, когда я оправлюсь от потери, приду в себя и снова стану той же невыносимой язвой Паркинсон.       — Ты по-прежнему невыносимая язва, Паркинсон.       — Только с тобой.       — Нравится себя жалеть, Пэнси?       Девушка непонимающе нахмурилась и принялась буравить собеседника недовольным взглядом. Может, ей послышалось? Её Поттер ведь не мог такого сказать. Или мог? Осуждение в глазах Гарри оставило неприятный укол в области груди.       Он выпытывал у неё правду, добивался раскрытия внутренних переживаний. А теперь что? Винит её саму за боль, которую та испытывает? Поднявшаяся со дна злость перемешалась с обидой и вырвалась с возмущенным вскриком:       — Ты охренел, Поттер?! — слизеринка, вероятно, рассчитывала на то, что парень вдруг поймёт, какую глупость ляпнул, переменится в лице и извинится. Но его дальнейшие слова вообще никак не совпали с ожиданиями девушки.       Гарри озвучивал фразы, которые по смыслу выражали жалость, но по интонационной окраске ядовито жалили. Он словно смеялся над её слабостью.       — Бедная, несчастная Пэнси. Потеряла любимого человека, все от неё отвернулись… Самой не противно?       — Ты… — она даже запнулась от изумления, — что несёшь?! — Паркинсон не нашла лучшего выхода, кроме как толкнуть сидящего по левую сторону парня в соответствующий бок.       — Скажи ещё, что я не прав, — Поттер поморщился и потёр ладонью место, на которое с усилием надавила девушка.       — Скажу! И скажу! — вспыхнула она. — Ты как вообще смеешь?! Думаешь, что если ты умер, то тебе всё можно?       Пэнс разошлась: она не прекращая неловко размахивала кулачками, иногда попадая то по плечам, то по спине парня. А тот позволил ей таким образом выпустить пар, пока в какой-то момент не поймал обе девичьи ручки за запястья и не остановил всплеск плохо контролируемой агрессии. В глазах Поттера плясали огоньки задора. И когда Гарри оглядел раскрасневшуюся слизеринку, то не смог удержаться от захлестнувшего его веселья.       — Что ты ржёшь? Смешно тебе?       — Прости, — парень поднял руки в сдающемся жесте. — Это была провокация. Хотел убедиться, что ты не разучилась кусаться.       — О, поверь, не разучилась! — вспылила Паркинсон. — Это у меня в крови. Ещё раз так сделаешь — я тебя и на том свете достану. Понял меня?       Гарри по-доброму улыбнулся и прижал девушку к своей груди. Он чуть заметно раскачивался, словно убаюкивая её. Несколько мгновений они провели в тишине.       — А если серьёзно, то ты должна попытаться сделать хоть что-нибудь, — посоветовал ей Поттер. — Возвращайся в реальный мир. У тебя получится.       — Может, и получится… Вопрос только, зачем?       — Если ты не веришь, что сама снова сможешь стать счастливой, то попробуй осчастливить своим существованием кого-нибудь другого.       Глаза Пэнси вдруг загорелись пониманием. Принцип, исходя из которого действовал и принимал решения известный герой, Мальчик-который-выжил. На долю Гарри выпало очень много испытаний, и путь его никогда не был гладким, но он смог стойко вынести даже такие периоды, когда желание жить оказывалось на нулевом уровне.       Одна из причин, почему девушка смотрела на Поттера с восхищением — естественно, только тогда, когда сам герой не мог этого заметить: он никогда не сдавался и сражался до конца. Не для себя, чаще всего, а для блага окружающих.       Но Пэнси так не умела: ей не удавалось ставить себя на последнее место. Даже сейчас, когда её жизнь в принципе стала бессмысленной, когда многие её привычки и повадки остались в прошлом, Паркинсон продолжала быть эгоисткой в каком-то смысле.       — Не проси меня быть тобой, — она помотала головой из стороны в сторону. — Я так не смогу. Или уже забыл, какие качества свойственны слизеринцам? Хитрость, высокомерие, жестокость… Я, может, и сдалась, но остаюсь верной себе.       — В твоей ситуации оставаться высокомерной довольно рискованно, — подметил гриффиндорец, — ведь тебе явно нужна помощь. А кто захочет помочь такой…       Пэнси невесело хмыкнула:       — Ну чего замолчал? А, Поттер? Договаривай-договаривай! Такой стерве, как я, да?       А следом уже тише добавила:       — Ты же захотел…       — Ну, я всё-таки единственный в своём роде, — бросил Поттер, зная, что его девушка не сможет оставить эту реплику без внимания.       — О, да! И безумно скромный, — Пэнс поддержала его инициативу разрядить обстановку.       Смех Гарри в один момент прекратился, и Паркинсон в недоумении посмотрела на молодого человека, который явно к чему-то прислушивался. Хотя ребята сидели в окружении абсолютной тишины.       — Ты должна спрыгнуть с этого обрыва, — известил её парень.       — С ума сошёл?       «Какая-то очередная проверка?» — подумала про себя слизеринка.       — Ты мне доверяешь?       — Тупее вопроса не придумаешь, — закатила глаза Пэнси.       — Доверяешь? — с нажимом повторил Поттер.       — Ну естественно! — выпалила та.       — Тогда ты прыгнешь.       Паркинсон отвернулась от Гарри. Она смотрела на бушующие воды, мощными волнами разбивающиеся о скалы, и думала о том, что особо ничего не потеряет, даже если разобьётся. Но слизеринка знала, что этого не произойдёт. Всё будет не так. Гарри хотел, чтобы она жила, а для этого ей нужно покинуть это место.       — Я увижу тебя снова? — задала волнующий вопрос девушка.       — Нет. Человеку не следует жить в своих мечтах.       — Тогда позволь мне посидеть тут хотя бы ещё пару минут.       После одобрительного кивка Пэнси сама устроилась на коленях Мальчика-которого-больше-нет и открыла себе обзор на бескрайнее серое небо, затянутое облаками. Девушка подумала, что хотела бы оказаться здесь в ночное время, чтобы увидеть звёзды. Ведь они с Гарри так часто проводили время на свежем воздухе, наблюдая за этими маленькими светящимися точками. Только вот сейчас глаза Пэнси редко поднимались к небу.       Когда Гарри легонько потряс её за плечо, Паркинсон поднялась на ноги и развернулась к пропасти, подставив своё лицо яростному порыву ветра. Она никогда бы не решилась на такое в реальном мире, а сейчас это показалось ей даже интересным. Девушка машинально заправила за ухо маячащие перед глазами тёмные пряди волос и взглянула вниз. Пэнси совсем не боялась высоты, но от такого зрелища у любого бы закружилась голова, — слизеринка сделала шаг назад.       — Смелее. Это не по-настоящему, помнишь?       — Просто помолчи сейчас, — попросила его Паркинсон.       Гипнотизируя бездну, девушка принимала решение: стоит или нет? Вдруг она услышала, что шум волн почему-то стал походить на человеческий голос.       «Тео, если она не проснётся, я никогда себе не прощу».       Пэнси поражённо выдохнула и бросила взгляд назад. Подбежав к Поттеру, она коснулась его губ — в последний раз — а после шагнула с обрыва.       В первую же секунду её сердце замерло. Паркинсон зажмурилась от шума ветра в ушах и страха. Это просто безумие. Лететь без метлы и малейшей возможности контролировать процесс — то ещё испытание. И Паркинсон успела трижды пожалеть о том, что согласилась на эту авантюру. Слизеринку сковала нервозность, но беспокойство не успело оформиться в какую-то конкретную мысль: через несколько секунд Пэнси почувствовала, что внутри неё всё разорвалось на части. После удара о воду она ничего не слышала, глаза не раскрывались, а тело вмиг превратилось в один большой комок боли.       Отчаянно хотелось сделать вдох. Пэнси так и поступила, хоть и понимала, что захлебнётся. Однако, вопреки ожиданиям и здравому смыслу, короткий неглубокий вдох подарил девушке облегчение. Она вдруг ощутила, что может продолжать дышать. Более того, Паркинсон удалось немного разлепить веки и увидеть свет.       Постепенно возвращался и слух — до девушки начало доноситься трудноразличимое бормотание. Пэнси болезненно прохрипела, привлекая внимание обладателя голоса, который с таким трудом воспринимался её слухом.       — Блейз! Очнулась!       — Да ладно?! Фу-ух… Ну и напугала же ты нас, девочка. Думал, поседею.       Тео не сдержался и захохотал. Наверное, от нервов.       — Чё ты ржёшь? Совсем башню сорвало?        — Я п-представил тебя-хах-а с седино-о-ой, — сквозь смех проговорил Нотт.       — Ой, захлопнись,— отмахнулся от друга Забини.       Как только девушка окончательно пришла в себя, ей довелось выслушать очень длинную обвинительную речь друзей, которая была наполнена таким количеством нелицеприятных эпитетов, что Пэнси обязательно возмутилась бы, будь она не такой обессиленной.       Ей пришлось около полутора месяцев проваляться в больнице Святого Мунго под строгим надзором врачей, которые пытались найти необъяснимую причину чудесного возвращения девушки с того света. К их глубокому сожалению и недоумению, никаких объективных оснований для наблюдаемого феномена не обнаружилось. А Паркинсон и не нуждалась в их объяснениях — она знала, что сейчас просто было не её время.       Восстановившись после передозировки зельем, Паркинсон уцепилась за слова Поттера, как за спасательный круг, и начала думать, на что она сможет переключить своё внимание, не сопротивляясь при этом своей природе. Что может стать с одной стороны источником личной выгоды, а с другой — общественно полезным делом? Вскоре пришёл ответ: бизнес. Пэнси хотелось заняться тем, что ей самой было бы необходимо в тот момент, — оказанием помощи тем, кто не оправился от последствий Магической войны.       Горе сблизило Паркинсон с дорогим для Гарри человеком — Золотой девочкой некогда нерушимого трио. Грейнджер, которая всегда относилась к увлеченности Поттера довольно скептично и которая всегда была осторожна со слизеринкой, видя произошедшие с ней метаморфозы, сменила недоверие и отрешённость на доброжелательность и участливость. Общение с Гермионой, которая, к слову, упорно прорывалась в органы управления и стремительно завоёвывала уважение и доверие вышестоящих лиц, помогло девушке направить мысли в нужное русло: она узнала о распространённой среди маглов профессии психолога. И основываясь на новых сведениях, слизеринка решила организовать своего рода Центр психологической поддержки, но только для волшебников.       Около двух лет у Пэнси ушло на изучение специфики психологии и некоторых основных тематических трудов, поиск подходящих на роль терапевтов магов и спонсоров, в числе которых на её удивление оказалась мать Блейза Забини, а также составление бизнес-плана и концепции дела. Затем девушке пришлось столкнуться с формальными трудностями — необходимостью получить разрешение и патент на предпринимательскую деятельность, которые в те трудные времена раздавали неохотно. И несмотря на благожелательные речи Паркинсон, министерство не спешило одобрять сомнительную затею слизеринки, опасаясь реакции магического общества. Однако успевшие утихнуть, но не забытые слухи об отношениях Пэнси с Гарри Поттером и содействие Гермионы Грейнджер сыграли ей на руку.       Она смогла найти нужный стимул.       В личной жизни Паркинсон так ничего и не склеилось, хоть девушка и честно пыталась двигаться дальше. В какой-то момент она пришла к мысли, что даже и не хочет, чтобы в этом плане у неё что-то налаживалось. Истинный пример слизеринской преданности. Пэнси осознанно берегла память о своей первой настоящей и безусловной любви, не смея даже думать о том, что кто-то когда-то сможет вытеснить это чувство.       Трижды в год Пэнси приходила на кладбище — в день его рождения, на «годовщину» их отношений и в день битвы за Хогвартс. Каждый раз она приносила с собой белые лилии, усаживалась на землю, рассказывала парню о своих успехах и неудачах, делала пару глотков красного вина, вслушиваясь в тишину, а после уходила со словами:       — Ты был неправ. Пока живёшь — априори трудно, а после — уже всё равно. Но я постараюсь, как ты и говорил, принести кому-нибудь пользу своим существованием.