Отчеты и бутылка вина

Близилась полночь. Каждый чёртов раз, Чуя ругал себя за то, что тянул со всей этой бумажной волокитой до последнего дня месяца. А чего ещё он хотел? Они за месяц выполняют множества миссий, идеально, не придраться, но никто не освобождал их от сдачи отчётов о каждой, где они должны отметить каждую деталь. И если бы Дазай взял на себя немного работы, Чуе было бы проще. Но нет, этот раздражающий придурок отказывается. При этом даже если угрозами или другими способами всё-таки заставить его сесть за отчёт, тот всё сделает настолько плохо, что потом придётся всё переделывать. Так что тут от него толку нет. И Накахара радовался тому, что тот свалил куда-то ещё утром. Было намного проще работать в одиночестве, под шум дождя за окном, с чашкой горячего кофе, запах которого заполняет всё помещение, перемешавшись с резким запахом сигарет. Порой у Чуи начинали сдавать нервы, и никотин это единственное, что могло привести разум в порядок. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Он услышал лёгкие знакомые шаги, затем насвистывание, а потом уже и сам нарушитель спокойствия появился в проёме двери. Дазай был весь промокший, и поделом, может научится брать с собой зонт. А затем сел на диван, полностью проигнорировав молчаливый укор в горящих, голубых глазах напарника. Чуя злился, и молчать он не привык, тем более Осаму рисковал испортить диван, на который Накахара потратил целое состояние, однако сейчас сил на ругань просто не было. Поэтому он попытался сосредоточиться на тексте, который уже расплывался в глазах, настолько он устал. Дазай поёжился от холода. В самом деле, он не потратил этот день зря, хотя Чуя считал именно так. Он обошёл все винные лавки в Йокогаме, под дождём, потому что искал одно особенное вино. Не для себя, сам Осаму предпочитал виски, причём в определённые дни и в приятной компании. Вино он купил для Чуи. Это был примирительный подарок, который он собирался вручить, когда его напарник наконец-то закончит с отчётами. В его мечтах он вроде как должен был прийти сейчас, ближе к ночи, когда Накахара уже всё сделает, вручить вино, они выпьют и всё обиды забудутся, а потом… Но всё это рухнуло, причём первая трещина прошла, когда начался дождь, а потом всё рухнуло, когда он вернулся, а Чуя даже близко не закончил со всеми бумагами. При этом он взглянул на него взглядом, который красноречиво говорил о том, что если Осаму сейчас скажет любое слово, тот его убьёт, причём, не применяя свою способность. Просто голыми руками. Но по нему было видно, что на самом деле тот смертельно устал. Сейчас он откинулся на спинку стула, его рыжие локоны свободно рассыпались по плечам, они были распущены и не скрыты из виду под его извечным аксессуаром, шляпой. Та преспокойно висела на вешалке, ожидая своего часа. Он сидел, закинув одну ногу на другую, всё его тело было напряжено из-за долгого сидения в одной позе. Закрыв глаза и нахмурившись, он зажал двумя пальцами переносицу, пытаясь сосредоточиться. Затем сделал глубокий вдох и выдох. После этого его лицо расслабилось, так же как и тело. Он приложил руку к затёкшей шеи, с таким же присущим ему аксессуаром, чёрным чокером, и слегка погладил её,  успокаивая нервы, а затем взглянул на Дазая, который невольно залюбовался. Но даже то, что его взгляд заметили, не заставило Осаму отвести взгляд, лишь слегка улыбнуться, поддерживая зрительный контакт. — Может перестанешь пялиться на меня? — раздражённо спросил Чуя, и только по лёгкому румянцу на щеках, можно было заметить, что он смутился. — Если уж явился сюда, то сиди молча, пока я делаю и ТВОЮ работу тоже. — На самом деле, у меня есть кое-что, что причитается тебя за то, что ты выполняешь нашу работу, — из-под плаща Дазая появилась бутылка вина. И если бы обычный человек посмотрел на эту бутылку, то подумал бы, что это просто вино. Но Чуя как ценитель вин, знал, что эта была бутылка испанского вина, которое чаще носило название херес. Дазай держал в руках настоящую ценность. — Может выпьем по бокалу, ты расслабишься и работать станет легче. — Нет, — Чуя сказал, как отрезал. Если он сейчас выпьет, то работу точно не выполнит. Тем более херес, который крепче обычного вина. Поэтому он отвёл глаза от такой притягательной бутылки и снова принялся за документы. Дазай просто ждал, поставив бутылку на журнальный столик, стоящий перед диваном. Сложив руки на груди, он закрыл глаза, чувствуя, как слегка согревается. Он мысленно считал до ста и когда он почти закончил… — Ладно, всего бокал, не больше! Чего и следовало ожидать. Осаму открыл глаза и скрыл улыбку, чтобы этим не спугнуть сдавшегося Накахару. Но он не смог скрыть улыбки, когда довольный Чуя, быстро достав откуда-то два тюльпановидных бокала вина, где только он хранит все эти различные бокалы, сел рядом с ним. Возможно, даже не просто как извинения, или спасибо, а просто ради этой улыбки, Осаму и провёл весь день под дождём. Ради этих глаз, как у ребёнка, который получил игрушку, которую давно хотел. Бутылка была вскрыта, вино разлито по бокалам. Только после того, как Чуя прочитал Дазаю целую лекцию про происхождение напитка, затем вслух оценил цвет и запах, он сделал глоток. Осаму особо не слушал то, что говорит Чуя, а просто рассматривал его лицо, примечая каждую деталь. И просто инстинктивно сделал глоток, когда Накахара наконец-то закончил разглагольствовать. Вино имело лёгкий привкус яблок в сочетании с мускатом, а также орехами. На самом деле Осаму не был ценителем, поэтому если бы у его попросили описание, то он бы сказал, что это просто вино, которое более крепкое, чем обычное. Но не Чуя, который, сделав глоток, сидел с задумчивым видом. Сначала они выпили один бокал, чтобы распробовать вкус, а потом ещё один. А потом Чуя забыл о том, что это за бумаги у него на столе. Вино ударило в голову, принося приятную лёгкость, прогоняя все тяжелые мысли. Теперь Чуя может думать только о напарнике, который сидит напротив него, как чужая рука касается его бедра, слегка поглаживая. Как от этого лёгкого касания его сердце бешено стучит, а дыхание сбивается. И кажется, он полностью теряет контроль, когда Дазай касается его щеки, слегка поглаживая большим пальцем, затем целует, сначала нежно, будто боясь спугнуть, а потом углубляет поцелуй. И в следующее мгновенье Чуя уже сидит на коленях Осаму, отвечая на поцелуй, вздрагивая от лёгких, но почему-то таких обжигающих касаний к коже. Пока руки Дазая блуждают по телу Чуи, он отстраняется от его губ, затем слегка прикасается губами к щеке, а затем целует шею, вызывая у Чуи лёгкий стон. От одного этого звука Осаму чувствует, как в штанах становится тесно. Однако он, сдерживаясь, плавно, слегка придерживая, укладывает Накахару спиной на диван. Такое положение помогает наконец-то избавиться от такой надоевший одежды, в виде красного кардигана и футболки, открывая глазам Осаму просто прекрасное зрелище. Он, не в силах сдержаться, проводит кончиками пальцев от середины груди и по направлению к животу всё ниже и ниже, даже от этих касаний Чуя так сексуально прикусывает губу, что Дазай не сдерживавшись, снова целует его, но на этот раз уже более пошло, не позволяя Чуе взять контроль. Затем отстраняется и покрывает поцелуями сначала шею, затем грудь, не забывая про такие чувствительные соски, от прикосновений к которым Чуя слегка постанывал, но далеко не это было его главной целью. На пол полетели штаны и нижнее бельё Накахары. Чуя не знал, откуда у Дазая в руках оказалась смазка, но это мысль пропала в тот же момент, когда Осаму начал растягивать его, введя сначала один палец, затем второй. Дискомфорт резко сменяется другим ощущением, стоит Дазаю задеть простату. Чуя уже не контролирует стоны, и Осаму впервые за всё время задумывается о том, а не может ли их кто-то услышать. Но нет, слишком поздно. Дазай, с нескрываемым наслаждением, вновь целует Накахару, всего раскрасневшегося, с растрёпанными волосами и издающего такие прекрасные стоны, которые лишь на мгновенье затихают, когда Осаму касается его губ. — Отвратительно, — произносит Накахара, разрывая поцелуй. — Что? — не понимает Дазай. — То, что ты ещё в одежде, — заканчивает Чуя, вызывая у Дазая лёгкий смешок. На самом деле, несмотря на то, что штаны ему давно жали, он как-то не подумал об этом. Он вынимает из Чуи пальцы, заставляя того разочарованно вздохнуть. Осаму легко снимает плащ, с остальной одеждой уже сложнее, но Чуя помогает ему расстегнуть сначала пиджак, а затем и рубашку. Дазай с интересом отмечает, что тот, похоже, и не особо-то пьян, потому что это даётся ему легко. Достаточно быстро разобравшись со штанами и боксерами, Дазай наконец-то избавляется от давящего ощущения. — Ты готов? — спрашивает Осаму. — Давай уже. Дазай входит медленно, чувствуя, как Чуя всем телом напрягается от боли. Затем начинает медленно двигаться, сдерживая себя, позволяя Чуе привыкнуть к ощущениям. Целуя его, стараясь отвлечь от боли. В какой-то момент Чуя чувствует,как боль отходит на второй план, уступая место приятным ощущениям. И он уже может позволить Дазаю двигаться быстрее, полностью потонув в ощущениях. 

***

Наутро, проснувшись, с чувством удовлетворённости, но также и с ужасным похмельем, Чуя обнаружит на столе уже полностью завершённые отчёты, написанные рукой Дазая. При этом все они будут выполнены идеально.