И если всё же судьба реальна,
то ты станешь моей судьбой?
— Кажется, мы сделали что-то очень глупое, — Юнги внимательно следил за дорогой. — Возможно, но обычно именно ошибки приносят нам самые яркие подарки судьбы, — Чимин по-прежнему не мог восстановить сбитое дыхание. На его слова лишь нахмурились. — Пф-ф, скажешь мне это, когда рой пустых будет нависать над тобой, а пока напряги голову и постарайся вспомнить местонахождение лабиринтов. — Туннели? — Именно. Пока дорога ведёт в никуда… Глянь на картах, может, увидишь что-то знакомое. Я вот только одного понять не могу: неужели в твоём сознании действительно нет даже единственной важной отличительной детали, связанной с теми местами? Почему? Какое травмирующее событие сделало фарш из твоих воспоминаний? Чимин только открыл рот, чтобы ответить, но остановился. — Вообще-то кое-что кажется мне правдой… — Чимин нахмурился. — Хотя мне бы хотелось, чтобы это было не так. Юнги нетерпеливо воскликнул: — Говори всё, что приходит на ум, а потом решим. — Очертания санатория. Кажется… я там находился какое-то время, когда был совсем ребёнком. Мне было, может, семь-восемь лет. Воспоминания очень расплывчатые, смутные, но даже так я ощущаю от них сильный дискомфорт, — он потёр заднюю сторону шеи. — Эм-м, мне вспоминается прогулка, группа детей на траве, там ещё было много одуванчиков, розовые облака, — Чимин помрачнел и прикусил десну. — Даже не верится, что я мог видеть нечто подобное в жизни, кроме грязных решёток от собственной клетки и пыльных углов коморки, — выгибая грудь, он прижал к ней кулак, выпрямился, устремив взгляд вперёд, и замолчал, точно вслушиваясь в шум от колёс и шумное дыхание Юнги. — В общем… в тот день к внучке приходила пожилая женщина. Она увлекла нас всех в игру, в которой мы собирали цветы для потенциального варенья. Из одуванчиков, представляешь?! Разве из цветов можно делать что-то… такое? Юнги видел, как солёные слёзы наполняют стеклянные глаза Чимина и как, застыв на уровне зрачков, они эгоистично не вытекают из краёв, оставаясь раздражать чувствительную роговицу на пару с воздухом. — Затем старушка ушла, а я понял, что тоже хотел бы… да не важно. Я был так взволнован, но уже через пару минут, — он вмиг стал понурым, отчего Юнги помрачнел. Из Чимина будто высосали всю оптимистичную сущность и поместили взамен бездонную тревогу и печаль. — Я увидел, как одну мою знакомою девочку потащили к окраине санатория за изгородь из ржавых прутьев. Нянечки игнорировали всё. Они по-прежнему улыбались, спокойно общались, пока везде разносился дикий надрывный визг, крики о помощи… — по щеке пробежала одинокая слеза. От такого Чимина у Юнги появился неприятный ком в горле. Слишком сильный контраст по сравнению с тем, что он видит каждый день, и от этого зрелища рождается сострадание, которое ему к чёрту не сдалось. Эта слабость. Подобные чувства всегда таят в себе только слабость. Но ему всё равно становится страшно за маленького Чимина, за того, который сейчас потрошит свою душу, вскрывает зажитый из-за проблем с памятью рубец старой травмы, который нестерпимо жжёт и кровоточит. — К-какой-то мужчина… Я уже плохо помню, но, видимо, это был то ли лаборант, то ли врач, ввёл ей под кожу что-то серое такой большой, а может, она была и обычная, но тогда мне показалось, что огромной, иглой и, заглянув из-под очков в её глаза, начал наблюдать. Её начало выворачивать наизнанку… — голос Чимина вдруг стал режущим, словно осколок стекла, шёпотом. — Так сильно рвало, что через пару минут не едой и водой, а желчью с примесью крови, В воздухе повисла тишина. Бегающие в разные стороны глаза с головой выдали груз, привязанный к языку Чимина. — Результат того мужчину не устроил, и он начал истошно орать, ругаться, а потом схватил её за шею и сжал… Д-да, она умерла после этого… — незаметная слеза, пробежавшая по щеке, душной паузой очертила пространство между Юнги и резко похолодевшим голосом Чимина. — Хотя не хотела. Было видно, как под конец ей становилось всё мучительнее и больнее сопротивляться, но она всё равно старалась бить сильней, ногтями царапала до крови, пыталась чужие пальцы разжать… — что там Юнги говорил? «Забвение — благословение», наверное, именно сейчас после того, как он выговорился вслух, ему наконец удалось до конца прочувствовать и понять глубину этих слов. Кошмар. Всё, что происходило тогда… — Затем те люди перекинулись несколькими фразами и так… медленно начали водить взглядом среди нас, пока один из них не подтолкнул другого… указывая пальцем на меня. Это был я. Мыслей о том, чтобы крикнуть и позвать на помощь не было, когда меня взяли за руку и повели в неизвестном направлении. Я даже не думал сопротивляться, когда девушка с длинными русыми волосами вытянула мою руку для инъекции в вену. Было больно. Так больно… Место укола дико жгло, кожа и кровь будто отторгали вещество. Меня не рвало, но очень знобило. Скорее всего, они решили, что я подхожу, раз тело не содрогалось в конвульсиях. Тогда девушка осталась выбирать новых подопытных, а её компаньон, не сильно заморачиваясь, закинул меня на плечо и ушёл в парк с высокими дубовыми деревьями. Я потерялся во времени от того, как долго мы шли. Как тряска закончилась, меня поставили прямо рядом с люком в земле, в который мы через пару минут спустились. Сначала вокруг ничего не было видно, но позже, когда глаза привыкли, мне удалось оглядеться и понять, что я, — увидев на себе слишком пристальный заинтересованный взгляд, Чимин немного стушевался, но продолжил рассказывать ещё тише: — В огромной системе туннелей с редко виднеющимися плотно закрытыми дверьми. Я практически ничего не запомнил, потому что из-за нехватки кислорода потерял сознание. Хотя, может быть, меня вырубил тот человек, ну или сыворотка, кто знает, — он пожал плечами. — Пиздец. Так вот откуда они забирают себе расходный материал. Блядство. Удивительно, что ты помнишь, как там оказался. На моей памяти я всегда находился в центре, но теперь во мне закрались сильные сомнения, — он тяжело вздохнул и озадаченно почесал затылок. — Значит… раз в том месте так много путей, потайных ходов и комнат, про которые ты говоришь, нам стоит для начала найти чёрт пойми где работника-проводника, а потом, снизив риски гибели, уже лезть на рожон, — он нахмурил брови, закинул голову слегка назад и, высунув язык, стал внимательно разглядывать все детали города, что мелькали вокруг. — Это пиздец. Пиздец, но надо пробовать подбираться ближе к подземному «городу». Знать бы только как, — было видно, как переживания потихоньку утягивали его с головой. — Тогда давай будем искать не конкретно тот вход, а другой? Уверен, их много, просто нужно найти подходящий нам. Стой, сверни-ка на дальнюю от нас улочку, там освещение хотя бы не такое плохое. — М-м-м, ладно. Кстати, отходя от темы, мы возвращаемся за мини-колонкой. — Нет, не надо. Это слишком опасно, учитывая наше положение. Раскрыли себя, все дела. Мы же не самоубийцы… Да же? Я нет. Юнги?.. — Чимин впервые намеренно посмотрел в чужие глубокие глаза и, надолго задержав взгляд, пытался найти там хотя бы долю здравомыслия. — Я знаю, но без той хреновины не поеду. — Да что ж ты так вцепился в неё? Это всего лишь вещь. Колонка была с нами несколько дней, и за это время я не наблюдал за тобой тяги к прекрасному, так почему сейчас? — Мне она необходима. Знаешь ли, и за пару дней можно к чему-то привязаться настолько сильно… Айщ, всё, не трепи мне нервы. Это не обсуждается. Посмотри лучше, как нам вернуться. — Нет, ну, Юнги, подожди. Давай я ещё разочек проверю багажник. Просто тогда я так распереживался, что не мог нормально мыслить. Со мной такое бывает… Часто. Это жутко злит, потому как реагировать по-другому на чужое давление я пока ещё не научился. Мысли сразу сбиваются в кучу, и даже если я и знаю что-то, то вспомнить и адекватно, внятно выжать информацию не могу. Но, Юнги, я правда с этим борюсь, так что позволь осмотреть все вещи снова. Юнги тяжело выдохнул и вытянул губы в ровную линию. — Чимин, бл… С тобой один геморрой на пятую точку. Проверишь, как только мы завернём в относительно безопасное место, а пока не вертись и сиди ровно. Оперативно и внимательно посмотришь все пакеты и рюкзаки, понял? Я буду следить за обстановкой. Не найдёшь — поеду за колонкой. Чимин начал ещё сильнее ёрзать на сиденье и заламывать пальцы. Послышался едва уловимый нерешительный шёпот: — Я найду её. Точно отыщу, Юнги.***
Гнетущий вид города вселял тревожность, безысходность, апатию. Грязные сырые улочки, все в помоях и брошенных вещах, с когда-то живой историей, теперь безрезультатно ждали своих хозяев, которым не было суждено вернуться за частичкой потерянной жизни. Мир задыхался. Такой душный и тёмный. Лишённый всех красок, что наполняли его смыслом: улыбки близких, звонкий, искренний, заразительный смех, уютные согревающие объятия, как самая сильная защита для сердца, ласка и поддержка любимых… Сейчас, когда Юнги и Чимину удалось немного оторваться от погони, их души, смотря с сожалением на пустые одинокие улицы, жаждали завернуться в тёплое одеяло и, подобно маленьким незнающим детям, поверить в то, что именно несчастный кусок ткани спасёт от нечисти и бед. Всё естество обоих в этот тёмный час умоляло быть обманутым и согласиться с тем, что монстры не смогли бы добраться, пока они остаются под защитой вещи, но правда такова: одеяло не защитит, когда языки пламени вокруг жадно облизывают остатки от комнаты, а напротив, агрессивно поглотят вместе с ней, если человек не возьмёте себя в руки и не предпримет попытки найти реальный выход из западни. Тогда из-за трусости и паники он сгинет, так и не узнав, что путь спасения был рядом с ним. Юнги говорил сухо и отстранённо, но вымученный взгляд метался от одной оставленной вещи к другой, пытаясь повнимательнее разглядеть каждую деталь в них. — Хорошо, что мы не видели город во всей красе, иначе в наших глазах он был бы ещё более блёклым, чем есть на самом деле. Нам не с чем сравнить эту серую оболочку с паразитами, потому что даже рассказы и картинки изначально не дали понимание о том, как мир может выглядеть без ходячих мёртвых. — Зато ты очень проницательный, поэтому не ври, что каждая замеченная брошенная детская игрушка, поваленное дерево, разрушенное здание, которое попадает в твоё поле зрения, не травит душу. Да, возможно, тут мы и не найдём былой цивилизации, но следы человечества же остались. Взять хотя бы того учёного. Уверен, помимо него где-то прячутся и остальные хорошие люди, как Джисон-хён. Юнги, до этой секунды старающийся выглядеть максимально холодно, стыдливо поджал губы при упоминании мёртвого знакомого. В отличие от Чимина, он не мог с головой поддаться слепой вере в лучшее, несмотря на то, что ростки идеи о спасении дорогого ему человека начали прорастать. Тепло и свет от искренней надежды Чимина побудили въедливую, неугомонную мысль к рождению, хотя Юнги и не осознавал, что идея начала приживаться даже не из-за желания чужого человека, а из-за собственного. Будь Вонхо сейчас рядом, то наверняка бы убеждал в абсурдности данной теории, да и Ханбёль бы к нему присоединилась, ведь она не любила рисковать. Если была возможность остаться с меньшим и избежать опасности, она выбирала именно такой путь. Но не Юнги. Теперь этих двоих нет, препятствий сопротивляться, кроме него самого, нет. Судьба как будто намеренно исключила все раздражающие факторы и подсунула под нос удобрения для осуществления потаённых желаний, которые он так отчаянно запихивал поглубже в себя и боялся даже мельком помыслить о хорошем исходе, ведь если не удастся… Значит, все его предыдущие убеждения и страхи были бессмысленными. Он тупо терял время, идя у них на поводу. — Эй, что-то не так? — глаза Чимина взволнованно, но всё ещё не очень смело поглядывали на заворожённого Юнги, который пребывал в трансе и даже не моргал. — А? Да, точно. Цепкая идея нашла в защите Юнги слабое место и теперь начала давить, старательно разрушать его защитные механизмы. — Эм-м-м, я слышал что-то такое от Минхо. Однажды он обмолвился о том, что ему удалось взломать на несколько минут рабочий канал из центра и услышать о том, что военные намерены уничтожить потерянный рай мятежников Дами. Хён не был уверен, что разобрал разговор верно, так как связь была паршивой, но, исходя из услышанного, он предположил, что оставшиеся выжившие, возможно, даже бывшие работники, несогласные с системой центра, смогли скрыться с радаров и потихоньку восстановить силы для большого сопровождения. — Звучит довольно, эм, оптимистично, учитывая, что та часть, которую мы помним про лабораторию — это крупицы из океана кошмара, на который способны те люди. — Вот и я о том же. Говорил Минхо, что его предположение абсурдно, но тот на это лишь посмеивался и твердил, что я ничего не знающий малец, — Юнги вытянул губы в ровную линию и цокнул.— В общем, всё прекрасно, потрясно и, возможно даже, что природа с цивилизацией и правда сохранила своё величие и первозданную красоту где-то там, но нам с тобой это выяснить не светит, так что не бери в голову, а то надумаешь лишнего, — Юнги тихо проматерился, вынужденный не очень удачно припарковаться из-за глубоких трещин в асфальте. Он быстро пробежал глазами по местности и проговорил: — Пустых видишь? Чимин зашуганно повертелся по сторонам, страшась увидеть за каким-нибудь из углов тёмных зданий возможную причину будущей смерти, но не было и намёка на движения. — Нет, не вижу. — Тогда у тебя есть ровно пара минут, чтобы пошарить по вещам и найти причину нашей задержки. Тело Чимина мгновенно окатило волной паники и тревоги. Ну да, Юнги совсем на него не давил, особенно своим суровым, нетерпеливым взглядом. Пока руки перетряхивали вещи, Чимин поймал себя на мысли: у него никогда не будет идеального количества времени, как и подходящего момента для осуществления чего-то, поэтому в его интересах быстрее научиться адаптироваться, подстраиваться под ситуацию и быть уже, наконец, пособраннее, чтобы не влипать в нечто подобное. — Понял. Сумки, рюкзаки, маленькие пакеты. Он облазил всё, кроме самой припрятанной и миниатюрной из всех. «Господи, пожалуйста, только будь там. Прошу». Чимин с ужасом расстёгивал молнию. — Время, Чимин. Ты нашёл? Из-за чужого неожиданного крика сердце упало в пятки, и сумка чуть не полетела из рук. — Д-да, нашёл, — в мыслях промелькнуло: «Даже не смотрел в эту грёбаную сумку». — Тащи сюда. «Блять». Юнги забрал вещицу, на самом дне которой спряталась причина его убитых нервов, помимо Чимина. — Она тут! У нас! Она действительно у нас!!! Фух, а я-то думал… — Да не голоси ж ты так, болван, —на Чимина кинули осуждающий взгляд. — Хорошо. Это упрощает дело. Садись в машину. — Ты был так резок со мной из-за обычной вещи. Почему? Испугался? Хоть я и познал, что музыка способна творить с душой, но разве она стоит наших жизней? Ответ был незамедлительным. — Для меня — да. Я бы рискнул многим, чтобы вернуть всё искусство, созданное людьми и принадлежащее им по праву. Оно не должно исчезнуть бесследно. Те песни, музыка. Может, это труд всей жизни какого-то упёртого бедного парня, решившего бросить вызов обществу. Мы же не знаем… Частички душ создателей столь изумительных творений не должны кануть в небытие. — Создатели… Теперь я понял, почему ты так зациклился. Тогда, когда мы убегали… Та фраза. Ты бы хотел писать песни, верно? Они настолько тебя вдохновляют! Кто бы мог подумать, Юнги и творчество. Впрочем, знаешь, — Чимин оценивающе посмотрел на него, прикидывая мысленно, в каких образах тот бы выступал. — Тебе бы даже пошло. Ты такой упёртый и хоть и отрицаешь это, искренний. Люди бы прониклись твоей историей, это абсолютно точно. Ну всё, с этого момента я буду ждать от тебя полноценной песни. Юнги опустил края губ вниз, создавая на своём лице смущённую, «перевёрнутую» улыбку. — Может быть, однажды, липучка, да… Возможно, я и отважусь дописать всё начатое, — по его телу разливалось непонятное тепло, несмотря на то, что воздух был немного прохладным. — Ну-ну, я поддержу тебя, даже если это будет песня о тунце. Брови Юнги поплыли вверх, он сдавленно рассмеялся, а потом, прищурившись, начал поглядывать на безумца рядом. — Порой ты несёшь лютую ерунду, но самое страшное в этом факте то, что я, кажется, начинаю привыкать к подобной чуши… Или с ума сходить. Я ещё не решил до конца, что из этого больше похоже на реальность, — послышался уже расслабленный смех. Наружу невольно вырвались сокровенные мысли: — На самом деле я тоже в одном из набросков добавил строчки про свет в человеке. (Interlude: Shadow — BTS, 1:40 — 2:10) В момент, когда я взлетаю высоко, как и хочу, Моя тень растёт в этом ярком свете. Пожалуйста, не позволяй мне сиять, Не подведи меня, Не позволяй мне летать, Сейчас мне так страшно. В момент, когда мы встретимся в самом низу, Так уж выходит, что это и есть высота. Пожалуйста, не позволяй мне сиять, Не подведи меня. — Ого, Юнги, я и не предполагал, что ты такой многогранный, — он мягко улыбнулся и, вобрав в лёгкие побольше воздуха, решительно сказал: — Это потрясающе. Мне понравилось. Очень чувственно. Щёки Юнги предательски окрасились в нежно-розовый цвет, а руки мягко прошлись по рулю. Смотреть на Чимина сейчас было максимально опасно, поэтому взгляд метался по трещинам в асфальте, старательно изучая каждую. — Эм… Ты совсем не следишь за дорогой. Давай-ка, не отвлекайся. Знаю, я — загляденье, но наша безопасность превыше всего. Теперь уже Чимин загадочно сощурил глаза и обольстительно улыбнулся. — Смена темы. Хорошо, принимается, — Чимин наконец соизволил сосредоточить всё внимание на дороге. — Ой-ой, Юнги, у нас получится заехать на во-о-он ту территорию, рядом с кучей разбитых стёкол от окон? Вроде там виднеется гараж рядом, — Чимин весь вытянулся, дабы рассмотреть местность и возможное укрытие. — Если тебе удастся открыть его, то ты восстановишь силы, и мы поедем днём, а не тогда, когда из-за угла на нас вот-вот кто-то да нападёт. Юнги скептически посмотрел на него и недовольно буркнул: — Пока никого нет, стоит держать курс, чтобы быстрее… Его перебили. В голосе проскользнула уверенность: — Не сейчас, так позже, сам прекрасно знаешь. Знает. Конечно, Юнги знает, что разъезжать ночью среди монстров, хорошо ориентирующихся во тьме, — это одна из самых тупых идей в мире. — Айщ, бесишь. Я буквально всеми фибрами души ненавижу такие моменты, но… Ты прав. Не шуми и доставай походный нож, сведём все шорохи к минимуму.***
— Ты ещё не всё там? А то эти три упыря на противоположной стороне дороги меня очень напрягают. Напряжённый и сгорбленный, Юнги мысленно материл всё живое и мёртвое, возясь с неподдающейся системой защиты объекта. — Да, блять, я не м… — послышался приглушённый хлопок, после чего дверь сама слегка приоткрылась. — Сделал, — выпрямившись, все затёкшие мышцы дали о себе знать неприятной ноющей болью. — Всё нафиг. Здание рядом, нет смысла проверять. Там наверняка рыскают пустые, поэтому быстрее внутрь, а я пригоню машину. Главное надёжно закрыть дверь. Чимин молниеносно выполнил указание, не желая и на миг задерживаться в месте, где на него уже пристально смотрели две пары золотых пёстрых радужек оголодавших монстров. Юнги заехал в помещение, а после первым же делом пошёл закрывать как можно плотнее дверь. Незваные гости им тут уж точно не нужны. — Устраивайся на заднее сиденье, я тоже сейчас подсяду. В целях безопасности будем спать прямо в автомобиле на пассажирских сидениях, чтобы в случае чего быстро свалить отсюда без жертв. В голове Чимина промелькнула мысль, что если им суждено умереть, то нет абсолютно никакой разницы, где они будут спать. — Думаешь, они пробьют лобовое стекло? — Не знаю. Всё это время я придерживаюсь мудрости: «Рождённый умереть в воде, в пожаре не угаснет». Если нам суждено, то смерть найдёт способы забрать нас себе, независимо от обстоятельств. Чимин хмыкнул из-за «нелепой» схожести их потока мыслей. Он всё чаще начал замечать, что смотрит на мир под тем же углом, что и Юнги, но реагирует по-другому. У него срабатывают иные защитные реакции, нет сопротивления многим идеям, а лишь полное принятие. А так, для себя Чимин давно понял, что, кажется, у них единый мозг на двоих… и рот, судя по многим единовременным высказываниям. — Эй, я разве сказал что-то забавное? — не поняв причину подобного возбуждения на свои слова, Юнги недоумённо смотрел на собеседника. — Звучит очень… Оптимистично, учитывая, что мы даже плавать не умеем, но мне хочется думать, что однажды наверняка научимся. — Ага, научится он, — его мягко пододвинули с намёком на то, чтобы тот сел в другой край сидения. — Двигайся, кусочек надежды, и постарайся хотя бы немного поспать, не думая ни о чём. Чимин решительно утянул к себе почти все тёплые вещи и укрылся ими чуть ли ни с головой. — Смотришь так, будто хочешь присоединиться, — смотря на чужую растерянность, он довольно провёл укутанной рукой по бицепсу Юнги и, сразу же спрятав ладонь в кокон из тканей, довольно захохотал. Да, кажется, его нервная система никогда не выберет «правильные» реакции организма, а предпочтёт стереть некоторые неприятные эмоции в качестве подарка для своего носителя. Это сродни отходчивости. Такое же умение отпускать негативные эмоции ради сохранения чего-то хорошего, а конкретно в их ситуации — чистоты разума. — Ты так укутался в это тряпьё. Не запаришься? — говоря честно, Юнги даже немного забавляло подобное баловство, но разум напоминал: несерьёзное поведение может вылиться в кучу проблем. — А что, тебе жарко? Это потому, что я слишком горячий, тут уж извини, ничего не могу с собой поделать. — Балбес. Убирай от меня свои клешни, — к шее Юнги в очередной раз прикоснулась ледяная ладонь разыгравшегося Чимина. От контраста температур по всему телу разбежались приятные покалывающие мурашки, заставляя моторчик в сердце двигаться активнее, перекачивать кровь быстрее, разнося по всем жизненно важным системам и насыщая кислородом вместе с другими компонентами. — Ауч! Какого чёрта у тебя вообще такие холодные руки? Словно у мертвяка. Чимин недовольно выдвинул нижнюю губу вперёд и, нахмурившись, потупил взгляд в потолок, а затем, стерев гримасу недоумения вместе с возмущением, гордо задрал голову и, посмотрев немного надменно, спокойным тоном сказал: — Да будет тебе известно, у меня всегда очень быстро замерзают конечности. Такая уж особенность организма. Хоть как ни наряжайся. А укутался я так, просто потому что удобно, ну и с твоей вечно недовольной персоной меньше рисков пересечься, — Чимин лукаво ухмыльнулся и, рухнув на спинку сидения, закрыл глаза. — Спокойной ночи, вредина. — И тебе, неугомонное создание.***
Проснувшись, Чимин не сразу понял, что покоится в крепких объятиях Юнги. Он прижат к, как оказалось, слегка накачанной груди, пока лицо находится всего в паре сантиметров от чужого. Взгляд бездонных карих глаз Юнги был прикован к окну, из-за чего атмосфера вокруг становилась гнетущей и тяжёлой. Паника удушающей змеёй обвивалась вокруг шей обоих и не позволяла свободно дышать, шипела об опасности. Тонкую талию Чимина трепетно и крепко придерживали, изредка поглаживая холодные руки. — Чимин, не шевелись и не бойся. Сзади нас в окно смотрит пустой. План такой: ты выбегаешь из машины на несколько секунд и сразу же залезаешь обратно на переднее сиденье, заблокировав дверь. Я за это время, которое ты выиграешь, перелезу на место водителя, и вуаля: пустой в пролёте, мы в выигрыше. Понял? Послышалось тихое невнятное мычание. — Приму это за «да». Тогда… — Чимина одним рывком усадили рядом. — Сейчас!!! Пустой ринулся на движения снаружи так резво, что Чимин, не успев после сна до конца прийти в чувства, помчался дальше двери, лишь бы его не укусили. — Юнги-и-и!.. — голос был пропитан паникой. Сейчас он дезориентирован и не понимает, куда податься, как спастись, ведь тварь уже рядом мерзко клацает зубами и до безобразия больно полосует взглядом. — Запрыгивай на капот и держись за что-нибудь! Чимин, с перепугу вытаращив на него глаза и сорвав голос, пискнул: — Издеваешься?! Придурь, да как ты себе это?.. — противный до мурашек скрежет ногтей по металлу, воздействуя на миндалины, вызвал раздражение, смешанное с агрессией. — Нужно перестать поддаваться истерике и просто действовать, — он проворным движением в три шага забрался, как и велели, а затем порывисто, неожиданно даже для себя, шлёпнулся на стекло. Заражённый уже стремительно тянул к нему свои лапы, когда Чимин выкрикнул: — Всё. Гони, гони, гони! Скинь его! Набирая скорость, Юнги выбил кузовом машины дверь и лихо закрутил её так, что Чимин чуть не слетел вместе с пустым. Раздался глухой звук, а затем отвратительный хруст от раздробленных костей. Только когда автомобиль проехал несколько метров от алой лужи крови, Чимин, весь трясясь, залез обратно. — Блять… — мандраж всё не отпускал. — Блять, я бы предпочёл просто проснуться в твоих объятиях, а не так… — тело постепенно посылало сигналы о том, что он жив, даря за его тягу к жизни ворох болевых импульсов. — Пиздец, теперь все мышцы, раны ноют. Уверен, синяки будут даже на заднице, — Чимин недовольно глянул на попу, а потом на подозрительно довольно улыбающегося Юнги. Он готов поклясться, что кажется, никогда не поймёт, что у этого чудилы в голове. Раздался воодушевлённый голос: — Так, давай я обработаю, — ухмылка и закат глаз. — Да не задницу в плане, а раны, тормоз… Айщ, не смотри на меня так. Наверняка ты их прилично задел. Чимин недовольно скривился. — Не вижу ничего забавного, Юнги. — Что, уже не так весело быть со мной? А эта разминка… она же «вау», не считаешь? Да и к тому же я первый проснулся, разве ты не этого хотел? Чтобы однажды я… Его возмущённо перебили. — Точно придурок. Разминка ужасная, как и «будильник». Останавливайся, посмотрим на карты, пока не заблудились окончательно, а заодно и раны перевяжешь, — новая пурпурно-синяя гематома уже украшала тонкое предплечье Чимина, а содранная кожа рядом непозволительно сильно щипала, заставляла своего хозяина периодически дуть, чтобы преуменьшить боль. — Ума не приложу, как этот мертвяк вообще оказался в гараже? — Ладно, не бузи ты так, я просто рад, что мы не сдохли. Чимин скривился, негодуя из-за неоднозначного поведения. — Да, каждый реагирует на стресс по-своему, но иногда мне становится неимоверно забавно с того, в какую я жопу попадаю из-за своей же тупости, — он ударил руками по рулю. Автомобиль остановился прямо на середине дороги. Единственные пустые, которые были поблизости, сейчас находились в нескольких метрах от них, за старым ржавым забором, из-за чего создавалось неприятное ощущение, будто это не заражённые «заперты», а Юнги и Чимин. Руки монстров инстинктивно тянулись в сторону желаемого лакомого человеческого мяса. При взгляде на обезумевших Юнги всего передёрнуло. Это могли бы быть они. — Эм-м, вероятно, тварь всё же забралась через дверь. Только вот чёрт его знает, как она умудрилась. — И что теперь? — Чимин дезориентировано смотрел глазами-бусинками. Гормоны переставали блокировать боль, из-за чего тело потихоньку застилало покрывало из тяжести и скованности. — И куда теперь? Вряд ли нам с неба упадёт корабль на ходу, чтобы мы наказали твоего предателя. — Слишком далеко, но дорогу можно сократить раз в шесть. От подобного заявления Чимин засуетился, завертелся и возмущённо зашипел, как змея. — И ты молчал?! Ну охренеть, поехали тогда… — взволнованный взгляд прошёлся с ног до головы Юнги и остановился на глазах, которые говорили слишком громко. Он расстроенно взвыл: — Блять, ну конечно же, куда без этого. Говори, какое там «но». — Минхо настоятельно рекомендовал Вонхо, мне и Бёль не совать туда свои жопы, если не хотим сдохнуть от рук собратьев. — Людей? — Чимин выпучил глаза и подался слегка вперёд, ближе к Юнги. — Так там остались люди?! Нет, тогда погоди, может, нам удастся договориться с ними и… — Ага, и всё пойдёт через то же место, через которое мы пробираемся с момента нашей встречи. Люди опаснее зомбаков, если ты ещё не заметил. От пустых знаешь, чего ожидать, а вот какова жажда человека, что будет перед нами? — брови свелись к переносице, казалось, Юнги обдумывал что-то важное, прежде чем продолжить говорить. — Если с заражёнными у нас есть возможности как-то выкрутиться, то они… Пушки, иное оружие. Шансы обдурить людей с козырями в рукавах чудовищно маленькие. Чимин не до конца понимал, о чём идёт речь, ведь Юнги явно знал больше него, но выпытывать сейчас информацию было бесполезно. — Но ведь маленький процент есть, разве это не говорит о том, что стоит попробовать? Юнги не переставал изумляться чужой наивности. Он накрыл ладонью лицо и тяжело вздохнул, продолжая слушать оптимистичные прогнозы Чимина, как заевшую пластинку. Серьёзно, блять, откуда у этого человека находилось столько энергии, чтобы продолжать из раза в раз тараторить о том, что у них всё получится? Это бесило, раздражало и в то же время подталкивало согласиться, лишь бы тот заткнулся и понял, что неправ. Сплошная глупость. — Плюс, у нас ведь не так много вариантов, сам говорил. Давай попробуем, научимся плавать, — Чимин нахмурился, поймав глазами усталый, обречённый на новые безумства взгляд Юнги. Тот прерывисто вздохнул и, даже не дав себе время на раздумья, замотал головой в знак согласия. — Умрём — хорошо, не умрём — ещё лучше. Чимин, поражённый таким лаконичным умозаключением, лишь косо глянул на него ещё раз и тихо сказал: — Что ж, тогда давай узнаем, какой из вариантов смерти мы выбрали.***
— А Минхо не уточнил, почему туда нельзя лезть? — Чимин, оглядываясь на каждый проезжий куст, дерево и здание, всё не мог угомониться. Обезболивающие начало действовать, давая вновь энергию для того, чтобы приставать с очередным вопросом к Юнги. — Нет. Видел бы ты его лицо. Скривился, словно киви сожрал. — Киви? — Однажды его бабушка заставила съесть киви, а оно, как оказалось, было недозрелым, ну и вызвала у него океан эмоциональных возгласов о том, что в рот он это больше никогда не положит, — от забавной шокированной гримасы Чимина и ярких тёплых воспоминаний он усмехнулся. Какие удивительные, однако, были дни, когда хён находился рядом и смешил такого не падкого в те времена даже на улыбку Юнги. Казалось, сейчас он бы отдал всё, лишь бы вновь получить по шее от Минхо за очередную нелепую шутку, услышать звонкий заразительный хохот Ханбёль и Вонхо. — Как-то раз я с Вонхо и Бёль сделали Минхо-хёну торт, в котором были кусочки киви. Не спрашивай, как нам удалось их раздобыть. Чимин, вновь забыв о дороге и пустых, заворожённо ловил каждое нежное слово, каждую тёплую, проскальзывающую мимолётную улыбку при упоминании старшего. Сейчас Юнги выглядел таким… Таким раскрепощённым и искренним, будто между ним с Чимином не было стены из его же загонов, тревог, сомнений и паники. Обычный разговор старых друзей — вот как это ощущалось. Как простое счастье для тех, кто с ним мало знаком. — Мы досчитали до трёх, — голос Юнги был воодушевлённым, а руки так активно жестикулировали, что еле успевали вернуться к рулю. — Потом переглянулись и начали та-ак безостановочно смеяться, будто умирающие тюлени, когда его лицо скривило, а глаза убийственно стрельнули словами «я вас уничтожу» и «о боже, как я обожаю торты, но эта ягода внутри такая отвратительная… Вот только доем — ждите расправы!!!». Отойдя от наплыва эмоций, Юнги слегка поутих и стал говорить уже более спокойным тоном: — Потом мы всю неделю восхваляли его сродни божеству и стояли за него на патруле ещё около месяца. Да… Те дни… дни… — в глазах Юнги затаились тоска и боль, а на лице нарисовалась фальшивая улыбка. — Я даже не подозревал, как мне тогда было хорошо, несмотря на каждодневную рутину и угрозы смерти со всех щелей. Оказывается, это и правда было то счастье, которое я упустил. Дурак. Мне не стоило так рассчитывать на себя. Я и правда такой ничтожный по сравнению с ними? — он вскользь посмотрел на Чимина, закатил глаза и, успев потушить огонь оптимистичных утешений раньше, произнёс: — Вопрос риторический, шустрик, на него не отвечают. — Но… — пробуя на вкус каждое слово, чтобы не ранить им Юнги ещё сильнее, Чимин робко прошептал: — Ты бы хотел это всё вернуть? Машина резко остановилась на середине дороги, совсем недалеко от зданий, что увеличивало риски наткнуться на пустых. — Честно? Я уже ни в чём не уверен, кроме того, что хотел бы попытаться найти Минхо. Бёль, Вонхо… Можно сказать, я влюблён в воспоминания больше, чем в них самих. После предательства я так много анализировал? было ли вообще наше общение искренним. А что, если большинство моих так трепетно хранимых эпизодов из прошлого были созданы под эффектом розовых очков? Вдруг… — голос стал надломленным, а в глазах притаилась глубокая печаль. — Наверное, это действительно так и было для них. Для него… Чёрт, я уже ни в чём не уверен. Вдруг, маленький я ещё в центре увидел в их действиях то, чего изначально там не было? Неосознанно доверился мнимой заботе и любви. Когда смотрю на прошлого себя, всё больше кажется, что я упускаю что-то очень важное. Не знаю, разум твердит: у Вонхо была весомая причина так паршиво поступить, но сердце… Оно слишком озлобилось. Я не настолько силён, чтобы не винить его, тебя, Ханбёль… себя. Да всех вокруг. Какого дьявола, когда хочешь отключить чувства, тебя накрывает ими с головой?! Слабость, эта слабость, айщ-щ. Я не хочу это обсуждать, не хочу говорить, не хочу, не хочу, не хоч… Чимин медленно, невесомо накрыл маленькими ладонями худые щёки Юнги, слегка притягивая того к своему лицу, а затем смочил языком губы и посмотрел на покрасневшие глаза, отчаянно пытавшиеся прерывать зрительный контакт. Бесполезно. Устало вздохнув, Юнги сдался обжигающему проникновенному взгляду. — Чувства — это не слабость. Боль — это не слабость. Проявление эмоций — это не слабость, Юнги, — кончики тонких пальцев нежно прошлись рядом со свежей крохотной ранкой, даря приятную россыпь мурашек по всему телу. Спокойный голос Чимина действовал как быстродействующее успокоительное. — Мы обязательно разберёмся с этим вместе, хорошо? — Чимин выпрямился, усевшись вновь на своё место, и теперь потерянно смотрел вперёд, ища взглядом пустых. — Надо всегда делать акцент на успехах, чтобы ты всегда мог помнить, чего уже достиг. Мне вот, к примеру, хочется верить, что с каждым днём я всё больше нахожу ту часть себя, которая когда-то была по ошибке похоронена глубоко внутри. Изначально я и правда ничего не помнил, да куда уж там, сейчас ситуация ненамного лучше, но моё прошлое… Оно имеет право жить в памяти, даже если пока и упрятано, как на дне ящика. Я тоже много думал и пришёл к выводу: забвение даровало мне ложную свободу и отняло кое-что важное — дорогих людей. У меня есть ощущение… Будто бы со мной был кто-то ещё, но… Только Джисон-хёну удалось остаться в памяти. Только благодаря яркому свету от воспоминаний о нём мне удаётся разглядеть крупицы других эпизодов из забытой жизни, и я отважно принимаю каждую из них, даже если она и несёт в себе океан боли. Тебе не стоит бежать от воспоминаний, потому они часть тебя, потому что они сделали тебя таким, каким ты предстаёшь передо мной сейчас. Хоть и сломленный, разгорячённый, — Чимин мельком глянул на совсем поникшего Юнги и опустил взгляд на собственные побитые и израненные руки, хранившие в себе больше историй, чем его поломанная память. — Слушай, просто пойми: любые чувства лучше, чем полное безразличие. Раз у тебя ещё есть силы злиться, значит, пока что не всё потеряно и надо просто перенаправить остаток энергии в нужное русло. Вдруг именно тогда ты найдёшь то, что так ищешь. Оба затихли, нервно и судорожно переваривая откровения и факт того, что они только что обнажили частично душу друг перед другом. Только через томительных три минуты, ощущающиеся как вечность, послышался звук двигателя. Они вновь поехали. Юнги выпрямился до хруста костей в спине, поднял голову и жалобно, стыдливо сказал: — Это безумно нечестно… Я так хочу сдаться, но одна из моих сущностей кричит, вопит о том, что если попробую ещё раз, забью на всё и в очередной раз рискну, то принятое решение наконец не растопчет вновь, не разобьёт сердце вдребезги, а подарит взамен пережитого ужаса что-то стоящее… Что-то… — вскрик. — Да боже, не знаю на что я вообще рассчитываю, ноя тут обо всём тебе?! Хотя… — он притих, осознав, что не нарочно освободил мозг от так долго гнетущих его отрицательных эмоций. В теле появилась лёгкость, благодаря освобождению от стресса. Пропустил их, дал им права голоса, но взамен тяжести и боли, от которой всё это время так трусливо убегал, Юнги почувствовал… облегчение?.. Истерика помогла снять психологическое напряжение, и наступило некое спокойствие, принятие ситуации, ну, либо ему уже просто стало пофиг на всё. Юнги выругался: — Чтоб твою душу, зараза дикая. Это всё твоя Чиминотерапия с её отвратительной тактикой. Думаешь, я не вижу, чего ты добиваешься? — он цокнул языком и отчего-то искренне улыбнулся, зная, что Чимин рядом довольно ухмыляется. Ему даже не нужно было смотреть на него, чтобы убедиться в этом. Он просто каждой клеточкой кожи ощущал на себе испытующий взгляд и ждал очередную глупость с его стороны. Юнги давно для себя убедился, что безрассудству Чимина можно только позавидовать, ведь тот явно либо слишком тупой, чтобы просчитать возможные страшные последствия от своих поступков, либо слишком гениальный, ведь уже который раз любые шалости сходили ему с рук… Хотя, может, проблема была вовсе не в нём. Пока Юнги приходил в чувства, рука Чимина в наглую перебралась к его тёмным волосам и резво начала играться, закручивать короткие прядки в кольца. — Юнги-и, а ты улыбнулся, заметил? — сказано очень бойко и слегка игриво. Попытки угомонить или напугать этого вертихвоста определённо бесполезны. — Скажу кое-что один раз, повторять не собираюсь, потому сейчас я на эмоциях и явно не в себе, так что улавливай. Я действительно рад тому, что твоя судьба, хоть и выбрала столь неудачное время, но познакомила нас и так элегантно теперь продолжает издеваться надо мной твоим присутствием. Брови Чимина за мгновение полетели ко лбу, зрачки расширились до такой степени, что радужку едва ли можно было увидеть, а приоткрытый рот из овала уже через несколько секунд расплылся в широкую довольную улыбку. — Ты-ы… — Твою медь, что же я натворил? — нет Юнги определённо не забавляла чужая реакция. Нисколечко. Нет. — Чимин, спокойно, Господи, я ебанат натрия, раз решил выкопать себе так яму, — теперь уже на него смотрели с хитрым прищуром, точно обладая властью над всем миром. — То есть, это ты так завуалированно поблагодарил создателя за меня? А ещё однажды я вновь гарантированно услышу то, что ты рад нашей встрече. Потрясающе!!! — Я не верующий. А ещё ты не доживёшь до этого момента. — Ради такого доживу, — Чимин пододвинулся совсем близко к Юнги и тихонечко промурлыкал лукаво: — Уверовал, когда меня встретил, да? — Отлипни, Чим, и следи за дорогой. У тебя слишком высокое самомнение. — Это потому что мы друзья, а я с убогими не общаюсь. Юнги на такое заявление чуть не въехал под звонкий крик Чимина в заражённого, выползшего из ниоткуда. — Твою ж… — он сильнее надавил на педаль газа, объезжая незваную проблему, пока не убедился, что пустой позади. — Доболтались. Не ушибся? — он вскользь беспокойно глянул на Чимина, который тёр участок кожи на груди рядом с медленно заживающим шрамом. — Не-а. Ну так… Я смотрю на дорогу, а ты продолжаешь радоваться тому, что мы вместе. Юнги сбился со счёта. Сколько раз он закатил сегодня глаза? — Эй, просвети-ка меня, когда это мы так успели сдружиться? Ответ максимально непринуждённый. — Да вот, ровно минуту назад. Помнишь, ты сказал, что жить без меня не можешь, и я вот… Юнги взглянул на это воодушевлённо трещащее без умолку чудо и не смог сдержать очаровательной десневой улыбки. — Мне нет оправдания. Чимин чуть ли не пританцовывал от счастья. Ему удалось… Эти эмоции, смех, улыбка Юнги… Какая же красивая, чёрт возьми, чарующая, ослепляющая. Он готов любоваться ею вечно, но крепкая рука друга поворачивает его белобрысую макушку в сторону окна и указывает смотреть вперёд. — Дорога не на мне, Чим, а там. — Конечно. Скоро надо будет свернуть налево. — Хорошо, сильно не шалей. — Ни в коем разе. Как завернём, останется пару разворотов и упрёмся в дом. Дальше на карте ничего не указано. Юнги нахмурился. — Быть не может. Дай-ка сюда, — маршрут обрывался прямо на условном знаке нужного им здания. — Неужели всё это время дом с выжившими находился так близко? Все эти годы… И Минхо туда не заглянул? Бред. Что-то не сходится. Мы определённо упускаем какую-то важную деталь, — он отдал карту и завернул в противоположную сторону от нужной дороги. — Вот туда без плана нам точно путь заказан на тот свет, поэтому переждём где-нибудь сутки, отдохнём и уже потом начнём рыпаться.***
— Юнги, ты уверен, что мы надёжно спрятали машину? — весь помятый и растрёпанный после длинного неспокойного сна, Чимин закинул в рот последний кусочек сушёного яблока и побрёл следом за Юнги. — Насколько это вообще возможно. Мне очень хочется верить, что пустым не приспичит рыскать в густо разросшихся кустарниках, как и выжившим. Спрячь мы автомобиль в здании, то шансов остаться без него было бы больше. Они несмело отворили тяжёлые металлические ворота и медленно сделали пару шагов вперёд. Им открылся вид на огромное здание, украшенное двухъярусной аркой вокруг входа с отделкой из чёрного гранита. Фасад пестрил колоннами, орнаментальными резными деталями и охраняющими покой своего хозяина каменными горгульями и химерами. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы ощутить свою ничтожность и беспомощность по сравнению с этим величественной особняком, больше напоминающим замок. Гнетущая атмосфера всё сильнее и сильнее давила на лёгкие, заставляя участить дыхание своих хозяев, несмотря на то, что Юнги и Чимин всё ещё оставались в чарующем саду, окружающем здание и так не вписывающимся в общую ауру. Цветущие крохотные участки цветов на позеленевших островках травы, дорожка из разноцветных камушков, ведущих прямо до входной двери с золотой ручкой в форме головы льва. Обоих постепенно накрывала удушливая паника, хоть они и пытались её скрыть. — Идти туда — определённо самая тупая, безысходная идея из всех возможных, — Юнги на нервах искусал все губы. Глазами уже начали прожигать ворота, с которых они пришли. — Нам всё-таки стоит… Чимин не очень удачно, но всё же попытался скрыть тревожность и дрожь в руках, спрятав их за спиной, но бегающие глаза и нервно отбивающая ритм нога предательски выдали его громкие мысли. Юнги психанул и, взяв его за руку, стремительно пошёл на выход, игнорируя чужие заплетающиеся ноги. — Так, всё, отмена, Чимин, новый план: мы возвращаемся и ищем другой путь, ясно? Лучше лягушка в руке, чем кит в океане. — Там вроде не так было. — Да какая сейчас разница? Сваливаемся отсюда нахер, — Юнги потянул руку к воротам и уже был готов толкать, как до слуха донёсся мучительный вскрик Чимина, а после собственную шею пронзила жгучая боль. — Чими…***
Всё тело скручивало от сильных спазмов. Хотелось проблеваться. Голова гудела так, будто её огрели чем-то увесистым. Юнги попытался вспомнить, что было, прежде чем его вырубили, и в памяти всплыл единственный образ: напуганный, падающий замертво Чимин… — О нет, Чимин!!! — из горла еле-еле вырвался слабый, агрессивный, хриплый звук, сродни рычанию. — Нет, нет, нет! — всё должно быть не так. Паника. — Где ты, Чимин?! Шустрик, ну же, где же?.. — Юнги-я, умоляю, не ори ты так, иначе моя голова сейчас взорвётся, — Чимин постарался сделать как можно более спокойным тон, но тот получился даже жалобнее, чем обычно бывает. Юнги бросился к нему и, не раздумывая, сел на грязный пол на колени рядом с ним. — Ты как?! Двигаться можешь? Они что-то тебе сделали? Потому что если да… — придерживая аккуратно за шею и спину, он помог Чимину присесть, после чего, не сдержав себя, заключил того в крепкие объятия. Они находились в таком положении ещё несколько пленительных минут, слушая сбитое дыхание друг друга и пытаясь разобраться в сотнях столкнувшихся друг с другом мыслей, пока Юнги не отодвинулся и не начал в тусклом свете проверять тело Чимина на наличие новых ран и ушибов. — Они ведь не?.. — Ш-ш-ш, не переживай, всё в порядке… в порядке. Я тут… с тобой. Кто-то вколол нам неизвестную дрянь, и, он же, по-видимому, скинул в эту дыру. Не знаю, в какой части здания мы находимся, но в этой тёмной узкой комнатушке из булыжников, кроме вон той маленькой щели, больше ничего нет, — он указал на крохотную пробоину в верхней части каморки. — Когда я проснулся, то по ту сторону стены слышал, как эхом разносились истошные душераздирающие крики. Они звучали так долго, а затем резко затихли. Чимин печально посмотрел на Юнги, который отчаянно старался игнорировать сказанное и, не поддаваясь панике, концентрироваться на самом главном: их безопасности. Он пытался быть сильным для них, ведь оступись один… — Думаю, то был ребёнок или девушка. Кроме него ещё был… там были слышны пустые, — первые слёзы непослушно сорвались, падая и разбиваясь о пол, заставляя и последующих последовать их примеру. — Обычно я не слышал такого агрессивного и раскатистого рычания от них. Наверное, они сейчас слишком голодные и… Разодрали. Послышался приглушённый всхлип. Он прикрыл ладонью рот, чтобы совсем не издавать ничтожных звуков слабости. — Я каждый раз врал себе, что являюсь отважным, но это не так, — Чимин вобрал в себя побольше воздуха. — Мне всё ещё не хватает сил, чтобы убедить себя в идее, что это не ложь, а хорошо спрятанная от меня правда. Тяжело… так тяжело представить подобное. Прости меня, Юнги, — всхлип. — Я старался быть храбрее, чтобы, когда ты проснёшься, мы придумали способ выбраться отсюда, но я по-прежнему всё ещё так напуган, что даже не пойму, трясутся ли руки от ужаса или от холода, — в знак подтверждения сказанному он вытянул ритмично колеблющиеся кисти перед Юнги. — Видишь? — Эй, тише-тише. Теперь я проснулся и обязательно что-нибудь придумаю. Через всхлипы пробился гортанный смешок. — Ты не веришь в судьбу. — Зато ты — да. И раз уж мы в это безобразие влипли, значит, и выбраться постараемся. Давай сюда, — он обхватил двумя руками миниатюрные ладони Чимина и начал аккуратно, без сильного давления растирать их, пальцы, параллельно обдувая своим горячим дыханием. — Видишь, шустрик, ты просто околел тут, как зайчонок. Ни о какой истерике, трусости и речи быть не может. На Юнги посмотрели огромными глазами, в которых читалась бесконечная благодарность и нотки усталости от пролитых слёз, а затем взгляд вновь прилип к тому, как ему пытались подарить тепло. — Всё, прибереги воду из глаз для счастливых моментов. Я ещё не рассказал тебе историю про Египет, поэтому без неё даже не вздумай тут подыхать, иначе мы на пару с Анубисом тебя достанем обратно. — С кем? — Ну вот узнаешь, как выберемся, договорились? Чимин прикусил внутреннюю сторону щеки и постарался окончательно успокоиться и надеть маску бесстрашной личности. — По рукам. Только ты пока свои не убирай, пожалуйста… — поджал губы и исподлобья взглянул на сосредоточенного, слегка хмурого Юнги. — Если можно. Они такие тёплые и большие. — Зато твои-то. Эти крохотные пальчики, донельзя миленькие для такой доставучки, как ты. — Спасибо. — Поблагодаришь, когда выберемся.***
Юнги гневно расхаживал который час из одной части их тюрьмы в другую. — Сука, раз тут нет двери или чего-то подобного, тогда как им, чёрт побери, удалось поместить нас в этот гроб? Давай внимательно проверим каждый камешек. Смотри на это, как на игру. — Я не особо умею играть. — Тогда просто доверься мне, если что, поддамся и, возможно, помогу, — Юнги подмигнул своему ходячему оптимизму, который чуть не упал в бездну отчаяния, но вовремя ухватился за его слова. Чимин так мило засмущался, что из горла вырвался смешок. В голове промелькнул вопрос: «Почему я вообще ему помогаю, ведь Чимин не он… «. Точного ответа на этот вопрос не было. Вот вроде бы умный, но абсолютно тупой. А может, глядя на то, как Чимин угасает, как его вечная улыбка прячется, подобно луне за тучами, ему эгоистично хочется вновь её нарисовать, чтобы она была хотя бы у кого-то, чтобы единственная уцелевшая частичка веры не померкла в окружающем их мраке. — Запомни, нам всегда нужно будет с чего-то начинать, пробовать, учиться новому. Сейчас главная цель — найти выход, дальше добавим своих правил по ходу дела и, надеюсь, дойдём до финиша… — глубокий, ровный тембр голоса всего на секунду сбился. — Живыми.***
— Юнги, мы уже третий раз обыскиваем тут всё. Тут буквально ни-че-го нет, кроме той дырки вверху, — Чимин раскинул руки в разные стороны, а потом, будто маленький недовольный ребёнок, сел на пол, скрестил руки на груди и надулся. — Это бесполезно. — И это мне говорит самый заядлый оптимист? Ты скоро так с должности слетишь, поэтому ищи давай. Как говорил легендарный человек в детстве, то есть я: «Если долго мучиться, что-нибудь получится». Чимин недовольно цокнул языком и, начиная сильнее вредничать, вызывающе проговорил: — О-о-о, определённо, но ты не думал, что результат может быть плохим? Юнги пожал плечами и стукнул по очередному серому камню в стене. — Но всё равно результат же. — А что, если открыть эту коробку можно только снаружи, и что тогда, гений? — Только снаружи… Точно!!! Ну конечно, Чимин, ты умничка. Так, — Юнги подхватил его под подмышки, строго посмотрел в глаза напротив и проговорил: — Действуем быстро, ибо хер знает, сколько мы тут времени проебаланили. Сейчас я тебя подниму, а ты сначала глянешь через щёлочку, нет ли кого в округе, а потом рукой всё снаружи обшаришь. И нет, нельзя, я уже вижу по глазам всё твоё возмущение и вопросы. Властью, данной мне, все возражения отменяются. А теперь наступи мне на плечи, и я аккуратно поднимусь. — Зараза. Тогда, умоляю, держи меня крепче. — Ты не упадёшь, шустрик. Даже если решишь грохнуться, то всё равно навернёшься на меня. Это уже пройденный этап наших отношений. Перестав возмущаться, Чимин еле как взобрался на Юнги и с большим усилием, поднимаясь на цыпочки, стал всматриваться в отверстие в стене. — Не знаю, что я должен увидеть, но тут никого нет, — он ухватился за острый камень в стене и, немного потянувшись, просунул кисть в щель. — Я что-то чувствую! Думаю, это кнопка, но мне не дотянуться. Я сейчас… сейчас подтянусь сильнее, а ты руками преподнеси мои ноги, только прошу… — от нехватки воздуха и сил он постепенно начал задыхаться. — Я не отпущу тебя, кроха. Смелей. — Ещё немного, совсем капельку. Быть мелким та-ак… Есть! Ой-ой-ойк… — стена начала задвигаться вбок, а он с приглушённым грохотом всё же спустился быстрее задуманного. — Кхе-кхе, клянусь, это уже становится нашей традицией. Чимин лежал на груди Юнги, пока одна чужая рука надёжно придерживала его за талию, а другая бережно накрыла голову. — Надеюсь, тебе хоть удобно. — Да… — он опёрся на крепкую грудь руками и слегка приподнялся, смотря на взъерошенное создание под ним, которое сейчас забавно морщилось. Чимину бы срочно вставать, да только эти руки, которые приятной тяжестью ощущаются на открытых участках тела. Его ещё никто никогда не касался так, не гладил по пояснице в утешающей, успокаивающей манере. Хотелось продлить этот миг, но болезненные покалывания по всему телу притупляют приятные ощущения от волн мурашек. — Кости болят, мышцы тоже, но зато с моего ракурса просто потрясающе красивый вид, айщ… О нет, тело ломит, — в глаза резко ударил тёплый, приглушённо-оранжевый свет ламп из узкого коридора снаружи. — Получилось, — Чимин, отдавив несчастное тело снизу, поднялся и часто заморгал. — Выход и правда был. Вставай, камушек, — он протянул ему руку. — Заберу тебя с собой в другую жизнь. Они опасливо вышли за пределы тёмной комнаты и медленно побрели по красному бархатному ковру. Стены по бокам были заставлены шкафами с кучей антиквариата и разных необычных мелочей, а через каждые четыре метра прямо под потолком виднелись такие же щели и красные кнопки. По коже обоих прошёлся холодок, когда в гробовой тишине раздался басистый, задорный голос: — О, мои дорогие гости, так вы решили выйти раньше положенного срока. Какие невоспитанные. Юнги, абсолютно не раздумывая, закрыл Чимина собой и встал в оборонительную позицию. Их окинули скользким надменным взглядом, но при этом широкая улыбка, больше похожая на оскал, не сходила с лица незнакомца. Перед ними стоял довольно коренастый накаченный юноша в медицинском халате. Слегка лопоухий, с орлиным взором, который буквально отслеживал каждое движение Юнги и Чимина. На бейджике корявым почерком было написано имя Ок Тэк Ён. Он указал рукой на дверь в самом конце длинного коридора. — В таком случае, присоединяйтесь к ужину, а потом, возможно, я проведу вам экскурсию. — Ну что застыли? В этом доме я рад каждому, особенно если гости такие прелестные и человечные. Уверяю, нам с вами будет так весело, — он развернулся на носочках и зашагал вперёд по узкому проходу, периодически нервно вздрагивая и разражаясь грубым раскатистым хохотом. — Не заставляйте меня ждать, я этого не люблю. Юнги крепко вцепился в руку Чимина и не собирался её выпускать ни на миг, притянул её хозяина к себе и прошептал: — Держись всегда подле меня и даже не вздумай что-то есть. Чимин, весь перепуганный, томно выдохнул и постарался вернуть спокойное выражение лица. — Конечно. Когда Юнги зашёл в здание, его как будто подменили. Чимину начало вдруг казаться, что он его… защищал? Но тогда зачем? Откуда в нём оказалось столько доброты к нему? Разум, словно заклинившая пластинка, вопил горы навязчивых дурных мыслей: «перестань быть таким ничтожеством. Ты — неудачник. Из-за твоих навязчивых идей мы тут застряли. Думаешь, ему ты так нужен? И правда веришь, что при удобном раскладе он не сбежит без тебя? Он задабривает, чтобы потом бросить. Юнги сам тебя предупреждал, помнишь? Ты — расходный материал! Ты ещё подохнешь из-за него. Искупаешься в своей крови из-за нелепого желания быть с ним. Ты…». Чимин сильно нахмурился и активно затряс головой в знак отрицания, будто бы это помогло выкинуть тот ворох абсурдных мыслей, что родился из-за страха и инстинкта самосохранения. Ему хотелось жить. — Эй, кроха, делай как всегда. Соври себе, и поймёшь, что это правда. Мы оба выберемся отсюда, — тёплая рука на собственной щеке подействовала не хуже прыжка в ледяную воду. — Да… оба… — он сжал руку Юнги посильнее и выдал из себя улыбку, хоть и фальшивую, но такую необходимую им обоим сейчас. Как только они переступили порог нужной двери, их взору предстал громадный зал, увешанный чучелами животных, старинными хрустальными люстрами и картинами с человеческой анатомией в разрезе. В центре зала стоял широкий дубовый стол с алой бархатной скатертью, поверх которой стояло множество блюд, чей запах заставлял желудок сжаться в судороге, а слюнную железу работать, словно отточенные часы. — Всё так… Богато. Откуда у вас столько мяса? — Чимин не мог поверить, что где-то ещё осталось столько продовольствий. — Скажем так, у меня есть своя ферма, — мужчина, словно поддавшись ярким воспоминаниям, расплылся в загадочной довольной улыбке. — Присаживайтесь, скоро подойдут другие приезжие. Юнги и Чимин озадаченно переглянулись и молча сели. Не прошла и минута, как комната наполнилась группой из семнадцати человек, в которой находились даже старики. Почти все выглядели зашуганными, бледными и до смерти напуганными. Лица и тела каждого были изуродованы гнойными воспалениями, повреждениями эпидермиса с наличием волдырей, заполненных густой желеобразной жидкостью, всевозможными ожогами и порезами разных размеров. Плюсом к и так трагичной картине все выглядели настолько исхудалыми, что невольно возникал вопрос: «когда и что они ели в последний раз?». — Что же, — голос был задорным, радостным. — Мои дорогие, в прошлый раз не все из вас захотели трапезничать со мной, хотя я с таким трудом добыл для вас последнюю партию мяса. Остатки живности та-а-ак активно брыкалась и вымаливали свободу. И я им её даровал. Теперь от них будет больше пользы, так что ешьте быстрее. Он похлопал в ладоши, и люди, как по команде, приступили к еде. Совсем не жуя, они начали жадно впихивать в себя мясо, даже не успевая глотать. На старой женщине, сидевшей рядом с Чимином, на открытых участках тела были видны фиолетовые и чёрные гематомы и свежие рваные раны. Она начала плакать и молиться, а затем так же быстро, как и остальные члены застолья, принялась есть всё, что попадётся под руку. — Вам стоит кушать помедленнее, — едва слышно прошептал Чимин, параллельно поглядывая на расхаживающего вдоль стола Тэк Ёна. — Я не могу, я хочу, чтобы это поскорее закончилось, — она судорожно дёргалась и дрожала. — Тот человек… он не выпустит нас. Мы уже все тут мертвы. Все. Мертвы. В предыдущий раз нас было тридцать, а теперь та половина, что не успела, лежит у нас на тарелках, — старушка тяжело всхлипнула и засунула последний кусок себе в рот. Осознание сказанного обухом ударило по голове, и Чимин лихорадочно перевёл взгляд на тарелку. — Юнги, мясо на столе — это… — Те, кому повезло меньше нашего. Россыпь мурашек пробежалась по Чимину, с ног до головы обдавая холодным потом. — Уже двенадцать часов, у вас осталась ровно три минуты, не больше, а потом я хочу услышать, как булавка упадёт. На этой фразе все молниеносно ринулись прочь, и лишь пожилая дама перед уходом обмолвилась, что им стоит бежать, ведь началась игра на выживание.