Не хочешь тонуть — топи

— Вот значит как? — Да, так, — дернул плечом Саша, покачивая трубочкой в стакане. Кубики льда стучали о стеклянные стенки, алкоголь приятно обжигал язык, а голодные глаза сидящего напротив мужчины смущали до крайности. Но Саша виду не подавал. Не позволит он больше о себя ноги вытирать. Хватит. Натерпелся. — И что? Ты поэтому не появлялся на горизонте? Потому что так много времени занял процесс расставания? — Да, этот процес был дольше, чем бракоразводный, — отмахнулся парень и подпер голову рукой. — Но теперь все закончилось. Я свободен, как птичка. Могу делать, что хочу, выглядеть, как хочу, и трахаться с тем, с кем хочу. — А ты хочешь? — А я хочу. Влас поднялся со своего кресла одним плавным движением и мгновенно оказался рядом. Оперся руками о подлокотники и навис сверху. Саша почувствовал, как от легкого приступа паники сперло дыхание, но заставил себя улыбнуться. Все-таки сложно не нервничать, когда над тобой нависает бородатый возбужденный мужик. — Я думал, мы сначала поговорим, кофе выпьем, — надеясь, что голос не слишком сильно дрожит, произнес Саша, вскидывая голову вверх и глядя в горящие жадным блеском глаза. — Я тебе расскажу о себе… — Прости, но очень сложно с сосредоточенным лицом слушать человека, которого только в голом виде и представляешь, — отозвался Влас, и Саша внутренне грусно улыбнулся. Все ясно. Роли распределены. Это во что-то серьезное не перерастет, как бы ему не хотелось. Что ж, умолять не будет. Он поставил стакан на столик и потянулся вверх за поцелуем. Положил ладони на покрытые жесткой черной щетиной щеки, коснулся губами губ, прикрыв глаза… Он скучал за этими губами. Казалось бы, всего один короткий поцелуй был, а иллюзорное ощущение царапающей щеки жесткой мужской щетины преследовало его весь год. Весь чертов бесконечно длинный год! Влас наклонился ниже, прошелся поцелуями по шее к ключицам и медленно опустился на колени. Саша спрятал эмоции под маской, чтобы не показать, насколько его удивило… это. Он собирается ему отсосать? Он? Этот альфа-самцовый около-гетеросексуальный мужчина? Такие никогда не опускаются до подобного. Юра никогда не брал его член в рот. Горячий язык мазнул по обнажившейся властной рукой плоти, скользнул вниз, а потом вверх. А потом Влас взял на всю длину, без особого труда пропуская в горло, и Саша понял, что он таким балуется частенько. — Мгхм… — промычал парень, тиская пальцами подлокотники кресла, силой удерживая себя от импульсивного желания сжать волосы Власа, насадить на грубее. Такое бы ему вряд ли простили. Но мужчина почувствовал его желание и плотнее прижал язык к члену и принялся двигать головой активнее. Слепо нащупав кулаки Сашки, он заставил его разжать руку и переплел с ним пальцы. И даже не отстранился, когда парень кончил. Нет, он проглотил все, а к тому же еще и вылизал его член, осторожно касаясь языком чувствительной головки. — Охеренно, — тяжело дыша, прошептал Яновский, наклоняясь к мужчине и целуя его в губы. — Дай мне пять минут… — Хоть двадцать пять, сладкий, — неожиданно ласковым голосом промурлыкал Влас, покрывая поцелуями его лицо. На самом деле хватило трех минут. Саша едва успел дыхание восстановить, а его член уже вновь твердо стоял. И он был готов ко многому, но к такой сумасшедшей скачке — нет. Нечто нереальное, на грани боли, но настолько страстное и желанное, с неподдельными несдержанными стонами и вскриками, с неудержимым, бьющим через край желанием укусить, поцеловать, да и, блять, вылизать всего, как чертов кобель течную суку! Хотя сукой в их дуэте был явно сам Яновский, но при этом Влас не унижал его своей силой. Он его чувствовал. Ловил каждую эмоцию. Они общались невербальными сигналами, и это взаимопонимание даже немного пугало Сашу. Он не привык быть с кем-то настолько честным, не привык, что его мысли читают. Было так волнующе и странно осознавать, что, когда он хватал мужчину за плечи и сжимал пальцами, тот понимал и ускорялся. Когда царапал кожу короткими ноготками — держал темп. Тянулся за поцелуем — замедлялся. Вел бедрами — менял позу или угол проникновения. И чем слаще были мгновения близости, тем сильнее горчило на языке понимание, что это скоро закончится. И что Влас пиздецки опытный, красивый и раскрепощенный мужик, который его по сути просто… снял. И Саша… Саша не интересен ему, как человек. Да и что там интересного? Скучная жизнь, работа, учеба. Ни хобби толком, ни увлечений. Как говорится, нигде не тусуется, ничем не интересуется. Кроме медицины, разумеется, но об этом даже не поговоришь. Наверняка Влас любит не таких. Наверняка ему по душе клубные шлюшки, типа той, которой прикинулся Яновский в тот роковой вечер. Размалеванный, как последняя потаскуха, с ошейником на тонкой шее… — Детка? — заметив изменение в его настроении, спросил Влас, когда они уже лежали после секса в кровати, пялясь в потолок. Он приподнялся на локтях, заглянул парню в лицо, но тот отвернулся, прикрыв глаза. Надо было уходить. Вот прямо сейчас. — Саша, все хорошо? — встревожено поинтересовался мужчина, касаясь пальцами его плеча. Яновский рывком встал, поморщившись на мгновение от острой боли в перетруженной дырке, и принялся одеваться. — Да, все отлично, — спокойно ответил он, а потом заставил себя улыбнуться Власу. — Все было очень круто, но мне нужно идти. — Пять утра, — заметил тот, тоже поднимаясь. Саша почувствовал, как краснеет. Смотреть на член, который не так давно был в нем, почему-то смущало до крайности. Хотя, конечно же, Яновский не девственный мальчик и не должен смущаться вида чужого естества. Тем более он, блять, врач! Но… но это же Влас. Это совсем другое. — Я должен идти, — настойчиво повторил Саша, натягивая на себя джинсы и застегивая ремень. — Останься, поешь, — продолжил давить тот, надевая серые домашние спортивные штаны. — А потом я тебя отвезу на машине. Саша сглотнул. Он все еще не мог нормально есть. До булимии дело не дошло, но все же из-за какого-то глубинного страха снова потолстеть, он урезал порции и постоянно ходил голодный. Считал калории. Взвешивался. Спортом заниматься не было времени, но каждое его утро стандартно начиналось с отжиманий и планки. — Вызову такси, — отрицательно мотнул головой Яновский. Он кожей чувствовал, что Влас раздражен, а потому решил сгладить ситуацию. Надел рубашку и подошел к мужчине, положил руки на его плечи, повел вверх… Так и не решился глаза поднять, правда. Слабак. Трус. — На работу надо, — прошептал Саша, прикрывая веки и потянувшись вверх за поцелуем. Уже через десять минут, когда позвонили из службы такси и сообщили, что машина подъехала, а через секунду из-за угла выехал Рено Логан с оранжевыми «шашечками», Влас осторожно спросил его, кутаясь в куртку: — Мы еще увидимся? — Да, — пообещал Саша, мягко улыбаясь. Уезжать не хотелось. Влас выглядел таким уютным и сонным, что хотелось запрыгнуть вместе под одеяло, обнять его и спать до обеда. Но нет. Нельзя. Махнув рукой на прощание, он сел в машину и заставил себя отвернуться. Не смотреть. Только не смотреть! — Куда едем? — спросил водитель, выруливая из двора. — До метро, — хрипло отозвался Саша, сжимая кулаки до боли. — Что? — поморщился водила, оборачиваясь. — Так метро, оно же… вот. — Ага, — грубо бросил Яновский, вытаскивая из кармана оставшиеся деньги. Не объяснять же ему, что ехать на другой конец города на такси ему финансы не позволят, а Влас… да, он бы отвез, да вот только нельзя этого допускать. Иначе рутина снова затянет их. Монстр быта будет жрать их отношения, как ржавчина, пока в итоге они не сгниют посередине и не отвалятся друг от друга. Заплатив недовольному таким поворотом событий водителю по счетчику, Саша натянул на голову капюшон, выбрался из салона и, ссутулив плечи, поплелся в сторону метро дожидаться его открытия. Теперь у него было немного времени, чтобы поесть перед работой. Дома не получится: он быстро схватит вещи и побежит на автобус. В той больнице, где он работал раньше, его вежливо попросили написать по собственному: Юра постарался. А до новой больницы (вернее сказать, старой, дореволюционной) добираться полтора часа. Там, конечно, ни оборудования, ни условий толком, зато практически полевая хирургия. И молодого врача, окончившего ординатуру, встретили радушно. Но Власу про это знать совершенно не обязательно.

***

В ушах все еще звенело от крика боли, а перед глазами картинка — перетянутая ремнем тонкая девичья голень, кровь, раздробленная лодыжка, наполовину оторванная ступня и уже чернеющие ошметки кожи и мяса. Саша поморщился и потер пальцами глаза. Мимо как раз проходила стюардесса, и он позвал ее, попросил принести водку. Насрать, что денег на такси не останется. Попрется с чемоданом на автобус. От алкоголя лучше не стало, а под сводами черепа теперь плотно засела ноющая боль. Хуево. Но не так, как той девчонке, которой ногу комбайном перебило. И это надо же было дурехе уснуть в пшенице в период сбора зерновых! Самолет готовился идти на посадку. Еще полчаса, и он окажется на твердой земле. Рука сама потянулась к телефону, где было открыто сообщение в мессенджере. Он не успел ответить. Замотался, закрутился, еще сумка эта ебаная… «Тебя забрать?» Влас бы забрал. Наверное, стоило его попросить. А так Саша не сказал даже, когда прилетает. Только день. А день долгий. Прикусив губу, он слабо улыбнулся, впервые, кажется, за весь период разлуки. Представил хмурое бородатое лицо, внимательные глаза, сфокусированные на нем одном, мощное мужское тело, нависающее сверху. В штанах стало тесно, и Саша поспешил натянуть чуть ниже свитер. Скоро они встретятся, скоро… Может, завтра позвонить? Было бы отлично. Яновский размышлял о том, как проведет выходные, ожидая, пока его чемодан выкинут на ленту. Потом размышлял, пока шел к выходу, и… — Саша! — раздался за спиной громогласный, но родной до боли голос. Парень замер, зажмурился на мгновение, кусая и без того искусанную губу, и силой заставил себя улыбнуться. Порочно и самодовольно. — Ну привет, — хмыкнул он, оборачиваясь. Влас выглядел уставшим. В руках почти пустой стаканчик кофе, в ушах наушники, которые он теперь пытался неловко свернуть клубком и затолкать в карман. Видимо, долго ждал. Саша подавил в себе приступ острой нежности и благодарности, и вскинул подбородок, глядя в глаза мужчины прицельным взглядом. — Пошли, — произнес Влас, забирая у него тяжелую сумку. Он и к чемодану руку потянул, но Яновский отрицательно мотнул головой. — Ладно. Я машину припарковал не очень близко. Места не было. — Да я и на такси могу, — независимо дернул плечом Саша, не двигаясь с места. Влас посмотрел на него хмуро и ничего не ответил. Неудивительно. Последнее время до Сашкиного отъезда они только и делали, что ссорились. Но Яновский не собирался снижать градус. Уяснил уже, ты или сука, которой дарят полмира, или рубаха-парень, про которого вспоминают только когда отшивает та сука. Проверено. Он был хорошим мальчиком. Удобным, правильным, ласковым. Какой он, блять, на самом деле и есть. Но такие никому на самом деле не интересны. Только в сказках Прекрасный Принц влюбляется в замарашку Золушку, а Король Эльфов в горемычную Дюймовочку. В жизни так не бывает. — Идем, — грубо бросил мужчина и пошел к раздвижным дверям аэропорта, и Саша, от досады закусив губу, поплелся следом. — Долго ждал? — спросил он, когда они уже сели в салон. — Нормально, — отозвался Влас, заводя двигатель. — Там на заднем сиденье бокс с салатом из ресторана. — А попить ничего нет? — между прочим спросил Саша, доставая картонную коробку. Влас повернул ключ в прежнее положение и взялся за ручку двери. — Стой! — дернулся Яновский. — Ты куда? — Пойду куплю тебе чего-нибудь, — ледяным голосом отозвался мужчина, даже не глядя на него. Уставший. Он был чертовски уставший. И этот самый черт заставил Сашу произнести капризным тоном: — А меня ты не забыл спросить, хочу ли я вообще, чтобы ты уходил?! Собственный голос показался до зубного скрежета грубым и высокомерным, и парень буквально почувствовал, как по телу прокатывается обжигающая волна стыда. Влас кивнул и снова завел двигатель, глядя прямо перед собой, и вырулил с парковочного места, а Саша непослушными пальцами принялся открывать коробку. Салат был наверняка вкусным, но ему кусок в горло не лез. Он не чувствовал вкуса еды, смотрел на дорогу пустыми глазами, костеря себя на чем свет стоит. Влас не разговаривал с ним, а на лице его не было написано ничего. Только уже на подъезде к городу у него зазвонил телефон. — Да, Серег, — произнес он мертвым голосом. — …Сашу с аэропорта забрал. Яновский прислушался, но ничего не смог расслышать. — …Я знаю. Я приеду через час. Пусть подождут. — …Нет. — …Да. И в конце: — Не ори. Он буркнул что-то еще и выключил телефон, кинул его на магнитный держатель. — На работу потом? — осторожно спросил Саша, в робкой попытке завязать диалог. — Да, — отрезал Влас. — Завезу тебя домой и поеду. — А завтра?.. Мужчина кинул на него короткий взгляд и приподнял бровь. — А ты хочешь? — А я еще ничего не предлагал, — парировал Саша, запечатывая опустевшую коробку. Но тут же исправился, понимая, что перегибает. — Вообще да, я… — Ок, — буркнул Влас, снова сфокусировавшись на дороге. Но… «Ок»?! — Ну, если тебе «ок», то не надо, — хмыкнул парень, закидывая руку на подголовник и всем своим видом показывая безразличие. Мужчина на это не отреагировал, и такая его реакция больно ударила по самолюбию. Саша почувствовал, что начинает паниковать и попытался взять под контроль эмоции. Так, спокойно. У него был плохой день, он долго ждал, наверняка устал и… — Я что, выпрашивать должен, чтобы ты меня трахнул?! — резко осведомился он, с возмущением глядя на Власа. И тут же язык прикусил. Потому что Влас оскалился и издевательски процедил высоким плачущим голоском: — А я должен, значит, да? Сашенька, миленький, можно я приеду и засуну в тебя свой член? Пожалуйста, любимый, я так соскучился! — Я не… не это имел в виду, — сглотнув вязкую слюну, промычал Яновский и медленно отстранился, желая оказаться как можно дальше от мужчины. — Я устал от твоих выебонов, Саша. Мы должны были идти к моей сестре в январе. Но ты решил свалить, ничего не сказав, — напомнил Влас, а Яновский прикрыл глаза, чувствуя, как от стыда внутренности покрываются ледяной коркой. Да, перебор. Он собирался сказать, но не знал как, и потому просто не пришел на встречу. Уехал в аэропорт. Улетел в командировку. — Ты делаешь это специально, — продолжил мужчина, повышая голос. — И не пизди мне, что это не так. Тебе в кайф издеваться надо мной. — Н-не… — Да! — рявкнул Влас, пролетая на светофоре на красный и на скорости влетая в поворот. Саша вжался спиной в кресло и даже дышать перестал. — Ты просто садист! Самодовольный нарцисс, который не способен любить! — Это не так! — заорал Яновский, не в силах больше слушать такие несправедливые обвинения. — Я не садист! Не нарцисс! И я… — Тогда зачем ты так со мной?! Ты просто играешь!.. — Останови машину! Влас нажал на тормоз. Их швырнуло вперед. Сзади засигналили, в зад едва не въехал «мерседес». — Пошел ты! — прохрипел мужчина, стискивая побелевшими пальцами руль и глядя горящими бешенством глазами прямо перед собой. — Пошел ты нахуй! Проваливай! — Что?! — вскрикнул Яновский, сжимая пальцы в кулаки. — Ты… — Пошел вон! — уже спокойнее выдохнул Влас. В его все еще звенящем от ярости голосе уже звучали обреченность и облегчение, как у человека, который принял непростое, но важное решение. — Иди к черту. Я не шучу. — Ты… — неверяще прошептал Яновский, чувствуя, что ему не хватает воздуха. — Нет! Ты что, бросишь все на полпути? — Какого пути? Нет никакого пути, — мотнул головой Влас, отворачиваясь. — Три года все это тянется. Мы никуда не продвинулись. Саша почувствовал, как дрожит от слез, и, хвала богам, что мужчина на него в этот момент не смотрел! — Открой багажник, я ухожу, — собрав остатки гордости, прорычал Яновский, выскакивая из салона и едва не попадая под колеса автобуса, объезжающего их застывшую посреди многополосной дороги машину.