На самом деле, я добрый,
только об этом никто не знает,
а те, кто знал, уже никому об этом не расскажут.
(Заметки Люцифера)
Спокойный, но оттого не менее звонкий щелчок пальцев раздаётся над головами в тот момент, когда наши тела поглощает плотная чёрная дымка. Тихо ойкнув от неожиданного перемещения, Уокер хватается за моё запястье в надежде сохранить равновесие. Рвано выдыхаю горячий воздух из лёгких, прикосновения Дьяволицы до сих пор приносят некий дискомфорт. Вики мгновенно размыкает холодные пальцы, уловив негативные вибрации, исходящие от меня. Конечно, я подозревал, что мне будет достаточно тяжело переносить её присутствие, но не настолько. Чувствую себя конечным наркоманом, находившимся долгое время в завязке, который по счастливому стечению обстоятельств наткнулся на шприц героина, заправленный лошадиной дозой веселящего вещества. С одной стороны, присутствие Уокер расслабляет, оно укутывает невидимой дымкой спокойствия, растекаясь по венам манящим ароматом апельсина, а с другой — я не могу спокойно вздохнуть. С каждой секундой аромат становится до невозможности приторным, до такой степени, что ноздри безвозвратно забивает этим удушливым запахом, и мне хочется сорваться с места, бросившись с ближайшей скалы. Её касания — раскалённый металл для кожи, её до невозможности ледяные голубые глаза — озеро Коцит для души. Даже Демоны могут ощущать холод, какая ирония. — Хей, Люцифер? Приём-приём, Ад вызывает принца тьмы, — блондинка щёлкает пальцами возле моего носа. Цепкие лапы размышлений разомкнулись, позволяя обратить внимание на слегка недовольную Дьяволицу, судя по всему, пытающуюся достучаться до меня уже довольно длительный период времени. Перевожу вопросительный взгляд на девушку, создавая иллюзию скучающего вида. Дьяволица ворчливо закатывает глаза, смыкая руки на уровне груди. — Мы в Дите? — Уокер провожает скучающим взглядом трухлявую повозку, проезжающую по ошмёткам грязи. — Именно, — предвкушая поток неконтролируемых вопросов, слегка поднимаю руку, заставляя блондинку в очередной раз недовольно закатить глаза. Размеренным шагом выдвигаюсь по узким улочкам. Раздражённо фыркнув, Уокер вышагивает за мной. Дит всегда называют самым живописным городом Ада. Многие писания, догматы, ветхие свитки приводят именно сюда. Даже некоторые Ангелы восхваляют этот город, называя его вторым именем Преисподней. Я безоговорочно согласен с ними, ведь как можно не полюбить этот кроваво-красный цвет языков пламени, ласкающих врата, окружающие город? Как может не нравиться богатое убранство зажиточных Демонов, вышагивающих в своих вычурных нарядах по главной площади? Как можно не влюбиться в торговцев, продающих самые изысканные сладости в маленьких магазинчиках? Даже статуя величественного цербера, олицетворяющего символ защитника всех жителей нижнего мира от напастей, не может не вызывать восторга. Но так было лишь на первый взгляд. Дит — огромная помойная яма, где выживают лишь сильнейшие или же самые богатые. Безусловно, ты найдёшь крышу над головой, если имеешь связи или же пару золотых монет в кармане, но что же делать, если всего этого нет? Правильно — лежать под ближайшим забором, умирая в агонии от смертельной болячки, или же просить милостыню в заброшенных переулках, ведь стража не пускает в центр нищих. Рыцарям в чёрных доспехах велено создавать иллюзию беззаботности и мира над головой, в то время как бедняги вынуждены побираться возле выгребных ям, ища кусок хлеба, дабы облегчить свои страдания. Мне невыносимо видеть данные картины и осознавать, что — это не сказка — это мой дом. Стоит сказать «спасибо» Левиафану — Демону третьего круга, по совместительству отвечающего за «благополучие» Дита. Сатана чтит законы и даже те, которые могут выйти боком жителям нижнего мира, в этом плане наши взгляды на жизнь с Самаэлем кардинально разнятся. Семья Левиафана из поколения в поколение владеет Дитом, отвечая за его убранство и положение дел. Сатана прекрасно знает о той грязи, что расплодилась за многие века в этом месте. Естественно, его не радует нынешнее положение дел, а количество аудиенций с Левиафаном увеличивается с каждым годом в геометрической прогрессии. Есть ли смысл этих бесконечных переговоров? — Нет. Зажиточного Демона вполне устраивает нынешнее положение вещей. Пока город цветет и пахнет, привлекая всеобщее внимание, золотые монеты бесчисленным количеством утекают в его бездонный кошелёк. Вот и вся цена голодающих семей, живущий на отшибе, — пара медяков. На месте отца я бы давно поставил ублюдка перед фактом: либо он начинает чтить как моральные, так и духовные законы, либо платит кровью за каждую Демоническую душу, что погибла по его вине. Отец часто говорит мне, что я — юнец, рассуждающий лишь горящим нравом, и я согласен с его мнением. Иногда мне не хватает смирения, опыта, но когда настанет время мне сесть на трон, займу места отца, и всё изменится. Левиафана будет ожидать лишь одно — жатва. Демоны тихо ненавидят его, ожидая того момента, когда он поплатится за все своих грехи. Его маленький план — несколько семян, посеянных в правильно выбранное время, выльется в страшную беду с леденящим душу выбором: либо публичная казнь, либо самоубийство. Очередной урожай, который он должен будет собрать, окажется ему не по силам. Тёмное пятно грязи преследует его семью ещё с того момента, как неконтролируемой эпидемией по городу поползли слухи о убийстве семейства Асмодея. Конечно, тогда всё быстро замяли, ведь если ты владеешь деньгами и связями — значит ты владеешь многим положением вещей. Тогда отец тщетно пытался доказать вину подонка, но подкупные свидетели, резкое исчезновение улик и веских доказательств сделали своё дело. Тогда я был слишком мал, чтобы вникать в подобного рода вещи, но уже тогда в голове намертво въелась одно — Левиафан — ублюдок, готовый идти по головам в попытке достигнуть преследуемых целей, но я уверен, скоро всё изменится. — Люцифер, всё нормально? У тебя глаза горят. Резко перевожу взгляд на Уокер, отчего девушка озадаченно пятится назад. Видимо, посетить Дит было хреновой идеей, я хотел сблизиться с девчонкой ради общего блага, а не напугать до усрачки. Несколько резко оглянувшись замечаю, что мы уже дошли до назначенного места. Мягко беру Уокер за запястье, утягивая за собой. На моё удивление она не пытается вырвать руку, обругать или стукнуть по затылку в её излюбленной манере, когда я начинал творить какую-то глупость, она просто следует за мной, следя за моими действиями слегка напряжённым взглядом. Наверное, именно в этот момент я понял, что она внезапно изменилась. Она вернулась чёрт пойми откуда совершенно другой Дьяволицей с изменённым мышлением и новыми взглядами на жизнь. Та девушка, которая всегда заботилась о всех, больше не заботилась вообще. И эта ситуация стала очередным доказательством моих догадок. — Если ты так же продолжишь вести себя максимально странно, то я, пожалуй, вернусь в школу. — Хватит бубнить, Уокер, мы пришли. Только сейчас она соизволила выглянуть из-за моей спины, дабы оглядеть место, в которое мы пришли. Приглушённый свет наконец-то позволил расслабиться глазам, что уже довольно долгое время щурились от слепляющего света адского солнца. Практически мгновенно к нам подходит официант, осматривая мою фигуру озадаченным взглядом. Угольные крылья пугливо дрогнули, а брови взметнулись вверх, когда я склонил голову дабы задать немой вопрос. Официант быстро затряс головой, стирая этим жестом слова, что, слава Дьяволу, не успели соскочить с его языка. — Здравствуйте господин, — Демон учтиво поклонился. — Госпожа, — повторил недавнее действие. — Меня зовут, Валефор, для меня большая честь быть вашим официантом сегодня, — натянув улыбку чуть ли не до самых ушей, он повёл нас на второй этаж заведения. Поднимаясь по зеркальным ступенькам, я огляделся. Да, это место потерпело не мало изменений с тех пор, как моя нога ступала здесь последний раз. Панорамные окна казались ещё больше, теперь они доходили до самого пола и терялись где-то на уровне потолка, вместо тряпичных шторок VIP-зону отделяют дубовые раздвижные межкомнатные двери, а запасы бара пополнились элитным алкоголем в несколько десятков раз. Видимо, бизнес Левиафана приносит свои плоды, оттого ещё более противно находиться тут, наблюдая за фарсом, творящимся вокруг. Раньше рестораном владел близкий друг моего отца, но, видимо, произошло что-то из ряда вон выходящее, и заведение перешло в руки Левиафану. Это можно понять по вычурным гербам лилового дракона, разбросанным по всем поверхностям ресторана. Фамильный герб этого ублюдка. Нужно обязательно узнать, что случилось и постараться абстрагироваться от навязчивых мыслей разнести здесь всё к хренам собачьим. Валефор проводит нас в одну из VIP-кабинок, благородно отодвигая массивную створку двери в сторону. Жестком я указываю Вики пройти первой. Быстро кивнув, Дьяволица занимает свободное место в дальнем углу. — Бутылку хорошего вина и виски, — укладываю ладонь на плечо официанта, отчего тот чуть ли не сжимается в комок. — Ещё принеси фруктов, и будь добр, не беспокой нас. — Х-хорошо, господин. Демон быстро ретируется чуть ли не махая крыльями дабы избежать моего слегка взвинченного взгляда. Улыбаюсь краешком губ, закрывая за собой створку двери. Уокер заметно нервничает, комкая в руках злосчастную салфетку, стараясь не поднимать на меня взгляд. — Так страшно оставаться со мной один на один? — хмыкаю себе под нос, усаживаясь напротив девушки. — Не люблю такие места, — привлекая моё внимание, говорит Дьяволица. — Слишком людно и обстановка, будто давит. Я предпочла бы прогулку в саду или парке, — Вики слегка улыбается краешком губ. — Не знал, что твои предпочтения изменились. — Не изменились. Просто не то место. Забудь. Утвердительно киваю, следуя совету девушки. Вытягиваю с полки над головой пепельницу, достаю пачку сигарет и прикуриваю с помощью собственного пламени. Уокер слегка морщиться, а я победоносно хмыкаю под нос. Она никогда не любила, когда я курил, впрочем, в этом плане ничего не изменилось. — И что мы будем делать? — комкая очередную салфетку, спрашивает Дьяволица. — Можем просто посмотреть друг на друга, — делаю глубокую затяжку, неотрывно наблюдая за выражением лица Уокер. — Знаешь, реверсивная психология, если двух незнакомцев посадить на сутки в закрытую комнату, то после выхода оттуда они на подсознательном уровне будут считать себя друзьями. — Но комната не закрыта, и я могу выйти, — утверждает Дьяволица. — Можешь, — тушу сигарету о поблёскивающие края стеклянной пепельницы. — А хочешь ли? Выражение лица блондинки говорит само за себя. Она обиженно вздёргивает носик, складывая руки на уровне груди. Неужели я оскорбил тебя таким очевидным фактом, Уокер? А ведь пока что даже не пытался. — Знаешь, я нахожусь здесь, рядом с тобой, только ради турнира, ни больше, ни меньше. Ибо понимаю, что если мы не начнём работать сообща, то одиноко плакали в сторонке наши планы на выигрыш, а если ты продолжишь строить из себя хрен пойми кого, я улечу обратно в школу, и плевать мне с высокой колокольни на этот турнир. Будь добр, относись ко мне с уважением. — Тебе знакомо подобное выражение? — укладываю подбородок на сцепленные меж собой пальцы. — Я приятно удивлён. Кротко постучав к нам зашёл официант, прерывая очередной поток недовольства Уокер. Бедняга удерживает на подносе две бутылки, глубокий бокал, тарелку со свежими фруктами, тамблер и стакан со льдом. Его руки слегка подрагивают, из-за чего, кажется, ещё чуть-чуть и поднос вылетит из рук, разбивая элитный алкоголь. Виктория метнула в мою сторону гневный взгляд, прекрасно догадываясь, что именно послужило причиной такого нервного поведения официанта. — Я сам, — прерываю Валефора, забирая из его рук штопор. — Ты свободен. Приглушённый свет пробегается по мягким чертам лица девушки в тот момент, когда официант покидает пределы помещения, закрыв за собой дверь. Мы остаёмся совершенно одни. Не спеша закатываю рукава рубашки, с удовлетворённой ухмылкой на губах наблюдая, какой эффект оказало на Уокер эта по истине детская манипуляция. Дьяволица перекидывает копну светлых волос за плечо, открывая вид на изящную шею. Аккуратно срезаю капсулу у горлышка бутылки, ощущая умиротворённую тишину, прерываемую лишь моими едва осязаемыми манипуляциями и слегка сбивчивым дыханием девушки. Штопор входит в пробку, словно масло, рассечённое горячим ножом, и уже через несколько секунд я нависаю над фигурой выпрямленной будто по струнке Дьяволицы, размеренно наливая одной рукой алую жидкость в бокал. Виктория проходится кончиком языка по пересохшим губам, неотрывно наблюдая за размеренно льющейся струйкой алкоголя, что уже через мгновение останавливает свой путь, достигнув половины площади бокала. — Спасибо, — произносит она на одном дыхании. Лукаво ухмыльнувшись, возвращаюсь на своё место. Не спеша заполняю тамблер янтарной жидкостью, кидаю на дно пару кубиков льда, дабы запах виски полностью раскрылся, заполняя лёгкие яркими цитрусовыми нотками. — М-м-м, — девушка проворачивает ножку бокала меж пальцев, отчего алая жидкость мерно бьётся о стекло. — Прекрасный вкус, что за вино? — Кьянти Рисерва, если не ошибаюсь, — отпиваю глоток виски, переместив задумчивый взгляд на поблёскивающие в приглушенном свете спелые ягоды черешни. — Урожай девятнадцатого века. — Постой, — её брови удивлённо летят верх. — Оно с Земли? — В наших краях умеют варить только ядрёный глифт в двадцати литровых бочках, — с губ слетает смешок. — Конечно с Земли, насколько мне известно, родом из Бордо. — Не знала, что весь небесный алкоголь по сути — контрабанда. — У нас есть что предложить людям взамен, но боюсь им это не понравится, — отправляю дольку свежего лайма в рот, довольствуясь кислым привкусом, что в тандеме с виски создаёт по истине волшебный вкус. Виктория вновь припала пухлыми губами к стеклу, ощущая на кончике языка оттенки чёрных ягод, фруктов и табака с нотками специй. Колкие мысли, преследующие меня на протяжении всей дороги по аккуратно выложенным улочкам Дита, перестали впиваться в голову подобно сотням иголок, и я наконец-то могу расслабиться. Земной алкоголь действует на высших существ немного иначе, чем на простых смертных, в нашем случае он лишь расслабляет, принося некий душевный покой и шаткое равновесие. Проще говоря, слегка бьёт по мозгам, но опьянеть мы не можем. В этот момент я вспомнил Мальбонте, решившегося представить себя в образе несущего мигрень и смерть бармена. Демон мешал земную самбуку с глифтом, не преставая раздавать это Адское марево всем желающим на одной из вечеринок. Наверное, именно в тот момент многие Демоны на утро пожалели о даре бессмертной жизни, ведь было намного проще расшибить пульсирующую головной болью черепушку о стенку, нежели жить с этим распирающим чувством без возможности выпить банальное болеутоляющее, ведь наша медицина, к сожалению, ещё не дошла до подобного уровня прорыва. Сдирай в лесу лопух и прикладывай к ране, авось и открытый прелом сможет волшебным образом стянуться. От этих мыслей уголок губ коварно пополз вверх. — Надо же, сегодня ты такой необычный, — Уокер вытягивает меня своим гармоничным голоском из приятного чувства ностальгии. — Надо же, сегодня ты не убежала, — осушаю тамблер до дна, ощущая, как ещё не растаявшие кубики льда покалывают кончики губ. Чувствую нутром, как Уокер ухмыляется, пусть даже не вижу её лица. — Можем это исправить. — Убежать от меня? — хмыкаю от несуразности сложившегося разговора. — Постоянно видеть тебя таким, — ножка бокала гулко опускается на стол. — Боюсь в сложившихся реалиях это маловероятно, — сочный вкус черешни растекается во рту подобно раздражению от данной темы. — Завтра я снова буду тем самым ублюдком, которым все привыкли видеть меня, наслаждайся, Уокер. — Знаешь, о чём я думаю? — Дьяволица слегка поддалась вперед, из-за чего мой взгляд упорно зацепился за её изящные ключицы. — Удиви. — Однажды ты в сотый раз пройдёшь мимо этих стен, дверей и улиц, чтобы в очередной раз через боль вспомнить, как был счастлив когда-то. Но в отличии от предыдущих девяносто девяти, в этот раз ты не почувствуешь ничего. Это и есть предел боли, — глаза Виктории, словно растаявшие глыбы льда, блеснули в приглушенном свете помещения. — Так ответь мне, Люцифер, что ты чувствуешь сейчас? Зачем она заставляет меня вновь примерять эти липкие маски равнодушия? Зачем выводит из состояния душевного равновесия? Ради чего? Упорно не желаю отвечать на поставленный вопрос, ведь упрямая гордость, скребущая стенки грудной клетки, так и желает ответить колкостью, выливая литры помоев вперемешку с оскорблениями на эту упёртую девчонку. Молчание лишь подтвердит догадки, всплывшие раздувшейся тушей кита в больном мозгу Уокер, а ответить правдой в данной ситуации — всё равно что отдать победу в наших очередных игрищах под названием: «правда или ложь» в распростёртые руки Дьяволицы. — Нет, — ни один мускул на моём лице не дрогнул. — Знаешь, все говорят, что ты прекрасный лжец, но, боюсь, в этот раз ты проиграл, — Уокер, довольная собой, берёт с подноса ягоду клубники, поднося её к слегка раскрытым губам. — В этот раз ты не оправдаешься силой метки, которая чудесным образом утратила своё действие именно в тот момент, когда ты отвечал на мой последний вопрос. Всего лишь на долю секунды на моём лице отразилась эмоция удивления, но я мгновенно спрятал её под очередной маской, что, к слову, не убежало от внимательного взора Дьяволицы. Не важно откуда ты вернулась, Уокер, и что в тебе изменилось. Под этой толщей самоуверенности и бескомпромиссности я до сих пор вижу ту маленькую девчонку, мирно прогуливающуюся по парку в окружении своих друзей-распиздяев. Возможно, ты смогла сломать себя изнутри, поменять обёртку, манеру речи и даже большую часть своей Демонической души, но ты никогда не сможешь выгнать из сердца ту пугливую девчонку, боящуюся поднять глаза во время разговора с незнакомцем. Думаешь, раз я позволил себе такую вольность в виде свободного общения, — значит можно подмять меня под себя? Думать, что я буду плясать под твою дудку? Думаешь я дал слабину? Мои навыки манипулирования абсолютны, а потому я во всеуслышание объявляю начало следующего акта моего излюбленного спектакля. Актёры на местах, грим подобран, свет, камера, мотор… — Знаешь, лучше молчать и казаться дурой, чем заговорить и окончательно развеять все сомненья, — исподлобья наблюдаю за блондинкой, с упованием улавливая весь спектр её бушующих эмоций. — Всё то время я был с тобой настолько откровенен, насколько позволяла мне моя брезгливость, понимаешь? А сегодня, проснувшись утром, я решил переступить через себя, узнать тебя получше, возможно, даже, понять, но ты вновь решила подбить всё под себя и добиться желаемого во что бы то ни стало, — поднимаюсь из-за стола, упираясь руками о стол. — Игры со мной — бесполезная трата времени, Уокер, ты сама это прекрасно знаешь, но почему-то продолжаешь барахтаться в этом болоте, подобно застрявшей в тине пустоголовой рыбке, — чувствую, как крылья сами собой раскрываются в угрожающем жесте, я не могу контролировать данный процесс. — Будь добра, избавь меня от этого тупого фарса в виде влезания ко мне в душу, мне, блять, хватило одного раза. Усаживаюсь обратно на стул, порывисто доставая из кармана очередную пачку сигарет. Видимо, данная блядская привычка никогда не отпустит меня. Отворачиваюсь, упорно стараясь не смотреть в сторону девчонки. Чёрт, как же меня разрывает от её присутствия. Разрывает на части от осознания того, что рядом со мной сидит та, которой я собственноручно вложил в раскрытые руки собственную душу, а потом просто сидел и наблюдал, как она рвёт её на части. Бесит собственная слабость. Раздражает собственная вспыльчивость. Бьёт по сердцу собственная уязвимость. Бесит. Бесит. Бесит. Зачем я вообще на это подписался? — Может быть, мы снова встретимся, когда станем немного старше и в наших умах будет меньше запутанности, и тогда я буду только для тебя, а ты только для меня, — очередной поток прямоты из её уст выбивает остатки воздуха из груди, я задерживаю дыхание, чувствуя бешеный стук собственного сердца. — Но сейчас я — хаос для твоих мыслей, а ты — яд для моего сердца. Прощай, Люцифер. Выстрел в упор. Огнестрельное ранение насквозь без предупреждения, снова попавшее прямиком в сердце. Я просто ненавижу эту жалкую, ущербную мышцу, которая тыкается мне в рёбра, как недобитая собака. Виктория выходит из помещения, оставляя после себя лишь шлейф сладковатых духов, совсем как в тот раз. С силой сжимаю бутылку виски, которая через секунду разбивается от давления прямиком в моих руках, но я не испытываю физической боли, болят остатки души, невзрачной каплей осевшие где-то в глубине грудной клетки, саднят настолько сильно, что хочется выкрутить собственный рёбра, принимая вторую ипостась, да только это не поможет, уже ничего не поможет. Я — заложник собственной боли, её зачинщик и провокатор. Наверное, я должен был почувствовать облегчение, но нет, я ощущаю лишь недостаток кислорода, сдавливающий грудную клетку. Стоит признать, что в этот раз я действительно наговорил лишнего. Просто на просто взорвался, лопнул, словно воздушный шарик. Капли алой крови размеренно стекают по кисти, падая упругими частицами на пол, формируя незатейливую лужицу. Регенерация справляется быстро, поэтому через несколько секунд на коже не остаётся и следа неожиданно вспыхнувшего гнева. — Не в этот раз, — едва ли не рычу, словно цепной пёс. Резко отодвигаю от себя стул, достаю из кармана горсть золотых монет и небрежно кидаю их на стол. Этого хватит Валефору на всю оставшуюся жизнь, пускай хотя бы он порадуется сегодняшнему дню. Быстро выбегаю из ресторана, ориентируясь по остаточной энергии девчонки, различаю её из сотни других, смачно ругнувшись под нос. Полёт занимает около пяти минут, хотя по моим подсчётам он длится целую вечность. Крылья нестерпимо гудят от резкой нагрузки, в то время как ноги сами ведут меня к одинокой фигуре, сидящей под увесистыми ветвями многовекового дуба. Малопримечательный островок, находящийся на расстоянии вытянутой руки от покрывшегося коркой грязи Дита — выбор под стать Уокер. Дьяволица обнимает себя за плечи, облокотившись всем телом о шершавую поверхность дерева, её взгляд направлен вдаль, туда, где находятся искалеченные войной земли. О чём она думает сейчас? Сильно ли ненавидит меня? Даю себе мысленную пощёчину за вскользь пролетевшие в голове навязчивые мысли и просто встаю на один уровень с ней, предварительно заложив руки в карманы. — Уокер, я… — В чём дело? — сжимаясь в комок, спрашивает девушка, а я готов собственноручно задушить себя, наблюдая за её состоянием, ставшим последствием той горечи, что распирает меня уже долгое время. — Я не понимаю почему ты так груб, что я тебе такого сделала? — Действительно, — тяжело вздохнув, закатываю глаза. — Что мне делать, Люцифер? Продолжать жить, делая вид, что тебя не существует? Опустить руки и закрыться от всего мира, последовав твоему примеру? — Уокер, — чувству, как глубоко внутри снова начинает закипать злость. — Я не могу делать всё, что ты хочешь, и всё, что ты думаешь, — Вики переводит на меня взгляд, наполненный глубокой печалью и грустью, не выдержав, я отворачиваюсь в сторону, сжимая челюсть. — Почему ты такой агрессивный только со мной? В чём дело? — В том, что ты слишком близко! Ясно? И мне это не нравится, — не выдержав, повышаю голос. — Я слишком близко? — горькая ухмылка украшает её лицо. — Я думала, что между нами… — Что?! Что между нами может быть?! — наклоняюсь к Уокер так, чтобы наши лица находились на одном уровне, и выплёвываю этот вопрос со всей скопившейся злобой. — Например, взаимопонимание! — она стойко всматривается в мои пылающие глаза, отвечая мне такой же горечью. — Но я ошибалась. — Слушай, я уже давно не такой, каким был в прошлом, ясно? Так что я прошу тебя не нарушать мои личные границы во избежание подобных ситуаций. — добавляю уже более спокойным тоном. — И помни, что всё это просто игра. — Я знаю, — Вики поднимается на ноги, нечаянно задевая кончиком носа мою щёку. — Я ошиблась, — блондинка усердно растирает и так уже раскрасневшийся нос, будто пытается стереть следы прикосновения наших тел из своей памяти. — Я вела себя фамильярно. Прости. Этого не повторится. — Надеюсь, — делаю шаг назад, который даётся мне слишком тяжело. Стою как истукан, сам не понимая, чего ожидая. Вики последний раз оборачивается в мою сторону, мазнув по фигуре растерянным взглядом. Дьяволица делает шаг, а за ним ещё один, уже более уверенный, раскрывает свои восхитительные крылья, что, пропуская лучи оранжевого солнца, становятся ещё более завораживающими. Пыль вперемешку с землёй падают с обрыва, она делает шаг в пустоту, отдавая тело в объятия бушующих потоков ветра. Наблюдаю, как её фигура отдаляется, превращаясь в незатейливую точку, где-то на уровне горизонта. Грудь разрывает от распирающего чувства недосказанности, а внутренний Демон так и норовит вывернуть рёбра, дабы показаться всему миру, преследуя желание разнести всё вокруг. Дьявол, как же эгоистично с её стороны упасть на мою голову, словно первый снег спустя столько лет. Вернуться, с упёртым намерением восстановить былое общение, невзирая на мои чувства. Вернуться, осуждая за мою реакцию и моё поведение, вызванное её предательством. Вернуться, непонятно откуда, в корне изменившись, став совершенно другой. Она глупа, если думает, что я приму её с распростёртыми объятиями, сжигая прошлое щелчком пальцев. Всё намного сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Сначала мне нужно разобраться со своими чувствами, и только потом втягивать в это Уокер, иначе её бесполезные потуги достучаться до меня доведут до весьма печальных последствий.*****
От лица автора
Виктория, словно ураган Аллен, влетает в комнату, позабыв о всех нормах приличия. Деревянная дверь хлобыщет об стену, небольшая часть штукатурки отваливается от потолка, оставляя на полу незатейливый след. Не заметив сия происшествия, она двигается дальше по комнате, минуя ошарашенные фигуры Мими и Мальбонте. Пара Демонов сидят на кровати, удерживая в руках увесистые тома неизвестного чтива. Маль удивлённо вздёргивает брови, а крылья Мими резко раскрываются, отвесив оплеуху по затылку друга. — Мими! — Демон растирает ушибленное место. — Одна в комнату с ноги влетает, а другая бьёт по башке, что у вас за компания такая? Дьяволица складывает руки на груди, с характерным звуком выпуская из ноздрей горячий воздух. Виктория все так же, не замечая ничего вокруг, копошится в своей прикроватной тумбочке. Ненужные вещи, попавшиеся ей под руку, летят по всей комнате, кажется, ещё пару минут и бедный предмет гардероба, не выдержав такого напора, превратится в деревянную стружку. — Пожалуй, я пойду, — Маль аккуратно выуживает том из хрупких рук Мими. Напоследок кивнув головой в сторону разъярённой Виктории, он краешком губ улыбается Дьяволице. — Увидимся. Дочь Мамона понимающе кивает головой, провожая Мальбонте незатейливым взглядом. Несвойственно для этой комнаты, дверь закрывается с тихим щелчком, который становится точкой невозврата для Виктории. Она размашисто пинает тумбочку ногой, из-за чего та, скрипнув напоследок, закашивается на бок, вываливая оставшиеся внутренности в виде нижнего белья девушки на пол. — Козёл! — Вики, это всего лишь тумбочка, что она тебе сделала? — Да не она! — Дьяволица сжимает руки в кулаки. — Он! — указывает в сторону двери. — Я-то тебе чего сделал?! — в дверном проёме появляется черноволосая макушка Мальбонте. Недовольно поджав губы, Демон подходит к кровати, нервно хватая рукой недавно оставленный пиджак. Осуждающе махнув крылом в сторону Вики, он закрывает дверь, только теперь в традициях этой комнаты, со всего размаху. — Люцифер, да? — Мими неловко растирает ладошки, наблюдая за стремительно краснеющим лицом подруги. — Да Ретроградный Меркурий клин клином на этом придурке не сошёлся! Распятие ему под кровать мало положить! Идиот! — Всё-таки Люцифер… — Мими, не называй это имя, иначе оно начнёт действовать похлеще экзорцизма на мою душу! Мими обречённо поднимает руки вверх, боясь попасться под волну праведного гнева подруги. Давно она не видела её такой: раскрасневшейся, агрессивной, лохматой. Видимо, только Люциферу приходится под силу доводить девушки до состояния: жизнь — говно, но мы с лопатой. — Куда собираешься? — Выпущу пар. — Каким образом? — Как и все Демоны. Мими лукаво ухмыляется, закусив кончик острого ноготка. Дочь Мамона только хочет отвесить колкую шутку, как замечает в руках подруги некий блеск, свойственный только изделиям из адамита — ценного метала, берущего своё начало и конец лишь в некоторых кругах Ада. Прищурив глаза, девушка успевает ухватиться за детали изделия. Кольцо выглядит довольно просто, но символы, украшающие его верхушку, кажутся Дьяволице странными. Она ещё никогда не видела столь аккуратно выведенных линий и узоров, связывающих друг друга. Одна чёрточка переплетается с другой, образуя неизвестный орнамент, навевающий мысли на скрытый смысл, закованный в узорах. Мими не успевает задать интересующий вопрос, дверь снова ударяется о стенку, осыпая очередной слой штукатурки. — Дурдом…