***
Она мало что помнила о своём дяде Деймоне. Он казался выше, чем она помнила. Это ощущалось неправильным, учитывая, что она была выше, чем когда видела его в последний раз. Но он был. Высоким. Заставляя и без того переполненный дом ощущаться ещё более удушающим, когда он стоял и хихикал с её отцом на кухне. Было забавно видеть эту пару вместе. Явное сходство между ними двумя было очевидно, но всё же что-то не то присутствовало в Деймоне. Что-то другое. Если её отец привлекал людей своим весельем, то Деймон вёл игру, заставляя людей чувствовать себя некомфортно одним своим присутствием. Алисента, казалось, была его любимой жертвой, в чём Рейнира находила слишком много удовольствия. Из-за того, как сильно женщина желала, чтобы Деймон был здесь за счёт Рейниры, она теперь, казалось, не могла дождаться, пока её деверь уйдёт. Рейнира почти хотела, чтобы он остался подольше, просто чтобы смотреть за тем, как Эйгон заикался от его резких вопросов, а Алисента краснела от его непристойных инсинуаций, для которых, по её мнению, дети были слишком малы. Она почти хотела, чтобы он остался. Пока его взгляд не остановился на ней. — Нира, вот ты где! — Рука отца вытянулась, притягивая её к себе. Тепло, знакомо, успокаивающе — это всё, чем была семья. Всё, чем не был дядя Деймон. — Я только что говорил Деймону, как хорошо ты учишься в школе. Ты читаешь больше, чем мы оба когда-либо читали. Ты можешь этим нас пристыдить, не так ли, моя девочка? Смех, смягчивший черты лица Деймона до того, как Визерис потащил Рейниру через комнату, исчез с последними словами её отца. Его глаза сфокусировались на том месте, где рука отца крепко держала её. — Умная девочка, не так ли, принцесса? — то, что должно было стать комплиментом, высмеивало её. Тот же жар раздражения, который наполнял её всякий раз, когда она была вынуждена прикусывать язык возле Алисенты, быстро вздымался от его снисходительного тона. Она была умна. Гораздо умнее, чем Хелейна, которая всё время проводила взаперти в своей комнате с микроскопом и жуками. Ей не нужно было ничего ему доказывать. Даже если бы она хотела. Отчаянно. Уголок его рта дёрнулся, когда она не попалась на его приманку. По крайней мере, она была не такой лёгкой добычей, как Алисента. В его глаза вернулось тепло. Но не такое, как прежде. Она не знала почему и не была уверена, что видела такое выражение раньше. Рука Визериса сжала её плечо. — Почему бы тебе не помочь Алисенте в столовой, дорогая? Хотя это было сказано как вопрос, его рука соскользнула с её плеча и подтолкнула в спину на выход из этого душного пространства. Вся обычная мягкость, которую отец приберегал только для неё, испарилась из его голоса. Рейнира посмотрела на Деймона, когда её заставили покинуть комнату. Её никогда не выгоняли ни из одной комнаты в отцовском доме до того, как он появился. Деймон усмехнулся.***
Алисента пила джин. Рейнира научилась распознавать настроение своей мачехи по напиткам, которые та выпила за ужином. Белое вино — раздражение, но не призыв к драке. Красное вино — злобное, но слегка весёлое. Джин означал, что она выцарапала бы глаза, если бы алкоголь не замедлил её двигательные функции. Алисента не пила джин, с тех пор как Эйгон вернулся из школы и сказал матери, что видел, как Рейнира целовалась с Кристоном Колем на заднем сиденье его машины. Ведь молодые девушки не должны себя так вести. Оказалось, что Деймон также довёл женщину до джина. Рейнира была довольна тем, что, казалось, только они вдвоём совершили этот подвиг. Её губы были сомкнуты, пальцы сжимали ножку бокала, когда Деймон и Визерис смеялись друг над другом, рассказывая обо всём, что пропустили за эти месяцы. — Я думал, из вас получилась хорошая пара, — хихикнул Визерис. — У неё был IQ комара, — усмехнулся Деймон в вино. — Тогда она идеально подходит для тебя. Наконец-то это кто-то, кто может не отставать от твоего остроумия. — Ха-ха, к тому же я был с ней только из-за одной вещи, ну, из-за двух, если считать её язык. И даже из-за того, что она не была хороша в… — Деймон! — Рейнира вздрогнула от резкого крика Алисенты. — Вряд ли это уместно слышать детям за обеденным столом. Он закатил глаза. — Я уверен, что в школе они слышат и нечто хуже, Алисента. Не так ли? Глаза Эйгона нервно метались между мамой и дядей, когда их внимание переключилось на него. — У Эйгона должны быть друзья, чтобы он слышал что-то интересное в школе, — пробормотала Рейнира себе под нос до того, как осознала это, заставляя отца кашлять, а Алисенту — зашипеть. — Рейнира! — А что интересного рассказывают твои друзья, малышка? Улыбка Деймона была голодной, когда он снова сосредоточился на ней, хотя едва прикоснулся к еде, которую Алисента готовила часами. — Твоя личная жизнь настолько скучная, что подвиги подростка кажутся тебе захватывающими? Рейнира ухмыльнулась. Нервы скрутили желудок от мысли рассказать дяде всё, что она сделала, и всё, что она хотела сделать. Но не то чтобы она собиралась. — Разве старик не может просто тосковать по молодости? Его глаза метнулись к её губам, когда она сделала глоток своего напитка. — Знал, что у тебя кризис среднего возраста, — усмехнулся Визерис. — О, как грустно. — Рейнира сделала вид, что сочувствовала. — Может быть, мы просто подарим дяде Деймону мотоцикл и девочку вдвое моложе его на Рождество, отец? — Рейнира, заткнись, — вздохнула Алисента, сделав большой глоток своего коктейля. Улыбка Деймона стала шире, его взгляд сосредоточился на том, как Рейнира возилась со своими столовыми приборами, как её язык скользнул по губам, а щёки залились румянцем. Его нога соприкоснулась с её под столом, напугав во второй раз. — Девушка вдвое моложе меня? Мне нравится, как это звучит… — Деймон. Возмущённый крик Алисенты заглушил звон в ушах Рейниры. — У тебя есть кто-нибудь для меня, принцесса? — он продолжил, как будто Алисента ничего не говорила. Жар разлился в животе. Она ёрзала в кресле, даже когда ухмылялась игре, в которую они играли. Всё что угодно, чтобы разозлить Алисенту. Это ведь просто игра. — Я дам тебе знать, когда найду достаточно хорошенькую.***
Было что-то странное в дяде Деймоне. Он не был располагающим к себе человеком. Он не тянул людей на свою орбиту восхитительной харизмой и хорошим чувством юмора. Но он был магнитом. Люди смотрели на него, приближались к нему на вечеринках, на которых их всех собирал Визерис. Они не концентрировались вокруг него с широкими улыбками и радостными приветствиями, как это было с Визерисом и другими их коллегами. Они ходили вокруг него, ожидая, подпустит ли их Деймон, будет ли он утруждать себя пустой тратой времени на них? И то, и то было облегчением. Он не был тёплым человеком, но Рейнира чувствовала, что могла сгореть каждый раз, когда он обращал своё внимание на неё. Она чувствовала, что он наблюдал за ней на вечеринке. Тяжесть его взгляда давила на спину, пока её друг Лейнор развлекал её. Его тело обожгло ей бок, когда они стояли с семьёй, чтобы сфотографироваться. Его рука обжигала бархатное платье, когда он сжимал её талию, притягивая к себе, когда фотограф подталкивал их ближе. Смех загрохотал в его груди, сотрясая её кости, когда он почувствовал, как она подпрыгнула. — Да ладно, не говори, что я заставляю тебя нервничать. Ты заденешь чувства своего старого дяди. Её зубы вонзились в нижнюю губу, когда она уставилась на него. Он заставлял её нервничать. Он был практически незнакомцем, кем-то, кого она не видела, с тех пор как была ребёнком. И она не знала ничего, кроме того, что ему нравилось всех раздражать. Он видел мир как свою личную игровую площадку. То, как он смотрел на неё, слишком продолжительные прикосновения, слишком тяжёлые взгляды за обеденным столом — это заставляло пальцы на ногах поджаться в носках. Разочаровывающий жар скручивал живот. Но он был ей симпатичен. Он думал, что она забавная. Она удивила его. И он был семьёй. — Конечно нет, дядя, — ответила Рейнира и прижалась к нему, улыбаясь в камеру.***
Рейнире не хотелось в этом признаваться, но она полагала, что скучала по дяде. Визерис был прав, когда сказал, что она любила, когда Деймон приезжал в гости. Когда её мать умерла, он стал почти постоянным членом семьи. Её отец был одинок, редко вставал с постели и большую часть времени ничем не занимался. Деймон был тем, кто заботился о ней. Он расчёсывал и заплетал ей волосы, читал ей сказки, тискал её у себя на коленях, давал ей слишком много торта. Рейнире не нужно было ни о чём беспокоиться с Деймоном. Он позаботился обо всём, чего не мог сделать её отец, и заставлял её чувствовать себя в безопасности. А потом он ушёл. И Алисента появилась. — Только не говори мне, что ты здесь прячешься. Рейнира фыркнула из-за дразнящей нотки в его голосе. Сейчас она действительно была не в настроении для игр Деймона. Он был здесь уже несколько дней, и она устала. Её шея болела из-за сна на неудобном диване. Рейнира была сварливой из-за того, что её разбудил Эймонд, ползающий по ней. Она скучала по своему личному пространству, по уединению. Это было чертовски неприятно во многих отношениях, и теперь причина всего её сдерживаемого разочарования хотела пошутить над ней. — Уходи, Деймон. Рейнира ещё больше съёжилась под одеялом на холодной скамейке. Сидеть в саду в темноте с телефоном в качестве компании было бы гораздо более разумной идеей, если бы не середина декабря, но она пока не хотела отказываться от своего кусочка ледяной тишины. Алисента была в слезах, жалуясь на отсутствие уборки, а Рейнира не вмешивалась. — Ну, это не очень вежливо. — Он проигнорировал её, сев рядом с ней, прямо рядом с ней. Она бы только больше разозлилась, если бы он не был таким тёплым. — Я думал, ты воспитана с лучшими манерами. — Откуда ты знаешь, как меня воспитывали? Не похоже, чтобы ты когда-либо был здесь. Рейнира посмотрела на стакан виски в его руке. Она почувствовала, как Деймон напрягся, уголком глаза увидела, как сжались его челюсти. Это было несправедливо, он не был её отцом, он вообще не должен был присутствовать в её жизни, если не хотел. Но было приятно, что её дядя находился здесь. Её отец был счастливее, Деймон раздражал Алисенту, это был беспроигрышный вариант. У них бы могло быть больше совместно прожитых лет, если бы он был рядом чаще. Если бы она могла проводить с ним больше времени, то было бы неплохо. Вместо этого у неё была Алисента и её шумные, надоедливые, странные дети. — Я не знал, что ты так сильно хочешь меня видеть, принцесса. Он посмотрел на неё сверху вниз. В тени дома глаза казались чернее, а черты лица — резче. Она ненавидела это прозвище. Алисента всегда говорила о том, какая она избалованная, как она обводила Визериса вокруг пальца, что она не всегда могла добиться своего и вести себя как маленькая принцесса. Но в устах Деймона это звучало более нежно. Она всегда была его маленькой принцессой, когда он носил её на плечах, и он никогда не обижался на неё за это. Почему бы ей не хотеть, чтобы он был рядом всё время? — Ты семья, конечно. Я хотела бы, чтобы ты был здесь. Рейнира закатила глаза, прижавшись ближе к его теплу. — И это единственная причина, по которой ты хотела бы, чтобы я был здесь? Потому что я член семьи? Его пальцы прижались к её подбородку, заставляя её встретиться с ним взглядом, когда она нахмурилась в ответ на его вопрос. Какая ещё причина могла быть? Он был её дядей, он был рядом, когда она нуждалась в нём. Рейнира слишком молода, чтобы понять, что ей кто-то нужен. Он заботился о ней, как семья. Конечно, это была единственная причина, по которой она хотела, чтобы он был рядом. Даже если он выбивал её из колеи, даже если казалось, что он теснил её и заставлял желудок сжиматься от одного взгляда. Рейнире нравилось нервное возбуждение, которое, казалось, вызывал только Деймон, особенно когда она была малышкой, когда он поднимал её слишком высоко, кормил слишком большим количеством торта, рассказывал ей страшные истории. Он никогда не пытался удержать её или подтолкнуть к другому пути, как это пытались сделать Алисента и Визерис. Деймон хотел, чтобы она жила, хотел показать ей всё, что мог предложить мир. Рейнира задавалась вопросом, что ещё он мог ей показать. Прохладные кончики пальцев переместились с её челюсти на губы. Бледные глаза, так похожие на её собственные, держали её в плену. — Ты мой. — Рейнира моргнула, услышав тихие слова, которые она проговорила чуть ли не шёпотом, но Деймон ясно расслышал их в тишине. Она откашлялась. — Мой дядя, любимый дядя. Так что да, думаю, это единственная причина, по которой я хотела, чтобы ты был здесь. Рейнира сорвала с его колен одеяло и вернулась внутрь, услышав его самодовольную ухмылку и последующую тишину. Деймон никогда не поправлял её насчёт того, что был её единственным дядей.***
— Я сказал тебе спасибо за то, что ты уступила мне свою комнату? — Нет. — Рейнира смотрела на него со своего места на диване. Она никогда не найдёт покоя в этом чёртовом доме. — Кроме того, у меня не было выбора в этом вопросе. Это заставило Деймона нахмуриться. — Что ты имеешь в виду? Она сжала стёганое покрывало пальцами. То же самое чувство, когда весь воздух высасывался из комнаты, повторялось, когда она боролась с тем, чтобы не извиваться под пристальным взглядом дяди. — Ничего, просто… Алисента. Ты знаешь, какая она. Деймон напевал, мягко ступая по её кремовому ковру. Когда он подошёл ближе, заставив её вытянуть шею назад, чтобы посмотреть на него, его рука скользнула ей на затылок, слегка сжав, чтобы снять напряжение. — О, я точно знаю, что такое Алисента. — Его улыбка была жестокой. — Почему, ты думаешь, я держусь подальше? Понятия не имею, как Визерис терпит её, не сойдя с ума. — Хотела бы я уйти. — Глаза Рейниры закрылись, когда его пальцы снова сомкнулись на её затылке. Губы приоткрылись. — Может быть, я могла бы пойти с тобой, когда ты снова уйдёшь. Это было сказано в шутку, с мягким изгибом губ и закатыванием глаз, но часть её имела в виду именно это. Ей хотелось, чтобы Деймон забрал её отсюда, позволил жить где-нибудь, где она могла сорваться с поводка, на котором Алисента была полна решимости удержать её. — Правда? — улыбка Деймона стала шире, когда он наклонился ближе, почти касаясь её лба. — И кто сказал что-нибудь о моём уходе? — Ты всегда уходишь. Она не хотела казаться такой серьёзной из-за кратчайшей вспышки боли, промелькнувшей на его лице. — Может быть, я останусь на этот раз, — его голос был мягким, как будто он делился с ней секретом. — В конце концов, твоя кровать очень удобная, малышка. Рейнира прищурилась, глядя на него, и тёплая надежда наполнила её грудь. Он может остаться, он может остаться, он может остаться. — Я не буду вечно спать на диване. — О, конечно нет, здесь не место для моей девочки. — Деймон соприкоснулся носом с её, заставив её хихикнуть. — Я уверен, что мы сможем договориться, чтоб оба были счастливы, хм? Рейнира улыбнулась. Он может остаться.***
Рейнира любила свою кровать. Она была огромной, с тремя подушками и постоянно растущим запасом одеял и покрывал, чтобы создать самый уютный кокон, где она могла свернуться калачиком и спокойно поспать восемь или десять часов. А вместо этого она спала на дерьмовом диване. Ну, вообще-то, не спала, если точнее. Она смотрела в потолок в течение, казалось, многих часов, пыталась считать овец и пять раз переворачивала свою несчастную подушку, пытаясь сделать это правильно, но ничего не работало. Она не могла успокоиться, не могла расслабиться. В комнате было слишком жарко, несмотря на тонкое одеяло, которое теперь неудобно обвивало её ноги, и всё вокруг напоминало, что она находилась не в прекрасном одиночестве своей спальни в конце коридора за прочной дверью, которая помешала бы кому-либо увидеть или услышать то, что она хотела сделать прямо сейчас. Рейнира прикусила губу, когда её пальцы неосознанно поиграли с поясом шорт. Все спали, нелепые часы, которые отец отказался продать, говорили ей, что это было раннее утро. Никто не узнает, она никого не видела и не слышала теми ночами, что спала здесь. Она была взвинчена несколько дней, не находя никакого облегчения или момента, чтобы позаботиться о себе. Обычно она не была такой нуждающейся. Обычно ей удавалось уединиться в утреннем душе или перед сном. Она так же обычно не чувствовала себя в таком отчаянии после нескольких дней без освобождения. Рейнира винила Деймона. Это всегда была его чёртова вина. Он являлся причиной того, что она сейчас была без кровати. Он являлся причиной того, что она была так раздражена и напряжена и что ей приходилось иметь дело с раздражением и стрессом Алисенты. И он был тем, кто постоянно прикасался к ней, с тех пор как приехал. Она действительно не привыкла к этому. Успокаивающее похлопывание и объятие отца — да, но Деймон… не отстранялся сразу. Её рука сомкнулась на его большей руке, когда он таскал её по рождественским ярмаркам. Его рука на её спине, когда он вёл её через толпу, обжигала. Его рука обнимала, пальцы играли с кончиками её волос, пока они смотрели фильм, наклоняя её вниз, заставляя опуститься на диван, на него. Теперь она скучала по его присутствию. Однако больше всего в мыслях её преследовала его рука на её шее. Бёдра Рейниры напряглись и неловко сдвинулись при воспоминании, как его большой палец деликатно поглаживал точку пульса, пальцы массировали, сжимали её затылок, словно она была беспокойным котёнком. Смущение и что-то похожее на чувство вины укололи её, когда она позволила пальцам скользнуть под шорты. Рейнира вздохнула, скользя по своему клитору. Она зажмурила глаза, когда почувствовала, какая она мокрая, какая чувствительная и близкая к… она только что думала о… нет, она не думала о… Прошло много времени, с тех пор как кто-то ещё прикасался к ней. Ей нужно было узнать, свободен ли Кристон, когда они вернутся в школу, или, может быть, Харвин наконец-то остался без девушки. Она попыталась вспомнить свою последнюю встречу с Кристоном перед праздниками. Его руки быстро расстегнули застёжку на её джинсах, грубые пальцы на её клиторе, низкий голос умолял её. Пальцы сжали горло. Вкус виски на языке. Тебе нравится, принцесса? Он наблюдал за ней через обеденный стол. Длинные пальцы обхватили стакан виски. Моя девочка. — Ты в порядке, милая? — Блять, — её вздох прозвучал слишком громко в пустой гостиной, прежде пустой гостиной. Рейнира мельком увидела Деймона, прежде чем её лицо уткнулось в тонкую подушку, а тело неловко изогнулось, когда она попыталась скрыть свой стыд под скрученным одеялом и задохнуться между диванными подушками. Он видел, он видел, как она прикасалась… Может быть, он не видел, темно, он взрослый, его зрение не могло быть таким хорошим… Он слышал её, он знает, он видел, он знает… Она не слышала, как он подошёл, её пульс в ушах и дыхание — единственное, на чём она могла сосредоточиться, помимо собственного стыда, вины и смущения. Он видел, он видел, он видел… Его прикосновение к её спине было нежным. Деймон разглаживал её напряжённые мышцы, словно не замечал, как она дрожала и съеживалась. — О милая девочка, тебе приснился плохой сон? Не видел, не видел, не видел… Смущённые слезы наполнили её глаза, когда она почувствовала, как его вес опустился позади неё на диван, ей стало плохо, когда он продолжил прикасаться к ней. Её кожа казалась слишком твёрдой и горячей под его ладонью. Он был уверен, что чувствовал жар стыда под тонкой футболкой, продолжая разглаживать круги на её спине. — Мне не приснился плохой сон, — пробормотала она в подушки, когда стало ясно, что Деймон готов ждать её ответ. Она ненавидела, как дрожал её голос, тихий и униженный. — Нет? — жестокий смех проскользнул в конце. — Это был очень хороший сон? — Перестань. — Рейнира перевернулась на другой бок и оттолкнула его руку, глядя на него снизу вверх, даже когда у неё текли слёзы. — Перестань смеяться надо мной, я не… я не делала ничего плохого. Она знала, что это так, для девушки её возраста это было нормально, несмотря на то что Алисента пыталась сказать ей после инцидента с Кристоном в его машине, но это не избавило её от смущения, поскольку она едва могла смотреть Деймону в глаза. Он обязательно скажет отцу и Алисенте. Теперь ему было над чем поиздеваться, и, вероятно, он подождёт до завтрашнего ужина, чтобы ухватить лакомый кусочек и произвести максимальный эффект. Алисента будет кричать о приличиях, а Визерис неделями не сможет смотреть на неё. А Деймон будет продолжать смеяться и дразнить, пока Рейнира не провалится под землю вместе со своим достоинством. — Всё в порядке, любовь моя, — его голос звучал как мягкое напевание, Деймон нежно поцеловал её в макушку. — Ты права, ты не сделала ничего плохого. Рейнира, моргая, смотрела на него, прерывисто дыша, пока он продолжал ласкать её нежными прикосновениями, вытирая слёзы, заправляя волосы за ухо. — Бедная девочка, просто хотела почувствовать себя хорошо, не так ли? Слова застряли у неё в горле. Всё казалось слишком тяжёлым, воздух — слишком густым, когда она пыталась связать воедино ответ, который имел бы смысл. Казалось, ничего не имело смысла. Деймон не должен был говорить о том, как чувствовать себя хорошо, не так ли? — Или ты не умеешь, малыш? — Что-то, что Рейнира могла описать только как голод, зажглось в глазах Деймона, когда он склонился над ней. — Тебя никто никогда не учил, как чувствовать себя хорошо? — Я… я знаю как. Рейнира нахмурилась, раздражённая своим заиканием и тем, как сжались её бёдра, когда он продолжал гладить её, как взволнованного котёнка. Раздражённая тем, как это работало, чтобы успокоить её напряжённые нервы. — Ага? — Он поднял бровь, явно забавляясь тем, как она защищалась. — Те мальчики, с которыми ты возилась, знали, как заставить тебя чувствовать себя хорошо? — Его рука гладила её живот, кончики пальцев танцевали возле самого края её пояса. — Они заставляли твои хорошенькие пальчики подгибаться, а бёдра — дрожать? Тебя заставляли кончить, Нира? Гнев заменил её смущение достаточно быстро, чтобы она отшвырнула руку Деймона, заставив его отстраниться, когда она села, хмуро глядя на него. — Мне не нужны мальчики, чтобы заставить себя кончить. Ухмылка Деймона была самодовольной, когда он наблюдал, как глубокий румянец заливал её щеки, горло, грудь, когда она осознала, что только что сказала. — Нет, тебе, конечно, они не нужны. Его прикосновение, которое раньше было дразнящим, стало твёрдым, когда он притянул её к себе на колени. Её бёдра расположились по разные стороны от его. Его улыбка стала шире, когда она протестующе пискнула. Его рука обвила её спину, когда она попыталась подняться с его колен. Рейнира ахнула, когда пошевелилась и почувствовала под собой твёрдость Деймона, плотно прижатую к её закрытому клитору. Каждый изгиб её бёдер тёрся именно там, где она нуждалась в нём, там, где она так долго не чувствовала облегчения. Его рука грубо сжала её волосы, заставляя посмотреть на него. — Тебе не нужны эти мальчики, но тебе нужен твой дядя, не так ли, Рейнира? Соскучилась по моей заботе о тебе? Она неуверенно покачала головой. Её бёдра сжались на его. — Я не… не… Рейнира знала, что она не должна этого делать, не должна была сидеть на коленях у дяди и тереться о него там, где любой мог войти и увидеть их. У неё не получалось понять, почему она не говорила «нет», почему ей хотелось большего, почему она не могла удержаться от того, чтобы ещё сильнее прижаться к нему, от того, чтобы гадать, как он будет ощущаться внутри, широко растягивая, заполняя её, как никто другой. Она просто чувствовала себя такой пустой и уставшей, а Деймон всегда знал, как заставить её чувствовать себя хорошо, сделать её счастливой. Он всегда заботился о ней. — Ты всегда была такой суетливой малышкой. — Рейнира услышала улыбку в его голосе, закрывая глаза. — Не заснула бы, если бы не была у меня на коленях, такая извивающаяся маленькая девочка, не так ли? Смущение нахлынуло на неё, когда она поняла, что извивалась у него на коленях, как, по-видимому, делала раньше. Её бёдра сжались вокруг его, тело напряглось и болело, когда она пыталась найти разрядку, к которой была так близка в течение нескольких часов. Ей нужно было больше, нужно было давление, жёсткость и… — Раньше приходилось укачивать тебя, чтобы ты заснула. — Губы Деймона призрачно скользнули вниз по её горлу. Он сжал кулак в её волосах, когда откинул её голову назад, чтобы открыть больше тела. И слова прозвучали ей в ключицы: — Скачи на мне, моя милая девочка. Рейнира не могла сдержать стон, когда он тёрся о её лоно. Его рука на её бедре притягивала её ближе, сильнее прижимая к себе. — Деймон. — Скучала… ты скучала по этому, не так ли, Нира? — Рейнира едва могла сосредоточиться на его словах из-за звука собственного дыхания, слишком громкого в гостиной. Её бёдра двигались быстрее, отчаянно преследуя желание, которое даже Кристон не смог заставить её испытывать. — Ты скучала по дяде, который заботился о тебе, не так ли? Мне нужно присматривать за тобой, не так ли, детка? Да, да, да. — Я… мне нужно… Зубы Деймона впились в её ключицу. Его глаза зажглись весельем от её писка. — Что тебе нужно, Рейнира? Слёзы снова подступили к глазам. Слова застряли у неё в горле, когда она цеплялась за Деймона. Она никогда не терялась в поисках слов, никогда не задумывалась над тем, что сказать, но её мозг казался кашей, когда она сильнее прижималась к нему. Его гул одобрения обволакивал её, как тёплое одеяло, успокаивая нервы, которые он обнажил, оголённые и нуждающиеся. — Используй свои слова, любовь моя, — мягко сказал Деймон ей в губы. Его глаза расширились, когда он увидел, как она двигалась на нём. — Скажи мне, что тебе нужно, и я заставлю тебя чувствовать себя так хорошо, милая девочка. Ей просто нужно… ей нужно… Его губы коснулись её щеки, покусывая её челюсть. Его низкие стоны грохотали в её груди, когда она использовала его. — Ты. Она задыхалась у его горла. Её руки тряслись и сжимали его грудь. Ей нужно было больше, больше его, нужно было чувствовать его. — Да? — в его голос вернулось раздражение, когда он поднял её с колен, снова уложил на диван, смеясь над её возмущённым возгласом и тем, как она хватала его за руки, пока Деймон не лёг на неё. — Я тебе нужен, детка? Нужен, чтобы тебе было хорошо? Её голова была словно набита ватой, когда она попыталась кивнуть. Тело тяжёлое и опасно лёгкое одновременно. Она нуждалась в нём, нуждалась в том, чтобы снова почувствовать себя живой. Она была так близка к тому, чтобы сломаться… Его голос, прикосновения — единственное, что удерживало её, единственное, на чём она могла сосредоточиться. Его рука снова обхватила её щёку, проводя большим пальцем по губе, которую она кусала. Рейнира, не раздумывая, зажала палец губами, жар наполнил её живот, пока Деймон смотрел на неё широко раскрытыми глазами и с оскаленными зубами. — Такая чертовски красивая, не правда ли? Рейнира не могла сдержать хихиканья от того, как почти раздражённо он звучал. Его бёдра прижались к ней, ещё сильнее прижимая её к дивану, напоминая ей о том, какой он твёрдый. — Пожалуйста, — попыталась она пробормотать в его руку. Он не ждал, не спрашивал, когда поднялся на колени и стянул шорты с её бёдер, быстрым поцелуем прижался ко внутренней стороне её лодыжки, прежде чем раздвинуть ноги. — О, посмотри на себя, — простонал Деймон с болью в голосе, глядя на неё. Его пальцы танцевали на её влагалище. Его дыхание стало тяжёлым, когда он увидел, как она дёрнулась от его прикосновения, оторвав бёдра от дивана в поисках большего. — Посмотри, какой беспорядок ты устроила, малышка. Такая мокрая маленькая пизда. Рейнира ёрзала под ним, разрываясь между желанием притянуть его ближе, позволением ему продолжать ласкать её и играть с ней, как он считал нужным, и желанием спрятаться в своей комнате от его голодного взгляда. Мальчики не смотрели на неё так, как Деймон. Она могла легко догадаться, что хотели сделать с ней такие, как Кристон и Харвин, когда они устраивались между её бёдрами. Деймон был опасен, неизвестен. Он выглядел так, будто не мог выбрать между пожиранием и уничтожением её. Его рука сжалась на члене, который всё ещё был в брюках, а глаза блеснули, наблюдая за каждым её движением и вздохом. Рейнира чувствовала себя добычей под ним, наблюдая, как его голодные глаза скользили по её мокрому лону, раскрасневшемуся лицу и вздымающейся груди, как будто она заманила охотника в свой дом и была более чем счастлива, что её подали на блюде. — Пожалуйста… — Рейнира была удивлена, что хриплый шёпот не сорвался с её собственных губ. Деймон наблюдал за ней, стягивая брюки с бёдер и беря себя в руки. — Бля, Рейнира, пожалуйста, просто позволь мне… блять, позволь мне трахнуть тебя, милая девочка. Его тело снова накрыло её, его мольба звучала в её волосы, шею, плечо, когда он тёрся головкой своего члена о её клитор, заставляя ее стонать. Он дрожал рядом с ней, когда она обвила его ногами, стонала, когда он прижимался к ней, так близко к тому месту, где она нуждалась в нём больше всего. — Совсем немного, детка, пожалуйста, — взмолился Деймон, не дожидаясь её ответа, когда он протолкнул головку своего члена внутрь неё. Его волосы упали ему на лицо, когда он наклонился над ней, приоткрыв губы и широко распахнув глаза, когда он медленно растягивал её, вырезая в ней место, предназначенное только для него. — Я так долго этого ждал, так долго хотел тебя, моя девочка, моя девочка, моя… Рейнира не могла дышать, не могла думать, глядя на дядю. Болезненное блаженство исказило его черты, его глаза были плотно закрыты, когда она пульсировала вокруг него, его бледная кожа покраснела от желания. Если бы она не знала его лучше, она бы подумала, что он был каким-то ангелом, произведением живого искусства, настолько прекрасным, что вы едва могли смотреть на него и верили бы, что у вас никогда не будет шанса почувствовать его кончиками пальцев. Но Деймон не был ангелом. Ничто в том, что они делали, не было святым или чистым. Он был дьяволом, сидящим у неё на плече, искушающим её, с тех пор как она была ребёнком, цепляющимся за каждое его слово, отчаянно желая доставить ему удовольствие и получить от него удовольствие в ответ. И по-другому она не могла. — Пожалуйста. — Рейнира подняла подбородок, нежно касаясь губами основания его горла, и обвила ногами его талию, чтобы притянуть его ближе. — Деймон, пожалуйста. Она даже не знала, о чём просила, но знала, что ей нужно больше, что ей нужно, чтобы он освободился от хрупких ограничений, всё ещё сковывающих его, и чтобы Деймон просто отпустил. Её ногти царапали его спину. Она ухмылялась тому, как он вздрогнул над ней, бёдра дёрнулись, прежде чем снова отступить, оставив её так близко к опустошению, что ей хотелось плакать. — Не дразни, блять, — прошипел Деймон, глядя на неё сверху вниз. — Я не та, кто дразнит, — надулась Рейнира, продолжая свой путь вверх по его горлу, целуя и покусывая бледную плоть, и удовольствие переполняло её, когда она смотрела, как расцветали отметины под его кожей. Ей нравилось знать, что завтра он проснётся, а она всё ещё будет его частью. Пальцы Рейниры играли с кончиками его волос на затылке. Она наблюдала, как его глаза темнели, когда она приподняла бёдра, принимая его глубже в себя. Она прикусила острый край его челюсти, ухмыляясь низкому рычанию в его груди, когда она на дюйм приблизилась к его губам. — Осторожно, малыш. Рейнира приподняла бровь в ответ на предупреждение и снова наклонилась к нему, только чтобы он чуть отстранился. Её кулак сжал его волосы, уголки его рта скривились от боли, которую она причинила. — Не дразни меня, дядя. В его глазах загорелся огонь. Член Деймона резко вошёл в неё, от чего у неё перехватило дыхание. Он накрыл её, прижавшись грудью к её, губы скользнули по губам, наконец, дав ей вкус того, чего она хотела, поглотив так, как она желала, с тех пор как он появился. — Ещё раз, — хмыкнул Деймон. Он делал круговые движения бёдрами, заставляя её закатить глаза. Его зубы прикусили её нижнюю губу, когда она заскулила. — Повтори ещё раз, Рейнира. — Трахни меня, дядя, пожалуйста. Он погубил её. С каждым толчком его бёдер, с каждым резким прикосновением его рта к её губам, чтобы проглотить её слабые стоны и крики, с каждым глубоким стоном, который грохотал в его груди, сотрясая её до костей. Деймон сломил её, его вкус на языке заставил её чувствовать себя опьянённой, потребность и грех плясали по её нервам, заставляя бормотать в его кожу. Руки неловко пытались удержать его, пока он использовал её, наказывал её. Деймон удерживал её, его большие руки обвили её и вдавили в подушки дивана. Его слова и прикосновения были почти нежны, нежны по сравнению с тем, как он трахал её. — Такая чертовски хорошая девочка для меня. Посмотри, как хорошо ты меня принимаешь. Чёрт возьми, посмотри на себя… Рейнира не могла… не могла следить за взглядом Деймона, когда он смотрел вниз, между ними двумя, наблюдая, как его член широко растягивал её, как она обтекала его. Она могла только смотреть на него. Мышцы его живота были напряжены, зубы впивались в нижнюю губу, пот блестел на груди, светлые волосы отбрасывали тени на скулы. Он не был ангелом, но Рейнира последовала бы за ним в ад, если бы это означало, что он сможет наполнять её каждый день до тех пор, пока единственное, о чём она сможет думать, чувствовать, пробовать на вкус, — будет он. — Хочешь кончить, милая девочка? — спросил Деймон. — Хочешь кончить на моём члене, создать грёбаный беспорядок, а? Рейнира, дрожа, кивнула, едва концентрируясь на его словах, прежде чем они вылетели у неё из головы, когда он попал в точку, которую она никогда раньше не могла найти. Улыбка Деймона была дикой, когда она дёрнулась в его объятиях, теперь не заботясь о том, как громко она стонала в гостиной. — Вот так, вот это моя маленькая девочка, тебе нравится трахаться с твоим дядей, Нира? Ты моя девочка, не так ли? Моя. Моя, моя, моя. Слово эхом отозвалось в её пустой голове, когда она упала за грань, на которой балансировала всю ночь. Она потащила Деймона за собой. Её влагалище сжалось вокруг него, как тиски, ногти впились в его плечи, а зубы — в шею, чтобы заглушить крик. Рейнира держалась за него, когда он заставил её взорваться. Он дрожал у её тела, наполняя её. Стоны и похвалы срывались с его губ, и он кончил внутрь. Принимаешь это так хорошо… Так чертовски хорошо… Идеальная девочка… Создана для меня… Рейнира почувствовала, что дрейфовала, когда он вышел из неё. Его тихий смешок согрел её, когда он позволил её неуклюжим рукам искать себя. Рейнира отчаянно нуждалась в том, чтобы его вес снова накрыл её, отказываясь позволить ему уйти слишком далеко, снова оставить её. Он может остаться. Она подпрыгнула, когда почувствовала, как его пальцы скользнули по её лону, слишком чувствительному для его дразнящих прикосновений. Сквозь полуприкрытые веки она смотрела, как он поднял пальцы, блестящие в тусклом свете рождественской ёлки. Рейнира отказывалась выключать её этой ночью. Деймон смотрел, совершенно заворожённый, как он размазывал их объединённое месиво по её животу, вверх, по её груди. Тихие вздохи слетали с его губ, пока он это делал. Это был самый расслабленный вид, который она когда-либо видела. — Ты создаёшь беспорядок, — сонно пробормотала Рейнира, не пытаясь остановить его. — Беспорядок и так есть, принцесса. Глаза Деймона, наконец, оторвались от его рисунков. Улыбка смягчила его взгляд. Рейнира подумала, что он, возможно, говорил о чём-то большем, чем их смешанное удовольствие, но она слишком устала, чтобы вдаваться в подробности прямо сейчас. Она подняла свои тяжёлые руки и пошевелила пальцами. — Кровать, пожалуйста. Ей показалось, что он покачал головой, но глаза Рейниры уже снова закрылись. Его грудь была тёплой под её щекой, руки крепко обнимали её, когда он нёс её вверх по лестнице. Когда она прижалась к нему, в его груди поселилось приятное тепло. Деймон поцеловал её в голову. — Не уходи снова, — прошептала она, когда он уложил её на кровать, прижавшись всем телом к ней так близко, как мог. — Я думал, ты хочешь вернуть себе свою комнату, — поддразнил Деймон. — Алисента всегда говорит, что мне нужно научиться делиться. Я начну с тебя.