Сказк-ка о Колобке

Жили-были дед да баба. Дружно жили, не тужили, всю жизнь вместе прожили — есть что вспомнить, чему порадоваться и над чем погоревать. С детства вместе. Вначале в одной песочнице играли, потом в школу одну ходили. А после школы ушёл дед — тогда ещё юноша — в армию. Проводы ему устроили. Всё честь по чести, как положено. Поцеловала его баба, обещала дождаться и дождалась. Поженились, детей народили, вырастили. А как дети выпорхнули из отчего гнезда, так они друг у друга и остались. И всё-то у них складно да ладно. Сидели они как-то на лавочке. — Лето, — беззубо улыбнулся дед, обнимая бабу. — Хорошо-то как! А я бы вот чего-нибудь пожавал. И совсем бы уж захорошело. А? Помнишь, как тогда? А испеки-ка ты мне, бабка, колобок. Дети опять же приехать обещались. — Это кто тебе бабка, старый ты хрыч? — прошамкала баба. — Чем жавать-то колобка будешь? — Дык, поваляю во рту-то да проглочу. А чаво? С голоду, что ль, помирать, раз зубов нету. — Чаво вставные-то не носишь? Немыслимы ведь тыщи за них отвалили, — проворчала баба. — Да жмут, заразы, спасу нет. Я уж так как-нибудь, чтолива, — развёл руками дед. — Чего колобок-то? Спекёшь али нет? — Вот привяжешься же, что твой банный лист. Иду уже. Не отстанешь теперя, — похромала баба в избу тесто наводить. Детей порадовать выпечкой домашней — дело хорошее. А вдруг и вправду заявятся. Давненько уж не были. Да и деда опять же побаловать можно. Вон как его разобрало. Пусть пожуёт вкусненького-то. Он на магазинный хлеб ругается, да только силы уже не те у бабы — печь хлеб самой. Но один-то разик уж как-нибудь. Долго ли коротко, тесто подошло и печь растопилась. Вывалила баба тесто на стол, колобки делать, да и не заметила сослепу, как вставную челюсть деда в один из колобков вмесила. Как поднялись колобки, принялась их баба в масле жарить и на подоконник складывать на блюдо, чтоб отпыхнули маленько да подостыли чуток. Умаялась. * * * Сидят колобки на окошке, остывают помаленьку, как и положено приличной выпечке. Да только не все. Оказался среди них один особенный. Зевнул он, показав челюсть дедову, глазищи открыл, огляделся внимательно, прыгнул с блюда на подоконник, с подоконника свалился на завалинку, охнул, нырнул в траву и покатился в лес. Катится-катится Колобок, песенку напевает, видами любуется. И вот прямо невмоготу ему, как есть охота. Тут навстречу ему Заяц. — Колобок-Колобок, а я тебя съем. — Правда, что ли? А может, я тебя? — улыбнулся Колобок, подкатываясь к Зайцу поближе. Вот же повезло. Был просто Колобок, а будет пирог с зайчатиной. — Конечно, съем, — неуверенно сказал Заяц, опасливо поглядывая на челюсть. — Уж дюже вкусно ты пахнешь. А кто так пахнет, тех всегда едят. Закон такой. И это, песенку петь не будешь, что ли? — А надо? Ну ладно. Слушай, раз такой меломан. Я Колобок, Колобок, Мне все звери на зубок. Я от дедушки ушёл И от бабушки ушёл, Я свободу обрёл И лечу как орёл. Но немного успел, Только зайчика съел. Посмотрел Колобок на Зайца внимательно, усмехнулся нехорошо, примерился — да ка-ак прыгнет. Остались от Зайца уши да лапки. — На счастье, — сказал себе Колобок и сразу озадачился: — А откуда я, интересно, знаю, что заячьи лапки на счастье носят? Ой, да пофиг. Дурак ты, косой, дурак. Ну кто же к незнакомцам с угрозами-то сразу? А вдруг они зубастые и есть хотят? Катится Колобок дальше по дорожке, а навстречу ему Волк. — Колобок-Колобок, а я тебя съем. — Где-то я это сегодня слышал, — задумчиво так, со значением протянул Колобок. — Хватит болтать. У меня брюхо сводит от запаха. Ты не с зайчатиной ли? — клацнул зубами Волк. — Ну, допустим. Съешь, значит. Что, прямо без песенки? — усмехнулся Колобок. — Ну спой, ладно, чего уж, — смилостивился серый. — Слушай, — хмыкнул Колобок и запел: Я Колобок, Колобок, Мне все звери на зубок. Я от дедушки ушёл И от бабушки ушёл, Я свободу обрёл И лечу как орёл. Но немного успел, Только зайчика съел. Да и волка сожрал, И наелся сполна. — У тебя неправильная песенка, — возмутился Волк. — Это я тебя сейчас есть буду. — А чтобы съесть меня, мой недалёкий серый брат, тебе надо поближе подойти, — вкрадчиво мурлыкнул Колобок. — Ну ты наглый, — восхитился Волк и подошёл поближе. Наклонился, даже пасть открыть успел. А Колобок ка-ак прыгнет. Остались от Волка шкура да зубы. — И откуда такие бестолковые берутся? — облизнулся Колобок. — Эх, серый, об такой хлебушек, как я, и зубки обломать как нефиг делать. Припрятал Колобок трофеи под корягу и покатился дальше. Катится, песенку напевает. Долго ли, коротко ли катился Колобок. День катился и ночь катился, мир познавал да миру удивлялся. Проголодался, конечно. Вдруг видит — Медведь ему навстречу выходит. — Колобок-Колобок, а я тебя съем. Медведь большой, череп крепкий — не перешибёшь его просто так. Да только Колобок аппетит нагулял, бродя по лесу — после волка маковой росинки у него во рту не было. Облизнулся Колобок, подкатился к Медведю, улыбнулся широко — да ка-ак прыгнет. — Эй, ты чего? Бешеный, что ли? — отскочил Медведь подальше. — Ты это, не того. Неправильный какой-то. Ну тебя к лешему. — Может, хоть песенку послушаешь? — предложил Колобок, раздумывая, как Медведя завалить. Жрать-то охота. — Песенку? — задумался Медведь. — Ну давай. Только близко не подходи. — Испугался, что ли? — хихикнул Колобок и запел: Я Колобок, Колобок, Мне все звери на зубок. Я от дедушки ушёл И от бабушки ушёл, Я свободу обрёл И лечу как орёл. Но немного успел, Только зайчика съел. Да и волка сожрал, И наелся сполна. Но печальный итог — Съесть медведя не смог. — Конечно, не смог. Как бы ты смог-то? — обрадовался успокоенный Медведь. — Правда, что ли, серого оприходовал? — Ага. Только давно дело было. Примерно вчера поутру. Теперь вот думаю, чего бы поесть. — Малинки, может? — услужливо предложил Медведь. — Не, я больше по мясной начинке, — сообщил Колобок и ка-ак прыгнет. Конечно, Медведя он не осилил. Так, погрыз маленько. Остальное на запас прикопал. Мало ли, год голодный настанет не сегодня-завтра. Решил продвигаться ближе к дому. Погулял, пора и к деду с бабой возвращаться. Всё-таки родные люди. Катится по дорожке, катится. Песенку свою мурлычет под нос. Хорошо! Птички поют. Высоковато, правда, зато как душевненько! Пусть их. Чего там с тех птичек? Косточки одни да перья. Вдруг выходит на дорожку Лиса. Ох, хороша, зараза! И что вот с ней делать? Есть неохота. Медвежатина ещё не переварилась. А только и она мимо же не пройдёт. Вон как хитро смотрит. — Колобок! Какая прелесть! А куда это ты катишься? — ласково заговорила рыжая плутовка. — Да дельце у меня тут недалеко, — деловито сообщил Колобок. — Как интересно! И что же за дельце может быть у такого милого румяного очаровашки? — растеклась Лиса сладкой патокой. — Ну, смотри: меня замесили, в масле зажарили, а сметану положить забыли, — возмущённо вскричал Колобок и картинно закатил глаза. — Безобразие, — посочувствовала Лиса. — А дельце-то в чём? — А я знаю, где они сметану прячут. Много сметаны. Жирной, вкусной. Хочешь со мной? Могу поделиться, — заговорщически подмигнул Колобок. — А почему бы и нет. Сметану я люблю. А уж Колобок в сметане — просто чудо как хорош, — пропела Лиса. — Ага, ага, — покивал Колобок. — Мечтай, рыжая. Пошли они вместе в деревню. Пришли к избе деда с бабой. Колобок говорит: — Ты, рыжая, тут постой. Я разведаю и тебя позову. А то вдруг кто дома есть. И впрыгнул в открытое окно. А там дед как раз ружьё заряжает. Вот как знал! — Дед, я вернулся, — сказал Колобок, а дед чуть на пол не сел от изумления. — Так, не время сейчас. Ружьё бери. У нас во дворе Лиса ждёт. Давай скорее. Будет бабе шкура на воротник. Застрелил дед Лису. Сделал бабе воротник. Накормили Колобка курятиной до отвала. А ночью на печке баба шепчет: — Слышь, старый. Как думаешь, чаво нам теперя делать-то с ним? Опасаюсь я, курёнок надолго не хватит. — А чаво делать? — прошамкал дед. — Ружьё есть. На охоту ходить будем. Да он и без ружья парень ого-го какой получился, себя-то небось прокормит. Можа, и нам с тобой чаво перепадёт. А только так думаю, в зиму порося брать надо. Лучче сразу пару. На всякий случай.