Среди бурлящих морских волн

В последнее время Нетей стал слишком часто ловить себя на весьма странных мыслях, поначалу лишь отдаленно закрадывающихся в разум для того, чтобы посеять в нем зерно первых неоднозначных сомнений. Юношу все меньше волновали обыденные вещи вроде ежедневной, иногда безумно рутинной и скучной, ловли рыбы, уроков выживания в водной стихии, учтиво преподававшихся жителями племени, еженедельных семейных собраний, как их предпочитал называть отец, продолжающий любить своих, порой несносных детей, несмотря на все разногласия, возникающие в связи с вынужденным переездом. Все это, даже больше, порой будто проплывало мимо, походя на косяк, тысячу раз увиденных при погружениях под воду ранее, полупрозрачных рыб, явно не представляющих никакого интереса. Хотя казалось бы жизнь должна была невероятно круто повернуться, захватить старшего сына Турук-Макто с головой, предоставляя ещё больше извилистых не менее интересных путей на встречу новым совершениям! Но от чего сейчас, как и несколько дней до этого, Нетей будто витает в облаках, руководствуясь скорее автопилотом, чем собственным разумом? Ответ с самого начала затерялся меж пальцев, словно ясная влажная синева прибрежных коралловых рифов — если взглянуть на них, можно без сомнения, абсолютно точно разгадать любой секрет или недомолвку. Главное, быть честным с самим собой, умея принимать каждый изъян или даже неизменное уродство. С тех пор, как семье пришлось обрести новый дом в не менее новом племени, ссор и обид волочилось огромное множество, но Нетей знал, что это лишь мимолетные бури, которые всегда можно пережить и преодолеть вместе. Если они живы, значит шанс на счастье всегда есть, тогда чего лишний раз горевать из-за нескольких неудач? Да, порой они льются нескончаемым потоком, словно разверзшиеся небесные чертоги, обратившие на несчастных все свои гневные свершения. Но несчастья не вечны — так всегда старший брат утешал младшего, который по иронии судьбы как раз-таки стал тем самым камнем преткновения, тем самым призрачным интересом и желанием, порой сбивающим с толку. Обладая весьма сдержанным нутром, более взрослым мышлением и сдержанностью, Нетей никогда не выказывал своего восхищения Лоаком. Его чувства невозможно было прочитать ни во взгляде, ни в словах или даже мимолетных вздохах, что безоговорочно играло ему на руку изо дня в день. И все же скрывать что-то, столь чувственное, интимное, невинно кроткое и пылкое бывает довольно сложно. Даже если при разглашении несусветной тайны можно ненароком не просто нарушить базовые законы племени, но и вовсе лишиться возможности быть с тем, кто неимоверно дорог сердцу. Старший брат долгое время считал подобного рода влечение чем-то постыдным, недопустимым, безмерно запретным. Тем, что нужно навсегда запереть на крепкий замок и закинуть в самый дальний уголок сознания, попутно выбрасывая ключ прочь. Пока юноша, под гнетом собственного желания терпеть запретные чувства как можно дольше, всё-таки не сдал своих незыблемых позиций, все медленно началось с казалось бы житейских ничем не примечательных разговоров и ситуаций: Однажды Лоак ввязался в несерьезную драку, пытаясь защитить сестру от насмешек нерадивых подростков морского племени — чужого их семье даже на банальном биологическом уровне. Тогда поначалу Нетей лишь добродушно посмеялся, ведь он прекрасно знал, что такое настоящее сражение или смерть. Но юноша не был бы самим собой, если бы остался в стороне. Он напротив быстро подхватил брата в его нелегком деле. Разумеется, младшему стоило меньше скалить зубы и почем зря демонстрировать неуважительные жесты. Но пока в жилах кипит молодая кровь, от жизни, кажется, все еще имеется желание брать максимум возможного. В тот самый момент, бок о бок с одной из причин потасовки, кроткое девственно невинное сердце Нетея не понимало, что за глубокое чувство в нем зреет. — Не вредничай, сам виноват, — поучительно молвит Нетей, осматривая глубокие ссадины и ноющие синяки на чужом лице. Взгляд его холоден, расчетлив и лишь чуть мягок так, как он должен быть мягок по отношению к родному брату. Вот только кончики пальцев выдают несчастного с потрохами — они почти невесомо скользят по чужой щеке, опускаются ниже, неуверенно касаясь нешироких покатых плеч, будто Лоак соткан не из плоти и крови, а из драгоценного, безумно хрупкого хитина, вроде древних загадочно изящных ракушек, спрятанных в закромах морского дна. — Они сами виноваты, — между тем все еще обидчиво отвечает младший брат, слепо плескаясь в своей злости, нежели в заботе, которая так внимательно ему оказывается даже после того, как сестры измазали их едко пахнущими снадобьями. — Если еще раз будут задирать тебя или сестру, позови меня, — велит Нетей, внимательно глядя прямиком в чужие глаза. — Отец прав, нам лучше здесь ни с кем не ссориться. Но это исполнить сложно, ведь иногда тебя могут не принимать даже в собственном племени, где ты родился и вырос. Здесь мы чужими были изначально, — задумчиво размышляет вслух старший брат. — Но, вспомни нашего отца… — Я знаю. Мама хотела его убить, когда встретила. А потом его приняли в племя и бла-бла-бла… Я слышал эту историю тысячу раз, — Лоак недовольно куксится, морщит носик, поджимает назад уши, и Нетей миллионный раз мысленно убеждается в том, как ему люба эта незамысловатая, чуть инфантильная картина. — Ты слышал ее, но не слушал, — опровергает чужие слова старший брат. И прежде чем младший спешит снова вставить свою палку в колеса их неспешно движущегося диалога, Нетей мягко прижимает к чужим пухлым губам палец, благо сейчас их никто не видит, ведь листья джунглей так укромно скрывают два силуэта посреди цветущих зарослей. — Не спорь со мной, я старше. Тем более ты все равно вскоре поймешь все мои слова, — более крупный юноша хмурит брови, напоминая Лоаку своей манерой отца, от чего у того невольно зудит где-то в поджилках. Нетею не требуется более секунды, чтобы почувствовать чужую перемену в настроении, по причине чего он быстро смягчается, ласково и тепло улыбается, чтобы после подарить младшему брату осторожный мягкий поцелуй губ, опустившихся ровно посреди лба. Старший брат уверен, что в чужой голове в эту секунду все еще зреет недовольное бурчание по поводу многих мало приятных вещей, однако на этот раз он, сам того не подозревая, ошибается. Ведь Лоак в один миг забывает обо всех невзгодах, ранах, синяках и обидных словах. Он думает только о том, почему же старший брат, который ранее никогда так его не касался, сегодня позволил себе нечто подобное? Вскоре за этим вопросом последуют и другие, что с завидным многообразием заполнят Лоака под самую завязку. Заполнят настолько туго, что после он больше не сможет сдержать собственного любопытства, постепенно вываливая на причину своих переживаний все до последней капли. Однако для столь щепетильного процесса требуется несколько дней, возможно, недель или даже месяцев. За это время в племени произойдет множество событий, счастливых и трагичных. Из-за горизонта до жителей островов дойдут печальные вести об очередной, предвещающей несчастья буре причиной которой стали те самые давно заклятые враги целой планеты, что со своим безоговорочным желанием поглотить все и вся спустились с небес несколько лет назад. Но а пока у братьев есть мнимая короткая и невероятно драгоценная минута побыть вместе еще чуть дольше. Иногда Нетей так отчаянно цепляется за такие возможности, потому что будто чувствует нутром, что с каждым днем у него остается все меньше и меньше времени. Какая-то необъяснимая и едва различимая сознанием тревога каждый день поднимается из глубин его сердца, будто кричит, призывает что-то сделать, вот только юноша не знает как ему быть с ней… Он давно смирился с тем, что чувствует к брату. Ирония заключалась лишь в том, что когда он сумел понять и принять эти чувства, без надежды на раскрытие перед Лоаком, на смену им пришла новая невзгода — ощущение, что вскоре с него возымеют некий долг, о котором постоянно твердят Цахик каждого племени. Но у Нетея все еще есть немного времени… В тот день нежные солнечные лучи приятно обжигали кожу. В теплом прибрежном воздухе витал аромат свежеиспеченной рыбы и недавно собранных фруктов, над головой щебетали улыбчивые пернатые птицы, со стороны рифа доносились счастливые возгласы и клич морских животных. В поселении кипела жизнь, все собирались на обеденную трапезу. Добираться до центра племени по воде куда быстрее, чем скакать по деревьям, поэтому здесь почти все приемы пищи проходили вместе, в то время, как при жизни в джунглях лесные братья и сестры лишь ужинали все вместе, перебиваясь в течение дня короткими перекусами. Однако у Лоака до сих пор не появилось привычки следовать обычаям морского сообщества. Он, как порой это частенько бывало, грозно топал босыми ногами по побережью, со стороны походя скорее на небольшую грозовую тучку, чем на более менее счастливого подростка. Нетей в его возрасте сиял радостью и безоговорочным интересом ко всему на свете, а Лоак предпочитал ворчать и о чем-то скрупулезно размышлять, пока в голову не придет очередная безбашенная идея что-нибудь да учинить. Старшему брату нравилось в младшем и это. Посему сейчас он спешит схватить свою порцию и попытаться нагнать Лоака, на подходе к последнему незаметно прикусывая нижнюю губу. На территориях морского побережья с джунглями всегда бывает очень жарко и влажно. Носить многочисленную одежду для коренного жителя невиданной планеты порой чревато лишь бо́льшей морокой, чем пользой. Возможно, поэтому На’Ви предпочитают набедренные повязки с немногочисленными плетениями, украшающими шею и грудь. Ох, черт бы побрал эти самые несчастные тряпочки, едва скрывающие причинные места! Нетей бы с радостью натянул на того штаны, которые предпочитают аватары небесных людей, и ещё бы накинул сверху парочку футболок или рубашек, чтобы не испытывать, будоражащее нутро, влечение при виде изогнутой длинной мышцы, столь изящно скользящей по внутренней стороне бедра младшего брата прямиком из паховой области. За такие мысли можно схлопотать изгнание или что-то ещё хуже, однако если они не были озвучены, бояться, к счастью не приходится. Но как долго несчастная душа будет вот так просто многострадально вздыхать по тому, что не имеет права получить? — Не ходи за мной, — зло предупреждает Лоак, завидев позади тень знакомой фигуры. — Не дуйся на меня, я же не виноват в том, что ты заключил связь с морским изгоем. — Он не изгой, и у него есть имя! Пайакан! — рычит младший брат, тут же осаживая старшего. — Прости- прости, — тушуется тот, понимая, что по собственной оплошности мог ненароком обидеть явно не заслужившего этого Лоака. Он не хотел показаться грубым, однако не сдержался из-за того, что его больше волновала несколько другая вещь: — Ты сильно рисковал, когда полез к нему в пасть. Но каким бы ни был твой подводный брат, как оказалось, ты стал одним из морского племени, раз теперь вы так близки, — легкая горечь подступающей ревности вяжет язык, с трудом давая закончить свою мысль. — Я думаю, тебя примут, как бы там ни было. Любая буря когда-нибудь утихнет, а мы останемся вместе с тобой, семьей и с племенем. — Цирея сказала то же самое, — по тону Лоака ощущается то, как постепенно остывает его некогда разгневанный пыл в то время, как от еще одного упоминания нового близкого На’ви младшего брата Нетей снова едва заметно нервируется. — Тебе она нравится? — напрямую интересуется он, стараясь в этот момент выглядеть, как можно менее заинтересованно. — Она красивая, — односложно отвечает Лоак, безучастно глядя куда-то вдаль, где ласково бьются о прибрежные камни морские волны. — И только? — в это время Нетей старается точно так же не глядеть на брата, находя песок под своими ногами более интересным, чем он таковым на самом деле являлся. — Она спокойная, рассудительная и умная. — Когда мы сможем выбирать женщин, хочешь выбрать ее? — Возможно. Только боюсь, ее отец будет против, от того это не так важно теперь, — откровенно отвечает младший брат. Не смотря на свою опрометчивую и пылкую натуру, он часто мог удивить Нетея размышлениями куда более взрослого юноши, чем таковым на самом деле являлся относительно своих лет. Даже сейчас ему ничто не мешало начать пробовать надкусить чужую скорлупу, чтобы поглядеть на обнаженное трепещущее нутро старшего брата: — Почему тебе интересно это? — Просто хотел узнать, — увы, Нетей может убедительно лгать кому угодно, но только не Лоаку, по крайней мере не в этот момент… — А ты какую девушку выберешь? — продолжает младший брат, наконец внимательно поглядев на собеседника, пытаясь прочитать хоть каплю того, что тот может ему беззвучно продемонстрировать выражением своего лица. — Никакую, — непоколебимо отвечает Нетей. Острый клык Лоака соскочил со скорлупы, попытка оказалась тщетной. — Неужели тебе никто не нравится? — Нравится, — честный ответ. И снова без капли хоть каких-то зацепок. — Тогда почему не выберешь? — Потому что так нельзя, — Нетей тяжело вздыхает прикрывая длинные ресницы. Некогда незыблемая скорлупа хрустит едва заметной трещиной, но более не поддается, ведь любые последующие вопросы не дали никакого результата, так и оставляя Лоака в спутанном непонимании. Однако на этот раз интрига возымела столь высокий градус, что юноша весь оставшийся день и вечер витал в своих мыслях, а ночью не мог уснуть, прокручивая в голове все эти короткие фразы и скупые слова друг за другом. По итогу своеобразного расследования парень пришел лишь к нескольким возможным вариантам истины, однако этого было все еще недостаточно. Ему нужно было допытаться до правды, ведь одно из его предположений будоражило каждую клетку мозга своей абсурдностью и странностью. Лоак постоянно метался между вразумительным «не может такого быть» и таким соблазнительным «а вдруг…». Юноша настолько глубоко ушел во все это с головой, что лишь под утро, когда небосвод озарил ясный голубо-фиолетовый оттенок, он обнаружил себя безвольно мягко смотрящим на мирно спящего в семейной кучке Нетея. Тот во сне не походил на бравого воина и отличающегося от других старшего сына, которым извечно гордится отец. В эту короткую минуту Нетей походил скорее на маленького потерянного печального мальчика, сжимающего в руках черствую подстилку из высушенного травяного плетения, будто та заменяла ему потерянную детскую игрушку. Лоак знал, что старшему брату пришлось слишком рано повзрослеть, от того видеть его таким хрупким и кротким было безмерно приятно. Картина еще бы долго могла радовать глаз, пока одна из сестричек спросонья не ткнула Нетея пяткой в затылок, от чего тот тут же тревожно проснулся. На секунду в его потерянных глазах просияла легкая паника, пока та тут же не улеглась, стоило братьями встретиться взглядами. Смущенный таким неловким безмолвным приветствием от Лоака, Нетей сонно улыбнулся в ответ, сам того не подозревая, вызывая внутри чужой грудной клетки целую бурю невинного юношеского вожделения и восхищения. В тот день Лоак, кажется, начал что-то более менее отчетливо понимать. И когда все поселение вновь собралось на обед вместе, юноша отыскал старшего брата, чтобы ухватив того за запястье предложить снова поесть вместе. Нетей, разумеется, не отказался, мысленно ликуя тому, что его грозовая тучка наконец обуздала часть своих эмоциональных невзгод. Вот только старший брат пока еще не знал, что младшего действительно побудило вновь провести время вместе. — Сегодня снова хорошая погода, — довольно заключает Нетей, щурясь от яркого солнечного света. Над его головой медленно ползет к небесному светилу один из спутников Пандоры. Почти каждый день около полудня, находясь на поверхности планеты, можно стать свидетелем затмения. В фантазии юноши это всегда походило на мнимую трапезу небесного тела — огромное круглое нечто, что прожорливо поглощает обжигающий, слепящий взор диск. Говорят, это время суток самое загадочное и неоднозначное. Кто-то считает, что темные силы выскальзывают из самых глубоких пещер и рытвин Пандоры, кто-то наоборот уверен в том, что в это время можно исцелить любую рану или болезнь. Отец братьев всегда называл это обычным космическим явлением, к чему по итогу больше всего ссылался Нетей, пока его младший брат однажды не изменил его мнение… — Погода хорошая, но я всю ночь не мог уснуть, — честно признается последний. — Все думал о небесных людях? Или не мог уснуть из-за мошкары? — на последнем предположении Нетей саркастически ухмыляется, ведь они всю жизнь провели в джунглях, где подобного рода изнеженность считается уделом малышей. — Замолчи! — ладонь с гулким хлопком приземляется на его грудную клетку. Братья забрались на одну из скал посреди морской пучины чуть поодаль кораллового рифа. Здесь можно было свесить ноги вниз, наслаждаясь прохладными ласками волн, что Нетей и сделал в первую очередь в отличии от Лоака. — Я думал о тебе, пустая ты голова, — ворчит грозовая тучка. — Обо мне? — удивленно вскидывает вверх брови старший брат, откусывая кусок от своего крупного шмотка жареного мяса, завернутого в зеленый, переливающийся на свету, листок. Кажется, он не догадывается о том, к чему ведет младший брат. Или, может быть, просто притворяется? — Я переживал, что ты не выберешь себе женщину из племени. — Уж поверь, тебе о таком точно не стоит переживать, — с усмешкой отвечает Нетей. — Стоит. С уст старшего брата быстро пропадает ранее нежная улыбка. Спутник на небе медленно стремится поглотить солнце, озаряя мокрую кожу Нетея тысячью искрящихся переливов, за которые жадно цепляются чужие медовые глаза. — Расскажи мне, почему? Я хочу знать, — Лоак осторожно тянется чуть ближе, навострив уши на макушке, — Я никому не расскажу, можешь поведать мне все. — Хватит на меня смотреть такими выпрашивающими глазами, — Нетей не злится, скорее печалится или тревожится по поводу того, что младший брат так отчаянно пытается у него выпытать. — Не переживай, это будет только нашим секретом, — не унимается Лоак, между тем совсем ненавязчиво осторожно опуская ладонь на чужое бедро, от чего Нетей, неожиданно для самого себя, крупно вздрагивает. — Если ты переживаешь на счет того, что ты не можешь выбрать себе женщину, ты всегда можешь выбрать мужчину, — спешит пояснить младший брат. — В племени есть такая пара, ты знаешь. — Да я знаю их… — Тогда в чем дело? В лесном племени такое делать было нельзя, но теперь мы живем здесь, среди братьев воды, которые это разрешают. Отец не будет сердиться… Ну, может будет, но не долго. — Я знаю, — изнывая от своеобразных пыток почти что воет Нетей. Между тем он так же стремится уйти от чужого прикосновения, но Лоак слишком настойчиво сжал его ногу цепкими длинными пальцами. Несмотря на все уговоры, старший брат держится слишком непоколебимо, что стало неожиданностью для младшего. Это побудило его действовать куда более откровенно, с самого первого раза попадая в яблочко, тем самым с характерным усилием разламывая чужие створки крепких скорлупок. — Расскажи мне, — в диалог закрадывается долгая многозначительная пауза. — Ты не хочешь говорить, потому что выбрал меня? В ответ Нетей не может удержать чуть рассеянного полурастерянного взгляда. Его сердце совершает гулкий, крутой, по направлению к телу, кульбит. Кожу одолевает свора липких мурашек, спровоцированных резким выбросом адреналина в крови. Совокупности такой реакции было вполне достаточно для короткого долгожданного «да». Поэтому Лоак изумленно охает, точно так же меняясь в лице за толику секунды. Чтобы почти сразу после томно прикрыть глаза, и настырно ухватив старшего брата за плечи, приблизиться еще пуще. — Мы не можем! — отчаянно протестует Нетей, подкрепляя свои слова и действиями, пытаясь тем самым утихомирить брата, явно переживающего яркий пубертатный период. Иначе старший брат просто напросто не может понять, почему младший в эту минуту не послал его на несколько малоприятных букв. — Все в племени говорят, что любовь может быть меж кем угодно, — молвит Лоак, наоборот прижимаясь еще ближе. — В мире и так порой бывает слишком много боли и одиночества, чтобы мы не признавали любовь. — Но не меж братьями! — Какая разница, Нетей?! Если мы вправду чувствуем это друг к другу?! Старший брат все еще пытается что-то отчаянно противопоставить, сам не до конца осознавая факт чужого признания, но если бы он был честен с самим собой, то тут же прекратил любой протест. В конечном итоге это искренне глубинное желание берет над ним верх. Но лишь после того, как в пару секунд взгромоздившийся сверху Лоак с силой опускает юношу спиной вниз, чтобы прижаться всем телом и потянуться за тем, что считает с этой минуты своим — за устами Нетея… Они целуются неуверенно, неуклюже и глуповато, ведь оба ни капли не знакомы с тем, каково это — быть с кем-то так близко. Но даже в таких ласках, похожих скорее на лобызание десен друг друга, влюбленные находят нечто прекрасное, пока их силуэты медленно поглощает тень от спешащего к своему часу затмения. Между тем Лоак, с головой погруженный в мысли о брате, ощущает то, как пылко и глубоко зреет в нем подступающее жадное желание. Как пылко оно хватает его изнутри, тянет свои длинные обжигающие лапы от середины груди вниз к животу и подрагивающей промежности. Масла в огонь подливают отчаянные жадные ответы Нетейя, явно опьяненного вкусом своего запретного плода. Последний обхватывает ладонями извивающееся в нетерпении тело, более кротко и осторожно ведет подушечками пальцев по чужой спине, очерчивая выступающие позвонки и ребра, чтобы после украдкой коснуться узкой гибкой талии, бедер и чувствительного основания хвоста. Со стороны они походят на две разные стихии — незыблемый стоический камень и пенящиеся волны или воющий ветер и пылающий страстью огонь. Казалось бы камень и ветер будут равнодушны к воде или огню, но если вдуматься чуть более глубоко, можно ненароком обнаружить то, как многогранно звучат подобные сравнения. Так же многогранно Нетей и Лоак в эту секунду ощущали свою связь. Но увы, кое-чего им однозначно не доставало для полноценного воссоединения двух измотанных жизненными тяготами сердец. — Хочу слиться с тобой, — вдруг выдает свой вердикт Лоак, отрываясь от чужих уст, дабы вдохнуть немного больше воздуха. От столь смелых откровений Нетей невольно округляет глаза, застывая на месте, пока нетерпеливый младший брат не ухватывает кончик своей косы. — Слиться, — повторяет он, вместе с характерным вздохом старшего брата вроде молчаливого, немного абсурдного в данной ситуации «пронесло». Возможно, Лоак плохо знает о том, как еще можно слиться воедино. По крайней мере сейчас это сделать будет невозможно, дабы ненароком никому не навредить. Их первый раз должен быть однозначно… Несколько другим. Собирая последние растерянные мысли, Нетей осторожно преподносит кончик своей косы к другому, где жадно вьются розоватые пушистые отростки. Биологические нити тут же цепляются друг за друга, стоит им только оказаться достаточно близко для заключения связи, тем самым вызывая первую волну никогда ранее не ощущаемого чувства. Лоак крупно вздрагивает, в то время как его возлюбленный срывается на тихий урчащий стон. Ведь их разум в этот момент начинает походить на нечто единое, более сложное и куда более эмоциональное, чем прежде. — Ближе… Ближе… — сбивчиво шепчет младший брат, утыкаясь лицом в чужую грудь прямо там, где гулко и быстро стучит трепетное сердце. Крепкие руки брата ухватывают юношу, дабы тот не соскользнул вниз, ведь камень, на который они вдвоем взобрались ранее, омывают бурлящие морские потоки. Возлюбленные тянутся друг к другу так яро, будто изнуренные путники тянутся за флягой с водой посреди бесчувственно жаркой пустыни. Отчасти так оно и было, ведь в последнее время после возвращения небесных людей всем приходилось несладко. Былое понимание, забота и любовь безвозвратно ускользали сквозь пальцы, словно пустынные рассыпчатые пески, на смену им приходил долг, обязанности, ответственность и жертвенность. Ворох новых проблем безжалостно иссушал терпкие мягкие юношеские души, готовые к новым свершениям, а не бесконечным войнам. Возможно, потому то они и начали тянуться друг к другу? Ведь несмотря на любые конфликты, братья, как никто другой, могли понимать друг друга больше, чем может показаться на первый взгляд… Порой им обоим друг за друга влетало, но такова была цена — один прикрывает другого и наоборот. А любые ссоры подождут своего более мирного часа. Но теперь дороги назад больше нет. Чувства, что настойчиво плетут свои лозы в сердце, окончательно укореняются в нем, трактуя свои желания. Лоак вновь глубоко ласкает чужие губы, иногда осмеливаясь обводить их кончиком языка. Он не совсем понимает, как лучше подарить Нетею то, что тот всецело заслуживает, но младший брат однозначно будет стараться, пока старший лишний раз мысленно упрекнет себя в столь опрометчивых поступках. — Глупый, — кротко шепчет Лоак сбивчивым шепотом, — Я чувствую твои переживания через связь. Тебе не скрыть от меня свои страхи. — Тогда попробуй помочь мне перестать бояться, — смущенно отвечает Нетей, между тем стыдясь и того, что он, будучи старшим, ощущает себя куда менее уверенным по сравнению с упертым, жадным до ласк партнером. — Мы никому об этом не расскажем, — Лоак опускает ладони на чужие щеки, ненасытно глядя в чужие полуприкрытые глаза. — Это будет нашим секретом. А потом… Потом, когда придет время, если мы захотим, мы можем улететь. Если нас отвергнут, не беда. Главное, что мы есть друг у друга. — Как бы ты не был мне дорог, все это звучит печально, — признается старший брат, поджимая длинные уши и хвост. — Не хочу чтобы ты страдал из-за того, что я чувствую. — Я тоже это чувствую, — признается Лоак. Их тела неуклонно прижимаются друг к другу еще крепче, ставя тем самым движения в противовес словам, смиренно льющимся с уст. — Любовь это не то, за что нужно угнетать других и себя. Ты сам знаешь об этом. Как бы сильно голос разума в эту минуту не твердил Нетею обратное, он теряет всякие остатки сил для сопротивления, покорно и молчаливо кивая в ответ. Пусть его разум все еще атаковало неуклонное желание бо́льшего, подогреваемое прельщающими речами младшего брата, юноша оставался реалистом, понимающим всю тяжесть столь ответственного решения. Но кто он, чтобы так долго и безрезультатно сопротивляться? Кто он чтобы оттолкнуть того, кто принимает его таким, какой он есть? Да, возможно, братья действительно стоят друг друга, но кому какое дело, если можно хоть на несколько минут, а может даже часов проведенных вместе, стать чуточку счастливее? Поскольку это самое счастье быстро и мгновенно ускользнуло прочь больше года назад по известным всем причинам… Больше их ничего не сдерживает. Два пылких тела утопают в фиолетово-багровых сумерках, и изредка нарушающих их мнимый покой, волнах. Те все так же ласково щекочут ноги и спину, оглаживая приятным объятием длинные заплетенные в тонкие косы пряди. В то время, как Нетей утопал в своих и чужих чувствах снизу, Лоак возвышался над ним сверху, исследуя чужое тело с завидной прытью пылкого, все еще девственного юноши. Его дрожащие уста и настойчивые пальцы могли подарить сбивчивый привкус щекотки, а так же и вожделенной нежности. По причине чего со стороны Нетея можно было ненароком услышать беззаботный смех, смешивающийся с неуверенными скромными постанываниями. Кто бы мог подумать, что чаще нелюдимый конфликтный младший брат может оказаться куда более убедительным в близости подобного плана? Однако, как бы он не старался, отсутствие какого-либо опыта все равно сказывалось на растянувшихся прелюдиях, побудивших Нетея взять все в свои руки. В один момент умело подхватив брата, он осторожно усаживает того на камень, примостившись рядом. — Что ты делаешь? — озадаченно задается вопросом Лоак, пока партнер вдруг осторожно тянет за край его набедренной повязки. — Если мы говорим и делаем такие взрослые вещи, значит мы можем и это попробовать? — тихо, все так же смущенно озвучивает свою мысль Нетей, вызывая в недоумевающем юноше уйму новых любопытных чувств. Одно короткое настойчивое движение, и вся подноготная, гулко пульсирующая, натура Лоака вываливается наружу. Здесь он примерно такой же, как и Нетей — длинный, широкий и до предела возбужденный. Но это последнего не останавливает. Еще в деревне в одном из разговоров других молодых парнишек он слышал, как кто-то, не особо дальновидный, хвастал вниманием, подаренным ему новоиспеченной женой в их первую ночь. Парень, чьего имени юноша не знает до сих пор, рассказывал своим друзьям все в столь откровенных подробностях, что невольно становилось стыдно за одного из собратьев. Но зато теперь Нетей может попробовать нечто подобное, как бы неловко ему не свезло узнать о ласках подобного рода из других источников. Братья уж точно не будут никому рассказывать о столь важном и интимном моменте. Сегодня, здесь и сейчас этот самый момент происходит лишь только для них одних. Сглотнув вязкую слюну, Нетей поджимает хвост, держится одной рукой за чужие бедра покрепче на всякий случай, за тем скромно тянется ближе, опуская на чужую плоть кончик языка. — Нетей, твою за ногу! Что ты… — гулко охает Лоак, но его уже давно никто не слушает. Старший брат старательно сжимает кончиками пальцев одной руки крепкое достоинство охнувшего юноши, слизывает жемчужную бусину предэякулята на головке и приоткрыв уста пошире обхватывает Лоака, пытаясь просунуть внутрь как можно больше дозволенной длины. В ласкающем слух шуме пенящихся волн раздается первый красноречивый и звонкий мужской стон. Благо все племя не покинет поселения до конца затмения. Пылкие любовники рискуют быть замеченными лишь редкими часовыми, которые раз в полчаса появляются на горизонте близлежащих скал. Но Нетей не допустит подобной оплошности, между тем внимательно следя за тем, что происходит вокруг боковым зрением. Да, это отвлекает, но он ни под каким предлогом не даст в обиду своего дивного Лоака, который в эту минуту обессиленно опускает ладонь на чужую голову в явно одобрительном ласковом жесте. Если понадобится, они оба могут в одну секунду скрыться под водой, благо пока им ничто не мешает вот так беспристрастно любить друг друга посреди чернеющей долины, залитой соленой водой. И это могло бы продолжаться до самого пика, однако в какой-то момент Лоак жалобно просит брата остановиться. Благодаря связи он прекрасно ощущает все то, что чувствует его партнер, а чувствует тот ровным счетом ничего кроме неудовлетворенного желания и зудящего тяжелого кома внизу. Нетей всегда был излишне самоотверженным, послушным, пытающимся порой угодить всем, к кому он хоть каплю неравнодушен. Даже сейчас, условно нарушая социальные нормы, он все еще пытается сделать все, чтобы младшему брату было приятно, столь абсурдно забывая о самом себе. — Иди ко мне, — велит возлюбленному Лоак, утягивая чужое более крупное тело к себе. — Хоть я и не так же опытен, как ты… — Нетей не может сдержать улыбки и тихого смешка от того, как забавно это прозвучало сейчас. — Я хочу чтобы ты тоже это чувствовал, — объяснив свое вполне разумное условие, младший брат медлит всего пару неловких секунду прежде чем проскользнуть кончиком пальцев под чужую не многочисленную племенную одежду. — Ах… — Нетей смущенно выдыхает, а после вдыхает воздух глубже обычного, ощущая, как внутри легких он раскаляется до небывалых температур. Несмотря на постоянную влажность и игривый морской ветер, ему безумно жарко рядом с Лоаком. Их длинные хвосты огибают друг друга в изящном скрупулезном танце. Тонкие пальцы прижимают детородные органы ближе друг к другу, придерживают их вместе, будто осуществляют некое своеобразное объятие. Первые пару движений вверх-вниз даются с трудом скорее из-за неопытности, чем страха сделать что-то не так. Однако вскоре те становятся то быстрыми, то рваными, то чуть грубоватыми и властными. Лоак без труда ощущает то, что чувствует его брат и наоборот. Это позволяет возлюбленным всецело руководить столь щепетильным процессом так, как они того желают без лишних руководств, адресованных друг другу. Однако совсем молчать не выходит… — С тобой хорошо, — чуть жалобно мурчит Лоак, ощущая странное чуть знакомое зреющее чувство внутри своего тела. — Наверное… Я скоро… Я уже чувствовал это. — Я знаю, — на бурном выдохе отвечает Нетей, прикусывая свою нижнюю губу, ведь он испытывал то же самое. — Я видел, как ты это делаешь, так что нечего стыдиться. Давай… Лоак застывает, но ненадолго, скоре вновь продолжая поступательные ласки, от которых настырно изнывало все нутро. — Когда ты видел меня таким ещё? — Месяц н-назад в джунглях у побережья… Кажется, у тебя были проблемы с постоянным… — Ох, лучше помолчи, — язвительно прерывает старшего брата младший. Однако злится он лишь для напускной важности, тут же заключая партнера в очередной поцелуй, ставший их последней остановкой перед желанной волной продолжительного оргазма. Он накрыл пару с головой, вырывая из пересохшего горла рваное рычание и вожделенные стоны. Мышцы сами собой крепко сократились, налились кровью, словно на время превратились в прочные натянутые до изнеможения металлические прутья. Несколько оглушительных мгновений в высшей степени умопомрачительного ощущения отнимают последние остатки сил, вынуждая обоих юношей обмякнуть в руках друг друга, будто те вернулись с самого сложного боя в своей жизни. Отчасти, возможно, так оно и было. Однако подобного рода бои не оставляют ссадин, горечи и боли, а даруют нечто куда более ценное, чем воинский опыт и мужественный закал. Они даруют сладкое пленительное затяжное чувство тягучего счастья. Ведь эти двое есть друг у друга, и эти двое принимают друг друга такими, какие они есть. — Я вижу тебя… — Нетей влюбленно млеет над устами Лоака, не в силах сдержать самого себя. — И я вижу тебя, — сладко мурлычет последний в ответ, щурясь от вновь выскальзывающего из-за спутника солнца. Блаженная передышка могла бы длиться еще очень долго, как вдруг поодаль из-под морской глубины фонтаном хлещет морская вода, обливая парочку с ног до головы. — Пайакан! — кричит на своего друга Лоак, пока Нетей ошарашенно сжимает брата в своих руках, боясь ненароком случайно подпрыгнуть от прохладной жидкости и продемонстрировать тем самым огромному морскому существу то, чем они здесь занимались. Хотя с игривой интонацией и улюлюканьем тулкуна, становится очевидно, что он случайно застал влюбленных под самый конец их страстного совокупления. — Только пусть это останется нашим секретом, хорошо? — спустя несколько минут тихо шепчет Пайакану Лоак, пока старший брат недовольно цокает на камне. В процессе страсти они даже не заметили, как их обеденные порции унесло море, не считая огромного горбатого тулкуна. Нетей словами не может описать того, как ему было стыдно в ту минуту, однако все обошлось без происшествий, ведь Пайакану всегда можно было доверять. Их неловкая встреча в будущем все-таки найдет себе оправдание. Тогда, когда сломленный горем и болью утраты Лоак будет часами разговаривать со своим огромным морским другом о том, как ему приходится тяжело. И только тулкун сумеет всецело понять его, ведь ранее он был свидетелем чужой порочной, но такой искренней, любви. Спустя несколько дней признания братьев в деревню снова пришли печальные вести, повлекшие за собой немало смертей и боли. Небесные люди начали охоту на тулкунов. Лоак не думая бросился искать Пайкана, дабы предупредить о надвигающейся опасности, и так много страдавшего за всю свою жизнь, друга. Но крепкая рука старшего брата, вцепившаяся в чужое тело, одним своим движением выказала все его переживания о младшем. Кажется, тогда Лоак крикнул что-то вроде «Я должен помочь своему брату!» на что Нетей ответил «Я тоже твой брат! И не только…». В тот момент Лоак инфантильно не придал значения тому, что хотели до него донести чужие уста. А переспросить позже он, увы, больше не смог. Нетей погиб, оставляя множество мыслей и вопросов все так же без должного ответа. Лоак еще долго и болезненно винил себя, захлебываясь в отчаянном горе в купе с холодящим душу одиночестве, ведь юноша никому толком не смог рассказать о том, что столь мимолетно и ярко вспыхнуло меж ними в минуты одного судьбоносного затмения среди морских вод Пандоры. Разумеется, они могли встретиться вновь, но лишь заплутав в воспоминаниях Древа Духа. И Лоак прекрасно знал, что подобная «жизнь» не походила на то, чем являлась его реальность. Однако порой его душа болезненно скреблась в желании вновь услышать чужой голос, почувствовать теплоту чужих рук и услышать очередное заботливое поучение. Жаль только что тогда он не вслушался в чужие слова…