***
Растолкав младшие и средние классы, юноша забегает в просторное помещение, несильно толкнув дверь от себя. Та захлопывается за ним, разнося тяжелое эхо по всему спортзалу. Денис забегает в помещение поменьше, что является раздевалкой и поделено пополам, для девушек и парней. Он часто дышит, снова смотрит время на телефоне и закидывает его в боковой карман рюкзака. На порядком опоздавшего паренька смотрят сразу несколько пар глаз. Денис здоровается со всеми банальным «привет» толком не разглядев, кто именно тут находится. Ставит рюкзак на лавочку, вжикает замком и роется в куче тетрадей и всякой всячины в попытках найти физкультурную форму. Ну да. А вы что, носите с собой по тысяче ненужных пакетов, сменок и сумок? — Опять проспал, что-ль? — раздаётся голос одноклассника. Юноша садится рядом с запыхавшимся и красным от мороза Коломийцем, опирается спиной на прохладную стену, по свойски закинув руку за голову. На это Денис лишь шмыгает носом и поправляет очки с запотевшими стёклами. — Валерий Юрьич сегодня злой шо пизда, — осведомляет парень и покачивает головой в стороны — это значит, что одноклассник не врёт. Хотя психологи сказали бы обратное… Коломиец хмычет. Поднимает голову и не видит больше никого, кроме темноволосого невысокого парня — Ильи, и закрывающейся двери, что спрятала за собой выходящего из раздевалки человека. Он снова шмыгает носом и опускает взгляд на одноклассника, который в свою очередь тихонько сидит в телефоне. — Бля-ять, — тянет блондин. — Мне пизда походу. — Что опять произошло? — Коряков отрывается от своего занятия, вопросительно посмотрев на друга. — Я походу форму забыл, — говорит, смотря в пустоту, после чего снимает очки и холодными ладонями начинает тереть красные щеки. Обижено, то ли разочарованно мычит, возвращая очки на своё законное место. Смотрит на Илью: у того на плечах завязано серое худи и надета темно-синяя футболка. Парень воодушевляется, — Слышь, дай погонять толстовку на урок. Губы темноволосого дергаются. Похоже, он хотел что-то сказать, но не стал. Почему? Без лишних слов Илья развязывает простой узел и отдаёт вещь другу. Тот натягивает её, предварительно сняв белую рубашку. Коряков залипает на тело одноклассника, но делает это так, чтобы обладатель этого прекрасного тела ничего не заметил. Коломиец достаточно высокий, худощавый парень с огромными глазами голубо-серого цвета. Его тело не выглядит поджарым, но достаточно хорошо выглядит для того, чтобы поразглядывать родинки и виднеющийся шрам от аппендицита. Юноша вешает рубашку на крючок. Обернувшись, ловит на себе заинтересованный взгляд и полуулыбку. — Че пялишь? — Ты мило выглядишь… в моей одежде, — растягивает слова и губы в улыбке. В глубине души Денис был рад, что именно Коряков одолжил ему толстовку. В лице он меняется сразу же: натянуто улыбается, кивает головой и поправляет упавшие пряди крашенных волос. — Ага, блять, попизди мне тут, — говорит одно, но наделе думает иначе. Раздаётся школьный звонок, оповещающий обучающихся о начале уроков. Илья встаёт с места и убирает телефон в рюкзак. — Я серьезно, Ден, — продолжает стоять на своём. Звучит это, конечно, так, будто друг издевается и хочет ввести в краску. Хотя казалось, что лицо блондина краснее стать уже не может. — Ну, раз так, не получишь её обратно. Вот же гад. Илья не спешит спорить или начать просить вещь обратно. Душу греет лишь одна мысль: одноклассник может прийти в любой день недели в его худи. В его, черт возьми, любимом худи, его***
— Ну что, халтурщики, — начала тираду учительница русского языка. Она выглядела устало, с едва заметными мешками под глазами, морщинами на лбу и неровно заплетенной гулькой, — Сдаём телефоны вот в эту коробочку, — женщина поставила на учительский стол прямоугольную коробку и, подбоченившись, стала ждать, пока все двадцать два ученика подорвутся с места и расстанутся со своими электронными устройствами, — Сегодня пишем сочинение. Все заохали и заахали, нехотя поднимаясь со своих мест. Сорок пять минут отведено на написание сочинения, а большой любви к этому делу Денис не испытывал. А может, это просто с учительницей по русскому и литературе у него сложились не самые лучшие отношения. Так оно и есть. Учительница Коломийца не жаловала. Вот почему-то не жаловала и всё. Хотя учится парень очень даже прилично, можно сказать — твёрдый хорошист, лишь изредка получал тройки. Что характерно, все эти тройки были у него исключительно за сочинения. Ну, не нравился учительнице стиль, используемый её учеником в сочинениях. Не нравился, и хоть ты тресни. Зато женщина нахваливала Илью и Вовку Семенюка. Он тот ещё сорванец: уроки прогуливает, вечные тусовки устраивает, девчонок клеит, хамит. Не специально правда, сам того иной раз не замечает, но преподавателю русского языка и литературы почему-то угождает больше. Денис натянул рукава серого худи, того самого, спрятал руки и уставился в окно, рассеянно слушая, как под нос бубнят одноклассники, придумывая и записывая строки к сочинению на насущную тему: «Моя любовь». Первым, что пришло в голову — это написать о любви к матери. Ведь она единственный человек, который любит всем сердцем и душой, тратит большое количество сил и бесконечно заботится. Если бы была возможность вернуться назад, в детство, очень хотелось бы как можно быстрее нащупать и схватить ту единственную руку, которая и вылечит, и спасет от всех несчастий. Повзрослев, надевать утром ещё теплую, выглаженную рубашку, завтракать котлеты с картошкой, а дома уже давно никого нет. Только записка на трюмо. Красивым и ровным почерком. Но такой ли смысл кроется за темой сочинения? Парень продолжает смотреть в окно. Он рассматривает кружевные узоры на окнах, снежинки, уносящиеся ветром в хороводе. Одна зовет за собой остальных, и они становятся армией снежных хлопьев, которые танцуют в воздухе и падают на землю. Денис расплывается в лёгкой улыбке и представляет, как вновь выходит на улицу, а под ногами хрустит снег. Настроение поднимается и в тоже время охватывает ностальгия, глядя на эту красоту. По нетронутому белоснежному покрывалу идут люди, оставляют следы. Замысловато получается, когда их немного. Деревья стоят укрытые в снегу, можно встать под него, дернуть за ветку и оказаться в вихре снега. — Коломиец! — парень дёргается, — Десять минут с начала урока прошло, где хоть слово? — учительница трясёт чистый, белый листок бездельника в воздухе, грозно посматривая на ученика. В ответ он бросает ей лишь одно слово: «думаю» и слегка сжимает ручку в руке, забирая бумагу обратно. Преподаватель стоит над Денисом ещё пару секунд, после чего неторопливо уходит. — Илюх, дай списать, — шепчет блондин. Замечает, как сосед по парте начинает нервничать и пытается спрятать писанину от друга. — Не, Ден, сори, — Коломиец смотрит на учительницу: женщина что-то активно печатает в телефоне, уже, кажется, позабыв о своих учениках. Без лишних слов парень вырывает листок из рук Ильи и пытается разобрать кривой почерк. Строки плавно ползут вверх, где-то спускаются вниз, пересекаясь с синими линиями на бумаге. Коряков тянется к однокласснику, пытается забрать свою работу, но Денис отталкивает бесконечный поток рук и отсаживается к краю парты.Меня тащит в три направления: любить, делать песни, и ждать. Не люблю писать только лишь о себе, но я знаю ты такой же, просто представь…
Глаза бегают по строкам, юноша вчитывается в зачёркнутые слова, видит небольшой рисунок себя в правом верхнем углу и слабо понимает о чем вообще идёт речь. Какие три направления? Какой «такой же?»Слушай, я хотел сказать тебе давно но я не знаю как, короче, у меня к тебе есть чувства непростые, непорочные. Ты мне ближе чем друг и даже нравишься очень, ну, в общем, я хочу сказать…
— Отдай! Блондин не успевает дочитать. Лист у него все-таки вырывает Илья, но теперь, кажется, до дырявой головушки начинает доходить вся суть изложенная на бумаге.***
Весь оставшийся день парни не разговаривали. Денис даже домой сам пошёл, а не как обычно, вместе с Коряковым. Значит ли это что-то? Может речь и вовсе шла не о нем? Может, он навыдумывал себе? Но почему тогда сердце стучит очень сильно, когда парень детально вспоминает черты лица, всякие дурости брюнета, привычки, манеру общения. Появляется присуще необъяснимое и нереальное желание подойти к другу и прижаться. А потом почувствовать на плечах крепкие руки. Он даже сейчас, представляя себе это, закрывает глаза и брови хмурит, как будто плачет. Только не плачет. Ему радостно. Что на уровне солнечного сплетения бурлят такие страсти. Это не сравнится ни с одной эйфорией. Илья на мгновение становится особым и личным сортом героина. А когда юноша начинает думать, чувствует ли такое же он — Илья — то в горле появляется комок. Коломиец распахивает ресницы и пялится в белый натяжной потолок. Что это было?***
Спустя неделю на телефон Дениса приходит сообщение: «Хуй какой-то» Ден, нужно поговорить… Жду у себя. Решив не игнорировать одноклассника и поговорить с ним хоть раз за неделю, выяснить отношения, парень встаёт с кровати и идёт к шкафу, в попытке откопать более менее не мятую одежду.***
— Чай, кофе? — с порога вопрошает брюнет. Он закрывает дверь за Денисом и уходит на кухню, оставив парня один на один с ботинком, у которого заел замок. — Воды. — Есть лимонная, с абрикосом, грушевая, — блондин перебивает хозяина квартиры и небрежно откидывает ботинок ко второму. — Блять, простой. Обычной воды. Илья тарахтит посудой. Напевает какую-то песню и встречает Дениса на пороге в кухню с двумя полными стаканами. Один вручает однокласснику, а со второго пьёт сам. Коломиец присаживается на стул и разглядывает друга, пока тот жадно поглощает воду. Голова его была слегка откинута назад, отчего особенно выделялся крупный кадык. Из расстёгнутого ворота шёлковой сорочки выглядывала крепкая шея, на ней висела тонкая золотая цепочка. Темные татуированные руки резко контрастировали со светлой тканью одежды. Неожиданно захотелось коснуться их, провести пальцами по выпирающим венам, очертить каждый рисунок. Денис прочистил горло. Во рту в миг пересохло. Он сделал первый глоток бодрящей жидкости. — А ты когда-нибудь ощущал бабочек в животе? — оставив стакан, поинтересовался гость. Зачем, толком сам не понимал. Возможно, хотел удостовериться в том, что это вполне нормальное явление и не только он один его испытывает. — Бабочки в животе? — брюнет повторил действие за другом, опустив посудину на стол, — Мне казалось, что такую поеботу мог выдумать только сценарист сериальных мелодрам по тв и ничего подобного ощутить невозможно, — он замялся. Было видно как начали играть желваки. Неужели Илья не хотел продолжать начатый диалог? — Но когда я одолжил тебе свою толстовку… У меня словно голову к хуям снесло. Кончики ушей Коломийца покраснели. Он откинулся на спинку стула и посмотрел на брюнета. — А сочинение? О ком ты писал? — О тебе, — юноша почесал затылок, потупив взгляд в пол, — Вообще, знаешь, я пиздецки виноват перед тобой. Как-то раз я жутко сглупил — попытался вообразить свою жизнь, в которой бы не было тебя, — взгляд зеленых глаз скользнул по фигуре Дениса. Парень был явно шокирован, но не перебивал, наоборот, внимательно слушал, — И знаешь, что нарисовало мне моё воображение? Нихуя. Ни-ху-я. Совсем ничего. Я настолько сильно люблю тебя, что уже даже и не представляю свою жизнь без твоего существования в ней, — Илья подошёл чуть ближе, оперевшись о стол руками. — Ты пытался «убить» свои чувства? — удивился юноша, — И давно ты… — блондин покачал рукой в воздухе, решив не заканчивать начатое предложение. — Просто скажи мне, это взаимно или пошёл я нахуй? — отчаянно поинтересовался Коряков. Он закусил губу и неотрывно смотрел в глаза напротив. — Только если на мой, — Денис усмехнулся. — А я ведь могу, — заулыбался юноша. Он выпрямился и сделал пару шагов по направлению к однокласснику. — Теперь точно не сомневаюсь в этом. Илья наклонился к юноше. Осторожно отодвинул прядь светлых волос, заставляя сердце Коломийца забиться в бешеном ритме. Во взгляде мелькнула нехарактерная для брюнета, всегда такого серьезного и непреклонного, нежность. Слабый свет заката осветил прекрасное лицо друга. Брюнет мог отчетливо видеть эти светлые, голубые и глубокие, как озеро глаза, в которых можно было прочитать испуг. Он аккуратно переложил руку на шею и, чувствуя чужое дыхание на своих губах улыбнулся, разряжая обстановку. В следующую секунду трепетно коснулся манящих и столь желанных губ. Сердце Дениса бешено колотилось и грозило вот-вот выпрыгнуть из груди. Он чувствовал руки на своем лице, щеках, шее, волосах. Близость Ильи заставляла крышу уезжать. Его руки были везде. А губы будто и нигде. Он чувствовал его, он чувствовал его полностью. Он чувствовал его нежность, его уверенность, его настойчивость. Он чувствовал его умелые движения, его умелые губы, его язык тела и это казалось так… правильно. Восхитительно нежно, в меру сладко, чуть остро… Коряков прикусывает нижнюю губу блондина. Парень отстраняется на секунду, смотрит в болотистые глаза друга и смеётся. Илья удивленно изгибает правую бровь и смеется вместе с одноклассником.