Sorry, I love you

— Это удивительно! Мы живем в соседних домах. Из твоего окна виден мой балкон, — пялясь в панорамное окно, произнес Хёнджин. — Нини, ты же переведешься в нашу школу? — услышав это, Сынмин тяжело вздыхает, — Мы сможем все вместе гулять после уроков. Нет… Мы с тобой даже можем вместе начать ездить в школу! Мой дедушка встаёт совсем рано, и я оказываюсь в классе почти за час до начала уроков. Постоянно не высыпаюсь… — Так может дело в тебе, а не в пунктуальности учителя. Ты можешь спать на протяжении всего дня и даже после этого говорить, что не выспался, — хмыкнул Сынмин и был совершенно прав. Он говорил правду, Хёнджин обожал сон и ненавидел активный образ жизни. — Заткнись, — смутится Хван, взглянув на задумчивого Кима, а затем снова вернулся к созерцанию туманного Сеула. — Я тебе познакомлю с Феликсом, — обратится он к Чонину, который толкнул чемодан в комнату и обернулся на блондина, закрывая дверь в спальню. — Ты забыл? Я тебе уже рассказывал о нем, он тебе точно понравится. — Конечно, я даже не сомневаюсь. Я был бы рад ходить в ту же школу, что и вы, но я не знаю, примут ли меня… — Чонин ещё в подъезде отобрал пакет из рук Сынмина и вручил ему свой чемодан, который молча дотащили до квартиры без каких-либо возражений, а сам он шел вприпрыжку с Хёнджином. Сейчас же убрав тяжелый чемодан куда подальше, Ян по-хозяйски начал рыться в объемном бумажном пакете. Можно было подумать, что содержимое было куплено для него, а не для самого Кима и Хвана. — Какое совпадение! Я очень люблю это клубничное молоко… — Ким узнавал этот его тон, Чонин был слишком доволен. — Это мое любимое! — воскликнул Хёнджин. И Сынмин облегченно выдохнул, он не знал, что именно любит Хван, но попадание оказалось стопроцентным. Схожесть вкусов его не особо радовало, но так хотя бы была видимость того, что Ким старался для Хёнджина, а не купил всё содержимое пакета по инерции и особо не задумываясь. — Твой парень очень заботливый. Видимо, вы уже хорошо знаете о предпочтениях друг друга, — он поднял пачку острых снеков и помахал в воздухе, привлекая внимание Хёнджина. Сынмин же выглядел совершенно отстраненным и смотрел куда-то в пустоту, игнорируя всё происходящее, — это тоже твое любимое? — Нет, — пожал плечами Хёнджин, забрав вторую коробку с клубничным молоком и достаточно много отпив, он блаженно выдохнул, — Обожаю этот напиток. Но эти снеки просто ужасны… — Правда? — усмехнулся Чонин, смотря на переменившегося в лице Сынмина. Он медленными шагами, шаркая по полу, как будто специально ещё больше давя на нервы своего бывшего парня, подошел к нему и уселся слишком близко. Настолько, что Сынмин почувствовал запах когда-то любимого цитрусового геля для душа, и его челюсть свело от воспоминаний, которые так щедро подкидывала слишком свежая память, — А я вот обожаю именно эти снеки, — захрустел прямо над правым ухом Сынмина, которого начало передергивать от этих звуков, но больше от близости Яна. Он даже попытался встать, чтобы подойти к Хёнджину, стоящему у окна, но был остановлен рукой Чонина с шлепком упавшей на собственное бедро. Сынмин был готов вот-вот взорваться, самообладание уже собиралась помахать ему ручкой. Чужая ладонь была тут же грубо откинута, а темнеющие от злости глаза Сынмина, наконец, удостоили чести лица Чонина. От него этого и добивались, всего лишь взгляда. Хотя и Ким собирался не обращать на него внимания весь вечер, но, видимо, это будет чем-то невозможным, — Может, закажем пиццу и посмотрим какой-нибудь фильм? — лисьи глаза парня, пожирали все крупицы здравого рассудка Кима. Сынмину хотелось подскочить и выпрыгнуть в окно, чтобы никогда не видеть больше это лицо настолько гипнотически близко. — Я не против, — оторвался от окна Хёнджин, и Сынмин как будто только сейчас понял, что они с Чонином не наедине. Ян заполнил собой всё пространство, не оставляя ни малейшего шанса для Кима, — но только не ужастик, — скривился блондин опускаясь на диван рядом с улыбающимся Чонином, который буквально зажал к краю одеревеневшего Сынмина, — я терпеть не могу ужастики. — И даже в этом мы похожи! — радостно залепетал Чонин, — Тогда, если Сынмин не против, предлагаю наш с тобой любимый жанр – драму. — Наше любимое стекло! — подхватил затею Чонина Хван, а Сынмин протяжно выдохнул через нос, пытаясь не заорать от безысходности. Он даже не знал, какие фильмы предпочитает Хёнджин, но знал, что просто обожает Чонин. — Мне нужно в туалет, — процедил сквозь зубы Ким, резко вскочив с дивана, он покинул гостиную, оставляя за собой шлейф некой нервозности, которую было сложно не заметить. — Он ведет себя странно, — обеспокоено произнес Хёнджин. Сынмин никогда не был таким нервным в его присутствии, а сейчас с ним как будто было что-то не так. — Это, наверное, я виноват… Заставил его тащиться в аэропорт, даже не спросил, если у него какие-нибудь другие дела. — Забей, не думаю, что это связано с тобой, — усмехнулся Чонин, ему даже на какую-то секунду стало забавно от виноватого взгляда Хвана, — тем более нет ничего плохого в том, что он встретил меня вместе с тобой. Теперь мы будем часто видеться. Правда же? — Не знаю… — неуверенно и тихо ответил Хёнджин, но Чонина мало интересовал его ответ, он всецело был поглощен в свои чувства. Ян думал, что никогда не сможет даже поговорить с Сынмином, не то что снова иметь возможность прикасаться к нему, проводить с ним время и даже обнять. Квартира Чонина была небольшой, но чувствовалась дороговизна самого интерьера. Гостиная соединенная с кухней была в благородных серо-голубых тонах. Небольшой диван, на котором сидели парни, был невероятно мягким и выполненным из белой натуральной кожи, рядом с ним располагался низкий стеклянный столик, Чонин небрежно закинул на него свои ноги, пока Хёнджин выбирал фильм. Телевизор располагался напротив дивана и занимал большую часть стены. Слева была минимально оборудованная кухня и круглый столик из белого дерева с четырьмя такими же стульями. На столе лежали сладости, купленные Сынмином и он еле сдержался, прежде чем уйти, чтобы не перевернуть его, ведь всё купленное являлось предпочтительным для Чонина. Ким не задумывался, выбирая все эти печенья и шоколадки, все произошло неосознанно и даже как-то машинально. Масло в огонь подливало то, как это всё выглядело в глазах Чонина. Ян распушил свой павлиний хвост и был почти уверен, что Сынмин всё ещё без ума от него. Конечно, это было не так. Но кто такой Ким Сынмин, чтобы переубедить Чонина, который не собирался так просто уступать своего бывшего. Впрочем, Сынмина пока это не трогало, его душила дружба его парня и его бывшего парня. Умыв лицо ледяной водой, Ким встретился со своим отражением в овальном подвесном зеркале. Он внимательно смотрел в свои безумные глаза, пытаясь понять, какого чёрта Ян Чонин всё ещё вызывает в нём такую бурю эмоций. Это же всё должно было остаться в прошлом, он уже давно пережил эти воспоминания, искоренил все чувства. — Идиот… — одними губами прошептал Сынмин и влажной рукой провел по своим волосам, зафиксировав выбившиеся пряди. Он рассмеялся на грани истерики, застывая с кривой улыбкой, — Какой же я идиот… Сынмин только сейчас начал осознавать, что скрыв свои прошлые отношения, он поставил себя в самое худшее положение. Возможно, просто стоило рассказать всё Хвану, и тогда сейчас бы не пришлось терпеть все эти взгляды и выпады Чонина. И если в аэропорту ему показалось, что бывший не изменился, то сейчас он уже был уверен в этом полностью. Ян Чонин, сколько его Сынмин помнил, а помнил он его чуть ли не с пеленок, был очень ревнивым. К ревности следовало добавить инфантильность, эгоизм, бестактность, самодовольство, и получался целый букет из основных качеств Чонина. Сынмин вернулся в гостиную, Чонин все также сидел посередине дивана и, увидев его, засиял от счастья, расплываясь в той самой улыбке, которая когда-то была самой драгоценной для Сынмина, а сейчас была просто невыносима. Сидевший слева от Яна Хёнджин, переключал страницы в приложении, тщательно выбирая фильм. Ким понимал, что не выдержит рядом с Чонином и десяти минут. Сидеть поблизости с ним было настоящей пыткой спустя столько времени и столько всего. — Да что же это такое! — Ким взглянул на экран выключенного телефона, а потом страдальчески добавил, — Чан всё никак не успокоится, мне всё же придется уйти. Хорошего вам вечера, — подавляя нервозность в голосе, произнес он и уже направился к выходу, но в его руку вцепились. И Сынмин знал, что это был не Хёнджин, но отдал бы прямо сейчас всё, чтобы вместо горячей руки Яна оказалась ледяная сухая ладонь Хвана. — Как жаль, что ты уходишь, — сдерживая усмешку, наигранно грустно сказал Чонин. — Я думал, что ты дождешься с нами пиццу и мы все вместе посмотрим фильм. Хёнджин, попроси своего парня остаться. — Мы можем завтра собраться снова, — зачем-то предложил Хёнджин, улыбаясь во все зубы. И если бы он сейчас смотрел не в экран, всё ещё выбирая фильм, а на Сынмина, то заметил бы насколько сильно помрачнело его лицо и сжались от раздражения зубы. — Тем более не думаю, что Чан стал бы просто так звать Сынмина. Они недавно расстались с Феликсом, ему может быть очень одиноко сейчас… — Завтра я буду занят, так что не смогу составить вам компанию, — сняв с вешалки пальто и поспешно надев, Сынмин как-то агрессивно начал открывать дверь, но совсем запутался и тут же почувствовал горячую грудь Чонина, слишком плотно прижимающуюся к его спине. Чужие теплые руки легли поверх сынминовых, спокойно открыли дверь, и тут же на шее Кима расцвел легкий поцелуй, — Спасибо! — выплюнул он прямо в лицо Чонина, отталкивая его от себя и сгорая от гнева, — Увидимся в школе, — обратился он к своему парню с раздражением в голосе, проклиная его за то, что он был слишком увлечен выбором фильма. Хёнджин был настолько рассеянным, он не замечал ничего происходящего. — Увидимся, — наконец, встал с дивана и помахал Хван, выглядывая из-за спины Яна. Чонин стоял так, что у Хёнджина и шанса не было даже подойти чуть ближе к своему парню. И тогда Сынмин попытался его слегка отпихнуть, чтобы нормально попрощаться с Хёнджином, но был застигнут врасплох… Его будто ударили в под дых и выбили весь воздух из легких. — Прощальные обнимашки? — вопросительно изогнул брови Чонин, тут же вцепился в талию Кима, крепко обняв, и на этот раз эти объятия чувствовались не так, как в аэропорту. Сейчас он осознавал, что всё ещё что-то чувствует к своему бывшему, — До завтра, Сынмин-и, — Чонин подмигнул, что осталось незамеченным для Хвана, расплываясь в самой яркой улыбке. Ким стоял с каким-то незнакомым для Хёнджина выражением лица, а затем тут же развернулся и унесся прочь, бросая тихое «пока». — Думаю, тебе не стоит так его обнимать, — неожиданно для себя Хёнджин почувствовал какой-то гадкий укол ревности, но тут же пожалел о сказанном. Хван знал, как сильно Чонин влюблен в своего бывшего парня и как отчаянно хочет его вернуть. Он знал их историю от начала до самого конца, и искренне сочувствовал своему другу. — Почему? — Сынмин не особо тактильный, — Хёнджин врал, он понятие не имел о степени тактильности своего парня, они целовались-то всего два раза и то при каких-то странных обстоятельствах. Хван всё ещё чувствовал себя неловко, и Ким шел ему навстречу, особо не напирая и не нарушая чужие личные границы. В конце концов, они были знакомы всего месяц, а встречались каких-то три дня. Все их объятия и моменты какой-либо нежности и чувств можно было пересчитать на пальцах. — Джинни, ты мне уже рассказывал вашу историю, но теперь я бы хотел услышать ее чуть подробнее, — он потянул Хёнджина к дивану, куда они оба уселись, включая какую-то легкую комедию. — Тебе не кажется, что ваши отношения смахивают больше на дружеские? Думаю, если ты расстанешься с Сынмином, то вы сможете остаться хорошими друзьями. Отношения — это сложная штука. Ты столько лет, сторонился людей и сейчас так резко начинать с кем-то настолько близкие отношения не очень хорошая идея. — Но ведь ты сам же писал, что в этом нет ничего плохого… — Я просто не хотел тебя расстраивать, — конечно, Чонин говорил неправду. Он сам подталкивал Хёнджина действовать, не ждать, говорил, что Хвану давно пора попытаться влюбиться в кого-то и начать встречаться. Но он же не знал, что речь шла о его Сынмине. Чонин всё ещё хорошо относился к Хёнджину, его умиляла чужая наивность и глупость, он всё ещё хотел с ним дружить, он всё ещё считал, что в них есть что-то похоже. Однако вернуть Ким Сынмина он хотел намного больше. — Честно говоря, думаю, он слишком холоден с тобой. Не хочу тебя обидеть, — Ян не хотел этого произносить, но себя он ставил всегда превыше всего, и сейчас чувства друга его волновали в последнюю очередь, — но тебе не кажется, что он с тобой из жалости? Сердце Хёнджина упало в желудок, и его затошнило от нарастающего приступа паники. Искорки в глазах пропали, а бледная кожа блондина стала ещё белее. Чонин даже на мгновение пожалел хрупкого парня, ещё морально неокрепшего, сидящего перед собой, но тут же собрался и виновато произнес: — Тебе не стоит об этом переживать, Джинни. Ты же не мог к нему привязаться за столь короткий срок… «Он не мог! Он не мог начать встречаться со мной только из жалости!» — хотелось Хвану твердо сказать, сделать это так, чтобы Чонин больше и произносит такое не смел. Хотелось прокричать это в лицо Чонину. Но даже если он мог заткнуть друга, то он никогда бы не смог заткнуть свой собственный внутренний голос, который прямо сейчас соглашался со словами Чонина и уязвлено кивал. — Но я привязался, — Сынмин был тем, в кого было не возможно не привязаться. И Хёнджин чувствовал, что с каждым днем расстояние между ними сокращалось всё больше и больше. Он был уверен в своих чувствах к Сынмину, но не верил в то, что мог понравиться ему по-настоящему в ответ. И если даже их отношения были самообманом для Хёнджина, он хотел обманывать себя и дальше, пока ощущал улыбку Сынмина на собственных губах. — Джинни, — Чонин закатил глаза, немного грубо хватая Хёнджина за руку и заглядывая в его глаза. — Привязанность тоже проходит. Всё в этой жизни проходит! Хёнджин почему-то был раздражен тем, что Чонин так упорно пытался ему доказать то, что Хван и сам знал. Ему хотелось вырвать руку, что он и сделал, и тут же выплюнул: — Тогда тебе тоже стоит забыть своего бывшего, — голос Хёнджина слегка дрогнул, он резко понял, насколько сильно мог ударить этими словами Чонина. Он сказал это не подумав. — Что ты сказал? — усмешка Чонина была настолько горькой, что Хёнджину захотелось упасть ему в ноги и умолять простить его. Хван никогда не хотел задевать чьи-либо чувства, ему стало ужасно стыдно за себя. И Хёнджин тут же вспомнил… Он вспомнил при каких обстоятельствах начал общаться близко с Чонином. Он вспомнил, как Ян убито рассказывал о том, что ему пришлось обвинить в буллинге собственного парня. Он истошно рыдал в трубку целую ночь, а они даже были толком не знакомы, всего лишь играли на одном сервере. Наверное, иногда бывает проще открыться кому-то незнакомому, что Чонин и сделал. Он рассказывал Хёнджину, как ему было больно и невыносимо обвинять своего парня в том, чего тот не делал и никогда бы не сделал. Парня, которого он знал почти всю свою сознательную жизнь, с которым он дружил, в которого влюбился, которым дорожил настолько сильно, насколько сильно боялся собственного отца… Ян Чонину было всего шесть лет и он был слишком слабым, о чем ему снова и снова повторял отец, особо сильно пиная куда-то в живот, а мать, забившись в угол рыдала от бессилия. Чонин получал каждый раз, когда дела отца шли чуть хуже, чем ему бы хотелось. Ребёнок не был виноват в том, что не мог банально постоять за себя. Слова, провоцирующие других детей во дворе, сами вырывались изо рта Чонина, потому что дома ему приходилось замалчивать и молча терпеть побои отца. И когда Чонину исполнилось десять, он встретил невозмутимого Ким Сынмина, жившего по соседству. Чонин смог, наконец, выговориться и при этом не обидеть Кима ни единым своим колким словом, впрочем это уже была особенная черта характера самого Сынмина. Ким Сынмин был не пробиваем, его было невозможно задеть. Так сложилось, что Чонин никогда не следил за своими словами, и Сынмин начал разделять все последствия длинного языка Чонина. И уже к четырнадцати годам Ян Чонин был по уши влюблен в своего лучшего друга. И Сынмин об этом знал, ведь Чонин не умел скрывать свои чувства. В пятнадцать лет они начали встречаться, ведь это было просто чем-то правильным и неизбежным. Но всё пошло не так, когда парень, которого Чонин особо сильно оскорбил небрежно брошенным словом, увидел их целующимися в укромном месте за школой. Ян стал молча терпеть издевательства от того парня и его друга, скрывая всё от Кима, ведь те парни пригрозили рассказать об их отношениях отцу Чонина. С этого самого момента их отношения начали падать куда-то в пропасть, ведь больше всего на свете Чонин боялся отца, а не потерять Сынмина. Ян Чонин оказался трусом… — Извини… Я не должен был этого говорить. — Давай просто смотреть фильм, — натянул улыбку Чонин, показывая Хёнджину, что не обижается на него. А сам пытался напрочь выбросить из головы те самые роковые дни перед поступком, который он никогда бы не хотел совершать снова.