Онлайн Ведьма. Ведьмин корпоратив

      Декабрь месяц в мою жизнь всегда влетал неожиданно, как какой-нибудь псих на разбитой тачке — резко, из-за поворота и на мигающем жёлтом. И вот ты бьёшь по тормозам, ловишь приступ дичайшей тахикардии и думаешь, как тебе, собственно, выжить, а сзади уже сигналят недовольные.       Если вы подумали, что это такая потрясающая аналогия, авторское сравнение или, скажем, метафора, то вы ошиблись. Просто примерно так Клевер Александрина Петровна ехала на работу первого декабря. Зима в том году решила начаться строго по календарю: снегопад словно ждал первого дня зимы, запасаясь, как бабушка купоркой, и пока что-то не собирался заканчиваться. А снегоуборочные машины явно не ожидали такого подвоха, так что под колёсами была каша.       Примерно там, на светофоре, глядя на ёлку на главной площади и под аккомпанемент штуки, которая в старые добрые времена называлась клаксоном, я осознала, что у меня совершенно нет новогоднего настроения и что я совершенно не готова к празднику.       Обычно я ко всему готовилась заранее: выбирала подарки, украшала дом, покупала вкусные свечки и всякое тому подобное. Но последние месяцы были несколько выматывающими.       Во-первых, работа. Много работы. Во-вторых, не сказать чтобы лёгкое расставание, после которого на душе осталось чувство гадливости и желание проклясть мужскую половину человечества. Ко всему этому добавлялась мама, которая всё никак не оставляла попыток обратить меня в свою веру, а ещё периодически приходилось выслушивать сетования ноющего брата.       И вот она я, плавающая в этом море бед в тщетных попытках не тронуться рассудком.       Так что да, я даже хотела, чтобы новогодние праздники пролетели мимо меня, пока я буду лежать в позе тюленя на своём чудесном фиолетовом диване и есть мандаринки, смотря по сотому кругу «Иронию судьбы».       Отличный мог бы быть план, если бы не люди, которым позарез нужно устроить праздник и которых не волновало моё мнение на этот счёт. А сказочных мероприятий намечалось несколько: корпоратив «РеклаМамы» и семейное застолье.       Честно говоря, вечер с семьёй пугал меня не так сильно, как корпоратив.       Новый Год для четы Клевер и Добронравовых всегда был семейным праздником. Хочешь встретиться с друзьями? Как хочешь, но сделай это заранее. А тридцать первого, будь добра, в шесть утра бери нож и режь салаты, пока папа с Даром украшают ёлку в палисаднике.       Знаете, когда ваша мама — ведьма, во всех праздниках появляются некоторые нюансы. К примеру, у нас в доме никогда не ставили натуральную ёлку, потому что это мёртвое дерево, а мы не танцуем хороводы, поклоняясь смерти. Марфа Васильевна даже умудрялась устраивать разборки в детском саду, когда кто-нибудь из родителей предлагал поставить натуральную ёлку. Поэтому на все родительские собрания просили ходить папу. Не мы с братом просили, а учителя и воспитатели, потому как на каждой встрече, на которой появлялась мама, всегда случалась маленькая, но эпическая баталия. А так как род своей деятельности мама никогда не скрывала, то её самую малость побаивались даже те, кто считал, что ни во что не верит.       Собственно, наличие ёлки во дворе было не единственным исключением на наших семейных праздниках. У нас никогда не было ёлочных шаров и мишуры: нашу ёлку украшали сушёными мандаринами, конфетами и старыми монетами, в которых папа просверлил дырочки, бумажными цветами, узелками из красных ниток и единственной уступкой современному миру — гирляндами. В каждом украшении был свой посыл, а ещё мама сама делала и вешала на ёлку заговорённые амулеты на удачу для каждого члена семьи.       Да, наш семейный праздник был не таким, как у всех, но для меня он всегда был самым уютным и самым светлым, даже несмотря на то, что мы с мамой умудрялись разругаться столько раз, что редкие гости на наших застольях боялись, как бы мы не поубивали друг друга. А потом мы с ней пили глинтвейн и мирились под бой курантов, чтобы не тащить негативные эмоции в новый год.       Вот только сейчас мне было совсем не до этого. На работе аврал, сроки проектов горят, как костры у нас во дворе на Иван Купала. Нужно закрывать годовые отчёты по проектам. Псих, как обычно в это время года, рвёт и мечет. А на фоне всего этого Белозёров — «величайший» человек — предлагает устроить корпоратив.       И всё бы ничего — совместную пьянку я как-нибудь пережила бы. Ужины с коллегами я же успешно из раза в раз терплю, просто уходя где-нибудь в середине процесса, сославшись на опьянение. Но нет, на этот раз Белозёрову оказалось недостаточно устроить вечер коллективного пьянства — он снял целую базу отдыха за городом. А чтобы явка была полной, пообещал, что не поехавшие не получат тринадцатую зарплату. Когда я только об этом услышала, у меня глаза на лоб полезли и захотелось бежать жаловаться в прокуратуру. А потом я слегка подостыла и поняла, что два дня судьбы не решат, да и моя меркантильная душонка не могла позволить остаться мне без денег. К тому же, там ещё и поесть можно на халяву, а я покушать люблю.       Так что, пробираясь по пробкам первого декабря, я мысленно составляла списки того, что мне нужно, чтобы выжить в это нелёгкое время. Первым делом нужно купить коктейльное платье, потому что в том, что я покупала на прошлый корпоратив, к сожалению, пойти не получится — бравые коллеги мало того, что облили его чем-то липким, так ещё и прожгли бенгальскими огнями слои фатиновой юбки. Так что платье это пылилось где-то в бабушкиных подвалах чисто «на всякий случай». Хорошо хоть, что туфли и сумка пойдут с прошлого года, всё равно мне их больше надеть некуда.       А вот с подарками вопросов много. Я никогда не была сильна в их выборе. С родителями было как-то попроще — я брала что-нибудь нужное. Пальто, носки, пассатижи или разводной ключ для папы. Котёл, чучело белки, череп носорога или, скажем, десять килограммов воска для мамы. Бабушке — банки, крышки, новую соковыжималку, пакет семян. С дедом вообще запариваться не нужно было: новый учебник по политологии и что-нибудь горячительное. Княгине Добронравовой я ничего и никогда не дарила, собственно, как и она мне. Дару тоже брала что-нибудь полезное: психологическую литературу вроде «Как понизить самооценку», гель для укладки лобковых волос, сертификат на курсы по готовке, который он благополучно кому-то передарил, футболки с надписями. В прошлый раз было нечто из разряда «Я потерялся, верните меня блондинке».       И если с семейными подарками я бы худо-бедно разобралась, то вот что предоставить на «Тайного Санту» в «РеклаМаму», я была без понятия. Не хотелось ни сильно тратиться, ни особо заморачиваться, тем более что мне и так придётся покупать платье. Кринжовых подарков выбирать тоже не хотелось. На прошлом подобном мероприятии мне достался розовый кляп — было ужас как стрёмно распаковывать подарок, когда мне его вручили на сцене. Я, кстати, так и не поняла, Хохмин тогда ржал, потому что сам подготовил этот кляп для «Тайного Санты», или просто я на сцене с кляпом выглядела настолько комично? Так что позорить ни в чём не повинных людей, как это сделали со мной, я точно не собиралась.       Думала над подарком я долго — с неделю, наверное. И в итоге остановила свой выбор на носках с очень актуальной надписью «Топаю в Психушку». Мне это показалось безумно комичным, потому что нашу команду так и называли «Психушка» по аналогии с фамилией главного руководителя Психчинского Сергея Павловича.       С платьем я решила немного повыпендриваться и купила длинное чёрное в пол, чтобы показать, как конкретно я отношусь к данному мероприятию. Была идея ещё обзавестись фиолетовым боа и розовыми очками, но я подумала, что это будет уже слишком. Да и вообще, чёрное платье мне в будущем может пригодиться. На похоронах Белозёрова, к примеру. Или на свадьбе человека, которого я буду любить всем сердцем, но он, паскуда, выберет другую. Буду стоять в уголочке и утирать скупые слёзы. В общем, универсальная вещь.       В итоге, к корпоративным выходным я с горем пополам успела подготовиться и лишь с усмешкой наблюдала за тем, как всё агентство сходит с ума: наряжаются кабинеты, в фойе ставится искусственная ёлка, Белозёров загоняет своего сыночка на стремянку, чтобы тот поставил звезду на макушку. Хотя, назвав звездой неоновую табличку «РеклаМама» я, конечно, переборщила. А уж когда они над входом растянули баннер «Хорошие дети встречают Новый год с мамой, а лучшие рекламные проекты — у “РеклаМамы”!», так я и вовсе дар речи потеряла.       Надо было видеть выражение лица Психчинского, когда он это увидел. Я даже подумала, что он пойдёт зубами срывать плакат, но нет. Псих лишь буркнул что-то из разряда «миленько» и ушёл, кипя от злости. Нет, ну а чего он, собственно, хотел, когда в прошлом году предложил Белозёрову это «потрясающее» название?       Декабрь, кажется, не просто неожиданно влетел в мою жизнь, а ещё и нарушил все немыслимые ограничения скорости, так как корпоратив подкрался ко мне крайне неожиданно.       Так что субботним утром двадцать первого декабря я с полной укладкой и худо-бедно сделанным макияжем «надеюсь, все будут смотреть на мои красные губы и не заметят кривые стрелки» откапывала машину, которую за ночь занесло так, что не подойдёшь. И в который раз материлась, потому что жмотная душонка не позволяла мне потратиться на автозапуск. Благо, я додумалась сначала спуститься и хотя бы частично откопать машину, а лишь потом наряжаться, а не как в прошлом году — на каблуках и в пальто лазить по колено в снегу, а потом ещё просить доброго соседа, который всё это время смотрел на мои потуги, помочь вытолкнуть машину из сугроба. Видите, я умею делать выводы и учиться на своих ошибках. Правда, это не меняет того факта, что укладку пришлось переделывать, а ещё перекрашиваться, потому что я взмокла, как чёрт, так что всё поплыло и развалилось. Зато стрелки со второй попытки получились удачнее. В какой-то момент я даже пожалела, что выгнала Лёшика, ведь он мог очистить машину вместо меня. Но потом вспомнила всю свистопляску, в которую свелись наши отношения, и похвалила себя за то, что выставила его вон.       Как вы уже поняли, к турбазе я добиралась сама, и спасибо большое Психу за это, ведь он умудрился донести до Белозёрова, что собирать всех работников «РеклаМамы» у здания офиса, а потом везти к месту назначения, как школьников на экскурсию — плохая идея.       Для корпоратива Белозёров раскошелился знатно. Как-никак его детищу исполнилось в этом году двадцать пять лет. Он так и говорил, мол, «РеклаМама» — его второй ребёнок. Были ещё дети помладше: строительная фирма и пиццерии, но устраивал ли он и там такие мероприятия, я не знаю.       Собственно, что я имела в виду под знатным раскошеливанием. В лесном массиве, который лунным серпом обхватил наш городок, было очень много турбаз, большинство из которых имели связанные с лесом названия. «Сосны» и «Ёлки» — самые банальные. Пару лет назад, к примеру, ещё открыли новую «Хвойную щель», которая называлась так из-за того, что находилась в расщелине между двумя холмами на берегу небольшого озерца. Но хорошо, что мы туда не поехали, а то пришлось бы весь корпоратив слушать шутки про щели в разных интерпретациях: от очень пошлых до вполне терпимых.       Белозёров же выбрал старую и очень дорогую «Белую Лагуну», где домики под съём стоят, как в хорошем черноморском отеле «всё включено», только здесь из «всё включено» были только кровать и красивые виды. Так что мне оставалось лишь гадать, сколько денег потратил начальник на то, чтобы снять весь гостиничный фонд, состоящий из маленьких деревянных домиков в лесу и конференц-зал, где, собственно, и должно было проходить празднество. Так ещё и еду с алкоголем надо же было оплатить.       Моя внутренняя жаба всё не унималась и нашёптывала, что лучше бы он все эти деньги выдал работникам в качестве премии. Но это всяко лучше, чем компании, которые требуют оплату корпоратива с работников.       Однако, чтобы добраться до базы, мне пришлось пробираться по обледеневшим просёлочным дорогам, которые не спасал даже песок. Я нещадно материлась и уже думала поворачивать и ехать домой, попрощавшись с тринадцатой зарплатой, когда на горизонте замаячило главное здание «Белой Лагуны» из тёмного дерева и натурального камня, украшенное гирляндами в обрамлении высоких сосен и чистой подъездной дорожки. И всё было бы просто прекрасно, если бы не приветственный плакат: «С Новым годом, дети “РеклаМамы!”» Если нас заставят фоткаться на фоне этого убожества, я убегу в лес, клянусь.       Я с трудом припарковалась на переполненной парковке и, загрузившись, как ишак, вещами, потопала на ресепшн заселяться, в тайне надеясь, что мне выдадут номер напополам с Ташей, с которой я делила кабинет. При таком раскладе корпоратив вышел бы сносным, потому что я хотя бы спокойно выспалась бы после него.       Но не судьба…. Точнее, мне действительно досталась Наталья, но та, что Васильевна, бухгалтерша. Меня словно головой в таз с ледяной водой макнули. Я смотрела на администраторшу, а перед глазами так и мелькали картины, как я всю ночь выслушиваю истории о том, какой Ванюша прекрасный человек и как сильно она его любит. Затем пронеслись кадры её кабинета, где вечно царила свалка, и мне захотелось плакать.       — А можно с кем-нибудь поменяться? — с надеждой спросила я.       Администраторша мне миленько улыбнулась и выдала:       — Из свободных домиков остались места только у Психического Сергея Павловича, — она что-то пощёлкала мышкой, — и у Белозёрова Алексея Михайловича.       Наверное, по моему лицу было всё понятно, потому что улыбка девушки стала утешительной, но она лишь пожала плечами. И да, я пребывала в состоянии тихой паники, поэтому даже не подумала исправить неправильно произнесенную фамилию.       — Другие комнаты, к сожалению, уже заняты. Но вы можете попробовать поменяться с кем-то.       — Спасибо за помощь, — буркнула я и забрала ключи от домика. Предложение, конечно, было бы шикарное, если бы мне было, с кем меняться. Единственным моим вариантом всё ещё оставалась Таша.       Так что я решила отнести платье в номер и пойти на поиски моей соседки, мысленно костеря себя на все лады, потому что не додумалась предложить ей совместное проживание на время корпоратива.       Свой домик я искала долго, блуждая по дорожкам, проложенным между сосен. Красиво украшенным дорожкам, надо заметить. Фонари заменили маленькие шары из ниток с лампочками внутри, на улице уже понемногу темнело, и тёплый жёлтый свет искрился на чистом белом снегу. Тут и там мелькали фигурки Деда Мороза и Снегурочки, зайчиков в шапках, и волков в шарфах. Фигуры изо льда и круглые беседки, на вершине которых завязали бантики, из-за чего те стали похожи на огромные ёлочные игрушки.       Короче, было настолько красиво, что я невольно начала проникаться атмосферой праздника.       Но Наталья Васильевна снесла на корню моё только-только зародившееся хорошее настроение, стоило мне войти в наш маленький деревянный коттеджик.       Вообще, по первоначальной задумке, домики в «Белой Лагуне» были минималистичные, обшитые белой вагонкой и с насыщенно-изумрудными деталями внутри, такие как шторы, покрывала и кресла. И во все это великолепие никак не вписывалась женщина преклонного возраста в огромном розовом платье принцессы, которая стояла перед зеркалом и красила губы, напевая что-то романтично-влюблённое. Собственно, как не вписывались и её вещи, которых было слишком много для небольшого помещения. А так как они были ровным слоем разложены везде, мне пришлось уточнить, где именно находится моя кровать.       Старательно делая вид, что безумно рада её видеть, я перекидывала вещи на другую половину комнаты и всё думала, где мне найти такого дурака, который согласится ночевать с бухгалтершей, и почему её не поселили вместе с Иваном Сергеевичем?       Собственно, Наталья Васильевна и так решила поведать мне, почему она не с Ванюшей, приняв моё молчание за поощрение к диалогу. Причина оказалась проста — конспирация. А то вдруг жена решит проверить, с кем там ночует её благоверный. Да и бухгалтерше мог позвонить муж, который сейчас сидел с детьми.       Чувствуя, что котелок мой начинает кипеть и надо бы отключить газ, я решила быстро переодеться и свалить отсюда, пока не высказала всё, что думаю об их любовном луче.       Сменив джинсы и свитер на траурное платье, зимние сапоги — на лодочки и завершив ансамбль пуховиком-халатом, я захватила свой подарок и благополучно ушла. Скажу вам так, ходить по снегу с голыми ногами — плохо, и, если мама узнает, что я так делала, меня прибьют. Хорошо, что идти пришлось не особо далеко, а то отморозила бы я себе всё, что только можно было отморозить.       Конференц-зал оказался огромным отдельно стоящим зданием с витражными окнами в пол, через которые я издалека заметила и моих коллег, которые сновали вдоль длинного фуршетного стола, и высокую украшенную ёлку, и слово «РеклаМама», выложенное надувными шарами, с которым что-то никто не спешил фотографироваться. Через эти же окна я разглядела сцену с музыкантами и человека, который больше всего был похож на тамаду. Одетый в красный костюм-тройку и с белой явно накладной бородой, он словно пытался косплеить современного бизнес-Деда-Мороза.       Правда, современного аналога Снегурочки я так и не рассмотрела, так что наконец поспешила в здание, решив, что, даже если она и есть, нечего выглядывать её через окна и отмораживать и так замёрзшие конечности.       Пуховик я отдала работнику базы отдыха, подарок кинула в мешок для Тайного Санты у входа. Большой, красный и бархатный, он уже был наполовину заполнен.       И если вы решили, что в первую очередь я пошла искать Ташу, чтобы переселиться, то вы ошиблись. Я поспешила к своему верному и горячо любимому шведскому столу — заедать стресс.       Там-то меня и отловил Психчинский.       — Едите, Александра Петровна?       — Ем, Сергей Павлович, — подтвердила я и отправила в рот очередную тарталетку с сыром и грибами. — В моих планах на сегодня объесться до потери пульса, а потом всем рассказывать, как мне плохо, но как же я счастлива.       Псих коротко хохотнул, расправляя пальцами кудряшки волос. Выглядел он, надо сказать, эффектно: в чёрном костюме и белой рубашке, ещё и с галстуком. В отличие от большинства других моих коллег мужского пола, которые были кто в джинсах и футболках, кто в нелепых новогодних свитерах, Психчинский выглядел ухоженно, как человек, который следит за собой и за тем, какое именно впечатление он производит на людей. И что самое смешное, мы выглядели с ним так, словно выбирали наряды в тандеме, собираясь вместе пойти на чьи-то похороны.       — Почему чёрный? — не удержался от вопроса он, разглядывая моё полностью закрытое платье с длинным рукавом и до середины икры. — Это какой-то намёк?       — Да, — кивнула я. — Хороню все неудачи в прошедшем году.       — Это же какие у тебя были неудачи? — спросил босс и, взяв два бокала у официанта, протянул один мне.       Я задумалась, прежде чем ответить. Неудач, на самом деле, было много, но ничего глобального. Слабый отклик с «Блокнета» — сайта, для которого я писала любовные истории? Грустно, конечно, но не критично. Расставание с парнем? Здесь меня можно только похвалить. А всё остальное типа ссор с мамой, занесённых снегом машин, ночи с Натальей Васильевной — это такие мелочи, о которых даже запариваться не нужно, относясь к ним с юмором.       — Да так, — ответила я, так и не решив, о чём можно поведать своему боссу. Мы с Психом хоть и знали друг друга уже давно, порядка четырёх лет, но были не настолько близки, чтобы я изливала ему душу и открывала для него сердце.       — Что «так»? — вторил он, иронично изогнув тёмные брови. — Неудачи на любовном фронте?       Я усмехнулась:       — Да, парня бросила.       — Того, с которым на прошлый корпоратив приходила? — он с изумлением посмотрел на меня, а я отхлебнула шампанского и кивнула.       — Ага. Сбросила лишний груз.       — Надеюсь, не с моста? — с усмешкой спросил он, и я невольно улыбнулась.       — Всего лишь с лестницы. До моста его ещё волочь нужно было, а я решила не напрягаться.       — Поддерживаю! Отличное решение, — согласился Псих.       Я бы, наверное, возмутилась, чего это он решил, что может судить о моих решениях — они вообще его никоим образом не касаются, — но тут произошло нечто такое, от чего я подавилась не особо вкусным шампанским и препираться с Психом стало не так уж интересно, а в голове застряла только одна мысль: «Мамочки, нужно срочно найти Ташу, иначе я не выживу!».       Собственно, случилось следующее: в зал под ручку с Иваном Сергеевичем вплыла Наталья Васильевна. И вот кто точно договаривался о нарядах — так это эта парочка. Мужчину в столь кислотно-розовом костюме, который облегал его телеса так, словно был мал, я в своей жизни ни разу не видела, да и не особо хотела. Словно этого зрелища было недостаточно, в свободной руке он держал большой загадочный чёрный пакет.       — Я пойду поищу Ташу, — сконфуженно пояснила я Психу и, отставив бокал, поспешила на поиски. Меня буквально колотило от ужаса. Какова вероятность, что эта парочка заявится в мой номер ночью, решив предаться жаркой страсти на соседней кровати? Эти двое так смотрели друг на друга, что подобный расклад вполне мог воплотиться в жизнь, и я не хотела быть свидетелем этого.       Псих лишь пожал плечами и не стал меня останавливать, как и навязывать свою компанию. Ну а я под зажигательный мотивчик «Новый год к нам мчится, скоро всё случится» обходила зал по кругу, думая, что таким макаром скоро точно что-нибудь да случится.       Народ понемногу подтягивался — официально корпоратив должен был начаться в шесть, — и я сталкивалась то с одними коллегами, то с другими, вежливо им улыбаясь и поздравляя с наступающим. Вот только Таши почему-то нигде видно не было. Зато мою соседку по номеру можно было заметить с любого конца помещения: то она Ванюшу виноградом с рук кормила, то в щёчку целовала, размазывая потом следы от помады.       У меня даже зародился злобный план на случай, если мне не удастся свинтить из номера: тихонько выкрасть у Натальи Васильевны её сотовый и позвонить мужу, а затем то же самое провернуть и с женой Ивана Сергеевича. Тогда мероприятие закончится величайшим скандалом, а я буду спать в номере одна. Вот только врага народа в лице главного бухгалтера иметь не очень хотелось, так что я мысленно осаживала себя и продолжала искать Ташу в надежде, что даже если со мной не захотят поменяться, то хотя бы пустят пережить ночь в свой номер.       Был, конечно, вариант пойти ночевать к Психу. Когда я была его помощницей, мы часто ночевали в совместных номерах в хостелах, и большой проблемы в этом не было: он слишком правильный, чтобы ко мне приставать, даже будучи пьяным. Просто мне самой не очень хотелось ночевать с ним — вдруг ещё работать заставит, у нас же ещё не всё готово к закрытию отчётности за уходящий год.       Удивительное дело, но Ташу я вскоре нашла. Она сидела за одним из столиков в углу и пила яблочный сок. Девушкой она была невысокой, и я могла ходить вокруг неё кругами, не замечая, если бы она не окликнула меня, добродушно улыбнувшись и приветственно помахав мне рукой. Не узнала я её ещё и по той причине, что сегодня на ней не оказалась привычных круглых очков.       — А очки где? — ошалело спросила я. На моей памяти Таша ещё ни разу их не снимала.       — В номере, — с нотками ужаса в голосе ответила коллега. — Я в линзах.       — А почему такой трагичный тон? — удивилась я, сев на стул рядом.       — Не представляю, как я эти линзы вынимать буду! Я их и вставила-то с горем пополам, думала глаз выколю, — пояснила она.       — Вон оно что, — протянула я. — И зачем ты тогда себя мучаешь? Можно было и в очках остаться, они тебя нисколько не портят.       — Я просто подумала, что если Белозёров опять устроит свои конкурсы, то в них будет неудобно. После прошлого раза мне пришлось покупать новые, потому что старые очки мне разбили.       — А если совсем без всего? — задала я, казалось бы, логичный вопрос, а Таша в ответ рассмеялась:       — Без всего я крот. У меня же минус восемь на оба глаза.       — Грустненько.       — Очень. Особенно зимой, когда очки постоянно запотевают, — передёрнула плечами Таша и сделала ещё глоток сока. В отличие от меня, она была умным человеком и не стала пить местное невкусное шампанское, которое разносили официанты. И, посмотрев на коллегу, я приняла осознанное решение больше тоже не пить эту гадость.       Пока мы сидели и ждали начала мероприятия, я под шумок попробовала напроситься к Таше в номер, и она пообещала спросить у своего соседа, мол, если тот будет не против, то она с радостью мне поможет. Я была благодарна Таше даже за желание помочь.       — Сосед? — всё-таки поинтересовалась я, потому что в её ответе именно это слово меня немного напрягло.       — Да, — улыбнулась Таша. — Меня поселили с Никитой Игоревичем.       — А как же правило «мальчик — с мальчиком, девочка — с девочкой»?       — Мы же не в детском саду и не в лагере, — улыбнулась Таша. — Я у него спрошу, и он, я думаю, согласится.       — Спасибо тебе огромное, — искренне поблагодарила я.       За разговором с Ташей время летело быстро, и вот уже тамада громко приветствовал «детей РеклаМамы» со сцены, желая нам всего наилучшего и обещая, что этот вечер мы запомним надолго. Как в воду глядел парень. Ну, или к ведьме сходил.       Вначале была длиннющая речь Белозёрова о братстве, семейных ценностях и единстве. Он как заучил её пару лет назад, так на каждый корпоратив и выдаёт, разве что в конце меняет название праздника.       Затем в программу включился тамада, постепенно доводя общество скучных трезвенников, которым его конкурсы до фени, до весёлых людей в состоянии подпития, которым может показаться отличной идея привязать половник к чреслам и бить им по кастрюле, закреплённой на чужой попе.       Так как из алкоголя мне ничего особо не понравилось, я ела и хихикала, смотря на веселящихся коллег. Кстати, в компании одиночек, не веселящихся у сцены, я была не одна. Мы с Ташей вместе наблюдали, как Хохмин бьёт половником кого-то из отдела маркетинга. Невдалеке от нас стоял Мочалин — рыжий и худой парнишка-художник. И вид у него был чисто «монашка в борделе». Он даже отбивался, когда Хохмин, спрыгнув со сцены, подскочил к нему и попытался вовлечь в конкурсы. Нам с Ташей даже показалось, что Серафим сейчас расплачется, и потому моя коллега пошла отбивать мальчишку. Не знаю, что такого она сказала Никите Игоревичу, но он отстал от парня и пошёл дальше веселиться в компании современного деда Мороза.       Громкая музыка и не менее громкие люди превратились в невероятный стихийный поток, и в какой-то момент меня тоже захлестнуло. Я даже поучаствовала в нескольких конкурсах и выиграла кружку из завалявшегося на складах мерча «РеклаМамы».       Однако моему решению воздержаться от алкоголя оказалась уготована недолгая жизнь. В какой-то момент Иван Сергеевич достал из своего чёрного пакета бутылки и принялся расставлять их на столе, на все лады расхваливая наливочки, которые готовил его друг. Ну я и соблазнилась немного попробовать. Те, заразы, оказались хоть и вкусными, но чертовски крепкими и в голову били сразу.       Кто-то спросил у Ванюши номер друга, чтобы заказать наливку на какой-то свой праздник, и тут, к всеобщему шоку, Иван Сергеевич достал из того же самого пакета огромную стопку визиток, принявшись их всем раздавать. Мне визитка тоже перепала, хоть я и не просила. Забавная такая визитка с красным крестом и надписью «Скорая алкоголическая помощь», номером телефона и именем «Иван». Я решила не строить теорий заговоров: вдруг у Ванюши и правда есть друг Иван. Имя-то популярное.       Вечер постепенно превращался в терпимый — я смеялась и даже веселилась. Пару раз наблюдала Психа, который танцевал, кажется, с Хохминым, но тут я не ручаюсь — над танцполом была включена психоделическая подсветка, которая то мигала, то меняла цвет. Сама же я старалась держаться от танцев подальше, составляя компанию Таше. Мы вместе с ней смотрели на розовое неловкое нечто в центре зала, и если я ёрничала и давала парочке прозвища, то Таша лишь улыбалась: моя соседка по кабинету была слишком правильной, чтобы насмехаться над кем-то. А меня же пара бухгалтерши и её верного рыцаря забавляла не то слово.       И где-то в середине вечера настал традиционный момент для всей «РеклаМамы» — Тайный Санта. Белозёров сам проводил его каждый год. Вытащив на сцену огромный красный мешок, с видом гордого родителя, он принялся подзывать всех и каждого, настоятельно требуя открывать подарок прямо на сцене.       Под громкие аплодисменты вереница моих коллег потекла на сцену. Они доставали из мешка подарки, разрывали яркие упаковки и являли миру сюрпризы. Какие-то из них были очень даже ничего: вязаные новогодние носки и перчатки, свитера с оленями, шапки и шарфы. Кто-то даже получил бутылку дорогого ликёра. Попадались и странные сюрпризы — розовые мохнатые наручники, футболки «РеклаМамы» (которые явно положил в мешок Белозёров). Но пиком постыдных подарков стала плюшевая игрушка, которая досталась Мочалину. Парень стоял на сцене красный как рак, открывая и закрывая рот, прижимая к груди небольшую игрушку в виде миленького улыбающегося члена, а Никита Игоревич, стоявший справа от меня, ухохатывался, сложившись пополам. По его реакции я и поняла, что подарок был от него.       Так что, когда настала моя очередь идти за подарком, я боялась чего-то подобного. И буквально умоляла моих могущественных ведьминских предков, чтобы мне досталось нечто нормальное. В полупустом мешке я копалась долго, избегая любых коробок и хоть чего-то, напоминающего мягкие игрушки. Под нетерпеливым взглядом Белозёрова я достала нечто совершенно плоское и вздохнула с облегчением, когда распаковала несколько чистых тетрадей с милыми котиками на обложках. Похоже, в этом году самый постыдный подарок достался Мочалину.       Через несколько человек после меня дошла очередь и до Психчинского. Он широким шагом поднялся на сцену. Белозёров отеческим жестом потрепал его по плечу и выдал своё коронное:       — Ну что, Психич? Тяни!       Сергей Павлович закатил глаза и запустил руку в мешок. И, о шутки судьбы, он вытащил мою маленькую коробочку с носками, завёрнутую в упаковочную бумагу с пистолетами. Стараясь не смеяться и запечатлеть в памяти все грани его изумления, я смотрела, как Псих разрывает бумагу и достаёт из коробки чёрные носки с белой надписью «Топаю в Психушку». Его лицо окаменело, а по залу, медленно набирая обороты, прокатилась волна смеха.       Псих скользил ледяным взглядом по залу, словно пытаясь найти человека, который так над ним подшутил. И когда наши взгляды встретились, я выдала свою самую милую улыбку и помахала ему пальчиками. А он усмехнулся. К моему удивлению, это оказалась не злая усмешка, а скорее удивлённо-весёлая, от которой у меня всё равно побежали по спине мурашки.       Псих был из тех людей, улыбка которых могла как напугать, так и заставить тебя саму улыбаться — завораживающая такая улыбка. Бывают такие моменты, когда всё вокруг движется, а ты смотришь в глаза человека и мгновение для тебя будто замирает.       Я бы, наверное, так и стояла, если бы не Белозёров, который принялся хлопать Сергея Павловича по плечам и смеяться так, словно никогда в жизни не видел ничего более занимательного. И я была благодарна ему, потому что постфактум испугалась своей реакции, а потому поспешила уйти от сцены и запрятать этот момент далеко в мыслях, чтобы не думать о нём ни сейчас, ни сегодня, ни в ближайший месяц, ни в этом десятилетии.       Это всё алкоголь! Коварные наливочки! Мне вообще пить нельзя! Я по пьяни чудю так, что потом мои выходки годами обсуждают на всех семейных сборищах.       Отойдя как можно дальше, я со стороны наблюдала за тем, как закончился Тайный Санта и как продолжились танцы. Хохмин всё-таки уговорил Ташу потанцевать, и моя коллега качалась посреди танцпола, и, кажется, хихикала, пока он плясал вокруг неё так, словно варил суп, ингредиентами которого были танцы из разных направлений: то Никита Игоревич ударялся в нечто плясовое, то пытался вальсировать, то прыгал, то махал руками, как крыльями, то и вовсе строил из себя диджея. А Таша всё качалась на месте, то и дело пряча лицо в руках.       Я наблюдала за этими двумя, поймав себя на мысли, что они довольно мило смотрятся вместе.       Чуть позже я заметила и Психа, который петлял в толпе, явно пытаясь отыскать кого-то. Девушка, пишущая на досуге любовные истории, настоятельно внушала мне мысль, что объектом его поисков была моя скромная персона. Но я приняла решение избегать босса. Сегодня так точно. Мало ли, что я могу вытворить на пьяную то голову. Разгребать проблемы потом мне совсем не хотелось.       И вот, пока я пряталась за аркой из шаров, к которой никто в здравом уме не собирался подходить, случилось то, что поделило корпоратив на «до» и «после».       Заметно подвыпивший Иван Сергеевич прямо посреди танцпола принялся целовать Наталью Васильевну. Смачно так, даже горячо. Выпучив глаза, я наблюдала за этой занимательной картиной, мысленно поздравляя себя с тем, что мне всё-таки есть, где ночевать.       Коллеги то и дело замирали и начинали шептаться, во все глаза пялясь на страстную далеко не молодую парочку. Но тут они разомкнули свои губы, и Иван Сергеевич громко произнёс, пытаясь перекричать музыку:       — Родная! Я больше не могу без тебя! — и так как музыканты тоже перестали играть, смотря на них, слова разлетелись по всему залу, эхом отражаясь от стен. Но влюблённые этого не замечали.       С плавно отваливающейся челюстью и под прикрытием воздушных шаров, я наблюдала за тем, как Ванюша хватает Наталью Васильевну за талию и закидывает себе на плечо. Её розовая юбка, которая была настолько пышной и длинной, что всё было почти в рамках приличия, накрыла мужчину с головой. А бухгалтерша громко хихикала и на весь зал восклицала:       — Ванюша! Ах, Ванюша!       Горе-любовник сделал три шага по направлению к выходу и вдруг громко крякнул:       — Спина!       Его ноги подогнулись, и мужчина рухнул на кафель, утянув за собой и Наталью Васильевну.       Вначале была тишина. Гробовая, по-другому и не скажешь. Все смотрели, не зная, что делать. А потом тишину прорезал чей-то истошный вопль, прям как в фильме ужасов:       — Скорую!       Без понятия, кто именно визжал, но поднялась самая настоящая суматоха. Вокруг злополучной пары собралась настоящая толпа. Кто-то пытался дозвониться до скорой, кто-то поднять Наталью Васильевну, по подбородку которой стекали струйки крови, а сама женщина выла белугой. Единственным понятным словом в её всхлипах было «Ванюша».       Ивана Сергеевича, распластавшегося на полу, никто не трогал — боялись, что он повредил себе спину. Так что мужчина так и лежал где-то полтора часа, пока скорая не приехала и не забрала его. А Наталья Васильевна, как истинная жена декабриста, уехала вслед за ним, хотя из всех травм у неё был лишь разбитый подбородок.       Грешно, конечно, радоваться чужому горю, но я улыбалась, сидя за столом и запихивая за щёки мандаринки. Я решила, что так Вселенная, как истинная женщина, наказывает изменщиков. И меня это порядком забавляло. К тому же, радовал тот факт, что номер теперь полностью в моём распоряжении.       После отъезда скорой настроение у всех было уже подпорчено и никому не хотелось ни танцевать, ни веселиться. Белозёрову с трудом удалось собрать всех, чтобы запустить традиционный салют, на который все смотрели скорее скучающе, чем заворожённо.       В небе ещё разгорались огни, когда от общей толпы то тут то там начали отделяться люди и уходить в сторону номеров. Я оказалась в числе первых сваливших, старательно внушая себе, что очень устала и хочу спать, поэтому и ухожу, а не по тому, что сбегаю от Психа, который как-то странно смотрел на меня вместо того, чтобы любоваться салютом.       Той ночью, засыпая в тёмном номере и глядя, как снежинки танцуют меж стволов сосен за окном, я ворочалась, то и дело видя перед глазами ухмылку Психа и пытаясь выжечь на корню это воспоминание.       Так и твердила в темноту:       — Он тебя бесит. Бесит. Бесит…       Не знаю, убедила ли я себя, но уж точно успокоила. Хотя что толку, ведь он всё равно ворвался в мою жизнь следующим летом…