Семейный праздник

      Тяжёлые хлопья снега падали на крышу и почти сразу таяли, превращаясь в хлюпающую жижу под ногами. Но сама картинка летящего снега завораживала. Илун стоял у стены на крыше своего офиса и ловил снежинки открытым ртом. Совсем, как в детстве. Он явственно представил себя пятилетнего, стоящего посреди двора с открытым ртом и высунутым языком. "Лун-Лун, что ты делаешь?". "Мама, я хочу съесть снежинку!" Эти воспоминания затопили душу светлой печалью. Почему нельзя быть таким же беззаботным, как в детстве? Ловить ртом снежинки или бегать по лужам, поднимая тучу брызг, гонять в футбол или просто бродить в парке, шурша листьями, не оглядываясь по сторонам и не опасаясь, что кто-то сфотографирует тебя из-за угла. Илун вздохнул.       За спиной послышались шаги. Мужчина не обернулся. Он и так знал, что это - Айлин, его менеджер и боевая подруга. Больше некому. - А-а-а, вот ты где. Если бы не До Хэ я бы тебя не нашла. Всё в порядке? - Да, - Илун наконец повернулся к ней, изобразив улыбку, вытер лицо рукавом куртки. - Просто захотелось увидеть, как падает снег.       Женщина посмотрела внимательно. Она слишком хорошо знала своего подопечного, чтобы поверить в это "просто". Подошла, встала рядом. Все дела закончены. Завтра начинаются новогодние праздники, эти несколько дней, когда можно полностью забыть о работе, раствориться в семейных заботах, почувствовать себя, наконец-то, не менеджером звезды, а просто мамой и женой. А он? Почему он такой грустный? - С кем встречаешь праздник? Илун помолчал, и женщина заметила, как он подавил вздох. - С родителями. - А что твой мальчик? - спросила она осторожно. - У него тоже есть родители, а ещё всякие контракты... Ты же знаешь. - Понятно. Но не будешь же ты все пять дней сидеть с папой и мамой? - Конечно, не буду. Погощу у них пару дней и вернусь домой, - он, наконец, позволил себе открыто вздохнуть, - буду отсыпаться, смотреть кино и есть разную вкуснятину. - Слушай, если хочешь, поехали с нами в Ханьчжун. Приедет моя двоюродная сестра с семьей. Покатаемся на лыжах, прогуляемся на водопады. Там классно! - Вы собираетесь своей семьёй. Зачем там я? - Айя! Не говори ерунды! Все и так знают, что ты для меня практически родной. Даже муж не ревнует, когда я с тобой. Илун улыбнулся, обнял женщину: - Спасибо тебе. Но я, правда, хочу побыть один. ... Он врал. Врал самым бессовестным образом. Он не хотел оставаться на праздники один. До сердечной боли не хотел. Как он устал от этого одиночества знал только он сам и Оскар, его пёс, единственный, кому Илун мог рассказать всю правду. Он не говорил об этом с родителями (зачем им лишние волнения), никогда не откровенничал на эту тему с друзьями или коллегами (он - звезда, публичный человек и ни к чему кому-то знать его слабости), не делился своими переживаниями с любимым (для него это такая же проблема, как и для самого Илуна). Вот и получается, что носил он эту боль в себе, иногда выплескивая наедине с собой за бокалом вина или рассказывая своему верному Оскару, как тяжело жить одному, без надежды на счастье.       Вчера ночью ему приснилась девочка. Маленькая, шустрая, лет трех-четырёх. Они бегали с ней по большой зелёной лужайке в догонялки и, когда Илун, наконец, поймал её, она звонко засмеялась и сказала: "Папа". Илун проснулся от того, что сердце бешено колотилось в груди. Он словно ещё чувствовал её лёгкое тельце у себя на руках, ощущал, как её мягкие волосёнки щекотали лицо. Сел на кровати, медленно выбираясь из сна и успокаивая сердце. Потом тяжело поднялся и побрёл на кухню. Достал припрятанную вот для таких случаев пачку сигарет. Закурил. Глянул на своё отражение в зеркальной дверце буфета. Да. Уже не мальчик. Черты лица стали жесткими, а на лбу залегла неглубокая морщинка. У его одноклассников дети давно пошли в школу, а он об этом может только мечтать. Многие из тех, с кем он учился, завидуют ему, его жизни, а он завидует им, их простому человеческому счастью.       Нельзя сказать, чтобы он, Чжу Илун, был абсолютно несчастлив. Нет! Он любил свою работу, ему нравилось перевоплощаться и проживать жизнь то скромного интеллигента, то лихого искателя приключений, то хамоватого гробовщика, но это была не его жизнь! В своей же он получал от судьбы лишь крупицы счастья без шансов на будущее. И всё только потому, что любил мужчин. Потому что свои чувства он должен был скрывать от всего мира и даже маме, самому родному человеку он не мог в этом признаться.       Илун не раз задумывался: "А может переломить себя? Найти приличную девушку, жениться, завести детей и жить как все? " Но будет ли это счастье тем, которое он искал? Семья ради социального статуса? Жить с женщиной и украдкой смотреть на мужчин? Он знал, что многие для себя выбирают именно такую судьбу, но для него это было равносильно предательству. Уж лучше жить одному. Это больно, зато честно по отношению к себе.       Нет! Он не осуждал любимого человека, который однажды сказал, пряча глаза: "Прости, но у нас нет будущего. Нам надо расстаться". Илун отпустил его, понимая, что тот сделал свой выбор, но себя он предать не мог.       Он долго жил без надежды, что судьба подарит ему ещё один шанс, но это случилось. Сейчас у него был человек, рядом с которым он оттаял, отогрелся. Вот только редкие встречи с ним были похожи на яркий фейерверк в ночном небе: короткая вспышка и опять темнота. И снова Илун жил с чувством пустоты и одиночества в душе.       Последний раз они встречались два месяца назад, когда Илун летал по делам в Шанхай. Гун Цзюнь увёз его в дом родителей, которые в это время были в отъезде. У них была всего одна ночь после целого месяца разлуки. Они набросились друг на друга словно два изголодавшихся зверя. Цзюнь целовал его как одержимый, везде, куда только мог дотянуться губами, ни на секунду не выпуская из своих объятий. - Ты сумасшедший! Давай хотя бы куртки снимем, - простонал между поцелуями Илун. Но Цзюнь продолжал прижимать его к себе. - Я боюсь. - Чего? - Я безумно боюсь тебя потерять. Боюсь, что однажды ты скажешь: "Прости. Игра окончена. Мы больше не можем быть вместе, потому что я хочу семью". - А мы с тобой разве... не семья? Цзюнь посмотрел ему в глаза, словно, в душу заглянул. - Я всё время думаю об этом. Мне бы очень хотелось, чтобы мы жили вместе... Чтобы у нас был свой дом. Мы могли бы усыновить малыша... Но ты же знаешь, что в нашей стране это невозможно! - В стране - да. Но, ответь: кто я для тебя? Кем ты видишь меня в своей жизни? Цзюнь не задумался ни на секунду. - Родным человеком. У меня нет никого ближе и дороже тебя. - Один мудрец сказал: если не можешь изменить мир, измени себя. Если нас не принимает этот мир, мы можем создать свой собственный и жить в нём всем назло. - Это трудно... - Я знаю. Но оно того стоит! - прошептал Илун, ловя губы Цзюня своими. Он спустился с крыши следом за Айлин. Стоящий на лестнице у дверей телохранитель и, по совместительству, личный шофёр, кореец Ëн До Хэ встрепенулся: - Сонбэ Чжу, домой? Илун кивнул. Он попрощался с Айлин и сел в машину. - Сяо Хэ, отвези меня к родителям и можешь быть свободен до пятого числа. - Что? Сонбэ Чжу, вы даёте мне отпуск? А кто позаботится о вашей безопасности? - Поверь, пока я буду у родителей, - усмехнулся Илун, - со мной всё будет в порядке. Они и мухе рядом пролететь не позволят! Так что будь спокоен и хорошо отдохни. Сейчас заедем домой, заберешь подарок для малышки Мин. - Сонбэ Чжу, вы так добры ко мне и моей семье! - Перестань. Мне самому было приятно выбирать подарок для твоей дочурки. Надеюсь, ей понравится.       Илун вспомнил большого игрушечного панду и улыбнулся. Покупать и дарить подарки он любил. Куда бы ни поехал, всегда вёз оттуда целые чемоданы разных сувениров, причём он редко смотрел на цену. Если ему нравилась вещь или он знал, что она понравится кому-то из его родных, близких или просто знакомых, он покупал её, сколько бы она ни стоила. Айлин поначалу возмущалась такой расточительностью и пыталась его контролировать, но вскоре поняла, что спорить в этом вопросе с ним бесполезно и оставила своего подопечного в покое.       Они заехали домой за подарками и почти сразу же вышли обратно. Садясь в машину, Илун с улыбкой помахал фанатам, топтавшимся у ворот его дома, и Ëн До Хэ отвёз его к родителям.       Родители ждали сына. В доме аппетитно пахло жареным мясом и какими-то пряностями. Мама ради праздника сделала модную прическу, а отец щеголял в новой рубахе, подаренной ему в прошлый раз сыном. Из кухни, где что-то шипело и булькало, выглянула бабушка. - Ба! - обрадовался Илун, обнимая старушку. - Я и не знал, что ты приедешь. Родители ничего не сказали. - Это я им не велела! Хотела сделать любимому внуку сюрприз! - У тебя это получилось! Я так счастлив!       Он искренне был рад приезду бабушки. Ведь именно с ней он прожил самые сложные годы своей жизни, когда из мальчика он становился подростком, а затем юношей. Она поддерживала и направляла его, помогая взрослеть.       Илун сел на диван и, как в детстве, приткнулся к бабушкиному боку. Она обняла его сухонькой рукой, погладила по голове. - Мой большой малыш. А потом, заглянув в глаза, неожиданно спросила: - Что тебя тревожит? - С чего ты взяла, ба? У меня всё хорошо. - Лун-Лун, ты никогда не умел врать. - Почему это? - обиделся мужчина. - Я неплохой актёр и могу сыграть любую эмоцию. - Э-э-э, глупыш! Тебя всегда выдавали глаза. Ты можешь изображать, что угодно, говорить любые слова, но твои глаза скажут мне правду. - Ба, я устал. Просто устал. Он почти не кривил душой. Это было правдой. Вот только он не стал уточнять, что устал от одиночества, от необходимости постоянно носить маску и скрывать от всех своё истинное "я". Старушка покачала головой. - Ты не откровенен со мной, мой мальчик. - Ба! - Я не обижаюсь. Ты уже взрослый человек и у тебя своя жизнь. Ты имеешь право на секреты. Илун ласково потерся щекой о бабушкино плечо. - Ба, - спросил он осторожно, - что делать, если годы идут, а ты застрял на месте, как муха в паутине? - Разве? По-моему, ты не стоишь на месте, а движешься вперёд. Карьера идёт в гору. Ты многого достиг - Да. Только карьера... - А, тогда о чем ты? О личной жизни? Тебя тревожит, что ты один? - Ба, - Илун сделал паузу, словно решая, стоит ли говорить о самом сокровенном, - я не один. Уже не один. - Правда? Так это здорово! Родители, я так полагаю, ещё не знают? Иначе они не просили бы меня подыскать тебе в Ухане приличную девушку. - Не знают, и я не планирую им ничего говорить. - Почему? Бабушка посмотрела строго, совсем, как в детстве и он, как в детстве, смутился, покраснел. - Мы всё равно не сможем быть вместе. Так... получается. Он уже ругал себя, что затеял этот разговор. Но бабушка, вдруг, улыбнулась, потрепала его по волосам. - Главное, чтобы ты был счастлив. И не слушай родителей: не женись без любви. Это самое страшное - жить с нелюбимым человеком. - Они переживают за меня, - вздохнул Илун. - Конечно! Мы все переживаем! Они мечтают о внуках, но даже ради этого не жертвуй собой. Просто будь счастлив! В душе Илуна тёплой волной всколыхнулось чувство благодарности. Ему сейчас, как никогда была нужна эта поддержка. В комнату заглянула мать. Спросила ревниво: - О чем секретничаете? - Учу нашего малыша жизни, - тут же откликнулась бабушка. - Он уже и сам кого хочешь научит! Пойдёмте за стол. До Нового года ещё долго. Отец сказал, что он не доживёт, если мы немного не поедим.       За столом были только родители с бабушкой. Вообще-то в этом доме любили принимать гостей, но Новый год встречали всегда в узком кругу. Илун знал, что завтра здесь соберется большая компания: друзья, родственники, соседи, но сегодня был только их праздник - семейный. И Илун расслабился. С отцом они обсудили победу аргентинцев на чемпионате мира по футболу, с мамой поговорили о новой моде на широкие, бесформенные брюки, бабушка рассказала всё новости о родных и знакомых из Уханя. Он был оживлен, весел и счастлив. По крайней мере, Илун хотел выглядеть таким.       Неожиданно, в самый разгар застолья, когда папа уже порывался спеть, рядом с тарелкой Илуна завибрировал телефон. Он глянул. Пришло сообщение от Цзюня: "Поговори со мной. Пожалуйста!"       Первой мыслью было: "Что-то случилось! " Он извинился и, кивнув на телефон: "Работа!", вышел в свою комнату.       Он недолго жил с родителями в этой квартире. Когда они переехали из Уханя в Пекин, то взяли огромный кредит и купили большую, хорошую квартиру в расчёте на сына. Но Илуну было далеко ездить в академию и через полгода он перебрался в общежитие, а родителей навещал только по выходным. Потом он обзавёлся своим жильём, но эту комнату они так и берегли для сына.       Илун плотно прикрыл дверь. Присел на кровать. Нажал вызов. Цзюнь откликнулся сразу, словно сидел с телефоном в руках. Наверное, так и было. - А-Цзюнь, ты? А я уже думал, что ты сегодня больше не позвонишь. Что случилось?! - Ничего. Мне просто... плохо без тебя. Очень.       Это было сказано с таким горьким отчаянием, что у Илуна сжалось сердце. Они созванивались днём и почти час проболтали, пока Цзюнь ехал из аэропорта домой. Вроде бы всё было хорошо. Завтра утром он должен был лететь из Шанхая в Харбин на фестиваль льда и снега. Конечно, эта поездка была внеплановой. Кто работает в праздники?! Но Цзюнь в начале декабря подхватил ковид. И хотя сама болезнь прошла легко и без последствий, несколько контрактов зависли и теперь парень должен был их отрабатывать. - Ты где? Уже у родителей? - Нет. Я в аэропорту. - Почему?! Фотосессию перенесли? С тобой всё в порядке?! - Со мной всё нормально. Я полечу в Харбин через три дня. Я попросил перенести фотосессию. - Почему? - Потому что больше не могу без тебя! Потому что хочу к тебе!!! Потому что люблю тебя... У меня билет на 20.00 и к десяти вечера я прилечу в Пекин. Я не обижусь, если ты сегодня не сможешь встретиться со мной. Погуляю по городу. Переночую у тети. Но зато эти три дня я проведу с тобой! Илун посмотрел на часы. Половина восьмого. Повисла пауза. - Ты сумасшедший! - Ты рад? - Ты знаешь, во что это тебе встанет?! - Ты рад?! - Да! Рад!!! Конечно, рад! Просто... Ты - ненормальный! - Я знаю это, - рассмеялся Цзюнь. - Я даже не мечтал о таком подарке. Я тебя встречу в аэропорту! - А как же родители? - А твои? - Мои смирились и простили своего непутевого сына. - Ну, вот и мои, наверное, простят меня... Он вышел из комнаты с растерянной и счастливой улыбкой на губах. - Сынок, всё в порядке? Смущённо кашлянул: - Да. То есть не совсем. Мама, папа, бабуля. Простите меня, но я должен уехать. - Когда? Куда? Почему? Лун-Лун, куда ты собрался? - возмущённо спросила мать. - Бабушка специально ради тебя из Уханя приехала, а в её возрасте это не так просто. Илун жалобно глянул на бабулю. - Ко мне из Шанхая через два часа прилетает... друг. - Сынок, - отец посмотрел неодобрительно, - друзья, конечно, хорошо, но Новый год - это семейный праздник. Илун набрал воздуха в грудь, словно перед прыжком с обрыва и наконец произнёс то, что так долго не давало ему покоя: - Он не просто друг... Он - тоже моя семья! Родители так и застыли с открытыми ртами, не в силах вымолвить ни слова. И только бабушка, всё понимающая бабушка, шагнула к Илуну, взяла его за руку своими узловатыми пальцами, улыбнулась. - Ты его любишь? Мужчина выдохнул: - Очень... - Тогда поезжай к нему. Семья - это самое главное в жизни любого человека. Она вышла за мужчиной в коридор: - Лун-Лун, ты должен нас с ним познакомить! Приезжайте завтра к обеду. - Баааа! А как же родители? Захотят ли они? И как они его встретят? Старушка заговорщически подмигнула Илуну: - Не волнуйся. Родителей я беру на себя!