***
— Нет, Андрей, всё не так! — возмущается Вика, рассортировывая все игрушки. — Ну ты скажи, ну кто так ёлку украшает? — Кто платит, тот и музыку заказывает! — возмущается в ответ тот самый Андрей Бебурешвили — зачинщик всех массовых гуляний и автор самый идиотских идей — и продолжает вешать синий шар прямо рядом с красным. — Игрушки мои, поэтому будет так, как я их повешу! — Бебур, ты вообще в курсе, что наступающий — год Чёрного Водяного Кролика? — тяжело вздыхает Варя, помогая Мягковой накрывать на стол. — Куда ты красный на ёлку лепишь? Оставь серебряный и синий. — А разве не Кота? — хмурится где-то рядышком хозяин этой квартиры. — Блять, вот Серый козел! — вдруг громко восклицает Димка, собирая в общий список весь запрошенный алкоголь. — Тянул с алкашкой до последнего, а мне теперь разбирайся! — У китайцев год Кролика, у вьетнамцев год Кота, — ласково поясняет Катенька — девушка Димы. — А русским всё ни почём. Зачем выбирать, если можно обоих животных назвать главными? Арсений прикрывает глаза и трёт виски. Что ж, кажется, Антон был прав. Он — асоциальное чмо. Нет, ну а почему тогда так хочется всем тут поперегрызать глотки, лишь бы не шумели? Да, англичанин знал куда идёт — общажная тусовка на чьей-то хате явно не состоит из одного-двух ботаников с химбио. Но он надеялся, что основной шум начнётся тогда, когда все будут поддатые (и он в том числе). А тогда ему было бы плевать, кто и что говорит. И насколько громко шумит. — Арсюх, сгоняешь со мной в КБ? — сквозь общий гомон доносится голос Позова до затуманенного сознания Арсения. — А то Серый слился в последний момент, как обыч… — Да, пошли, — подрывается с дивана Попов, перебивая друга. Сейчас вообще плевать что там вычудил Матвиенко. Главное — сбежать из этого ада громких звуков (и это ведь ещё ничего не началось!). — Ну так че, тебя долго ждать? Не ожидая такой скорости от однокурсника Дима тоже выходит в коридор и оглядывается в поисках куртки. Уже через пару минут они не спеша идут в сторону ближайшего алкомаркета. Будущий врач всё же рассказывает чем Сергей Матвиенко заслужил такие гневные высказывания в свой адрес. Армавирец (как единственный, у кого есть своя машина) должен был отправиться в магазин вместе с Димой, чтобы тот не тащил всё один по дикому холоду. Да ещё и не сегодня, а вчера, чтобы в очереди на кассах поменьше были. Но как всегда, у Серёжи нашлись неотложные дела. Однако, на самом праздновании он пообещал быть. Путешествие между полок с алкоголем становится труднейшим испытанием в жизни Попова. Он впервые видит, чтобы нужную продукцию так долго искали! Но Димке надо отдать должное. Товарищ с видом знатока рассуждает о каждом напитке в своём списке, скрашивая их скитания от полки до полки. И, честно, Арсений сам такой. Он бы с удовольствием поддержал столь интересную и многогранную тему. Но всё пространство в его прекрасной голове занимала лишь одна мысль: «Надо валить». Вот и сходил Арсюшенька на вечеринку, вот и молодец. Зачем только соглашался? — Да, Серый, — очень вовремя отвлекается на телефон Позов. — Да, в КБ. Нет, с Арсением… Всё, решено! Надо валить! Арсений Попов большие компании людей не любит, и вообще у него грипп! Повод улизнуть появляется сам собой. А всё спасибо Серёженьке за спасение — тот сейчас подъедет в магазин и, как и обещал, поможет Димке. — Слушай, Димон, ты меня прости, но мне реально нехорошо, — тяжело вздыхает Арс. — Я бы очень хотел с вами вместе, но понимаешь, кажется, у меня температура и… — Линяешь, да? — несмотря на великолепную актерскую игру сразу всё понимает Дмитрий. — Ну не моё это всё! — громко возмущается Арсений и опускает взгляд в пол, когда на него оборачивается какой-то мужчина у полок с виски. — Я пытался, честно… Но либо я буду один, либо всех задушу к чертовой матери, чтобы не шумели. — Всё с тобой ясно, Поповский, — по-доброму усмехается Позов. — Ладно, скажу, что ты бледный как смерть поехал обратно в общагу. Но смотри, неделю ни с кем не контачишь. У тебя ОРВИ. — Димазавр, ты лучший! — обнимает товарища англичанин и легонько толкает в плечо кулаком, ловя недовольный взгляд. — Это за Поповского. Культурный человек, а понахватался от этого Шастуна безмозглого всякой ерунды. — Шаст нормальный, — сразу хмурится Димка и поправляет слегка сползшие очки. — Ты, кстати, не в курсе, че он не с нами сегодня? — А я ему друг, чтобы знать? — равнодушно пожимает плечами Арс и решает не бросать друга до приезда Серёжи. — Я пришёл к ним в комнату, чтобы игрушки на ёлку взять. А он сидит там весь в депрессии, в окно смотрит. Снежинки считает что ли? — он слегка забывается, благодаря памяти переносясь в совсем недавнее событие. — Короче пообзывался этот ваш Шастун и дальше в окно влип. — Ну его тоже можно понять, — тяжело вздыхает Позов и наконец начинает складывать бутылки в корзину. — У него Новый Год — семейный праздник. — Ну вот я тоже спросил мол, что ж ты, Тотошка, не в Воронеже? А он в ответ только ядом плюётся, — тоже вздыхает Арсений, складывает руки на груди и упирается взглядом в какое-то из вин. — Хотя, казалось бы, ничего запретного я у него не спрашивал, зачем ёрничать? — уже больше сам с собой общается студент. — Тотошка? — усмехается Дима. — Да-а-а, вы друг друга стоите, Арсюх, — качает головой и оглядывает товарища. — Может, вы всё-таки дружите где за нашими спинами? — Сдался мне ваш капитан команды «БВ», — закатывает глаза Попов. Но в груди что-то неприятно сжимается от осознания, что в этот Новый Год Антон останется один. — А ты знаешь, почему он в этом году в общаге остался? — Его отчим тёть Майе подарил путёвки в Турцию, чтобы Новый Год там встретить, — взвесив все «за» и «против», делится знаниями врач. — Сказали, Антошка, ты взрослый, мы тоже, пора тебе самому праздновать. А он семейный до жути, никогда с друзьями не праздновал. Вот, наверное, и словил депрессняк, — оглядывается по сторонам и подходит чуть ближе. — Но я тебе ничего не говорил. — Он и семейный до жути? — поражается услышанному Арс. — Мы точно про одного и того же Антона Шастуна говорим? — Арсений Сергеевич, — наигранно строго тянет буквы и хмурит брови друг. — Да, может, бухает он как не в себя на общих тусовках. Но Новый Год — главный праздник. И он должен быть у него семейным. — А в нём не всё потеряно, — а вот сейчас взгляд, кажется, строгий по-настоящему. — Да я что, я ничего! Хороший ваш этот Шастун, хороший. Мы просто не друзья, вот и всего. Плюс, он ещё несколько часов назад обзывался. — Ну да, а ты же на нём так зациклен, что век ему это вспоминать будешь, — бурчит себе под нос Дмитрий, чтобы товарищ его точно не услышал. — Какие люди, кого я вижу! — громко восклицает Серёжа, подходя к друзьям со спины. — Батюшки, Арсень Сергеич! Даже Вы присоединились к главной тусовке этого года! — Хотел, Сергей Борисыч, но не вышло, — делает вид, что очень этим огорчён, Арсений. — Сам знаешь, как я отношусь к большим компаниям людей. — Серьёзно? — улыбка с лица армянина тут же испаряется. — Серьёзно, — тяжело вздыхает Дима, в который раз поправляя очки. — У нашего с тобой товарища типо сильное ОРВИ. Поэтому никаких контактов с ним, Сергей Борисыч. — Так, ну, я смотрю Серёжа приехал, — как-то хитро растягивает слова Попов. — А, значит, я вам уже больше не нужен… — Ты не побудешь с нами ещё хоть немного? — удивляется Сергей. — Арс, мы вообще-то сколько не виделись! — У меня просто очень важные дела! — пожимая на прощание руки каждого друга, восклицает Арсений. — Удачного вечера! — Ставлю штуку на то, что он попёрся к Шасту. — Ставлю две на это же…***
Стук в дверь. Антон игнорирует. Снова стук в дверь. Антон продолжает лежать. Опять стук. Начинает напрягать. — Даже если ты голый — мне плевать, я стучал целых три раза! — слышится слишком задорный голос за этой самой дверью и в комнату вновь влетает Арсений Попов собственной персоной. — О, Шаст, ты чё, спишь что ли? — Да за что же мне такое наказание, — закатывает глаза Шастун и укладывается обратно на постель. — Дедушка Мороз, я, вроде, вёл себя неплохо. Где же мой подарок? За что такие муки? — Теперь ты знаешь насколько бываешь омерзительным, когда ведёшь себя так же, — отвечает колкостью на колкость однокурсник. — О, а ты включил обогреватель? — осторожно ставит пакеты на пол и скидывает куртку с плеч, потирая замёрзшие ладони. — Правильно! Нечего комнату в замок Снежной Королевы превращать, чай не Снегурочка. — Нет, ну я не понимаю, ты че такой довольный? — слишком недовольно возмущается Шаст и отворачивается лицом к стене. — А ты чё такой депрессивный? — садится на край чужой кровати Арсений. — Где же твоё вечное шило в жопе, Тотошка? — Я тебя не называл Поповским, — игнорируя шило в жопе, бурчит Антон. — Всё, хватит киснуть! — парень хлопает себя по коленкам и встаёт. — Доставай остальные новогодние приблуды Бебура! Будем праздник создавать! Антон поворачивается к англичанину лицом. Весь его внешний вид и многозначительный взгляд выражает слишком очевидный ответ. Но он всё же решается его озвучить для отдельных одаренных личностей: — Тебе надо, ты и доставай. — Нет, Шаст, — юноша тяжело вздыхает и хватает однокурсника за щиколотку. — Нам надо. Обоим. Поэтому вперёд и с песней! Шастун спешно пытается ухватиться за кусок одеяла, но это ни к чему не приводит. Он оказывается на полу и благо, что в общаге кровати невысокие. Иначе Арсений получил бы сейчас в ответ не самый озлобленный взгляд на свете, а знатных люлей. И явно не тех, что из индюшки делают в различных ресторанах. Из-под кровати достаются мишура, гирлянды, (какой всё-таки Бебур предусмотрительный — чтобы не отняли купил не обычные, а на батарейках, чтобы если и нарушать технику безопасности, то несильно) и какие-то забавные снежинки. Антон уверен — всё это «добро» их до добра не доведёт. А Арсений же напротив горит желанием превратить обычную берлогу двух холостяков в комнату из Пинтереста. Даже пресекает шутку о том, что на такой гирлянде только разве что вешаться. Рано им ещё! Из принесённых пакетов извлекаются дурацкие оленьи рога и шапка Санта Клауса. И Попов торжественно заявляет, что рога были куплены специально для Тотошки. А сам забирает себе шапку. Антон это молча проглатывает. Всё-таки, кто платит, тот и музыку заказывает. А дарёному оленю, знаете ли, в зубы не смотрят. — Арсений, ты сдурел? — хмурится Шастун, разбирая пакеты дальше. В них, как оказалось, ждала своего часа целая гора продуктов. — Ты зачем столько накупил? — А какой Новый Год без праздничного стола? — равнодушно пожимает плечами Арсений, старательно приклеивая одну из гирлянд под потолок. — Я специально купил всё готовое, чтобы самим не маяться. Сейчас вон как раз восьмой час. Мы бы максимум что успели, так это крабовый, да оливье настрогать. — А тут и салаты есть, да? — недовольно заглядывает во второй пакет Шаст. — Сколько? — Ну я не знал какой ты больше любишь, поэтому взял обоих поровну, — делает вид, что не понял вопрос англичанин. — Кстати, какой твой любимый новогодний салат? — Селёдка под шубой, — злобно бросает в ответ Антошка, не ведясь на съезд с темы. — Арсений, сколько с меня? — Прости, я ненавижу рыбу, — мило улыбается парень, на секунду отвлекаясь от своего занятия. — Но ты ещё успеваешь сгонять в магаз. — Арсений, — строго тянет Антон. — Нисколько, Шаст, — громко выдыхает Арс и слезает с табуретки. — Я сам это затеял, поэтому сам и оплатил. — У тебя появился богатенький папик, раз ты швыряешься деньгами направо и налево? — окончательно злится Тоша и тянется к своей куртке. — Как ты мог такое подум… — На! Столько хватит? — кладёт на стол прибережённые в карманах две тысячи. — Антон, забери, — хмурится Попов и опускает взгляд в пол. — Я не возьму. — Денег лишних много? — продолжает бушевать филолог. — Арсений, блять, ты нахер вообще всё это устроил? Тебя кто-то просил? — Нет, — недовольно цокает этот самый Арсений. — Я просто представил, как ты, весь такой человек-дружба, встречаешь Новый Год один, и мне стало тебя жаль. — Ну ты же как-то встречаешь, и ничего! — всплескивает руками юноша, накинув этот свой дутый пуховик. — Так чем я хуже? — Если ты за селёдкой, то возьми, пожалуйста, воды обычной, — тихо просит Арс, стараясь не встречаться взглядом с этим олицетворением непонятной ярости. — Я просто всё взял, а про воду забыл. — Ненавижу селёдку под шубой, — лишь грубо бормочет Антон и покидает пределы комнаты, громко хлопая дверью…***
На часах половина двенадцатого. Если учесть, что они все приготовления начали только в половину восьмого, то всё ещё очень даже неплохо. По крайней мере, так себя успокаивает Арсений, завершая последний шаг этого праздника и разогревая пюре с куриными ножками. В голове вертится назойливая мысль, что не надо было вообще всё это затевать. Антон прав! Арсений Попов — нелюдимый человек, живущий в каком-то своём особом мирке. Да он даже Новый Год один встречал два курса до этого! Что уж там про остальные праздники говорить. Зачем вообще решил сегодня строить из себя социально-активного человека? За подобными размышлениями еда, кажется, даже греется быстрее. Поэтому уже через минуту сковородка снимается с плиты и путешествует драгоценным грузом в руках англичанина до триста третьей комнаты. — Прости, — заходит в комнату Арсений и тяжело выдыхает. — Прежде чем всё это устраивать, надо было спросить тебя. Он ставит сковороду на стол и садится на аккуратно заправленную постель Бебура. Скрещивает руки на груди и упирает свой взгляд в пол, где красиво мерцает одна из гирлянд, разложенная по принципу «ты не понимаешь, это красиво». Точнее, она была бы так разложена, если бы Антон был в комнате, когда вещь нашла своё место. Но его не было, поэтому претензию к столь непривычному оформлению интерьера никто не высказал. — Нет, Арсений, — тихо вздыхает Антон, ковыряя вилкой свой крабовый салат. — Спасибо. — За что? — непонятливо дует губы однокурсник. — Ты вроде как ещё двадцать минут назад жутко злился. — Но воду-то тебе принёс, — закатывает глаза Шастун и перемещается со стула на пол, поближе к кровати соседа (просто рядом сесть не решается, вот и всё). — И вообще, я покурил и всё прошло. Давайте будем честны, Антон — нормальный человек. Если ему сказали, что забыли купить воду, он пойдёт и купит. Но устраивать истерик из-за того, что кто-то решил скрасить ему праздник, он не будет. Да, он Арсения не ждал совершенно и был готов встречать Новый Год один. Но это же не повод назло ему покупать противную селёдку под шубой. Даже Шастун, который к еде не привередлив, терпеть этот салат не может. — Хочешь сказать, что ты все эти два часа, что тебя не было, просто стоял на крыльце и курил? — вдобавок хмурится Попов. — Ты будешь читать мне нотации? — кривится Тоша, поднимая взгляд на однокурсника. — Я мог бы, — усмехается Попов, разливая по пластиковым стаканам вторую бутылку какого-то российского вина. — Но ты, вероятно, этого не хочешь. Эх вот она — студенческая роскошь во всей своей красе! Пластиковые стаканы за пятнадцать рублей вместо бокалов и самое дешёвое (но визуально неплохое) вино с полки первого попавшегося под ноги Магнита. Ну разве не великолепно? Хотя Арсений сейчас уже в великолепности своей затеи не уверен (и дело не только в переживаниях об испорченном празднике для Антона). Наверное, стоило бы купить привычное для Нового Года шампанское, чтобы в него палить бумажки и загадывать желания. Но графская душа не смогла пройти мимо столь утончённого напитка. И теперь им придётся это пить. А вдруг Шастун пиво или водку литрами хлещет, а вино, как алкоголь, вообще не признаёт. — Очень сильно не хочу, — Антон, как воспитанный мальчик, берётся раскладывать пюре и ножки по тарелкам. — Я же не читаю тебе нотации о твоём поведении. — А что с ним не так? — специально наигранно возмущается Арсений, понимая, что сейчас они оба об этом точно спорить не собираются. — И вообще, ты там что-то говорил, — очень ловко переводит тему. — Нет, Арсений, спасибо… А за что спасибо? — За праздник, — усмехается юноша, довольно возвращая ложку в пюре. — Если бы не ты, то сидел бы дальше залипал в окно и морозил бы жопу, как Ваше графское благородие выразилось. — А ты чего домой не поехал? — Арсений протягивает филологу стакан, игнорируя столь яркое обращение. — Ты же, вроде, всегда ещё тридцатого уже в Воронеже. Новый Год ждёшь. — А ты почему решил, что шумная компания — это твоё? — хмурится Шастун, намекая, что на вопрос отвечать не будет. Точнее, он бы не отвечал, если бы не уже выпитая бутылка вина и тепло комнаты, повышающее градус в крови. — Отчим подарил маме путевки в Турцию на неделю. Сказали, чтобы тусил с друзьями. — Ну и почему же ты тогда здесь, а не у Димки с Катей? — вздыхает англичанин и упирает взгляд в экран ноутбука. Там сейчас Лазарев и Топалов что-то на «Голубом огоньке» поют. Называется, почувствуй себя старым — вспомни все песни «Smash!». И совсем неважно, что вы родились как раз тогда, когда эта группа была на пике. — Он же твой лучший друг. Вряд ли оставил без приглашения. — Да я с родителями хотел, — отмахивается Антон и выпивает содержимое стакана до дна. — Мой Новый Год — чисто семейный праздник. — Да, мне не понять… — ещё тяжелее, чем в прошлый раз вздыхает Арс. Ему и правда не понять. Как только Арсений Попов вырвался из холодного Омска в великий город на Неве, так ни разу на Новый Год туда и не вернулся. А когда ещё там жил, то не особо чувствовал всю эту новогоднюю атмосферу. Да ёлка, да снег, гирлянды, мишура, подарки. Но как-то без тепла… И семья у него неплохая на самом-то деле. Наверное, дело просто в том, что он не особо любит праздники. Маме, чтобы не расстраивалась, говорил, что встречает, конечно же, с друзьями. И доля правды в этих словах была. Великий тусер Сергей Борисович Матвиенко на первом курсе таковым ещё не являлся, поэтому они очень даже неплохо отметили праздник. Второй курс уже был одинокий. А сейчас рядом пялит в ноут вечный подкалыватель Тотошка. Поэтому, не так уж и одиноко. Впервые за долгое время в комнате воцаряется тишина. Шастун скользит слегка туманным взглядом по гирляндам и мишуре. Всё-таки Арсений молодец. Такую красоту за пару часов создал. У него на это как минимум полдня ушло бы. Да ещё и не факт, что вышло бы так же красиво. Вот надо было не курить ходить, а остаться и помочь. А то вы посмотрите на него. Поповский, пусть ему и не друг, но пришёл, красоту навёл, накормил и напоил, пока самые настоящие друзья сейчас уже который час отрывались у Поза на квартире, совсем забыв о товарище-филологе. И ведь, что самое главное, Шаст же прекрасно знает как Арс людей не любит. Вечно же его этим подкалывает! А тут исключение из правил какое-то… А он носом крутит, да ворчит на траты. Нет, Антон не откажется от мнения, что всё это можно было провернуть за гораздо меньшие деньги (хотя он и не знает сколько Арсений за всё это отдал, потому что чек так и не увидел). Но в груди всё равно разливается какое-то тепло от осознания того, что Арс мог бы перебороть себя и остаться в шумной компании или как всегда встречать праздник в гордом одиночестве. Но пришёл к бесячему гиперактивному Тотошке. — Слушай, а про жопу ты это к чему вооб… — Так, всё! Давай забудем! — восклицает вдруг Попов, перебивая. — Я не подумав ляпнул, с кем не бывает. — А мне понравилось, — сыпется со смущения однокурсника Тоша. — Хоть кого-то моя жопа волнует. — О-о-о, да тебя развезло, — констатирует очевидное Арсений. — Тебя так от всего или только от вина? Он заметил как Антон минут пять пялил в гирлянды, позабыв о праздничном ужине, если его таковым можно назвать. А где это видано, чтобы Шастун игнорировал существование еды перед носом, да ещё и такой вкусной. — Неправда, я в порядке, — в предупредительном жесте выставляет руку Шаст. — Хочешь пальцем носа коснусь? — Нет, не дай бог ещё в глаз ткнёшь! — возмущается Попов и подальше отставляет бутылку вина. — И кому тогда нужен будет одноглазый капитан? — Пиратам, — смеётся Антон и лезет обниматься. — Вот соберу свою команду и пойду бороздить моря! — Тебе больше Азовского ничего не светит, — усмехается Арс, но в объятия юношу пускает. — Ну и отлично, — пожимает плечами Тоша. — Я как раз не слышал, чтобы там были пираты. Стану первым! — Главное, чтобы не последним, — тихо смеётся однокурсник. И, кажется, объятья положительно влияют на пьяного Шастуна. Он успокаивается и даже начинает кемарить, когда теряет всякий интерес к происходящему в ноутбуке. Время быстро подходит к полуночи. И Арсений рад бы так просидеть до самого утра, наслаждаясь тихим сопением и мягкими кудряшками. Но он уже не молодой — спина подводит. — Шаст, скоро президент, салюты и желание, — тихо шепчет парень, чтобы не пугать товарища. — А также немолодой Арсений и больная спина, — сонно усмехается филолог и трёт глаза. — Да, надо вставать, там сейчас Гурченко, пять минут и «помиритесь все кто в ссоре». — Будем топить желания в вине? — усмехается в ответ на такое неприятно заявление о себе любимом Попов. — Или ты их только в пиве топишь? — Вообще-то я пью всё, что содержит градус, — передразнивает однокурсника Тоша. — Не гурман, конечно, всей утончённости твоего напитка не пойму. Но оно и не удивительно, где я, а где Ваше графское превосходительство, — Шастун откровенно ёрничает. И непонятно зачем: то ли настроение такое, то ли под градусом шутит не смешно, то ли довести студента пытается. — И ещё, я свои желания не топлю. Я их отчаянно сжигаю, но они не сбываются. — Сегодня обязательно сбудется, — мило улыбается Арс, вкладывая в длинные пальцы карандаш и салфетку. — У тебя так точно. Потому что говорят: под Новый Год что ни пожелается — всё всегда произойдёт, всё всегда сбывается, — сам посмеивается со своей гениальной цитаты детского стишка. — Ну а ещё ты впервые встречаешь Новый Год один. А, когда делаешь что-то впервые, всегда нужно загадывать желание. — Это мы легко проверим, — парень заметно активизируется, когда понимает, что речь президента скоро подойдёт к концу и пойдут куранты. — Я сейчас такое загадаю! Пусть только попробует не исполниться! Кремлёвские куранты начинают свой извечный отсчёт до наступления нового года. Парни одновременно отворачиваются друг от друга и выкручиваются так, чтобы ну точно ни один не заглянул в салфетку второго. Быстро пишут своё «самое заветное» (ну, так же надо, да?) и поджигают. Отсчёт подходит к восьми и Шастун подпаливает своё желание с нескольких сторон, чтобы оно точно успело сгореть. Салфетки вспыхивают, подлетают, но послушно сгорают, пеплом осыпаясь в напитке с южных полей необъятной родины. — С Новым Годом! — кричат друг другу пацаны под последний удар и «чокаются» своими шикарными «бокалами». Ну, на счастье, как говорится! Быстро выпивают всё до дна, и Шастун моментально подскакивает к окну. И радуется — небо над Питером начинает сверкать самыми яркими цветами. — Салют, Арсений! Салют! — визжит как самый настоящий ребёнок Антон. — Смотри как красиво! — Эх, а ведь серьёзный, вроде как, человек должен быть, — тяжело вздыхает Арс, подходя к окну. — Двадцать первый год на подходе, диплом в следующем году. Но ведёт себя как ребёнок. Сразу видно — капитан КВН-команды. — Так, ты че там тихо бубнишь стоишь? — не отрываясь от красочного зрелища, хмурится Тоша. — Иди сюда, бубни громко. И вообще, что-то я не понял, у тебя к КВНу претензии или к салютам? — Вообще ни к одному, ни ко второму претензий не имею, — усмехается Арсений и подходит ближе. Ловит на себе недовольный взгляд, который легко заметен в ярком свете множества салютов. — Красиво, красиво. Смотри дальше. Небо ещё около пятнадцати минут так точно вспыхивает то там, то тут яркими красками. И Антон и вправду стоит и смотрит на это всё как заворожённый. Даже не замечает, что Попов отходит к столу налить себе ещё вина, да так там и остаётся, не решаясь вернуться ближе. — Можно сразу перейти к желаниям? — тяжело вздыхает Антон, когда всё свето-шумовое представление заканчивается. — Нет, ты что! — возмущённо восклицает вдруг Арсений. — Нельзя же говорить, что ты загадал. — А если перейти к другим желаниям? — находит выход из ситуации Антошка, почему-то по-прежнему не отрываясь от окна, хотя ловить там уже нечего. — Ну, если они вполне реальные, то так и быть, — наигранно важно вздыхает англичанин, — побуду твоим личным Дедом Морозом. — Поцелуй меня, Арс, — тихо просит Шаст. — Нет, Тотошка, ты слишком пьян, — Арсений в миг грустнеет и отводит взгляд. — Не хочу, чтобы утром ты о чём-то жалел. — Тебе жопа моя нравится? — и вот именно сейчас нужно было резко повернуться и впиться в растерянного Попова взглядом, да, Антош? — Я этого не говорил, — щеки Арса горят красным. И совсем не потому что в комнате тепло. — И что ты вообще к ней прицепился? Обычная у тебя задница. — А мне твоя нравится! — Антон оказывается рядом в пару шагов и теперь уже смотрит на Попова своими бесстыжими зелёными глазами, меняясь с ним местами. — Вот такую жопу морозить — точно грех. — Антон, прекращай! — не на шутку пугается однокурсник и слегка отстраняется. — Арс, я не слепой, — шепчет Тоша и крадётся ближе. — Я же вижу как ты на меня смотришь. Поверь, я так же на тебя смотрю. А то, что мы не друзья, вообще не проблема. Исправим. — Я никак на тебя не смотрю, Шаст, — отступать некуда — позади стена и подоконник. Спереди пьяный Антон. Всё, конец. — С чего ты вообще это взял? Но Шастун ничего не отвечает. Он лишь осторожно касается своими губами чужих, расставляя руки по обе стороны от Арсения, чтоб ненароком не сбежал. По телу словно пробегает разряд тока, и Попов больше не может сопротивляться. Он отвечает на этот пьяный поцелуй, поддаваясь этому крышесносному поступку, и заранее понимает, что утром жалеть будут оба. — Я совсем не пьян, Арс, — тяжело дыша ухмыляется Шаст, когда воздух у них заканчивается. — Не ты один у нас тут актёр. Поэтому не бойся, жалеть не буду. И они снова сливаются в поцелуе. Только теперь уже действует Арсений. Эта фраза становится для него зелёным сигналом светофора. Но стоит признаться, что он на Шастуна никак по-особенному не смотрел. Да, приходил на все игры, чтобы знать, что тот точно выигрывает; иногда интересовался у преподавателей его успеваемостью, каждый раз отмазываясь каким-то нелепым спором. Но не более. Взглядов никаких себе не позволял, а когда подкалывал, то смотрел так высокомерно, что любой бы подумал, что перед ним самые настоящие враги. — Так, нам надо прояснить ситуацию, — когда воздух подходит к концу во второй раз, рвано предупреждает Арсений. — Нет, Шастун! — возмущается, когда однокурсник наоборот лезет ещё целоваться. — Нам надо поговорить. — Что нам обсуждать? — нетерпеливо рычит Антон. — Я гей, ты гей — мы идеальная пара. — Откуда ты узнал, что я гей? — хмурится Арс, ведь об этом секрете даже Серёжа не знал (но явно догадывался). — Я ещё на первом курсе это выяснил, когда мы только начали нашу словесную войну, — всё-таки Шаст понимает, что без разговоров им не обойтись. — Хотел как бы задеть за что-то побольнее, а когда узнал, то решил, что ни за что этого не сделаю. Юноша тяжело вздыхает, садится на пол, облокачиваясь спиной о кровать и зарывается руками в волосы. Ну вот зачем только такие приятные действия прерывать такими неприятными разговорами? — А почему? — удивляется Попов и подсаживается рядом. — Ты бы моментально выиграл эту войну, а я бы был максимально унижен. — Я что, по-твоему, еблан? — косит в сторону парня недовольный взгляд. — Нет, возможно, я могу показаться невьебенно тупым, но я не урод. Нахер мне так делать? — А узнал как? — Не поверишь — проследил, — видит недоверчивый взгляд. Ну, собственно, чего и следовало ожидать. — Короче, ты не подумай, я не уебан какой. Помнишь мы с тобой в апреле двадцатого года чёт жестко посрались? Ну ты меня прям принизил тогда. Ты же умнее, — Антон нервно крутит множество колец на своих пальцах и постоянно облизывает губы. — А я ещё тогда понимать начал, что что-то не могу тебе ответить достойно. На тебя когда не взгляни — всегда Аполлон, блять. — Ну тоже мне сказал, — неверяще усмехается Арсений. — Ты по утрам меня видел? — Видел, — закатывает глаза Тоша. — По утрам ты вообще нереальный. Ты, знаешь… — Где это ты меня по утрам видел? — вспыхивает недовольством Попов. — Бля, Арс, не тупи, — недовольно бурчит Шаст. — У нас душевые на этаже. Я всегда, когда слишком рано просыпаюсь и понимаю, что не засну, иду сразу умываться. Ты что, вообще меня не замечал? — Да нет, я же в душ всегда по-быстрому заскакиваю, — поражённо пожимает плечами англичанин. И вправду странно. Как это он такую шпалу и ни разу не заметил. Арсений устраивается поудобнее и вглядывается в парня. Даёт понять, что зритель хочет продолжения. — Ну, короче, не перебивай, — отмахивается Антон и снова возвращается к кольцам. Арса эта дурацкая привычка бесит. Поэтому он ловит его ладони и крепко сжимает. Вроде и поддержка, а вроде и на нервы не действует. — И вот это вот ты меня сделал, я достойно ответить не мог, всё не понимал в чем же дело. И подумал дай-ка прослежу за тобой, чтобы, может, че интересное узнать. А ты в тот день как раз на свиданку с каким-то красавчиком намылился. Вот я весь вечер за вами и следил. — А тебе не больно было следить? — кажется, взволновано спрашивает вдруг Арсений. — Я бы точно так не смог. Поэтому даже не пытался узнать есть ли у тебя свидания на один раз, — теперь уже непонятливым взглядом смотрит Тоша. — Ладно, после тебя и я своё расскажу. — Да че больно-то, я ж тогда не понимал чё мое сердце словно ебанутое становится, когда ты появляешься в радиусе десяти метров, — тяжко вздыхает Шастун и упирает взгляд в пол. — Ну, короче, я узнал, что ты гей. А все мы знаем, как у нас к геям относятся. Я не захотел тебе жизнь портить. Но опыт влюблённости в парня у меня как-то в Воронеже был. Однако, я тогда всё жестко отрицал и в срочном порядке себе девушку нашёл, чтобы быть нормальным. Да и парень тот оказался тем ещё чмошником. — И ты хочешь сказать, что вот уже почти три года ты молчишь о чувствах? — ужасается Арс. — Нет, не три, — качает головой Антон и снова тяжело вздыхает. — Я тогда решил разобраться в чем дело. Это только ты мне нравишься, или я в целом по парням. Выяснилось, что я тоже гей. Я как бы там пытался в отношения. Но не везло, — пожимает плечами и вдруг поворачивается лицом к однокурснику. — Да и как бы, не вышло бы ничего. Я, блин, арсосексуал какой-то. Все не такие, все не ты были. А ты же всё нашу войну дурацкую ведёшь. Поэтому всё, что мне оставалось, это тайком на спектакли твои бегать, да на смежных парах смотреть как на восьмое чудо света, пока никто не видит. Я вообще, блин, думал, что ты мне сейчас вмажешь. — Блин, Шаст, тебе надо было раньше признаваться, — огорчённо вздыхает Арсений. — Потому что я бы тебе никогда не признался. Я думал ты стопроцентный гетеро, плюс ты же тоже войну эту не прекращал. Поэтому и мне оставалось немногое — ходить на все твои игры, что были в пределах Питера. Хотя вот этим летом я и в Москве на них ходил, пока вы не вылетели. — Ты на игры мои ходил? — открывает от удивления рот юноша. — Не поверишь, но я решил ждать, когда ты опозоришься на какой-нибудь игре, чтобы потом это против тебя использовать, — сам себя не понимая, усмехается Попов. — Ах ты козёл! — Да, я не такой добрый как ты, признаю! — смеется с реакции англичанин и выставляет вперёд руки в защитном жесте. — Но мне твои шутки неожиданно понравились. Я ходил, ждал чего-нибудь такого. А ты с каждой игрой только лучше и лучше. Так я незаметно из хейтера в поклонника перевёлся. Смотрел на тебя, смеялся и вместо того, чтобы минусы искать, да курьёзы подмечать, стал выискивать в тебе твои самые лучшие качества. Так, потихоньку, и влюбился. — А это было после новогоднего КВНа между факультетами в том году, да? — вдруг спрашивает филолог. — Ну нет, влюблялся я постепенно, — ласково улыбается Арсений. — Это тебе не любовь с первого взгляда. Но после этого КВНа я перестал искать себе парней. Мне никто не нужен был. Поэтому, как истинная королева драмы, страдал от «неразделенной» любви. — Блять, я так и знал! Я заметил, что ты с того времени перестал по свиданкам ходить! — вдруг как-то очень радостно восклицает Шастун. — Подожди! То есть это мы уже год как могли мутить? Ну пиздец, столько времени впустую! — Шаст, ты филолог! — возмущается Арс. — Говори нормально, что за лексикон гопника? — Я, когда нервничаю, всегда так говорю, — слегка тушуется Тоша. Ну правда ведь, на кого учится, а как сейчас говорит? — Прости, я не ты, я неидеальный! — Я тоже так-то, — слегка раздраженно закатывает глаза Попов. — Поэтому не принижай себя. — Да не, ты не понимаешь, Арс, — дуется непонятно почему Антон. — Я же думал, что ты и не посмотришь на меня никогда. Ты же… Но Арсений закончить фразу не даёт — впивается в мягкие и уже припухшие губы напротив. И Шастун решает, что больше говорить нет смысла. Зачем прерывать столь приятные действия? Только сейчас, в полной тишине они замечают, что всё это время по ноутбуку всё ещё шла какая-то музыкальная программа. — Бля, никогда не сосался под Лещенко с его песней про песню, — взрывается со смеху Шаст, пока Арсений гневно тянется к ноуту и захлопывает его. — Такая романтика-а-а! — Шаст, прекрати! — хмурится Попов. — Я, вроде как, в образованного филолога влюблялся, а не в воронежского быдляна. — Всё, хорошо, больше не буду, — много раз, как та собачка на приборной панели в машине, кивает головой Тоша, поджимая губы. — Я просто правда очень волнуюсь. А ты просто охуенный, Арс. И, чтобы не было больше лишних вопросов, Антон резко перекидывает одну свою ногу через однокурсника, оказываясь у него на коленях. Получает в ответ очень удивленный взгляд, но не тушуется, а даёт понять, что всё идёт по плану. Кто его придумал и когда, он, конечно же, не знает, но это не мешает Шастуну удобно устроится на чужих коленях и прильнуть к парню с поцелуем. А у Арсения дыхание ещё после первого трюка перехватило. Поэтому, когда его губ касаются другие, он вообще забывает о том, что дышать так-то надо всем, у кого сердце бьётся. Воздуха надолго им не хватает, но Попов умело это компенсирует следующим поцелуем. Нахально прикусывает нижнюю шастовскую губу и проходится по ней языком, улыбаясь так, что в отражающихся в глазах огоньках гирлянды черти скачут. — Не ты один у нас тут такой умелец, — дразнится юноша, но тут же хочет забрать свои слова обратно. Вместо очередного поцелуя Шастун как-то очень умело для своего роста извивается, специально проезжаясь пятой точкой по ширинке. Ну вот, опять они вернулись к этой чертовой заднице. И останавливаться филолог явно не собирается, видя реакцию на свои действия. Поэтому только закусывает многострадальную нижнюю губу и откидывает голову назад, предоставляя великолепный обзор на белую длинную шею. Но Арсений тоже не промах, на провокацию с ёрзаньем не ведётся — ловит неусидчивую задницу руками, крепко сжимая. И припадает губами к теперь доступной коже, мягко-мягко её прикусывая. Из Антона неожиданно вырывается тихий стон, и англичанин победно улыбается. — Что, сдаёшься, змей-искуситель? — усмехается Арс, замечая судорожное дыхание и подрагивающие руки, которыми юноша на его коленях упирается в пол. — Посмотрим кто из нас двоих ещё сдастся, — тихо выдыхает Антон и медленно заводит левую руку под арсеньевскую футболку. — Я парень молодой, в отличие от тебя. Готов и всю ночь. — Но только не эту, — хитро улыбается Попов и пытается поймать шаловливую ладошку. — Нет, Арсений, ты сказал, что все мои желания обязательно сбудутся, — томно тянет гласные в столь прекрасном имени Тоша, второй рукой задирая край черной ткани. — А я желаю, чтобы ты меня трахнул. — Анто-о-он, — надо же, вы только поглядите! Арсений Сергеевич Попов в смущении от таких слов. Благо свет гирлянды не даёт это увидеть. — Ни слова больше, — теперь хитрые улыбки становятся прерогативой Шастуна. — Мечты должны сбываться. И, как ни странно, Арс этому порыву поддаётся. А ведь ещё каких-то несколько минут назад не хотел с этим лисом целоваться, ведь потом они оба будут жалеть о случившемся. Но Антон, на удивление, умело с ним играет, не оставляя выбора. Поэтому совсем скоро футболка улетает куда-то в сторону в сопровождении недовольного взгляда хозяина. Понимая, что положение Арсению Сергеевичу явно не по душе, Шастун и с себя кофту стягивает, чтобы быть на равных. Вот только стягивает специально очень медленно. И даже в рогах своих оленьих путается (а вот это не специально, он забыл о дурацкой покупке Попова). После пары минут таких вот томительных раздеваний Арсений оказывается в одних лишь чёрных боксёрах. Вопрос о любви к чёрному полностью игнорирует, про себя благодаря всех известных богов за то, что не было какой-нибудь «великолепной» шутки про траур. — Ты будто пришёл на похороны нашего первого секса, — усмехается Антон и становится ясно, что благодарности были преждевременные. — А если ты продолжишь так шутить, то ещё и на похороны твоего чувства юмора заскочу, — слабенько огрызается Арс, кусая парня в плечо. Конечно, где тут найдёшь силы на достойный ответ, когда хитрые шастовские ладони так опасно крутятся возле резинки трусов. В голове набатом бьет мысль: «Что он, блять, собрался делать?». Ну, явно что-то очень приятное, поэтому переживать не о чем, так? — Вставай, — командует вдруг Шаст. — Чего? — Вставай, — повторяется. — Или ты не хочешь, чтобы я тебе отсосал? — Чего? — и этот тоже повторяется. Ну прям два сапога пара! Но, на удивление, послушно поднимается с пола, сам того не понимая. Зато вот Шастун предельно ясно понимает, что всё придётся брать в свои руки. Поэтому он, целуясь подталкивает Арсения к стене. Ну мало ли, вдруг ещё во время экстаза ноги не выдержат. Не молодой всё-таки. И медленно опускается перед ним на колени, ведя вдоль тела руками и смотря четко в голубые глаза. — Ты меня с ума сводишь, — тихо шепчет Арс, не в силах оторвать взгляда от великолепного вида. — Нет, с ума ты начнёшь сходить через несколько секунд, — гарантирует Тоша и плавно касается языком набухшего члена через ткань боксёров. Тот дёргается (и не понятно, член или Арсений, ведь кажется и второй от такого действия получил по телу разряд тока), и филолог хитро улыбается. Зелёные глаза по-прежнему покорно смотрят в лазурные. И благо, что в последних не видно «снег в океане». Иначе бы Шаст этого не пережил. А дальше всё происходит как-то слишком быстро. Арсений начинает что-то осознавать только тогда, когда Антон хватает его за руку и кладёт себе на затылок. Разум мгновенно проясняется, и Попов вплетается пальцами в мягкие кудри. Он тихо стонет от умений Антона, но, вместо ожидаемых движений, тянет руку куда-то в сторону. — Если ты сейчас же не прекратишь, то я кончу, — предупреждает англичанин, туманным взглядом скользя по всё ещё покорному однокурснику. — Я ничего против не имею, — ехидно усмехается Антошка. — Или старость не в радость, поэтому нам нельзя растрачивать твои драгоценные минуты на такую ерунду? — Замолчи, — шипит Попов и хмурится, когда до него доходит смысл сказанного. — Я старше тебя всего на месяц. — Не старше, а старее, — усмехается Шастун. Он встаёт и тянется за поцелуем, но получает в ответ лишь звонкий шлепок по той самой жопе, из-за которой сегодня всё случается. — Заслужил, — покорно выдыхает и тихо ойкает, когда оказывается прижатым к своей же кровати. — Я бы хотел, чтобы ты стонал так громко, как только можешь, — злостно шепчет Арсений, покрывая всё тело маленькими быстрыми поцелуями и, наконец, полностью раздевая парня. — Но не здесь. Так что как-нибудь в следующий раз. — В тихом омуте, — лишь шепчет в ответ Тоша, поддатливо извиваясь в руках Попова. — Ты главное трахни меня, а разговоры потом разговаривать будем, — он залезает рукой под подушку и вытягивает оттуда небольшой тюбик. — Смазка здесь, презервативы в тумбочке. Вперёд…***
Бебур Матвиенко пятихатка, Поз две штуки 13:10
Андрей стоит и довольно улыбается, любуясь свежим кадром, скинутым в беседу с говорящим названием: «Когда поебутся?». Андрей Бебуришвили — сосед Антона по комнате. Учится в меде на факультете лечебного дела, любит классно выпить. Тот самый организатор всех «чётких тус» и главный массовик-затейник самых бредовых идей. А! А ещё именно он решил спорить на своего соседа и секс того с своим «злейшим» врагом. И сейчас он этот спор выиграл. Потому что не поленился и, после жёсткого бухича, поднял свою пятую точку, чтобы припереться в общагу и увидеть всё, что нужно было увидеть для победы. — Ебать! — специально громко восклицает он, придирчиво оглядывая комнату. На шастовской кровати происходят какие-то шевеления, но должного эффекта не приносят. Это Арсений просто поближе прижался к спине своего ненаглядного. — Шаст, подъём! — ещё громче восклицает Андрей, подходя чуть ближе к постели. — Блять, Бебур, пошёл нахуй, выходной, — бурчит в ответ сосед, махая на друга рукой. — Нет, Тошенька, из нас двоих нахуй ходишь только ты, — довольно улыбается юноша, скрещивая руки на груди. — Блять, Бебур! — вдруг подрывается Антон и смотрит на соседа так, будто он не просто с пьянки вернулся, а как минимум воскрес. — И тебе добрый день, Шаст, — кивает головой товарищ. — Как ночка? Как Новый Год встретил? — Андрей? — тихо шепчет за спиной Шаста Арс, забирая на себя всё одеяло. — И тебе привет, товарищ больной ОРВИ, — усмехается Бебуришвили, поднимая правую руку в приветственном жесте. — Спасибо, ребятки, что вам одной кровати хватило. Я очень ценю вашу заботу о моей психике. — Бебур, а ты че здесь? — в спешке натягивая на себя домашние растянутые спортивки спрашивает Антон. — Ты же у Поза бухаешь. — Час дня, дорогой, — насмешливо лыбится будущий врач. — Уже даже мы по домам разошлись. — Мне, наверное, тоже пора, — тихо шепчет Арсений, кутаясь плотнее в одеяло и подвигаясь к краю кровати. — Джинсы под столом, футболка вон, — помогает другу с одеждой Андрей, кивая головой в сторону «пропавшей» вещи. — А вообще, Арс, ты просто предупреждай меня в следующий раз, когда у тебя ОРВИ будет. Я хоть буду знать, что триста третья комната на карантине. — Бебур! — злобно восклицает Шаст в поисках своей кофты. — Отвернись! — Да ладно, пойду прогуляюсь, — не сдерживая очередной улыбки, качает головой юноша. — Можете не спешить. Серый Блять, серьёзно? 13:12 Поз Ты это специально! Не послал бы Арса за игрушками, он бы даже не узнал, что Шаст в общаге! 13:15 Серый Сука, Бебур, вот ты вшивый! 13:15 Поз Я с тобой больше спорить не буду! 13:16 — Ну, ребята, давайте жить дружно, — смеется с реакции друзей Андрей, записывая на все возмущения голосовое. — Считаю, главное, что они наконец-то вместе. А то, что они потрахались именно сегодня — чистой воды совпадение. Я просто везучий…