Gorgeous Slut

1568

— Ну же…плыви ко мне, лебедь мой белокрылый. Не даром, вечерний пир с иноземными гостями прошел безукоризненно. Произведя несомненный фурор ближнего общества государя и приглашенных на трапезу гостей, по принятым обычаям царский стол ломился от горячих и таящих во рту блюд, атмосферу разряжали шуты, своеобразные музыканты и конечно же алкоголь. Красного вина в тот вечер Иван Васильевич отведал, будь здоров, не мало, что и помогало ему приступить к тому, о чем он так давно мечтал. Понятное дело, и без алкоголя он заглядывался на Федьку, играясь его чёрными локонами и щекоча его стройные плечики, наслаждаясь безудержно-нежным смехом. Все это было особенно мило и немного будоражило кровь…но совсем не так, как сейчас, она была готова вскипеть и вылиться наружу, сложно лава из жерла раскаленного вулкана. На улицах села Коломенского уже пару часов как стояла кромешная темнота. Гости разъехались, и весь пир стремительно утих, оставляя за собой легкий шлейф воспоминаний. Как в царские покои, словно плывущий по озеру лебедь, не спеша заплывал юный Феденька. Не в своем обьемном кафтане, шубах и рубахах, обшитыми золотом, что опричник любил надевать перед другими приближенными государя. Но в ту ночь, на хрупких плечах служивого воеводы, свисала лишь белоснежная ночнушка, столь невесомая, почти прозрачная. По краям обшитая золотыми камушками, от чего царский Василек сиял лишь ярче, чем обычно. В длине ей не удавалось прикрыть колена. «Стыд…Федя» Сказал бы царь, не дай бог Басманов бы показался в каком виде пред народом, ну или хотя бы вне царских покоев. Но они оба знали, что младший такого никогда себе не позволит. Только в одном месте, и только в одно время. — Милостевый государь… Послушно поклонившись пред Иоанном, Федор поднял свои васильковые глазки вверх, покорно и виновато, без дальнейших слов давая понять, что ему очень стыдно находиться в этих покоях в столь позднее время, но что он попросту не мог поступить иначе. — Слыхал я на пиру, что вино вам, красное, не полюбилось. Сколько времени прошло, коли мне удалось вспомнить ту бутылку, что вы просили меня уберечь. С легким стеснением и румянцем вдоль острых скул, поплыл на первоначальный зов государя, доставая из-за спинки тяжелую бутыль шикарного вина. — Раз уж вы так и не остались удовлетворены на пиру, государь…я подумал, что в моих силах помочь вам. Еле заметно ухмыльнувшись, легонько брюнет скосил брови, давая понять мужчине, что он проделал огромный путь, неся такими нежными ручками, настолько огромный бутыль алкоголя. — Федюша… Широко улыбнувшись, царь легким движением ладони, сжал горло бутылки, переставляя её на деревянную тумбу, что находилась рядом с кроватью, освобождая хрупкие ладони от тяжелого груза. — Какой то ли должен быть пир, чтобы он удовлетворил меня лучше, чем ты, а? Схватив младшего за освобожденную кисть, резко притянул нежное тельце к себе, непоколебимо устремив взгляд в быстро моргающие, смущающиеся глазки. — Откуда мне ведать об этом, царь-батюшка? Невинно глядя на старшего, Феденька вновь опустил глазки в пол, якобы незаметно наблюдая за тем, как плость государя потихоньку выпирает сквозь массивные кофтаны, который тот на удивление ещё не снимал. — Ну Федюш…любишь ты казаться глупым, когда тебе это выгодно. Все сильнее возбуждаясь от робкости опричника, провел тяжелой рукой с массивными перстами, вдоль бледной кожи шеи, легонько царапая её острыми краями камней. Еле слышно прошипев сквозь зубы, Федор нежнейшим образом коснулся широких, государевых плеч, дабы лучше заглядывать тому в глаза. — Ну разве тебе не это во мне нравится? — ярко распахнув широкую улыбку, кокетливо спрашивал кудрявый брюнет. — Иоанн уже неоднократно был окутан колдовством Феди, когда тот нежно выплясывал в костюме девицы, или же без него, в обычном кафтане. Такого шарма и огня…царю ещё нигде не удавалось увидать. Что не движение - то чувство, манящее, столь теплое и желанное, словно тихие вздохи, и вздымающиеся грудь, выражающее желание плясать до упаду…до тех пор пока все любующиеся не словят тяжелые комки внизу живота. А некоторые и вовсе изольются в свои же штанины. — Нравится, Федя. Но далеко не только это. Легонько кусая губы, что были почти не видны за острой бородой, Иоанн замахнулся и звонко шлепнул тяжелой ладонью сладкие, Федины ягодицы, от чего в глазах младшего раздалось удивление, некий шок, якобы он этого и не ожидал. После чего на бледных скулах вновь выступил румянец, с новой силой украшая белоснежную кожу, а глазки моментально устремили взгляд вниз. — Станцуй ка для меня, Федюша. Только не долго и не в костюме девицы…а вот так…подожди минутку. Крупной ладонью, с которой редко когда снимались перстни, царь развернул хрупкое тельце к себе спиной, блаженно осматривая стройный силуэт, что был ненавязчиво прикрыт белоснежным платьицем, а судя по длине - скорее рубахой. Подхватив жилистыми пальцами края ночнушки, медленно поднимал её снизу вверх, оставляя без прикрытия роскошные бёдра, а спустя пару секунд осиную талию, а чуть позже и все нежное тело. Обнаженное. Без кафтанов и ночнушек. Украшенное лишь белоснежной кожей, ароматом тягучего, красного вина и невесомых васильков, что добавляло особой нежности к божественному образу. — Господи… Не в силах без молитвы любоваться такой красотой, перекрестился государь, без возможности отвести взгляда от обнаженных плеч и округлых бедер. — Помни о том…что за сею роскошь, гореть в аду - покажется мне раем. Федор с наслаждением слушал и поддавался каждому движению государя, медленно и плавно вытягивая стройные руки вверх, параллельно легким образом виляя лакомыми бедрами, заставляя Иоанна окончательно сходить в ума. — Ах ты царевна распутная… Горячо выпустив воздух кудрявому дьяволу в плечи, властно обхватил дрожащими от возбуждения ладонями узкую талию, мимолетно вынимая массивное естество из под одежд, начал бить головкой по роскошным ягодицам, желая как можно скорее очутится внутри бесстыдника. — Оох…государь мой любимый…я и не сомневался, что достоинство у вас знатное… Легонько выпуская из алых губ сладкие стоны, царь был не мог ждать, пока попка Феди будет готова принять масштабные размеры внутри себя. — Знаешь, Федя…если бы не твоя красота необузданная, то я бы поигрался внутри тебя пальцами своими, дабы товарищ мой лучше вошел в тебя, но ты не оставил мне выбора. Не в силах больше терпеть, государь плюнул в ладонь, растирая слюну вдоль массивного стояка, ловко раздвинул Федины булочки, размеренно, одним толчком вошел внутрь на всю длину. — Боже мой!! Стон опричника заполнил громкостью весь царский дворец, от чего свободной рукой государь сжал его сладкий ротик. — Тише, шаболда моя необузданная…Совсем скоро тебе будет ещё лучше, чем сейчас. А пока что будь тише, иначе глоточку этим же способом разорву. Низко прошептав речь младшему на ухо и самодовольно улыбнувшись, Иоанн начал глубоко и размашисто толкаться внутрь сладкого, юного тельца, параллельно шлепая и сжимая белоснежные бёдра и осиную талию. — Я не прочь, чтобы ты разорвал мне и глотку, бог мой неземной…и пусть я буду каяться за свои грехи пред всевышним, сейчас я готов на всё ради нас и нашего соития. Возбужденно прижавшись бедрами к паху, Федор извивался вокруг массивного тела словно последняя продажная девица, но не обычная…никто так не манил к себе, никто так не притягивал и не отпускал. Федя был колдуном…в то время как Иоанн Васильевич послушно отдался в его плен. — Государь…—Запрокинув голову, прильнул роскошными кудрями к грудной клетке царя, заколдовывая его окончательно своим пронзительным взором.—Завладейте мной окончательно…и не вздумайте меня щадить.. Не испытывая такого желания и до сего момента, царь начал размашисто и во всю силу любить своего роскошного колдуна. Назвать его слугой, в тот момент вряд ли у кого-либо повернулся бы язык. Ведь в такие моменты, все было в корне наоборот. За волшебством Феди, которым он мог завладеть желанным царем, тот не устоял, абсолютно не думая о том, как их сношение можно будет трактовать. На пролет до алого, словно засосы на шее Федора, рассвета, из царских покоев доносилось громкие, горячие стоны, запах терпкого, выдержанного вина, Васильков, и любви, которую мало кто понял…а тот, кто почувствовал, уже не хотел возвращаться обратно.