Ты не один

Зима в этом году выдалась теплой и влажной. С каждым годом предостережения о глобальном потеплении все меньше кажутся такими уж далекими. Тем не менее это не повод стоять на балконе только в шортах и футболке. Кацуки нахмурился. Вернувшись со смены так поздно, он ожидал, что Изуку будет уже в постели. Но вместо этого он пялился куда-то в пустоту, стоя босиком на холодном бетоне. В расслабленных пальцах правой руки тлела сигарета, судя по количеству пепла, он давно не затягивался. Последнее время Кацуки часто видел его таким. Это началось после смерти матери. Прошло достаточно времени, чтобы он перестал ее оплакивать. Но сколько потребуется времени, чтобы это принять? А есть ли вообще такой срок? Изуку часто будто уходил под воду, оставаясь наедине с собой. Больше всего Бакуго злило молчание, его вечные "Все в порядке" и извиняющиеся улыбки. При этом, незаметно для самого себя Изуку все время старался причинить себе немного боли. Казалось, его собственное тело и состояние совсем перестало его волновать. Кацуки вышел на балкон, прихватив с собой пару тапочек, что позже бросил на пол прямо перед босыми ногами. Когда Изуку на плечи опустился теплый плед, он вздрогнул, стряхивая пепел. Изумрудные глаза были направлены на хмурое лицо Кацуки, но смотрели куда-то сквозь него. Бакуго протянул руку и аккуратно вытащил сигарету из красных от холода пальцев. Они были ледяные. Совсем как... Блондин поежился и затянулся. - Земля вызывает Деку. Мидория пару раз моргнул, и в глазах, наконец, вспыхнуло осознание. - О, Каччан! - Он укутался сильнее в мягкую ткань, пряча под нее руки. Все его существо постепенно возвращалось в реальность. Ноги задрожали, а щеки порозовели. Казалось, он и не дышал вовсе до этой минуты. - Ты чего выперся босиком? Отморозишь все придатки. На лице расцвела улыбка. - Тебе бы только о придатках моих беспокоиться. - Конечно, - Кацуки затушил сигарету о пепельницу и вытолкнул Изуку обратно в теплую комнату, закрывая за собой дверь. - Они мне еще понадобятся. Бакуго потащил все еще немного заторможенного Мидорию на кухню. Щелкнул выключателем электрического чайника и включил теплую воду. Он подвел парня к раковине и, обнимая его со спины, нежно обхватил холодные ладони, направляя их вместе со своими под приятный напор. Деку выдохнул и откинул голову назад, устраивая ее на плече. - Кажись, и правда замерз. - Мурашки пробежали по рукам. А позже и по шее от чужого щекотного дыхания. Кацуки склонился к отрывшейся перед ним шее и провел по коже самым кончиком носа, от основания к уху, вдыхая аромат шампуня и сигаретного дыма. Они простояли так, пока чайник не закипел. Нехотя вытащив руки, он промокнул их о полотенце. Кацуки разлил кипяток по кружкам и плеснул ароматной заварки с травяным чаем. Одна из кружек опустилась на стол перед Изуку. Он сразу обхватил ее обеими руками и сделал глоток. Кацуки сел напротив. Его сильно волновало состояние Изуку, но говорить об этом было нельзя, потому что тот только сильнее закрывался и прятался, стоило ему понять, что снова заставляет кого-то волноваться. Даже сейчас Деку снова был где-то далеко. - Поехали в отпуск? Всего на пару дней. Куда-нибудь за город. Деку, не отрывая глаз от кружки, виновато улыбнулся. - Не могу. - Можешь. - Кацуки вздохнул, не получив ответа, и добавил совсем тихо: - Ради меня. - Это запрещенный прием, - В этот раз он улыбнулся искренне и поднял внимательные глаза. - Только если ради тебя. - Да, да. Герою номер один - Деку никогда не нужен отдых, - Бакуго беззлобно фыркнул и, обогнув стол, встал напротив. Он обхватил веснушчатые щеки двумя руками и поднял его голову на себя. - Поехали прям завтра? Я уже прощупал почву. Одно твое слово и нас отпустят. Изуку все больше возвращался в реальность. Сейчас, смотря на Кацуки, он, наконец, его увидел, потому что в зеленых омутах загорелось привычное обожание. Насколько позволяли руки на щеках, он кивнул, не отрывая взгляд. Кацуки наклонился и совсем легко коснулся своими губами чужих губ. Изуку поставил чашку на стол и провел пальцами по синяку на скуле Бакуго. Он только сейчас его заметил. - Как прошла смена? Ты не ранен? Динамит выпрямился и пальцами одной руки зачесал кудрявую челку. Вторую ладонь оставил на щеке. Деку ластился к ней, как кот. - Нормально. Пару царапин. Изуку пробежал пальцами по груди, ребрам, животу и спустил ладони на бедра. За интимным жестом он маскировал попытку нащупать бинты или пластыри под одеждой. Не найдя ничего подозрительного, он уткнулся лбом в широкую грудь напротив, а потом прижался всем телом, крепко обнимая. Кацуки усмехнулся и погладил его по спине. Такой уязвимый и потерянный Деку вызывал в нем море эмоций. - Каччан, ты устал? - Не особо. - Правда? - Чего ты хочешь? Деку поднял голову и запустил руки под черный свитшот. - Тебя. - Я в душ. Только попробуй заснуть, чудик. Заснуть он все равно не смог бы, поэтому сидел на кровати и ждал. Изуку не зарывался в воспоминания и чувство вины только в двух случаях. Пока работал и пока был с Кацуки. Находиться одному становилось все тяжелее, хотя, по идее, время должно было лечить. Сколько времени должно пройти? Несмотря на то, что с Каччаном ему было хорошо и спокойно, он не часто требовал близости. Совсем не так, как раньше. Раньше Деку был просто ненасытен. Это и сейчас осталось. Но снова мешало чувство вины. Он думал, что не имеет на это права, использовать любимого человека, чтобы забыться. Тогда он начал выпивать. Понемногу, перед сном, стараясь тщательно это скрыть. Но от Бакуго ничего не ускользало, что касалось Изуку. Кацуки вернулся из душа в одном только полотенце, повязанном на бедрах. Немного приглушив свет, он подошел вплотную, чертовски медленно стягивая с Изуку футболку. Деку разместил ладони над полотенцем, нежно огладил кожу большими пальцами и прижался губами к шраму на груди. К шраму, который был вечным напоминаем, что Изуку когда-то мог так и не обрести самого дорого для себя человека. Теперь уже последнего, настолько близкого. При этом он стал и отправной точкой в их отношениях. Именно там, находясь при смерти, Бакуго, наконец, осознал природу своих чувств к Деку. Возможно, страх так ему об этом и не сказать послужил одной из причин, почему Кацуки чудом выкарабкался. Зеленые глаза наполнялись голодом. Его снова клинило, но уже на собственном желании. Кацуки толкнул парня на кровать, заставляя опустится на лопатки, и оседлал его колени. Не теряя времени, Бакуго наклонился и затянул в долгий и почти легкий поцелуй. Каждый раз, когда Деку пытался его углубить, блондин отстранялся, дразнил, не давал думать ни о чем другом. Изуку огладил спину, опустил ладони на ягодицы и слегка сжал. Кацуки двинулся вперед, прижимаясь к паху, демонстрируя свое нарастающее возбуждение. Деку в ответ чувственно выдохнул. Он снова прошелся правой рукой по ребрам, перешел на грудь, не забыв слегка ущипнуть чувствительный сосок, провел по гладкой коже на шее и, очертив подбородок, запустил два пальца в горячий рот Бакуго. От того, как Кацуки вобрал их в себя, активно посасывая и смачивая слюной, Изуку приоткрыл рот в восхищении. Подрывник действительно любил это лицо. Ведь Изуку был здесь и смотрел так только на него. Думал только о нем. В домашних шортах стало тесно, а к щекам прилил жар. Изуку вытащил пальцы и потянулся рукой к чужим ягодицам. Он запустил внутрь Кацуки сразу два пальца, на что тот поддался вперед и, наконец, поцеловал его по-настоящему. Грубо и отчаянно. Пускай пальцы и входили легко, Деку продолжал растягивать, боясь причинить боль. Кацуки отстранился, убирая от себя руки, и слез с колен. Он уверенно стащил чужие шорты вместе с нижним бельем. Изуку был полностью готов. Член сочился смазкой и подрагивал. Деку приподнялся, ожидая, что Кацуки ляжет на спину, но не тут то было. Блондин достал смазку из тумбочки, обильно полил ей член Изуку и снова забрался сверху. В глазах Деку мелькнуло что-то хищное. - Каччан, ты... Ах! Бакуго не слишком быстро, но уверенно опустился на член, заставляя партнера застонать и выгнуться. - Сегодня быть представлению. Ты в первых рядах. Изуку простонал его имя, стоило блондину двинуться. Кацуки уперся обеими руками в грудь и начал устанавливать темп. Его дыхание участилось, а собственный член обильно выделял предэякулят, пачкая живот Мидории. Деку был здесь. Даже если бы хотел, не смог думать ни о чем другом. Даже под дулом пистолета не смог бы оторвать глаз от искаженного в удовольствии лица Кацуки. Бакуго чуть притормозил, давая напряженным бедрам отдохнуть. Для Изуку это стало настоящей пыткой. Он не выдержал и, приподняв бедра Бакуго, стал отчаянно в них вдалбливаться. От неожиданности Кацуки вскрикнул и поддался вперед, но тут же возглас заглушили собственные стоны. Изуку прошептал виноватое: "Прости" и крепко прижал его к себе обеими руками. Но и этого для Изуку оказалось мало. Он приподнялся, подхватил Кацуки за бедра и уложил на спину. Деку прижал его колени к груди и, наваливаясь сверху, возобновил быстрый темп. Теперь член чаще задевал простату, от чего Бакуго стало еще лучше. Он царапал спину и плечи Изуку, пытаясь притянуть его к себе. Деку все-таки поддался и наклонился вперед. От крышесносных ощущений на полноценный поцелуй он был не способен. Лишь тяжело дышал в чужие губы и терся приоткрытым ртом. Но Кацуки больше и не было нужно. Теперь он был полностью на своем месте, ощущая, что Деку по-настоящему тут. Перед ним, внутри него. Им было так жарко, что воздухе витал запах нитроглицерина, а с мокрой челки Мидории пот капал на чужую грудь под ним или простынь. Чувствуя близкую разрядку, Изуку схватил член партнера и яростно, в такт своим движениям двигал рукой. Кацуки выгнулся и зажмурился. Черт, каждый раз так хорошо. Деку кончил первым, заполняя тугое нутро. Кончая, он неосознанно сжал головку члена Бакуго, заставляя парня кончить следом. Изуку не останавливался, продолжал медленно двигаться через оргазм, продлевая ощущения. Внизу живота все сжалось, по телу разошлась приятная волна расслабления, но он хотел еще. Хотел остаться в этом ощущении как можно дольше, раствориться навсегда. Поэтому стоило совсем немного перевести дух, все еще находясь внутри, он возобновил движения. Кацуки заскулил и выгнулся, инстинктивно сжимаясь. Он так же быстро пришел в готовность. Последнее время они занимались этим не часто, и только сейчас он осознал, как изголодался. Деку не хватало контакта, поэтому он вышел и, перевернув Кацуки на бок, снова вошел сзади, обнимая его двумя руками за плечи и грудь. Так было удобнее водить ладонями по груди, сжимать пальцами соски и оглаживать напрягающиеся мышцы живота. Так можно было проводить губами и языком по мокрой от пота шее. Так можно было вдыхать аромат жестких волос и прикусывать мочку уха. Кацуки таял от пьянящей близости и полностью отдавался наслаждению. Впивался ногтями в бедро Изуку, потрясающе горячо стонал и сжимал в ладонях простынь в попытке сдержать рвущуюся наружу причуду. - Изуку... Заставь меня снова кончить. Деку приподнялся на локте и сильнее навалился на Кацуки, сжимая до синяков его бок. Ему окончательно сорвало крышу от этих слов. Он впился зубами в плечо и яростно ускорил темп. Каждый толчок выбивал страстный выдох или стон. Член Кацуки в таком положении приятно терся о грубые простыни. Эта легкая ласка сводила его с ума вместе с постоянными взаимодействиями с простатой. - Кацуки, я... Скоро. Давай вместе? Изуку знал, как действует на Бакуго его собственное имя. Поэтому использовал его в особых случаях. Это было взаимно. Всегда приближаясь к оргазму, они стонали настоящие имена друг друга, открываясь и срывая маски. - Помоги мне. Деку тут же обхватил чувствительную головку рукой, вызывая протяжный стон и новую волну оргазма. От того, как Кацуки сжался, Изуку догнал его через пару секунд. Оба, наконец, чувствовали себя удовлетворенными и без сил валялись в обнимку борясь со сном. Кацуки убрал мокрую кудрявую челку со лба и улыбнулся, заглядывая в пустые глаза напротив. В них, наконец, не читалось тревоги или страха, только всепоглощающая преданность. - Полегчало? Изуку грустно улыбнулся и всхлипнул. - Каччан. Мне с тобой так хорошо. - Вспомни об этом, когда снова попытаешься сбежать. Деку вздрогнул. - Ты... Знаешь? - От меня тебе ничего не скрыть. - Прости, - Он снова всхлипнул, роняя крупные слезы на простыни. - Когда мамы не стало, я почувствовал себя таким одиноким. Только ты сейчас даешь мне ощущение спокойствия. Рядом с тобой я чувствую себя дома. Но... это ведь так страшно. С тобой может что-то случиться в любой момент. Что тогда со мной будет? Я не уверен, что сейчас смогу это пережить... - Тогда ты решил согласиться на командировку в Америке, зная, что там только одно место? Знаешь, когда мне предложили, я отказался, ни секунды не сомневаясь. И когда ты собирался об этом сказать? А собирался ли? - В тоне сквозила обида, но объятий он не прерывал. Изуку содрогался в беззвучных рыданиях. Потом слова полились рекой. Он рассказал обо всем, что было у него на душе. О том, что винил себя в смерти матери, заставляя ее волноваться и редко навещая. Он винил себя за трусость. Даже когда все симптомы болезни были на лицо, он продолжал упорно ничего не замечать. Не мог поверить, что это правда может произойти. Кацуки внимательно слушал, заботливо оглаживая спину, стараясь жестами донести, что он рядом. Деку рассказал о том, как впервые подумал об уходе от Каччана. Чтобы не переживать смерть близкого человека снова. Он извинялся за свою эгоистичность и слабость. Просил прощения за то, что чуть не разрушил им жизни своими страхами. Конечно, от командировки он потом отказался. Но сам факт сомнений заставил Изуку только сильнее закрыться в себе. Он признался, что чувствует вину за то, что в его жизни остались вещи, которые делают его счастливым. Он чувствовал себя недостойным чего-либо хорошего. Когда поток слов закончился, прекратились и слезы. За всем этим последовало полное опустошение. Он наконец-то стал совсем легким, а воронка сомнений в груди затянулась. - Давай договоримся, что в следующий раз... Надеюсь, что такого больше не повторится, но все же. В следующий раз ты не будешь жить с этим один. К тому же молча сбежать тебе бы не удалось. Я достану тебя везде Мидория Изуку. Деку довольно усмехнулся, поднимая покрасневшие глаза. Кацуки продолжил: - Ты не один. И пока я жив, больше никогда один не останешься. Поэтому, обещаю, я сделаю все, чтобы выжить. Тем более тот, кто вечно пытается навредить себе - это ты. Изумрудные глаза снова наполнились слезами. - Каччан. Я верю тебе. Обещаю, что буду осторожнее. Прости... Я так... так тебя люблю. С рассветом в окно постучал их первый совместный отпуск. О начале которого так пока никто и не знал. По этому утро обещало начаться с телефонных звонков и ора Старателя. Однако в эту самую минуту ничего не имело значения, кроме одного на двоих дыхания.