Ты был другим, Драко

      Осень в этом году выдалась тёплой. Почти, как вторая весна.       Тем поздним октябрьским вечером было так тихо и умиротворённо. Небо, разлинованное в хаотичной геометрии, красовалось бриллиантами своих звёздных мириад.       Только одному юноше было неспокойно в этом мирном уголке планеты. — Откуда ты взялась, Лавгуд?       Один и тот же вопрос вертелся в его мыслях уже второй месяц. — Откуда ты явилась? И так бессовестно, беспардонно ворвалась в мою жизнь!       Малфой стоял на берегу бездонного озера и, чертыхаясь, швырял камни в воду один за другим.       Он отчаянно не понимал, на кого злился больше.       На себя: за то, что совершил неосторожность, влюбившись в полоумную когтевранку?       Или на неё: за то, что позволила себе растопить в его груди глыбу льда, называемую сердцем?       В молодом человеке не переставал бушевать коктейль чувств. За эту осень он так и не определился, что именно испытывает к той самой Луне Лавгуд, которая училась на курс младше. — Ты странная, ненормальная, безумная, сумасшедшая! — орал внутри себя Драко. — Я тебя не понимаю, не разделяю твоих бредовых интересов, Лавгуд! Ты давно спятила, и это факт! Такие, как ты, никогда не смогут быть с такими, как я. Мы — чистейшая кровь волшебного мира, аристократия и знать. А вы лишь жалкое отребье колдунов и ведьм! Держись от меня подальше, полоумная! Проваливай, наконец, из моей головы!       Сердце стучало так сильно, что, казалось, вот-вот, проломив грудную клетку, упадёт на камни и разлетится вдребезги на миллионы кусочков.       Парень тяжело дышал. Ночная осенняя прохлада сковала его лёгкие и заперла их на замок. Дышалось все труднее. То ли от осени, то ли от внутреннего противоборства.

Сердце не обманешь.

      Оно знало, что те жестокие и мерзкие слова кричал разум. Точнее внутренняя гордыня, которую Люциус Малфой так старательно взращивал в недрах души своего сына.       Душа же плевалась и кричала, билась в истериках, словно раненая птица в бинтах. Одному юноше было известно, что же она шептала на последнем издыхании. — Ты — самое прекрасное создание, Лавгуд. Ты — солнце, которое своими лучами осветило небосклон моей тёмной и туманной судьбы. Ты — луна, что своими золотыми нитями сшивает лоскуты моей никчёмной жизни, превращая её в чудесное творение. Луна, ты даже не представляешь, что творится со мной, когда твоя улыбка озаряет пространство серых стен замка. О, Мерлин! Я готов выставить на аукцион наш Мэнор, лишь бы получить взамен возможность лицезреть её каждое утро!       Драко сжал ладони в кулаки, впиваясь ногтями в кожу до боли, которую не чувствовал.       Внутри его сердца шло сражение, и оно было гораздо больнее.       Юноше казалось, что легче спрыгнуть с одной из крыш башен Хогвартса, чем принять необоснованные чувства к загадочной когтевранке. — Я должен… Чёрт меня дери! Должен признаться ей, — сквозь зубы процедил Малфой. — А если откажет…       Что ж, у него будет повод не сопротивляться очередному Круциатусу, которым так щедро любил награждать сына Люциус за малейшую провинность. Если и умирать, то точно не от неразделённой любви.       Метания слизеринца были прерваны вопросом, внезапно вспоровшим атмосферу до боли знакомым голосом: — Драко, ты случайно не видел мою серёжку? Кажется, я обронила её где-то здесь.       Буря чувств и эмоций закружилась и заискрила в каждой клеточке его тела.       Малфою показалось, что сначала его искупали в вулканической лаве, а затем мгновенно швырнули в воды Северно-Ледовитого океана. — Чего?! — резко выпалил Драко, оборачиваясь и натягивая «привычную маску». — Я спрашиваю, не видел ли ты мою серёжку-редиску такую, помнишь? — вновь задала вопрос девушка, не переставая метаться взглядом между камешков в поисках пропажи. — Н-не видел, — немного заикаясь, ответил Малфой. — Ах, вот она! — воскликнула Луна, нагибаясь за долгожданной находкой.       Школьница вытерла серёжку о край юбки и аккуратно вдела её себе в ухо. — А ты что тут делаешь? — Просто гуляю! Мне что, отчитываться перед тобой, Лавгуд? — слизеринец поспешил прикрыть ехидством свою растерянность.       Луна медленно направилась к Драко, не отводя от него своих небесно-голубых глаз.       Длинные волнистые волосы водопадом обрушивались на её изящные плечи. В ушах болтались эти смешные и нелепые редиски. Но она была чарующе красива в своей пленительной загадочности. В руках прекрасное создание держало свежий номер «Придиры».       Подойдя вплотную к Малфою, девушка привстала на носочки, и у самого уха блондина нежно прошептала: — Когда ты мне снился, ты был вовсе не таким.       После этих слов когтевранка ловко развернулась и вприпрыжку двинулась в сторону Хогвартса, порхая вдоль берега, словно бабочка, в своём розовом пальто.       Опешив от внезапно нахлынувшего откровения, Драко сам не помнил, как очутился рядом с ней. Схватив девушку за плечо и развернув к себе, он выпалил: — Каким я был, Лавгуд? Каким я был в твоём сне?! — Ты был другим, Драко, — искренне улыбнувшись, ответила Луна. — Ты был самим собой. Живым, настоящим, как и твоё сердце.       Она уже хотела продолжить путь к замку, но Малфой не смог её отпустить.

Не захотел.

      Улыбнувшись своей самой счастливой улыбкой, на которую только был способен, парень положил руки на талию девушки и накрыл её губы своими.       Осень в этом году выдалась тёплой.