Кристальный снег, замораный кровью.

— Ммм.мх… — БНР тихо простанала в чужие губы, но из-за шума поезда этого никто не услышал. Они с Белорусью сидели в дальнем углу, укутовшись в джинсовую куртку БНР с многочисленными складками и нашивками. Метро было битком набито посажирами, а ехать ещё час, почему бы не скрасить ожидания? Вот и они так думали, отвернувшись ото всех и вгрызаясь в губы друг друга. Слишком поздно и слишком мало алкоголя. Белорусь пялится на сестру с таким вожделением в малахитных глазах, так любовно гладит её волосы, что аж жутковато. На БНР ободок с чорными кошачьими ушами. Так мило… БНР кусает шею зарываясь лицом в узорный шарф — Больно. Слишком больно, но она красива с кровью на губах. Руки Белоруси скользят под свободную блузку, опуская бюзгалтер вниз. БНР кусает свои припухлые губы, когда крепкие пальцы стискивают грудь. Белорусь ударяют по рукам, надевая бельё обратно. БНР жалеет о садеяном, смотря на расстроянную страну. Снова целует, только нежнее и слегка наваливается, прижимая к стенке. У беларуси в руках алая роза, — та роза, которую ей дарила БНР. Она опускает розу вниз, залезая под юбку сестры. Не получив агрессии в свой адрес, её вторая рука отодвигает ткань белья в сторону, приближая цветок к промежности. У БНР глаза на лоб лезут, а рот приоткрывается. Она цепляется руками за Беларусь и приглушонно стонет стиснув зубы. Сначала цветок просто мазал по отверстию, собирая капли и щекоча, от чего по телу проходила судорога. Затем, непонятно каким образом, стал проникать в нутро. Что происходит? Камеры? Кстати о камере, она только сейчас поняла что Белорусь, одной рукой держала стебель, а другой мобильный телефон под джинсовкой, камера которого судя по всему, записывает их любовь. Прекрасно. Но БНР в тот момент могла лишь пищать и пытаться свыкнуться с инородным предметом. Бутон и та часть стебля которая была без шипов, вошла в неё и Беларусь просто убрала руку, не вытаскивая цветка. БНР задыхалась, ей казалось что крупный бутон шевелится в ней, трепещит. Продолжая целовать Беларусь, она сжимала её бедро под плотной тканью длинной юбки и теребила короткие под каре волосы. Беларусь стала крутить в руке стебель, будто ввинчивая розу внутрь. Больно. Они делают друг другу больно. БНР углубляет поцелуй и просовывает язык в рот Белоруси так далеко, что косается горлового язычка. В глазах всё темнеет, отстраняясь они не могут надышаться. На следующей станции они должны выйти. Ну и хорошо, ато убьют друг друга в порыве страстей. Но цветок Беларусь вытаскивать отказывается, ссылаясь на то, что вчера они играли в бутылочку и БНР не выполнила её желание. А дома БНР будет по обыкновению сочинять стихи на ходу, сидя на кровати в лунном свете, в ногах Беларуси. - Ты видела летом снег в алыя крови? У нас в феврале ростут подснежники. Видила в зиму васильковое поле? А в декабре у нас спелые персики. - Василёк-василёк, Мой любимый цветок! - Беларусь звонко рассмеялась. БНР только цикнула. В последнее время она часто вспоминала Беларусь в раннем детстве, когда БНР сама носила её на руках и придумывала на ходу каротенькие колыбельные напевы, схожие с беларускими напевами. - А сама ты что видела? - Если я начну рассказывать о том, что было со мной, ты не будешь спать. - Ну пожалуйста... - Беларусь умоляюще посмотрела на неё. - Я видела снег в алыя крови, Моя земля была насквозь вызжена. В моей юности не росло цветов в поле, Росла одинокая старая вишня. - А розы видела?.. - Наш отец дарил мне розу. - Какая она была? - Белая. Кристально белая - как снег. - Замораный кровью? - Да.