***
Я тогда у доски стоял, вытирал её не особо тщательно, оставляя разводы на коричневой поверхности, как бы от лени и нежелания переделывать. Моя уже порядком отросшая чёлка неприятно лезла в глаза, только отстригать я её особо не хотел. Когда сложил я тряпку вдвое и убрал, ко мне подбежала Анька в мини-юбчонке и с ярко накрашенными губами, улыбаясь так заискивающе, вытаращив на меня свои голубые глазища-щёлочки. — Привет, Васька! — я податливо угукнул, чтобы она продолжила говорить. Раньше она соблазнительно выглядывала ножкой из-под коротенькой юбочки, еле достающей ей до бёдер, пальчиком обводя пуговки на своей белой блузочке. Но поняв, что на меня это не действует, бросила попытки затащить меня под белоснежные простыни и просто говорила, как с нормальным парнишей. — Я тут такое узнала… И она принялась мне нашёптывать на ухо последние события школы, словно я был её подружкой-сплетницей. Хотя, было это не так уж и далеко от истины. Мы с ней хорошо общались, без всех её закидонов с постелью. Пару раз я к ней даже домой приходил, в карты играть, пока взрослые это не заметили и не дали нам по шее. С тех пор играем мы исключительно на верхнем этаже школы, куда никто из учителей не ходит. Разве что только чтобы проверить, не забрались ли туда очередные ученики покурить, чтобы их взрослые не заметили. Но мы много нычек знали- нас ещё ни разу учителя не видели наверху. Но Анька вдруг посерьёзнела, нахмурилась и закусила губу, отрываясь от моего уха. Она обернулась, глянула куда-то в угол класса и принялась с новой силой шептать: — Слушай, а ты знал, что Лёня сегодня в школу не пришёл, потому что шею свернул? — я недоверчиво блеснул глазами, поражённый такой новостью, силой заставляя себя не отшатнуться. Я с Лёней особо близок не был. Но я точно помню его доброе мясистое лицо, круглое, как блины, которая печёт мамка Юры, одного моего очень хорошего друга. Только я хотел спросить, не насмерть ли, Аня продолжила: — Упал с лестницы, позвонки какие-то повредил… — Какие? — глупо переспросил я. — Ну, Васька, ты же на врача собирался учиться, тебе виднее. Я будто помню их названия. — шикнула на меня Морозова, чтобы я прекратил её перебивать. — Его на утро потом батька нашёл, а он лежит около лестницы на второй этаж (что я точно знал, это то, что Лёня жил в частном доме, со вторым этажом), с таким лицом перекошенным… А в глазах ужас такой! Мужик как взревел, что соседи испугались и скорую вызвали, мало ли. — закончила свою сплетню Анька. — А кто это тебе рассказал? — вполне разумный вопрос задал я, но Аня уставилась на меня, словно я абсолютно непроходимый идиот, не знающий банальных вещей. — Ну как кто, Васька! Соседи рассказали Ларисе, которая на паралели учится, а она рассказала однокласснице, и эта одноклассница мне. — Ну ладно. — я отнёсся к этому скептически. Мало ли чего придумает эта Лариса, которая славилась в школе абсолютной выдумщицей.***
Я возвращался из школы домой давно знакомой мне улочкой. Здесь были красные пятиэтажки и ларёк со сладостями, с приветливой продавщицей, которая, как казалось, еле влезала в свой белый халат своим грузным и раздутым, как шар, телом. По выложенной плиткой дорожке спешили разные люди, высокие и низкие, тощие и толстые, серые и яркие. В руке у меня был портфель с промокшими тетрадями, которые я случайно уронил в лужу. Повезло, что учебники этот момент я выложил, иначе бы мамка вовсе убила бы меня. А тут можно просто начать новенькую тетрадочку, совсем чистую. Когда я, подходя к дороге, в самую гущу толпы, повернул голову на противоположную сторону перекрёстка, я обомлел, замечая знакомые гранитные черты. Люди, казалось, даже не замечали идущую прямо на меня девчонку, которая смотрела так решительно, сжимая руки в кулаки. Я, полностью уверенный в том, что она была мертва, рванул в обратном направлении, не слушая злых вскриков прохожих, которым я случайно отдавил ноги. Юлька бросилась за мной, только вот ей в след никто не кричал, и даже не замечал того, что здесь есть кто-то бегущий, кроме меня. Ну точно- пришла по мою душу за то, что я не дружил с ней. А её лицо всё такое же- непроницаемое и совсем немного сердитое. Юлька оказалась быстрее. Прижав меня к кирпичной стене дома, не обращая внимание на странные взгляды прохожих, она начала грозно и угрожающе дышать (такое вообще возможно?!), но я не чувствовал ни ополяющего выдоха, ни вбирающего вдоха. Будто не дышит вовсе. Она поджала губы, как в пятом классе, когда какие-то мальчики окатили её водой из шланга, посчитав это смешным. Я побоялся к ним подойти, а вот Катя, местная хулиганка, дала им по носу и отпинала, пригласив Юлю к себе на чай, а заодно впихнув ей в руки сухую одежду, которая ей с утра дала мать. Но она резко отказалась и от чая, и от одежды, оставляя недоумённую Катю позади с шортиками и футболкой на руках. А ведь могла бы и подружиться с ней. — Юля? — пискнул я, поражаясь, каким жалким может быть собственный голос. Люди, кажется, совсем прекратили обращать на нас внимание. Или только на меня. Может, Юлю они вовсе не видят. — Она самая. — своим размеренным и низким голосом начала девушка. — Я не собираюсь тебя убивать, хватит так дышать. Между прочим, я помочь пришла. Я беспомощно барахтался в руках одноклассницы, сетуя на прошлого себя, которые решил, что спорт в его жизни не так уж и важен. Видимо, Юлька не только умная, но и сильная. Её тёмные волосы, всегда заплетённые в жиденькую косичку, из которой по обыкновению торчали парочку прядей, сейчас были туго затянуты в хвост. Вообще, я бы и не обратил на это внимание, если бы она не была так близко. — П-помочь? — я неуверенно дёрнул плечом, как бы пытаясь сделать своё положение в железной хватке девочки более удобным. — Ты, Василий Тарасович, никогда особой храбростью не выделялся, но чтобы так робеть перед обычной одноклассницей… — Юлька словно отчитывала меня, от чего я зарделся. Густой слой красноты прилил к моим щёкам. Видимо, это девчонке и надо было. Она перестала наваливатся на меня и стояла ровно, как линия. Я уже переминался с ноги на ногу, продолжая мысленно проклянать всё, на чём свет стоит. — Да, помочь. Чтобы по вашей вине не погибло ещё больше человек. — я хотел было возмутиться «Как это, нашей?!», но банальный страх не позволил. Я, вообще, тихим и неприметным был. Только в отличии от Юльки, которая не только была серьёзной, но и отчитывала сверстников, как чья-нибудь мать, меня тепло приняли в коллектив. Как Юрка сказал мне: «Было в тебе, Васька, что-то интригующее. Такой… огонёк. Ты был не просто тихим мальчишкой… а… настоящей загадкой, что ли, которую разгадать хочется.» Юра вообще по жизни был поэтом. Любое обычное предложение в его исполнении превращалось в будто-бы вырванную из контекста фразу в какой-нибудь Анне Коренине или пресловутой Войне и Мир, которую он (Юра) активно релкамировал. Я тогда так покраснел от подобных комплиментов от друга, что даже растерялся. Честно, даже на оскорбления я могу найти ответ, а на комплименты- нет. Прозвище «трусишки-зайки-серенького» за мной закрепилось ещё у старшего брата, который уехал в Санкт-Петербург, учиться на юриста. А я особо и не спорил. — Так, для начала, чтобы объясниться, нам стоит присесть. Пошли к парку. — Я хотел уже было ответить ей «пошли», но понял, что это не вопрос. До чего же грубая была эта Юлька. Даже злость берёт! (А может она просто не боится приказывать и высказываться, упорно твердил мне голос в голове) Мы шли по улочкам, больше похожим на узкие светлые аллеи, где вместо одного из рядов деревьев- тянущаяся вперёд нить пятиэтажек. Юля шла твёрдой поступью, полностью становясь на стопу, отталкиваясь от земли носочками. Я без энтузиазма плёлся сзади, думая, как бы объясниться потом перед мамой, почему я так задержался. Юлька больше не пугала меня, скорее- нагоняла жути. Как будто восставшего из могилы увидел. Хотя, технически, это она и есть. У неё были острые черты лица и мягкие на вид губы, плотно сомкнутые в полоску. Её лицо- чистый гранит. Я неволно сравнивал Юлю с собой, всем таким неказистым и простеньким, ничем из толпы не выделяющимся. Даже обида какая-то странная брала. — У тебя лицо такое, будто я тебя на смертную казнь веду. Раздражает. — я почти кожей ощутил её фырканье, будто она не с человеком общается, а с животным каким-то! Я со злостью хотел было развернуться и сбежать, но голос, который почему-то подозрительно был похож на Юркин, остановил меня: «Что же ты, Васька. А сам ты как с Юлькой-то общался? Ни раз уж не подумал о том, какая она жуткая? Что же ты, Васька, как не стыдно». Я отмахнулся от таких мыслей. — Ого, новые лавочки. — вслух заметила Юля без капли удивления в голосе. Это шанс поддержать диалог. — Угу, недавно поставили. — буркнул я, а она что-ты промычала, продолжая идти по вымощенной камнем дорожке. Юля будто специально старалась не обращать на меня внимание. Словно мысленно говоря «вот что значит, когда все тебя игнорируют!». Честно сказать, один раз я пытался заговорить с Юлькой. Во втором классе, когда Лёнька ещё к нам не перевёлся. Я подошёл к держащей в руках толстую книженцию девочке, с двумя аккуратными косичками. Она сидела, нахмурившись, и мне, тогда ещё совсем глупенькому, мальчику подумалось, что ей одиноко вот так вот сидеть. Я присел рядом на жёсткую лавочку, не решаясь завести диалог. Ей Богу, веду себя как девчонка! Подумал я тогда. — Эм… — я не знал, как можно было заговорить с ней. Голос внутри противненько пищал о том, что мне стоит просто убежать. Девочка, тогда ещё совсем маленькая Лариска из Б класса, гаденько улыбнулась и показала нам своим острый язычок. — Привет? — я старался сделать так, чтобы мой голос не дрожал. — Чего тебе надо? — грубо и резко сказала Юлька, под отдалённый смех каких-то шестиклассников. — Я… ну… — попытался я оправдаться, теряясь в словах. Тут к ней сзади подошла какая-то взрослая девочка и положила руку ей на плечо, что-то шепча на ухо. Лицо Юли выражало ещё больший холод, чем до этого. — Уходи. — девочка резко оттолкнула меня, и я в последний момент задержался за край лавки, чтобы не свалится. Девочка сзади противно хмыкнула. — Что тебе сказали? Уходи, она с маленькими не общается. Я обиженно потёр ушибленную ногу и ушёл, с гордо поднятой головой, хромая. Она сама оттолкнула меня. Почему я сейчас должен как-то хорошо к ней относится? С маленькими не общается, значит. Ну и больно надо! — Ну и что тебе надо? — я развалился на уличной лавочке, осматривая пока ещё зелёные деревья. — Вашему классу грозит опасность. И я хочу это предотвратить. — говорила Юлька вполне серьёзно, вся такая грозная и неприступная. Я непроизвольно сжался под её пристальным взглядом. У неё ещё лицо такое. Не мягкое и вытянутое, как у Юрки, не округлое и рыхлое, как у Светы. Резкое, без единого изъяна. Действительно, как камень. — Какая опасность? — Юля посмотрела на меня так же, как Аня утром. Как на идиота. — Леонид Валин, ваш одноклассник. — я кивнул, как болванчик. — Недавно свернул шею и умер от этого. — я опять кивнул. — Да что ты киваешь? — взбеленилась Юлька. — Это не просто так. И я не знаю, кто или что это делает, но я должна вам помочь. — Почему? — спросил я. Это не единственный вопрос, который волновал меня и даже не самый важный, но он сам вырвался. — Так нужно. — резко выдала Юля, как бы ставя точку в разговоре. Я не знаю что на меня нашло после этого. То ли гордость проснулась, то ли старая обида. Но я встал с лавки, посмотрел прямо на неё и рассерженым тоном начал: — Потрудись объяснить, почему так нужно? Я, может, не хочу это делать. — на самом деле мне жуть как хотелось узнать, что же случилось с Лёнькой. Но перед ней я решил скрывать свой интерес. Юлька тоже вскочила и принялась натурально шипеть: — Если ты думаешь, что мне это надо, то ты глубоко ошибаешься. Это нужно вашему классу, чтобы не подохнуть где-нибудь. Ты можешь конечно отказаться помочь мне, но помни, что когда-нибудь это «что-то» доберётся и до тебя. — она ткнула мне пальцем в грудь, а я поражённо уставился на неё, удивляясь такой пламенной речи. На последних словах я слишком громко сглотнул. Доберётся до меня? И до Юры с Аней… Юлька усмехнулась, только улыбка её была какой-то злой и разочарованной. — Так и думала, ты просто трус. Юля развернулась и зашагала прочь. Когда она уже отошла от меня примерно на метр, я резко бросился за ней, хватаясь за руку и разворачивая. — Хорошо, я помогу тебе! — выдал я это слишком громко, отчего парочку людей недовольно на меня посмотрели. Юля безразлично уставила на меня свой тяжёлый взгляд. — Славно. Было по-осеннему холодно. Я мелко подрагивал от внезапно появившегося ветра. Помнится я так один раз простудился. Не надел шарф, и так же подул холодный ветер, а позже разразился целый ливень. Потом неделю с температурой лежал, мама за мной ухаживала. Кстати о ней. Мне даже самому интересно, что я скажу матери. Юля непрерывно смотрела вперёд, даже на секунду не переводя взгляд на меня, когда я же бесстыдно разглядывал каждую чёрточку её фигуры, каждый штрих и мазок на лице и одежде. Видимо, она это заметила, сразу же встречаясь со мной глазами. Она с пару секунд смотрела прямо мне в лицо, из-за чего я смутился и устремил взгляд в пол. Как ребёнок малый, чес-слово! Что мне посмотреть на неё? Так страшно? Ах, бред-бред. — А ты откуда знаешь где я живу? — заговорил я, немного замедляясь. Юля шла впереди так уверенно, будто-бы действительно знала, куда идёт. А может так и есть? Я слегка дунул на несколько прядей, вылезших мне прямо на лицо. — Я не знаю куда идти. — ответила Юлька, останавливаясь и поворачиваясь. Я тоже остановился. — А почему тогда впереди идёшь? — Потому что тебе надо быть побыстрее. Я зло выдохнул, стараясь не терять самообладание, и подошёл к Юле, давай понять, чтобы она шла за мной. Видимо, смотря под ноги, а не на дорогу, я позволил Юльке завести нас на улицу, по которой добираться до моего дома длиннее всего. Начал кропеть дождь. Так и верующим стать не долго. *** Мы с Юлькой забежали в подъезд, слыша, как по железу, набирая силу, начинают тарабанить капли. Я выдохнул, переводя дух после небольшой пробежки. Юля же, казалось, вообще не устала, лишь слегка привалилась к зелёной выцветшей стенке, с обваливающейся штукатуркой. Откуда-то воняло сигаретами и копотью, отчего я брезгливо сморщил нос. Не переношу ни запах, ни вкус подобного. В этом я убедился, когда ещё пытался курить с Катей в классе шестом. Нас тогда поймали и к родителям отвели, но я, кажется, никогда не забуду этот мерзкий вкус дыма на языке. Юля распрямилась и пошла по направлению к грязной лестнице, а я покорно последовал за ней, готовясь остановить на нужном третьем этаже. — Кто там? — раздалось приглушённо за дверью, когда я постучался одними костяшками. У моей мамы был отличный слух, и поэтому почти сразу на моё робкое «Это я» она открыла дверь. На меня смотрело недовольное лицо матери. Её глаза с прищуром осматривали меня с ног до головы, а на гладкой коже прсотупили морщины от явного недовольства. Когда она посмотрела за мою спину, её взгляд заметно смягчился. Она расплылась в улыбке, обнажила слегка пожелтевшие от времени зубы и поправила светлые кудри, обмотанные бигудями. — Ой, Васенька, а что же ты не сказал, что у нас гости? — мама сложила свои аккуратные руки на груди и слегка отодвинулась от прохода в квартиру. — Проходи, эээ… — Юля. — представилась одноклассница, в упор смотря на лицо моей мамаши. Она словно сканировала его своими какими-то очень синими глазами. — Проходи, Юленька. — была у моей мамы привычка- называть всех формой их имени. Всякие сладенькие Васеньки, Коленьки и Юроньки звучали в её речи непозволительно часто. Так называемой «Юленьке» от этого было ни жарко, ни холодно, и она просто зашла в квартиру. — Может вам чай сделать? — поплотнее закутываясь в голубенький халатик, проворковала матушка. — Нет, спасибо. — холодно отозвалась Юля. — Ну ладно, мы пошли, мам. — пытаясь состроить непринуждённый вид, и игнорируя тот самый взгляд «мы с тобой ещё поговорим, молодой человек», я зашёл в свою комнату, утягивая за собой на секунду растерявшуюся от незнания Юльку. В комнатке было светло и холодно от настежь распахнутого окна. Я поспешил закрыть его, чтобы стало хотя бы немного теплее. Юля уселась на кровать, застеленную зелёным одеялом, оглядев комнату критичным взглядом, словно чем-то недовольная. Я подумал, что в такой обстановке она похожа на дочь какого-нибудь чиновника с запада, приехала в простую советскую деревушку. А ещё лучшее сравнение- Снежная Королева посреди весеннего леса. Да! Юля была похожа скорее на Ледянную Королеву, как в той сказке, чем на дочь чиновника. В выглаженной белой рубашечке, синей юбчонке и с красным галстучком. Разве что короны не хватает на прилизанный тёмных волосах. — Та-ак, а почему тебя видит моя мама? — Потому что помнит меня. Даже если имя забыла, всё равно помнит. — ответила Юля, и я сел рядом с ней. — Я сейчас- просто воспоминание. Буду жить до тех пор, пока меня все не забудут. Поэтому, до того как мы не спасём твой класс, тебе ни в коем случае нельзя меня забывать. — я хотел было её поправить и сказать, что это и её класс тоже, но решил ответить другое. — Ого… Это, наверное, круто. — я залез на кровать с ногами, всё ещё упрямо не смотря на Юльку. — Это почему же? — хмыкнула она. — Нууу… Ты же, по сути, бессмертна! Это разве не здорово? Я бы хотел быть бессмертным. — Много хорошего… Ни жив, ни мёртв. Когда твоё бессмертие зависит от сознания других людей, это не кажется таким весёлым. — спокойно продолжала объяснять Юля. — Я бы лучше умерла, чем влачила существование ввиде воспоминания, которое никому особо не нужно. — на пару секунд в комнате повисла полная тишина. — А… — я решил подать голос. — Ты тогда хотела… ну… умереть? — Нет. — Юлька скинула с ног чёрные начищенные туфли и тоже подняла ноги на кровать. — И никогда не хотела. И сейчас не хочу. Но я ведь только воспоминание. Помнить кого-то второстепенного вечно никогда не получится. Я ведь вижу, что воспоминания твоей матери держаться на одном волоске. Она даже имя моё не помнит. — А откуда она тебя знает? — Помогла продукты донести один раз. — Понятно… — и я умолк. — Вася. — я обернулся на неё, в моём выражении лица сквозил вопрос. — А ты бы… Ты бы хотел умереть?