Mayhem в России

Что ж, погулять до часу ночи–самая бредовая идея из всего возможного бреда, который существует. Сделал такой вывод Егор, когда прозвенел будильник на семь утра. Такое ощущение, словно он закрыл глаза на секунду и тут же проснулся. Не выспался он ни капли. Они точно не пили вчера? Голова болела безумно, последний раз она так болела на его выпускной в девятом классе, это был один из немногих дней, когда он был со своим классом и ему понравилось. Вдобавок болели ноги, они не ходили пешком до другого города? Он помнит только ту часть, когда сидел на лавочке на площадке и ту, где он читал какую то надпись, даже не помнит какую, да и времени на это сейчас нет. Быстро встав с кровати, он принялся искать рюкзак по всей комнате, а после уже складывать учебники, так как он вчера не сделал этого. Он вчера вообще ничего не сделал. Какой сегодня день недели? Четверг? Две геометрии подряд. Очень хорошая нагрузка для его мозга, который сейчас не может вспомнить то, что было шесть часов назад. Собрав рюкзак, он вскоре нашел и одежду и собирался пойти на кухню. Выйдя из комнаты он был уверен, что никого там нет, но начал он подходить, то увидел, что за столом сидит мать. Ну, была не была, все равно она спросит о том, во сколько он пришел домой. Этого не избежать. Он прошел к столу как ни в чем не бывало, как будто он пришел вчера в одиннадцать вечера. Парень доставал себе кружку и только тогда женщина заговорила. До этого не было такого привычного "доброе утро". На ее месте он бы тоже не был в хорошем настроении. —И во сколько ты явился?— без какой либо агрессии и раздражительности. Но он знает, что это пока что. Как там говорят, затишье перед бурей? —В двенадцать.— невозмутимо ответил парень, откровенно обманывая. —В двенадцать я ещё ждала тебя.— по прежнему спокойный тон. —Значит не в двенадцать,— пожал плечами он, наливая кипяток в кружку,— немного позже. —Когда?— уже с напором спрашивала женщина. —В час.— без волнения и каких либо других признаков того, что ему страшно, ответил он, выходя с кухни, дабы не выслушивать всю ту бредятину, которую сейчас начнет нести мать. —А не поздно ли?— крикнула она возмущённо уже вслед сыну, который слышал этот вопрос из за стены приглушённо. —Больше такого не повторится.— он даже не задумался над тем, что отвечал, просто отмахнулся. Да и Дарья не первый день живёт, она тоже прекрасно понимает, что он врёт, нагло обманывает и стремительно скатывается в поведении. Когда это началось? Егор быстро собрался, взял все необходимое и пулей вылетел в прихожую, быстро надевая и застегивая высокую обувь. Делал он все как можно быстрее, потому что мать продолжала говорить о том, что не такого она от него ожидала, а такое его очень, очень раздражало. Дабы не сорваться на ни в чем не виноватую мать, он тут же открыл дверь и вышел из квартиры, едва удерживаясь, чтобы не начать материться себе под нос и проклинать всех вокруг. Выйдя из подъезда, он понял, что на улице уже начинает холодать, ну это ожидаемо, скоро зима как никак. Придется под кожанку надевать ещё что то, кроме футболки. Парень дошел до перекрестка, на котором он обычно прощался с друзьями и уже собирался переходить дорогу, как его кто то тронул за плечо. Он предполагал, что увидит кого угодно, будь тем даже какой нибудь наглый школьник, которому что то нужно от него, но обернувшись, он увидел Андрея. Одного. Несомненно он был больше рад, нежели рассержен, все таки идти одному было, по правде говоря, скучно . —А ты чего один?— кинул Егор взгляд на младшего, продолжая идти уже вместе с ним. —Паша ушел уже. —Так рано?— Андрей кивнул ему,— удивительно, что он вообще проснулся, да ещё и так рано. —Да ты слабак просто.— выдал он, смеясь над возмущенным "я?" от Егора, после чего получил несильный удар в плечо, из за чего тот от толчка отошёл от него на несколько шагов. До школы они дошли тихо-мирно, зашли в здание, Андрей поздоровался с Ваней, который уже был в школе и, сказав на прощание, что они дураки, он пошел к себе в класс, слушая вслед слова о том, что он за это получит. Информатика. Потрясающий до невозможности урок, особенно, если стоит первым уроком. А ещё сегодня физкультура вторым, поэтому уйти с нее, как во все остальные дни вряд-ли получится. Пройдя в класс он снова никого там не увидел, как и во все прошлые разы. У всех каждый раз появляются какие-то дела, из-за чего они ходят по всей школе, но не сидят в классе. Если говорить честно, то он и сам не любит сидеть в классе. С большим наслаждением он проводит время у младшеклассников. Они такие светлые, они не похожи на взрослых людей, они ещё не умеют причинять боль и вред остальным. Ангелы, не иначе. Надо бы пойти к этим маленьким человечкам. Они его любят. Жаль, что он не сможет увидеть их взрослыми, ведь осталось ему недолго учиться здесь. Хотелось бы увидеть их классе в шестом, когда они уже будут более осознанными. Дай бог, чтобы они не испортились, находясь в таком токсичном обществе, и остались такими же добрыми. Ну, а вообще доброта это не всегда хорошо, для других это, конечно, всегда хорошо и выгодно, а вот для тех, кто это добро отдает, не получая ничего взамен, а если и получая, то только безразличие и гнев–нехорошо и невыгодно. Он только подходил к кабинету третьего класса, а оттуда уже вышла девочка, с которой он общался чаще всего. Она была интересная, если говорить коротко. Вечно рассказывала о своих домашних животных, которых Егор уже поголовно знает. В основном это мелкие животные: два хомячка, которые оба белого цвета с рыжей головой, три кошки, вернее, кошка и два котенка черного цвета с большими ушами, которые были очень забавными. —Привет!— она бежала к нему, вытянув руки навстречу объятиям, которые, она знает, будут. —Привет, Вика.—она была ему ниже плеча, это учитывая рост самого парня. По сравнению со всеми другими его одноклассниками она была по правде маленькая, но с ней у него была разница в сантиметров тридцать. —Почему ты не приходил?— девочка прошла к себе в класс и села за парту, демонстративно скрестив руки на груди, всеми силами показывая свою обиду. Учителя и других детей в классе не было, обычно их классный руководитель приходил за пятнадцать минут до урока, поэтому они сами просили ключ у персонала и открывали кабинет. И поэтому Егор мог здесь бывать, да он и в присутствии учителя мог находиться тут, но все же без него было лучше. Да и, возможно, это выглядит малость странно, что десятиклассник ходил к девочке из третьего, при этом она не является ему родственником. Он не раз замечал косые взгляды учительницы и остальных людей в коридоре. Но, если быть честным, то ему было глубоко плевать, у него есть своя правда. Остальные могут думать своим извращённым мозгом всё что угодно. Его это не особо волнует. —Эй, ты меня не слушаешь?— Вика подошла к парню, который стоял напротив парты девочки и опирался о ту, что была позади. Она дернула его за руку, из за чего он даже вздрогнул, слишком далеко уйдя в свои мысли так невовремя. —Да, я слушаю тебя,— он одобряющие улыбнулся, вспоминая вопрос, который ему задавали,— извини, я был занят, ты же знаешь, я всегда прихожу, когда есть время.— и правда, он не приходил два дня, у него было слишком много дел, слишком много нового, он совершенно забыл, как бы ему не было стыдно это признавать, но он правда забыл. Она слушала его, а после отпустила голову, смотря в пол и, видимо, обдумывая это всё или придумывая другие вопросы. —Почему ты ни с кем не общаешься, кроме меня?— Егор давно хотел задать этот вопрос, потому что это было заметно, это было явно. Учительница не придает этому значения, но вот для него это нехорошо. Вика–милая до безумия девочка с темными, почти черными волосами, которые были немного ниже плеч и завивались на концах. У нее была очень обворожительная улыбка, которая всегда вызывала у него улыбку в ответ. А что ему нравилось больше всего, так это глаза. Несмотря на то, что волосы у нее были темными, глаза были голубого цвета, это необычно, прекрасный контраст. И парень совсем не понимал, почему эта прелесть одна. Можно было подумать, что он ошибается, что ее подружки просто нет в классе, а кроме нее она ни с кем не дружит, но нет. Сколько раз он приходил к ней, она всегда сидела одна, остальные ребята сидели компаниями и громко смеялись над своими шутками, когда Вика сидела за партой и что то рисовала, иногда поглядывая на одноклассников. —Ну ты весёлый, мне нравится с тобой дружить.— она прошла обратно за парту, открыв учебник и уткнувшись взглядом туда, пытаясь отгородить себя от таких вопросов. Каждому было бы ясно, что она вовсе не читает, она просто не хотела говорить об этом, может быть, ей было обидно. —Я ведь не об этом спросил,— он смотрел на нее, но ответа не было,— ты хочешь с одноклассниками дружить?— парень считал необходимым задать этот вопрос, даже если она ему не ответит, то точно задумается об этом. —Я не знаю, наверное.— проговорила себе под нос Вика. —Ну ты подумай, хорошо?— он снова улыбнулся, с добротой и пониманием посмотрев на нее, в ответ получая уверенный кивок. В класс зашли двое мальчиков и парень понял, что сейчас начнут приходить и остальные, а чтобы не смущать их своим присутствием он решил пойти к себе в кабинет, перед этим попрощавшись с девочкой. В классе его уже ждал Никита, а за ним за партой сидел Паша, хотя всё же лежал за партой. Помимо них в классе были несколько девочек, включая Алину, которая начинала раздражать его одним лишь присутствием, и, кажется, это было взаимно. —Ваня звонил?—первым делом спросил Егор, садясь рядом с Никитой. Он ещё не успел его увидеть, может его даже в школе нет, непонятно. —Да, жив–здоров,— ответил друг, протягивая руку для рукопожатия, ему протянули руку в ответ. —Я его не видел что-то— смотря куда то перед собой протянул он, потом вспомнив об однокласснике, который был позади,— с ним все нормально? —Ты не первый, кто об этом спрашивает. —Только не говори, что без Алины не обошлось.— с надеждой спросил парень, до последнего надеясь, что он получит отрицательный ответ, но в ответ ему кивнули, на что он лишь проматерился себе под нос, кинув взгляд на эту злосчастную Алину, которая смеялась со своими подружками, не обращая внимания ни ни кого либо ещё. Подумав, что, раз Алина уже спросила и, кажется, настроение ему испортила ещё дальше, чем у него оно бывает обычно, он решил вообще не лезть к нему сейчас. Ян явился к концу урока, когда его уже никто не ждал и даже отметили в журнале как отсутствуещего. Физкультура. Потрясный урок, лучше человечество ещё не придумало. Паша терпеть этот урок не мог. Причин немного, всего одна, из которой выходят ещё несколько. Величайшие проблемы с самооценкой, а из этого неуверенность в себе и страх того, что осудят, накричат и вообще захотят стереть с лица земли за малейшую ошибку. А в его классе есть спортики, которые действительно могут кричать на тебя весь урок из за того, что ты один раз мяч не подал или не принял. Там неважно, в их ты команде или нет. И вот сейчас Паша подходит к спортзалу и думает, уйти ему на середине урока или уйти вначале и походить по школе половину урока. Тяжело. Он мог бы посидеть на лавочке как те девочки, у которых каждый день миллионы отговорок, дабы не идти на урок, но до такого он опускаться не станет. По дороге до зала Егор и его друзья все таки встретили Ваню, который не выглядел так, словно ему запретили гулять или общаться с ними, кажется, все было относительно нормально. —Ну, давай, рассказывай, на сколько дней тебе запретили выходить гулять?— начал Никита, как только они его встретили. —Не поверишь, но мне ничего не сказали. —Да ты гонишь, даже мне замечание сделали.— сказать, что Никита был удивлен–ничего не сказать. —Но я все равно больше на кладбище в такое время не пойду, хватит.— на такое заявление двое парней посмеялись и продолжили свой путь в спортзал к Яну, который постоянно был там перед уроком. Перемена закончилась, это плохо, на урок идти совсем не хотелось. Замечательно, Паша ещё и стоит в строю первый, так как самый высокий, ну а последний в стою мальчиков стоит Егор, как забавно. Вообще он никогда не считал, что рост это причина насмешек, рост одноклассника наоборот казался ему больше интересным и необычным, нежели чем то странным и тем, над чем нужно усмехаться. Класс построился и рассчитался на первый-второй. Когда все назвали свои номера и девочка, стоявшая в ряду последняя, произнесла "расчет окончен", учитель решил оповестить им наилучший план на сегодняшний урок: —Сегодня буду проверять вашу подготовку в целом, то есть это бег, отжимания, пресс, подтягивания и подтягивания на низкой перекладине для девочек. Вопросы есть?— на этот вопрос он получил "нет" хором от всего класса,— если время останется, то, может быть, поиграете, а сейчас направо, шагом марш.— страшно, просто страшно идти и вести за собой класс. Паша сейчас безмерно завидовал девочке, которая последняя в строю. Он не мог ровно дышать от того, что понимал о том, что сейчас ему смотрят в спину, сейчас весь класс его видит, эти взгляды ощущались почти физически и это было невыносимо. Их физрук–мужчина тридцати восьми лет со стройным телосложением и ростом чуть выше Паши. Удивительно. В большинстве случаев, да и в большинстве школ, в которых он был, физруки были мужиками с излишним весом и неприятной внешностью, и с таким же неприятным характером. А ещё у этого учителя было отличное, шикарное и особенное чувство юмора. Это был первый учитель физкультуры, из всех тех, с кем ему приходилось иметь дело, который не стебется над ним из за худобы и боязни выполнять что то при классе. Он наоборот, кажется, относился к этому с пониманием. Паша готов поспорить на свое ментальное здоровье, что его одноклассницы с девочками с параллели, да и с других классов неровно дышат в сторону учителя, ибо внешность у него по правде хорошая, можно сказать, что даже выше среднестатистической. Со стороны всегда лучше видно, и если его одноклассники не замечают того, как девочки строят глазки учителю, то Иванченко видит прекрасно, потому что он с ними не общается и не идеализирует их, соответственно видит он их такими, какие они есть. Самым странным для него было то, что у физрука не было ни жены, ни бывшей жены, да и детей тоже не имелось. Может ещё будет. Сейчас парень не волновался на тему того, сможет он выполнить все упражнения или нет. Он сможет. Заниматься своим телом он начал ещё в классе восьмом, когда его конкретно начали подстебывать насчёт того, что он слабый. Поначалу он это делал, чтобы компенсировать этим свою худобу, а уже после, чтобы больше не слышать от каждого "ну ты и слабак". Это, пожалуй, было одним из немногих решений, о котором он не пожалел и довел до конца. Конечно, до Шварценеггера ему далеко, но базу он сможет выполнить. Волнение было лишь из за того, что ему придется все перед классом делать, но в то же время он успокаивал себя мыслью, что у него получится договориться с учителем о том, чтобы сдать это всё на перемене или ещё когда нибудь. Вот девчонки обзавидуются. Ну вы не подумайте конечно. Они дошли до того места, где строились и им сказали "на месте стой", они остановились, а после повернулись к физруку. —Мальчики идут сюда, а девочки берут скакалки.— дал распоряжение мужчина и стал ждать, когда парни подойдут и построятся опять же по росту. Плохо это. Паша первый, получается. Он постоял на месте секунды, обернулся на одноклассника, что стоял позади и пропустил его вперёд, тем временем сам подошёл к учителю, который стоял в паре метрах от них. —Юрий Викторович.— он остановился, замолчал, не зная с чего и как начать. —Что на этот раз, Паш?— вздохнул физрук, скрестив руки и смотря на парня, уже наверняка зная, по какому поводу он подошёл к нему, потому что это был не первый раз. —Я же могу сдать это всё потом?— с паузами, очень тихо и неуверенно произнес Паша, отчаянно избегая зрительного контакта, стараясь смотреть на своих одноклассников, на стены, но не на учителя. Он очень боялся услышать отказ, хотя он спрашивает уже третий раз и ни разу он не слышал отказала. Но с каждой новой просьбой ему казалось, что просьба будет последней, что он надоедает и в один момент надоест окончательно и ему скажут справедливое "нет". —Можешь, конечно, но я не понимаю, в чем проблема?— о Господи, начинается, уже третий раз ему этот вопрос задают и третий раз он не станет объясняться, потому что он не думает, что рассказать учителю о проблемах это хорошая идея. Будет не совсем приятно узнать, что о твоих проблемах узнают все учителя, а потом и родители. Ладно, родители то и так знают об этом, ну с пятое на десятое, у них на этот счёт одно мнение, они считают, что во всем этом есть его вина, по их логике не проявляющий инициативы человек–не желающий общаться и иметь друзей человек. Ну, может они в чем то и правы. К его проблеме нормально, адекватно и с понимаем относится только Андрей, он просто золото. —Я не буду рассказывать, и спасибо, что не отказали.—он развернулся и собирался пойти к остальным, но его одернули за руку. —Играть то будешь?— с какой то слабой надеждой поинтересовался мужчина, но в ответ получил тихое "нет",— да что же делать с тобой,— он тяжело вздохнул и, видимо, ничего не решив, выдохнул,— ладно, иди. Паша прошел обратно и встал в конец просто для вида. Наблюдая за своими одноклассниками он сделал вывод, что они в плане спорта неплохи, Никита, Ян и Егор делали это с такой лёгкостью, как будто у них такое каждый день в качестве зарядки. За это время, за все эти упражнения никто не обращал внимания на то, что он просто стоит в конце. Правда, Никита спросил один раз, почему он стоит, но ответа он так и не добился. Парни управились быстро, уже через минут пятнадцать учитель позвал девочек, а мальчикам сказал, что они, пока что, могут отдохнуть и посидеть на лавочке. Да уж, девочки и подтягивания–отдельный вид искусства. Каждая из них по минуте ломалась, говоря, что она не будет, что она не сможет, а другая половина даже не подходила к перекладине и категорически говорили, что не станут это выполнять. Прям как Паша, но все таки тут было что то не то, парень от них отличался тем, что у него был страх перед выполнением, а у них была лень и ,по факту, это можно было назвать обычными капризами. Ещё одна странность заключалась в том, что по итогу всем пришлось выполнить через "не хочу", им он отказывал, в отличие от Иванченко. Девочки с горем пополам закончили и их всех попросили построиться и рассчитаться. И вот тут парень понял, что пора бы идти отсюда. Он быстро подошёл к двери, сразу положил руку на ручку и на одном дыхании, не смотря на учителя спросил: —Можно выйти? —Можно.— и он пулей вылетел из этого места. Паша старался не думать о том, что сегодня ему придется сдавать это всё. Он мог бы и домой уйти, но ему тут уже совесть не позволит. Уже без него класс рассчитался и то ли Алина хотела потянуть время, то ли она хотела справедливости, но она решила заговорить, когда никто этого не ждал. —Юрий Викторович, почему Паша ничего не делал?— возмущенным голосом задала она вопрос, нарочно выделяя имя парня. —А ты что, наблюдаешь за ним?— физрук стоял напротив них и заполнял что то в журнале, а голос его был спокойным, каким он бывает, когда человеку совсем неинтересна тема разговора,— и я не разрешал разговаривать в строю.— на этих словах он оторвал взгляд от журнала и посмотрел точно на девушку, которая тут же неловко отвела взгляд. —Нет, но почему то нам нельзя было постоять в сторонке.— она говорила уже менее уверенно, постоянно поглядывая на своих подруг, которые ей лишь кивали. —У вас просто лень, поэтому и нельзя.— невозмутимо дал объяснение он, пожав плечами и продолжая что то писать, время от времени поглядывая на учеников. —А у него разве не лень, у него какие то проблемы со здоровьем, раз не занимается?— начинало казаться, что от возмущения и негодования она сейчас просто заплачет. Глупо, что она вспомнила о том, что единственная причина не выполнения, это проблемы со здоровьем. Глупо, потому что у нее их не было, но она пыталась откосить, а сейчас так просто попалась на своей же лжи. —Даже если бы и были, то тебе я не сказал бы, потому что это не твое дело,— на этом он закрыл журнал,— всё, хватит разговоров, первые номера на правую сторону, вторые на левую.— и они разошлись по своим сторонам. Решили, что играть будут в волейбол, из за чего девочки начали возмущаться, но у них просто не было выбора. Когда игра дошла до счета 7:5, явился Паша. Выигрывала команда, где были Никита и Егор, это даже неудивительно, они играли отлично, а вместе так вообще великолепно, играли, как один человек. Ну, а команда, где был Ян проигрывала лишь из за того, что там ему играть то не с кем, в его команде были спортики, которые силу не рассчитывали, в следствие чего мяч постоянно попадал в стены с неимоверной скоростью. А девочки наоборот мяча боялись. Но Паша был уверен, что окажись трое парней в одной команде, то победа была бы за ними без сомнений. Парень решил все таки пройти на лавочку, где сейчас сидел учитель и говорил счёт. —Всю школу обошел?— не смотря на ученика, спросил мужчина, тут же давая команду для подачи. —Нет.— коротко ответил он. —Ты увлекаешься чем нибудь?— по прежнему он не смотрел на него, поворачивался лишь тогда, когда задавал вопрос, видимо, чтобы было слышно. —Нет.— для большего отрицания он пожал плечами, смотря куда то перед собой. Уже через пару минут прозвенел звонок. Наконец то это закончилось. Не сказать, что его раздражали допросы учителя, просто для него казалось странным то, что он так выделяет его на фоне остальных. Да и рассказывать что то ему не хотелось. Он встал с лавочки и быстрым шагом направился к выходу. Когда он вышел, то кто то сзади положил руку ему на плечо, обернувшись, он увидел Никиту, а рядом с ним и Егора. Да они друг без друга существовать не могут что ли. —Ты самое интересное пропустил.— сходу оповестил его Ситникова, равняясь с ним и теперь шагая плечом к плечу. —И что же?— не сказать, что ему было прям интересно, просто нужно было поддерживать диалог, а не молчать, как он это обычно делает. —Пошли, расскажу.— и они направились в сторону мужской раздевалки, Паша туда мог и не идти, потому что ему нужно было поменять лишь обувь, которую он мог в принципе и не менять, ему всё равно либо на перемене, либо после уроков придется обратно в зал идти. Ох, как же он не любил раздевалки. Каждый раз он быстро уходил отсюда, потому что смотреть на одноклассников не хотелось, ему казалось, что о нем просто напросто плохо подумают, а сидеть и смотреть в пол было ещё хуже, потому что там уже было страшно голову поднять, так как за время, пока сидишь, успеваешь накрутить себя. И вот сейчас он сидел и смотрел на свои руки, на кофту, на кроссовки, да куда угодно, лишь бы не на товарищей. —Ну если коротко, то Алина из за тебя с физруком чуть ли не поругалась.— начал Никита, сидя рядом и развязывая шнурки на обуви. —При чем здесь я?— вот сейчас стало правда интересно, он спросил это не из вежливости, а из искреннего любопытства. Всё, что касалось его в той или иной степени–было интересно для него. —Ну, ты не выполнял ничего, а ей, бедной и несчастной, пришлось выполнить, вот она и посчитала это несправедливым,— Ситников надел берцы и встал с места, — кстати, он почти никогда не разрешал отказываться от выполнения,—это он сказал, кажись, всем троим,— вы с Викторовичем, случаем, не родственники, может ты нам что то не договариваешь?— парень снова сел рядом с Пашей и исподтишка начал пытаться посмотреть на него, что начинало смешить Иванченко. —Нет, не родственники, я не знаю, в чем дело.— ему пришлось поднять голову, чтобы посмотреть, сколько человек с ними находится, но посмотрев, он увидел, что с ними ещё два одноклассника, которые уже собирали вещи и собирались уходить. Все уже переоделись, как он понял. Ждали они только Яна, который надевал футболку. —Ты не бери это в голову, у Алины не все дома.— заговорил Егор, который становился удивительно молчаливым, когда в их компании находился Паша, а Пашу это напрягало, он начинал думать, что Овдееву некомфортно в его присутствии, он даже начинал чувствовать вину за это. —Она в последнее время вообще осмелела, раньше она ни физруку, ни нам не могла и слова сказать, а тут такое выдает.—поддержал Ян, накидывая на себя кофту и направляясь к двери, из за чего встали и остальные. —Да бог с ней, пошли быстрее, меня сейчас Людка убьёт.— подталкивая друзей в спины, отмахнулся Никита. Сейчас должна быть литература, но у них большая перемена в двадцать минут, за которые Никита будет должен найти краткий пересказ произведения, которое он, как обычно, не читал и даже не думал начинать читать. Не стоит думать, что он в принципе презирает книги, нет, он читает, читает больше своих друзей, но это зарубежные авторы, а вот эта школьная программа это просто бред. Кто такое читает? Стоило Паше только переступить порог в класс, как на него были направлены не особо радостные взгляды нескольких девочек, которые вообще не скрывали своей злобы что ли, и в открытую продолжали провожать его взглядом, от чего ему становилось плохо чуть ли не физически. —Ты врага народа увидела что ли?— спросил у одной из них Ян, проходя в конец класса с Пашей. —Ну, почти.— огрызнулась та в ответ и отвернулась, продолжая что то обсуждать с одноклассницами, в том числе и с Алиной. Паша снова лег за партой, он надеялся, что будет сегодня один, как и во все прошлые дни, но к нему сел Ян. Точно, они же, вроде, о чем то таком говорили. Нельзя сказать, что он был счастлив такому, но и не было такого, что он разозлился этому. Пусть сидит, если хочет. Сам уйдет через сутки, потому что ему будет с ним просто скучно. —Ты нормально?— Алексеев посмотрел на одноклассника, который уже второй урок был вот в таком состоянии. —Да, я просто не выспался.— не поднимая головы ответили ему, на что тот недоверчиво кивнул и принялся повторять произведение. Егору было откровенно скучно. Но он пока что радовался этому уроку, потому что дальше будет хуже, две геометрии подряд, ну это шикарно, согласитесь. Никита сидел и молча смотрел в окно. Напряжение ощущалось, ясно дело, что у всех четверых настроение после физкультуры не очень. Да не то, чтоб не очень, просто было много вопросов. И парни хотели бы задать их Паше, но они свои шансы оценивали трезво, шанс того, что Паша им что то расскажет равен примерно нулю. Единственным человеком, с которым Никита мог бы сейчас поговорить без напряга–Ваня. —Слышь, пошли по коридору походим.— он встал из за парту и ждал Егора, который в ответ только отрицательно помотал головой. —С Яном сходи.— предложил он ему взамен. —Ну и пойду,— он подошёл к парте, которая была позади них, там и сидели парни,— пошли, пока время есть.— тут даже пояснять не нужно было, к кому он обращается. Даже если бы он звал Пашу, то тот все равно не пошёл бы. —Ты читать вроде собирался—напомнил ему Алексеев, на что тот махнул рукой, — ладно, пошли.— они начали идти к выходу с класса и когда проходили мимо тех одноклассниц, то они снова уставились на них, кажется, искали они не их, а Пашу, потому что они сразу посмотрели на него. —А чего любимчика самого физрука не позвали?— все не умолкала Алина, как будто ей реально есть до этого дело. —Зависть это плохо, прекращай.— даже не останавливаясь ответил ей Никита, уже выходя из класса. —Учился с ней всю жизнь и не подозревал, что она такая сука.— высказался Ян, как только они закрыли дверь за собой. —А я даже подумывал начать общаться с ней, хорошо, что не стал.— сам себе говорил Никита, радуясь тому, что не поддался желанию иметь с ней что то общее. У них оставалось одиннадцать минут до конца перемены, но они вполне себе успевали, потому что кабинет, где должен быть урок у Вани, совсем рядом. В классе Вани все знали Никиту, Яна и Егора, и относились к ним уже как к своим, поэтому, когда они сейчас зашли в класс, то первым делом поздоровались со всеми парнями, которые были в классе, а уже потом подошли к другу, который сидел один и улыбался, смотря на этих двух. Все таки им несказанно повезло с тем, что они все подружились. Сложно представить их компанию хотя бы без одного человека. Они как одно целое. —И чего это ты не заходишь опять?— задал вопрос Никита, садясь на стул за его партой, который был свободен. Ян сел за парту перед ними, поворачивая стул в их сторону, чтобы свободно разговаривать, не поворачиваясь. —Как раз собирался.— он хотел было ещё что то сказать, но его перебили. —Алина не отступает, кстати, все становится только хуже.— Ситников не дал другу продолжить и решил резко начать разговор про одноклассницу, говоря последние слова с излишней трагичностью в голосе, как бывает в фильмах про какой нибудь зомби апокалипсис, когда главный герой приходит в бункер к своим ребятам с разведки и рассказывает об ужасе, который там происходит. —Вас она, конечно же, приплела ко всему?— поинтересовался Ваня и почти тут же получил ответ от Яна: —Нет, она пошла дальше, теперь в истории участвует Юрик. —На каких это правах?— усмехнулся парень, пытаясь предположить что нибудь, но в голову не шло совсем ничего. Да и с чего бы ради сюда приписывать физрука, который ко всем относится одинаково, примерно никак. —Ну, он не разрешил им откосить от выполнения упражнений.— дал ответ на вопрос Никита, ещё раз прокручивая этот урок в голове и все события, связанные с ним. —Хорошо, а Паша тут причем?— все ещё не понимал Высоцкий, очень внимательно слушая все, что ему говорят. —А Паше он разрешил постоять в сторонке, как выразилась Алина.— отозвался Алексеев, пожав плечами,— а потом когда Паша вышел из класса, то эта дура начала свои претензии высказывать, за что её тут же о фактам раскидали и она замолчала,— закончил рассказ он. —Хотел бы я это видеть.— улыбнулся Ваня, представляя эту картину. Вообще физрук слишком спокоен ко всему, из за чего начинать конфликт с ним даже не хотелось, потому что о нем мало что известно и кто знает, как все может обернуться. —Все, давай, три минуты осталось.— встал из за парты Никита, после чего следом встал Ян, поставив стул на место и шагая к выходу из класса, на прощание помахав его одноклассникам. Они зашли к себе и успели только полминуты посидеть, как прозвенел звонок. Литература это, наверное, тот урок, который нравится большинству человек в классе. Нравится из за учительницы. Она, как бы сказать, необычная что ли. Она увлекается всем, что связано с ведьмами, демонологией, она часто говорит о каких то приметах, о значении некоторых знаков. Людмила Владимировна, так зовут учительницу, очень начитанная. Она может рассказать очень многое, рассказывая об одном, она может вспомнить ещё множество событий, связанных с тем, что она рассказывает и о ком. Историю жизни и смерти Пушкина она, однажды, пересказал им почти дословно, там было столько деталей, как будто она жила с ним и плакала на его похоронах. Что насчёт внешности, ну, ей уже за пятьдесят, но она выглядит моложе. У нее очень длинные волосы, они достают ей почти до поясницы, вдобавок, они ещё и рыжего цвета. Волосы у нее постоянно собраны, с распущенными волосами её видели лишь несколько раз, и то было давно. Она постоянно в длинных юбках, которые до пола, они всегда каких то темных цветов. Ее осанка это то, с чего нужно брать пример, она максимально ровная, как будто по линейке. Ее шуточки с морем сарказма это просто великолепие, лучше, наверное, только физрук шутит. И вот сейчас они сидели без напряга, потому что она в очередной раз рассказывала какую то увлекательную историю из жизни. Половину урока она уделила биографии писателя, опять же рассказывая все в мельчайших подробностях, говоря такие факты, которые мог знать лишь тот, кто знал человека лично. Да, поначалу было интересно, но уже спустя десять минут от урока все начали отвлекаться, разговаривать друг с другом, кто то и вовсе держал телефон в руках под партой. В том числе были Ян и Никита. Паша же старался смотреть куда угодно, будь то окно или поверхность парты, потому что если бы он лежал как на перемене, то Людмила такое не оценила бы. Вообще он был какой то грустный, ну, он каждый день такой, ну тут вообще что то не так, кажется, что сейчас он доживает свои последние минуты и потом случится конец света. Хотя, может он и будет рад этому, Ян вообще не понимал его состояния и даже предположить ничего не мог, потому что всё, что он знает об этом парне, так это то, что он любит кладбища и шарит за метал. Да, скудные познания, но, может быть, он когда нибудь начнет рассказывать о себе. —Ты чего грустный такой?— Алексеев толкнул его плечом, чтобы тот отвлекся от разглядывания улицы с максимально страдальческим выражением лица. —Я всегда такой, разве нет?— самокритично ответил он, снова отворачиваясь к окну, не обращая внимания на остальных. —Ну, всегда да не всегда, с Андреем ты не такой угрюмый. —Нашел, что сравнить.— не сразу ответил Паша, отворачиваясь от окна и смотря на своих одноклассников, которых он мог спокойно разглядывать, находясь на последней парте. —Это ты намекнул, что мы хуже?— именно такая мысль первой пришла в голову к Яну. —Я такого не говорил.— он опустил взгляд на свои пальцы, которыми сейчас перебирал и хрустел, что ему до ужаса нравилось. —Прекрати.— попросил его Никита, оборачиваясь к их парте, совсем не боясь быть замеченным. —Что?— у парня сейчас были десятки догадок насчёт того, что ему стоит перестать делать на данный момент, но ни одна не казалась ему достоверной. —Хрустеть прекрати, мне аж больно становится.— с жалобным тоном объяснил он, поворачиваясь обратно, потому что его толкнул Егор, предупреждая о том, что ещё немного и ему прилетит за такое. После этого они молчали. Молчали, потому что учительница закончила рассказывать и теперь уже говорила с классом, а эти двое вообще не хотели участвовать в этих беседах. Так и прошли последние минуты урока. Никите сегодня повезло, его не спросили, да она никого сегодня не спрашивала почему то, может ей и самой не хотелось. Сейчас должна быть геометрия. Это тот урок, из за которого жить не хочется в четверг. Из всей геометрии Паша знал, что у треугольника три угла, а стороны квадрата равны. Это, пожалуй, всё, чем он мог похвастаться. Идя по коридору, который был наполнен учениками, ему было бы страшно, если бы с ним не было ещё трое парней, которые шли и разговаривали между собой, через раз спрашивая о чем то Пашу, из за чего у него получалось отвлечься и не думать о мнении людей о нем. —На репетицию с нами сходить не хочешь?— обойдя своих друзей и подойдя к Паше, спросил Никита, вспомнив о том, что они сегодня собираются. —Для чего я там нужен?— к такому он вообще не был готов, совсем. —Ну, посидишь и подумаешь сам, для чего ты нужен, мы сами ещё не знаем,— уклончиво ответили ему. —Так вы ради этого со мной общаетесь?— почему то именно об этом он подумал. Все его мысли сводились по итогу к одному. Ему казалось, что его обманывают, его используют и ещё что нибудь, но никак не общаются из искреннего интереса. —Ты че дурак что ли, если бы ради группы общались, то за тобой не бегали бы так,— уже с другой стороны опроверг Егор,— не бегали бы, потому что кроме как о группе не о чем общаться, а тут ты ещё с нами в классе, не забывай.— немного даже грубо закончил парень, не желая больше говорить что либо. —Ну ты реально такие глупости не говори.— вставил Ян, чтобы парень уж точно убедился, что его домыслы это бред. Ян, конечно, сказал это менее агрессивно, чем Егор, поэтому именно его словам он поверил больше. Словам Егора, потому что, как там говорят, человек, когда злится, не может врать и говорит в основном правду? Перемена, по обычаю, началась с подколов и недовольных взглядов Алины. Если бы она не была девушкой, то, ей богу, отхватила бы. Затыкал ее обычно Никита, остальные молчали, потому что им не хотелось портить себе настроение, общаясь с ней. В этом кабинете они решили сесть так же, как и в кабинете литературы. Уговорить Пашу было совсем несложно, он и не сопротивлялся, как ещё раньше заметил Ян, он пребывал в странном состоянии и почти не разговаривал с ними. Никита и Ян опять ушли, дабы походить по школе с Ваней и посмеяться со всего на свете, чтобы слышал весь этаж. Егор снова отказался идти с ними, он предпочел сидеть и готовиться. В их классе единицы понимают геометрию почти на отлично, в эти единицы входит Егор и у него никогда не получалось просто отсидеть уроки, потому что вызывали его постоянно, вообще для всего, будь то решение примера, исправление ошибок или вовсе выйти дорешать и объяснить за другого человека. Ну прям нарасхват. Не нравилось ему это. Хотелось просто сидеть и списывать с доски, как делала большая часть его класса, а не стоять и не решать по три задачи сразу, потому что "ты ведь сможешь". Сможет, конечно. Паша, а что про него сказать то. Ну, он пребывает в своем обычном и привычном как для него, так и для остальных состоянии. Этому удивляться не стоит, удивляться надо, когда он на людях весёлый становится, а этого ещё никто из класса не видел и он надеется, что не увидит. Он же, в отличие от своего одноклассника ещё даже учебник не достал, а уж тем более читать что то он не собирался. По прежнему лежал на парте, кое как держась, чтобы не заснуть. Сейчас хотелось лишь одного—пойти домой и посидеть в тишине, которую он любил больше всего. Но судьба всегда повернута к нему спиной, потому что сейчас кто то сел за парту и он был уверен, что это был Ян, но по звуку, по парфюму и прогибу парты он понял, что это точно не Ян. Это даже не парень был. —Как дела у тебя?— этот голос он предпочел бы больше никогда не слышать. Алина. —Нормально.— оставаясь в том же положении, ответил Паша, начиная уже молиться и верить в силу слова, желая, чтобы она ушла. —Ты грустный какой то.— голос был обеспокоенным, но он не понимал, по правде он являлся таким, или она прикидывается. Он слишком мало знал ее, чтобы делать выводы. —Нормальный я.— если голос его был спокойным, то мысленно он уже подобрал к ее имени все возможные маты, которые только существуют. Ну вот раздражала она его. Одним своим присутствием. —Врать ты не умеешь.— явно с улыбкой ответила девушка, думая, что это до безумия смешно. Очень смешно, сказать нечего. —Ну ка отойди, тебе Ян такого не простит.— встал из за парты Егор, который слышал весь этот увлекательный диалог. —Убьет что ли?— она продолжала занимать место за партой, не желая уходить. —Вместе убьем,— парень подошёл к ней, стараясь аккуратно взять ее за руку,— давай-давай, иди к подружкам,— он буквально за руку ее поднял со стула, слушая ее претензии насчёт того, что ей больно. Он старался аккуратно. Не вышло, да она и не заслужила, если честно. Следом Овдеев сел за парту, не зная с чего начать. У него появляются мысли, что все его социальные навыки куда то пропадают. —Сегодня придёшь на репетицию.— произнес одноклассник, стараясь не думать, что, возможно, его слова сейчас могут раздражать Иванченко. Хотя, почему разговора с Алиной будет раздражать кто угодно и что угодно. —Зачем?— сейчас он оторвался от такого занятия, как полеживание на парте и отвернулся, дабы достать учебник, уже чувствуя, что скоро будет звонок. —Я тебе не вопрос задал, это было утверждение.— поставили его в известность, не оставляя выбора. —Что мне там делать то?— уже второй раз один и тот же вопрос. —Ответ тебе уже Никита говорил.— другого он сказать и не мог, потому что неясно вообще, что умеет этот парень, а чего не умеет. —Ладно.— Паша просто пожал плечами, понимая, что отказать он попросту боится, не умел он говорить "нет". Хвала небесам, в эту напряжённую минуту молчания прозвенел звонок на урок. Ян и Никита будто за дверью стояли и ждали звонка, так как зашли со звонком. Начался этот ужасный урок не так плохо хотя бы потому, что учительница опоздала почти на десять минут. Полчаса, наверное, лучше, чем без пятнадцати час. На этом плюсы заканчиваются, ведь она все же явилась. Минут десять она объясняла новую тему, а потом уже начала думать, кого бы ей вызвать к доске. Догадайтесь с трёх раз, кому выпала учесть решать задачу? —Ян, выходи к доске.— как гром среди ясного неба. Парень встал с тяжёлым, громким и полным отчаяния вздохом, взял учебник и пошел к доске. Паша посмотрел в его тетрадь, которая лежала на парте раскрытой и увидел целое ничего. У него было записано только число и номер задачи. А они прям два сапога пара, у него в тетради примерно то же самое, правда, он не поленился и записал слово "дано", в котором было записано лишь то, что дан ему треугольник. Это слишком тяжело. Вот знаете этих учеников, которые выходят и сначала ищут страницу, потом спрашивают, какой номер, а потом вырисовывают фигуру, чтобы она была как по линейке, намеренно игнорируя линейки, ведь время то тянуть надо. Он и дальше бы занимался этой ерундой, если бы учительница не начала повышать голос, говоря, чтобы он решал быстрее, потому что время идёт. Все же Ян с горем пополам решил задание, которое оказалось не таким уж и сложным, по крайней мере решение выглядело вполне себе логичным и последовательным, это прям редкость в геометрии. Паша старался записывать все, что писал его сосед по парте, но с последней парты он видел не всё, из за чего где то просто пропускал слова и цифры. До конца урока оставалось меньше десяти минут, нужно сказать Яну спасибо, хорошо время тянул, красавчик. Ему, кстати, тройку поставили. Ну это лучше, чем два. Эти несчастные минуты прошли быстро, чему были несказанно рады все. Настроение Паше портили только несколько вещей, первое, это то, что сейчас будет ещё один урок геометрии, а второе–сам факт того, что ему придется после седьмого урока ещё куда то идти, а именно в спортзал. Настроение не появлялось и, кажется, не собиралось даже. Его мысли путались в жалких попытках понять, с какого момента его настроение пошло ко дну и с чем в принципе это связано. А мыслей было много, начиная конкретно с этого дня и заканчивая событиями недельной давности. Но заниматься самокопанием сейчас плохо получалось, потому что не было той тишины, которая сохраняла все мысли, не давая сбиться с них. Был шум, были чужие разговоры, слова, которые мешали ему. Ему даже нравилось находить причины его поведения, причины его неудач. Особенно нравилось по несколько часов обдумывать свои действия проделанные за весь день и слова, сказанные им. Или вспоминать какие то неловкие по его мнению моменты, а потом всю ночь лежать и смотреть в потолок, миллионы раз обвиняя себя в том, что он сделал или сказал что то не то, опять же по его мнению. Любой человек посчитал бы ерундой то, что он не так поправил одежду или не ответил на вопрос, но для него это было проблемой мирового масштаба. Для него это будет тем, что он будет вспоминать ещё годами. Как же достало. От размышлений его отвлек какой то громкий шум, исходящий откуда то со стороны. Повернувшись, он увидел, что одноклассник поднимал стул. Ну как обычно. Вернувшись в обратное положение он заметил, что ни Яна, ни Егора в классе нет, был только Никита, который что то писал в тетради. Знатно он задумался, даже не увидел, как его товарищи вышли из класса. Голова болит ужасно, такое частенько бывало. И он по прежнему не понимает, почему и отчего. Он уже было хотел взять таблетку и выпить ее, но вспомнив, что в таком случае придется идти и набирать воду, а это надо будет идти по школе, одному, через толпы учеников. От такого расклада желание идти пропало и уже не казалось таким необходимым. Может сходит ещё. Только он начинает о ком то думать, так этот человек появляется. Зашли Ян и Егор, о чем то разговаривая по дороге к своим местам. —О, ты вернулся на землю.— сказал Алексеев, садясь за парту. —Что?— он даже повернулся к однокласснику, как будто от этого ему станет яснее. —Когда мы уходили, я сказал тебе, что мы пошли пошли с Ваней говорить про репетицию, но ты не ответил и вообще как будто завис, смотрел в одну точку.— объяснил он, при этом жестикулируя руками. Он всегда активно жестикулировал руками, когда что то рассказывал, это было сложно не заметить. Иванченко решил ничего не отвечать на это, потому что ответа не нашлось. Хотел спросить о том, что они там в итоге с Ваней решили, но посчитал, что это будет как то навязчиво с его стороны. И Ян не начал ничего больше говорить, а уже спустя минуты прозвенел звонок на урок. Этот урок был более напряжённый, ну, первые минут десять. Потом Паша уже не слышал, что было на уроке, снова слышал лишь свои размышления. Прекрасный способ уйти от реальности, которая с каждым разом нравилась ему все меньше и меньше. Каждый раз он представлял, что было бы, будь он другим, "нормальным" в понимании других. Да он и не помнит, всегда он такой закрытый был или нет. В пятом классе, вроде, у него даже друзья были, с ним общались и его хотели видеть. Почему потом все пошло наперекосяк–остается загадкой для него. Ему было легче винить в этом остальных, поэтому он считал, что виноваты его одноклассники, абсолютно не принимая того, что где то есть и его вина. Например, он мог бы не воспринимать все так серьезно. Хотя, как он мог повлиять на это. Он запутался. Мысли переходят от одного к другому без какой либо логической последовательности. Хаотично. Из за этого у него не получалось рассказать что то, ведь во время рассказа он мог затронуть ещё десять разных тем, рассказать ещё пятнадцать других историй, просто потому что говоря что то, он вспоминал что то ещё и ещё. —Прием, земля.— его кто то потряс за плечо, он не сразу понял кто и не сразу понял, что это уже реальность, а не его мысли. Представление разных событий стало постепенно проходить и вот он заметил, что разговаривал с ним Ян. —Чего?— этот вопрос уже начинает раздражать его, уже второй раз он задавал его. —Записывай говорю.— он показал рукой в сторону доски, где учительница записывала домашнее задание. Паша кивнул на это и открыл дневник, который был впервые за долгое время заполнен на всю неделю. Нет, он заполнил его не ради того, чтобы было удобно. Просто в один вечер ему стало так скучно, так тревожно, и дабы как то отвлечься он решил поделать хоть что то. Сначала он рисовал какие то лица и надписи, которые пугали Андрея, он не раз говорил ему об этом. Уже потом он взял дневник, который был под рукой и решил сделать полезное дело. Молодец. Достав телефон из кармана он понял, что до конца урока осталось три минуты. Быстро время идёт однако. Учительница объявила, что они могут собираться, потому что все равно уже ничего сделать не успеют. Всегда бы так. Оставалось два урока, два несчастных урока. Физика и география. Самые странные предметы. Вот правда. Когда прозвенел звонок, то все быстро вышли из класса, толкая друг друга. Поэтому Паша вышел последним. Все же голова болеть не перестала. В последнее время вообще все идёт куда то не туда. Складывается впечатление, что через года три он вовсе попрощается с жизнью, ибо с каждым месяцем всё хуже и хуже. Нет, три года это он ещё много поставил, за три года можно столько натерпеться. Ну нет, к такому он не готов. А ещё не готов идти куда то после школы. Своим присутствием он лишь испортит весь настрой ребят. Да Господи, в конце концов он не понимал, что им от него нужно, у них ведь сначала общение не заладилось, с чего бы вдруг они так резко поменяли свое отношение. Не верится, если честно. В кабинет физики он прошел почти последним, поэтому начал искать Яна, дабы не потеряться здесь. Все таки тот его ждал, место рядом с ним было свободно. Не привык он к такому, более привычно было сидеть одному и знать, что к тебе никто не подсядет. Ян о чем то разговаривал с Егором, который повернулся к нему, оставляя Никиту, который, кажется, не собирался проявлять активность. Парень начал подходить к своему, если он может его так назвать, месту. И когда он уже положил рюкзак на стул, собираясь достать учебник, то Алексеев обратил свое внимание на него. —У меня есть хорошая новость, это последний урок, седьмого не будет.— обрадовал его одноклассник. Может быть, он должен был обрадоваться, но этого не произошло. —Круто.— просто ответил он, доставая учебник и убирая рюкзак, после садясь за парту. Он все равно после этого урока не сможет домой пойти, он смотрел расписание и знает, что седьмым уроком будет физра у седьмого класса. Как совпало. Ему придется весь урок где то находиться, мыслей и идей пока что нет, но он обязательно придумает. Физику он терпеть не мог, но вот учительница–прекрасный человек. Она молодая, ей лет тридцать, наверное. Да, он учится тут всего третью неделю, но за это время учитель ни разу не повышала голос. Она действительно с уважением относился к ученикам, чего не скажешь про них. До ужаса раздражают те, кто всячески пытается сорвать урок. А ещё Татьяна, как ее звали, является человеком с худобой, наверное даже с излишней, кажется, что ее ногу можно обхватить двумя руками, сделав некий круг и ещё место останется. А про руки говорить нечего, там дело было ещё хуже. Ужасно прекрасно. Он восхищался такими людьми, при этом понимал, что таким людям явно не очень хорошо и им нужна помощь. Ладно, он просто хотел быть таким же. Всегда хотелось иметь худое тело, что то в этом есть. Хоть ему и говорит почти каждый, что он уже перебарщивает, он все равно ещё не дошел до своего идеала. Урок прошел довольно быстро, в частности потому что она большую часть урока рассказывала и повторяла прошлый материал, а уже оставшееся время уделяла новой теме. Они решали какие то задачи только перед тестами, когда нужно вспомнить и понять суть решения. В основном они работали устно, за это ей отдельное спасибо. Татьяна вдобавок ведёт и информатику, поэтому за этот день они видели её чаще остальных. Все собрали свои вещи и подняли стулья, так как их попросила учительница и начали выходить из класса. Опять Паша решил выйти последним, парням он сказал, что задержится, потому что ему нужно кое к кому сходить. Дождавшись, когда все эти люди, которых он уже ненавидит, выйдут, он решил пойти до кабинета биологии, который был его класса. Их классный руководитель–учительница биологии и химии. Если его не обманывает память, то ни у кого больше не должно быть биологии седьмым уроком. Вот тут он и будет дожидаться, когда пройдет седьмой урок. Он в любом случае остался бы здесь, даже если бы был седьмой урок. Всегда уходил со школы, когда людей не оставалось, дабы не сталкиваться с кем то лишний раз. Это тяжело. По дороге до кабинета он почти ни с кем не столкнулся, слава богу. Зайдя в кабинет, он увидел, что там никого нет, что его немного обрадовало. Пройдя к предпоследней парте первого ряда от окна, он снял стул и положил рюкзак на вторую часть парты. У него есть целый урок для раздумий, это здорово. Либо же у него есть целый урок, чтобы полежать на парте. Он даже рюкзак может положить для удобства, это вообще хорошо. Когда прозвенел звонок на урок, то парень сразу прошел к парте и сделал так, как хотел, пододвинул рюкзак и лёг, впервые за сегодняшний день выдыхая с облегчением. За несколько часов его мнение поменялось несколько раз и все несколько раз оно менялось в наиболее худшую сторону. Поначалу он хотел прийти на перемене, после он решил, что было бы неплохо прийти после уроков, а сейчас начинает думать, что можно и домой пойти. И он кое как держался, чтобы последнее желание не выполнить. Глаза открыл он только тогда, когда услышал звонок. Как будто пять минут прошло. После этого хотелось спать ещё сильнее. В классе, вроде, ничего не поменялось, а значит никого тут не было. Встав из за парты, он направился к двери и вышел, прислушиваясь, нет ли в коридорах людей. Их кабинет находился в таком коротком коридоре, где было всего три помещения, считая их класс. Поэтому, чтобы узнать, что происходит в основном коридоре, приходилось выходить, ибо в этом тупиковом коридоре не бывает никого. Посмотрев в окно он убедился, что ученики уже покидают школу, что было ему на руку. Пройдя весь этот небольшой путь от кабинета биологии до спортзала он думал, планировал, представлять диалог, репетировал, можно сказать. Потому что в классе у него не получилось этого сделать. Подойдя к двери он начал переживать, желание зайти в зал пропало. Парень начал ходить туда сюда, не решаясь зайти. Отошёл к лавочке, которая находилась метрах в десяти от двери и сел, начиная просто думать. Времени на размышления у него опять не хватило. Он услышал, что дверь спортзала открылась, посмотрев в ту сторону он увидел того, к кому и шел. —О, а я думал, что ты не придёшь,— мужчина развел руками, направляясь к нему,— точно сдавать будешь?— он остановился напротив парня, который просто пожал плечами,— ладно, пошли со мной до класса сходишь.— Паша не сразу понял, про какой класс он говорил, но потом он вспомнил, что Андрей как то рассказывал, что физрук является классным руководителем какого то седьмого класса. Поначалу они шли молча, но Юрий Викторович явно не тот человек, который любит тишину. —Что делать с этим собираешься?— совсем неясный вопрос задал учитель, когда они уже подходили к классу. —С чем?— было сказано так тихо, что Иванченко сам себя кое как услышал. —Со страхами своими,— мужчина подошёл к двери кабинета, достал ключ и открыл дверь, заходя в класс. Паша же решил остаться на месте и ждать,— чего молчишь, Паш?—откуда то с конца класса был произнесен вопрос. Парень слышал, как тот открывал шкафчик что ли, наверное, ему нужно забрать какие то документы или журнал. —Я не знаю.— это был самый правдивый ответ, который когда либо давал Паша. Ну, он правда не понимал, не знал, что с этим делать. —Когда узнаешь то?— он говорил это так, на легке что ли. Не было напряжения, словно он говорил, лишь бы молчание заполнить. Когда учитель вышел, то Иванченко убедился в том, что тот взял какие то документы. Ответа он не дал. Он сдал всё. Сдал отлично. Он в принципе мог сделать что угодно, если не будет лишних глаз. Ему поставили пять за этот день, несмотря на то, что сдал он не во время урока. —И в чем была проблема сдать на уроке и не мучить себя и меня тоже после уроков?— спросил он, когда Паша стоял у двери зала, чтобы выйти. —Ну, есть некоторые.— неужели он начал словами отвечать. —Ладно,— протянул мужчина, уже собираясь закончить все это и выключать свет в помещении, но вспомнил что то и посмотрел точно на парня,— как у Ольги дела?— его голос даже поменялся, стал более мягче, что ли, заботливее. —У какой?— конечно, первая мысль была, что это про его мать, но он почти сразу откинул это, не понимая, каким боком тут она. Но и других женщин или девушек с именем он не смог вспомнить. —А ты многих знаешь что ли, — мужчина прошёлся к другому концу зала, чтобы выключить тут свет, а уже возвращаясь обратно, продолжил,— у родительницы твоей.— закончил учитель, открыв дверь и пропуская ученика вперёд. —Да нормально всё.— ну такого вопроса он явно не ожидал и все ещё думал, не ошибался ли Юрий Викторович. —Ну и хорошо, до свидания.— попрощался он, когда они дошли до поворота, ведущего в последствии к выходу со школы. Ну, физрук дал отличный повод для размышлений. Почти всю дорогу до класса он думал, он вообще перестает думать хоть когда нибудь? Забрав рюкзак, он пошел к выходу из школы с чистой совестью. Он никому ничего не должен, свершилось чудо. Он обязан сегодня спросить у матери, откуда физрук ее знает и что вообще происходит, почему он не в курсе. Нужно сегодня, ведь завтра она снова уедет. Грустно как то даже, хоть они и не особо общаются. Зашёл он домой, когда было почти три часа дня. Либо он не помнит, либо ему не сказали, во сколько надо прийти к ребятам. Может напишут перед тем, как прийти нужно будет. А может и не напишут. Почему то в то, что не напишут, он верит больше. В комнате сидел Андрей и что то писал, уроки делает, скорее всего. Паша как можно тише прошел к своей кровати и положил рюкзак, собираясь сейчас пойти к матери, которая, по видимому, была на кухне. —О, пришел,— младший отвлекся от своего занятия и повернулся к брату,— а мне Ваня звонил.— он не стал ничего больше говорить, ожидая, когда тот начнет сам задавать вопросы. Интригу держит, красава. —Что говорил?— парень сел на кровать, открывая рюкзак и достав оттуда наушники и таблетки от головной боли, которая, как ему кажется, не оставит его сегодня. —Чтобы ты прогулялся до них часам к пяти.— очень информативно, это ему вообще ничего не дало. —Куда идти то?— он начал доставать таблетку, собираясь выпить её уже сейчас, потому что это было невыносимо. —Я не запомнил, но он сказал, что отправит тебе сообщением.— Андрей сказал всё, что хотел, потому что после он отвернулся обратно к своей тетради. Паша молча встал с кровати и направился на кухню, чтобы выпить эту несчастную и такую нужную сейчас таблетку, иначе он ляжет на полу и попросит, чтобы его голову просто отсекли. Может тогда она перестанет болеть. Как он и думал, мать была на кухне и сидела за столом, опять же без отца. Оно сейчас и лучше, не факт, что говорить при нем ещё о каком то мужчине будет лучшей идеей. —Привет.— первой поприветствовала женщина, улыбаясь. —Привет, ты знаешь кто такой Юрий Викторович?— моментально перешёл к интересующей его теме Паша. Ему было слишком любопытно, он давно не испытывал такого интереса. —Это который физрук в вашей школе?— конечно она знает, сразу поняла, о ком речь,— знаю, мы в одной школе с ним учились, только в разных классах.— кажется, они хорошо общались раньше, потому что её настроение сейчас стало явно лучше. —Понял.— он допивал воду, уже представляя, что минут через десять ему станет намного лучше. —А ты чего спрашиваешь?— соизволила спросить Ольга, наблюдая за действиями сына,— и от чего таблетку пьешь? —Да он спрашивал, как дела у тебя, а таблетку пью, потому что голова болит.— разом ответил он, поставив стакан на столешницу. —В больницу сходить не хочешь?— обеспокоенно поинтересовалась мама, потому что она знает о том, что его мучают эти головные боли, которые бывают довольно часто. —Не хочу.— отрезал парень, даже не собираясь думать о больнице. Терпеть её не мог. Осмотрев кухню, он выдохнул и вышел из комнаты. Вообще удовлетворения от ответа он не получил. Наоборот, получил ещё больше материала для раздумий. Минут через пять и женщина вышла с кухни, направляясь к себе в комнату, вероятно, чтобы выспаться перед завтрашним днём. В комнате он в очередной раз разговаривал с братом на разные темы, дабы отвлечься, потому что с ним это получилось на отлично. Они как те бабульки у подъездов обсудили всех и всё. В основном обсуждал Андрей, там уже дураку понятно, что он не особо любит своих одноклассников, только вот он не говорит почему. Да у Паши та же ситуация, неудивительно. Младший рассказывал про очередного мальчика с его класса, который ему не нравился и его на полуслове оборвал звонок его же телефона. Разговор был секундный, из которого старший понял, что младшего зовут гулять. Как он ему завидует. Андрей начал собираться, но все равно успевал продолжать свой рассказ, настолько его бесил одноклассник. Собравшись и закончив на том свое эмоциональное повествование, он предупредил, что вернётся до девяти часов и чтобы Паша сказал об этом матери, когда та проснется. Андрей был очень общительным и энергичным. Когда он был дома, то автоматически ощущался уют, что ли. Из за чего каждый раз, когда он уходил, в комнате становилось неуютно, чуждо, холодно и тихо. Это не так плохо, Иванченко любил тишину и любил давать свободу своим мыслям, но сейчас этого хотелось меньше всего. Было уже четыре часа и сейчас он решил все таки проверить уведомления. Да, не обманули его, Ваня и правда написал ему адрес, из которого он понял, что идти далековато, не прям далеко, но и не близко. Минут двадцать ходьбы, в его случае именно ходьбы. Он лучше дворами пройдет, чем поедет на общественном транспорте. Ходьба это хорошо, но немного сложно, когда толком не ешь вторые сутки. Ну тут только он сам виноват. Только он подумал о том, что было бы неплохо, пойди с ним кто нибудь из этой компании, как ему написал Ваня, написал о том, что он уже подходит к его дому и чтобы Паша уже собирался и выходил как можно быстрее. Ну, прям разбежался. Да, разбежался, ведь уже через пять минут он выходил из подъезда, сразу замечая Высоцкого, который посиживал на лавочке, жаль, что ногами не болтал для полноты картины. —А ты быстро.— он встал и развернулся, отходя от подъезда, ведя за собой Иванченко, который и без этого знал дорогу. В этом городе вообще ничего не поменялось за четыре года. Ваня тоже не был любителем общественного транспорта, так как сказал, что лучше пешком пройтись, да и к тому же он рассказал, что мало кто приходил к пяти, наоборот, прийти в пять это ещё рано, придется ещё полчасика находиться и ходить туда сюда по студии. По дороге до места, Ваня успел зайти в два магазинчика, заставляя Пашу идти с ним. Он не давал выбора, поэтому ему приходилось заходить с ним. Видите ли Высоцкому очень срочно захотелось воды, а минут через пять ему уже хотелось купить тетрадь и ручку в канцелярском. На вопрос зачем ему это, он ответил, что ему сделали замечание по поводу того, что у него нет тетради на уроках алгебры. Прошло полмесяца, а он даже тетрадь в школу не брал ни разу. Пришли они без тридцати минут пятого. И как следовало ожидать, никого там, кроме них не было. Это была обычная студия, достойно хорошего размера, здесь, кажется, могла бы быть ещё одна компания. Это помещение от остальных, которые он видел, отличало то, что стены были яркие, почти оранжевого цвета, это смотрелось неплохо. Даже настроение как то поднималось. —Тебе Егор что то скидывал, ты пробовал хоть?— поинтересовался Ваня, садясь на черный диван, который стоял в стороне, в конце помещения, прям напротив входа, куда он как раз отлично вписывался, потому что там не было ничего лишнего, не было оборудования. —Ну да , пробовал, разбирал.— ответил он, рассматривая инструменты, а особенно две гитары, уже успел устроить себе игру, угадай какая гитара Никиты, а какая Егора. Обе были той же фирмы, что и у него. У них сходи вкусы даже в выборе гитар. Почему то казалось, что стратокастер с черным корпусом и белой декоративной панелью была Никиты, а сплошная черная–Егора. Но он может ошибаться. —Это в принципе по силам тебе?— спросил парень, встав на секунду, чтобы взять свою бас гитару. Даже неудивительно, что она находится здесь, в месте отдыха. Басисты, что им,— ну, если подучишь, то сыграешь?— подправил свой вопрос он и начал что то настраивать. —Если выучить, то все будет возможно. — спокойно и без энтузиазма дал ответ парень, не излучая никакой уверенности. —Чего стоишь, садись.— пригласил его Ваня, похлопав по месту рядом с собой, спустя минуту молчания. Они сидели минут десять. За это время Высоцкий успел осмотреть гитару вдоль и поперек, в конечном счёте убирая её. Потом спросил, умеет ли Паша играть на басу, на что получил отрицательный ответ и убедился, что замен ему не найдут. После решил рассказать, как он познакомился с парнями, что было очень забавной историей, но, как про себя отметил Иванченко, это было нужно каждому из них. Кто знает, как бы шла жизнь, если бы они не познакомились. Он в принципе считал, что каждое малейшее действие, каждый твой вздох и выход имеет значение, каждый взгляд, направленный куда либо имеет значение. Ведь не посмотрев он в нужное время в нужное время, он, вероятно, не увидел бы и не узнал чего то нужного и не знал бы дальше, так глупо упустив это. Закончили они свои беседы на теме игры на гитаре, а прервали их разговоры остальные ребята, пришедшие в помещение. —О, а я почти не надеялся, что ты явишься.— язвительно "поприветствовал" Егор Пашу, проходя к ним и садясь на место между парнями, которое те оставили, держа дистанцию. —Да не начинай.— обратился Никита к другу, делая слегка недружелюбный тон. —Хорошо, что ты пришел.— уже сказал Ян, проходя к своей барабанной установке. Они немного поговорили, парни рассказали о том, зачем он им в принципе тут нужен, он понял, что пока что просто посидит, послушает то, что они играют, дабы понять, сможет ли в таком стиле играть. Паша молчал почти весь этот рассказ, может два слова сказал, соглашаясь со словами. Когда парни взяли свои гитары, то Иванченко все такие понял, что ошибся. Наоборот черно белая была Егора, а сплошная черная–Никиты. Ну, всё же, так даже лучше. Спустя минуты элементарной настройки они начали играть вступление, оно было такое спокойное, его играл Никита и эта игра очень напоминала ему какой то дсбм, нежели блэк. Играл на овердрайве, очень хорошо извлекал из него почти чистый звук с таким небольшим перегрузом. Да ещё и играл на высоких струнах, из за чего звучание было поистине мрачным, холодным, отчаянным. Это очень понравилось Паше, к тому же очень нравилось просто смотреть на то, как человек играет что либо, смотреть как пальцы зажимают струну за струной увлекательно. Секунд через сорок присоединился Ваня, дополняя игру друга, сделав ее ещё более глубокой и объемной. Вот тут шутки про басистов пропадают. Все такие без них ничего хорошего не выйдет. Может все таки Ваня и научит его играть на басу, хоть и сказал, что уметь там нечего да и если подумать, то он и сам не умеет. Шутник. Хорошо играет на самом деле. Чуть раньше Вани он услышал Яна, который пока что играл только на райде, который давал очень звонкий, протяжный звук. Это вписывалось сюда как никогда хорошо. Но он по прежнему не находил ни одного намека на Блэк, почти всегда инструментал в этом жанре начинался не так, а если и начинался, то не был таким долгим и спокойным. Они также поделились своими негодованиями насчёт отсутствия вокалиста. Как он понял, они давно его пытались найти, а когда находили, то те либо её умели петь в том стиле, который им нужен, либо же уходили спустя неделю. Он внимательно наблюдал за каждым, ему это было интересно, у него даже настроение стало лучше, желания кинуться под машину уже не было. Все трое на секунды перестали играть, сделали паузу, после которой Никита переключился на дисторшн, а уже одновременно с ним заиграл Егор, а Ян начал играть так, что становилось удивительно, как Паша не потерял слух. Довольно хороший переход, но все же это было неожиданно. Вот тут уже пошло поехало. Теперь от того намека на депрессив не осталось ничего. Но все равно ему что то тут не нравилось. Хорошо, довольно хорошо, но Иванченко подумал о том, что можно было бы сменить вступление и уже под вступление, которое у него уже проигрывались в голове переделать и остальные части. Начало казалось ему какой то отдельной песней, когда то это хорошо, а когда то не особо. В этом случае именно не особо. Но все равно хорошее исполнение, просто нужно дополнить. Играли минут пять-шесть и когда закончили, то первое, что спросили, было: —Что скажешь?—задал вопрос Егор, убирая гитару и присаживаясь на диван, где все это время сидел и наблюдал Паша. —Неплохо, мрачно.— он говорил медленно. Всегда говорил медленно, кто то с лёгкостью может подумать о том, что он какой то заторможенный, но ему так легче, не хотелось, чтобы все мысли выходили наружу, не хотел делать что либо спонтанно. —Что значит неплохо, не зашло что ли?— спросил Егор таким тоном, как обычно предъявляют претензии. —Я бы вступление изменил, а из за него и немного остальную часть.— спокойно, совсем не поддаваясь легкому недовольству одноклассника. —У тебя есть идеи?— Ваня сел по левую сторону от Паши, повернувшись на него. —Почти.— пожал плечами парень, продолжая смотреть в пол и из раза в раз проигрывая в голове разные мелодии. —Ты пел когда нибудь?— ни с чего решил узнать Овдеев после того, как в очередной раз слушал его голос. Он ещё на том мероприятии, с которого их выгнали, заметил, что голос у него низкий, безразличный и полный какой то грусти, отчаяния. И вот когда тот произнес слово "мрачно" таким голосом, который действительно подходил под слово "мрачно", он начал думать, что это единственный человек, у которого он слышал такой голос. Этот парень им подходит, да, точно. —Нет. —Научишься.— ответил Егор тоном, не терпящим возражений и вопросов. —Это всё, конечно, хорошо, но что там насчёт вступления?— вмешался Ян, все ещё сидя за барабанной установкой, скрестив руки. —Я додумаю потом.— спокойно произнес парень, посмотрев на барабанщика на долю секунды, после снова устремив взгляд в пол. —Когда твое потом настанет то, если уже есть задумки, то выкладывай всё.— не согласился с планом Паши басист. —Что тебе не нравится вообще?— следом начал возмущаться Егор, который сегодня в принципе не в духе, с самого утра. —Начало не подходит, я же сказал.— его терпению можно позавидовать. Обычно он быстро выходил из себя, когда с ним разговаривали в таком тоне. Это было при обычном его настроении. Но в апатично состоянии он не мог злиться, ему было попросту все равно, как и о чем с ним разговаривают. Не видел смысла в том, чтобы разговаривать так же, как разговаривают с ним. Да и тем более людям всегда нужна ответная реакция, они питаются этим негативом, дабы потешить себя. А стоит тебе не обращать внимания, так и другим становится так же безразлично на тебя, как и тебе на них. —Раз критикуешь, то предлагай, могу тебе даже гитару свою дать.— предложил Овдеев, показав рукой в сторону гитары, в этом же моменте наклонившись, чтобы посмотреть на одноклассника, чье лицо закрывали волосы, но тот лишь отвернулся от него в противоположную сторону, после выпрямившись и снова рассматривая помещение. О боже, как же он ненавидел зрительный контакт, это невыносимо, за такое хочется дать по голове человеку, который заставляет его чувствовать себя ещё более некомфортно. —Я договаривался на то, чтобы просто понаблюдать.— стоял на своем он, сохраняя холодное безразличие. Будь его воля, он бы, вероятно, смог сыграть примерно то, что хочет слышать. Но это была такая спонтанная мысль, что он не стал ей поддаваться. Раздумывая, он понимал, что это не пять секунд, не пять минут и даже не пятнадцать. Играть придется час как минимум, создавая новые и новые комбинации цифр на листочке. Слушать и сравнивать, записывать и запоминать. Пытаться найти лучшее звучание, то, услышав которое в голове пробежит мысль "вот, это круто, прям то, что нужно". А это не быстро, кто знает, может ребята не хотят тратить тут столько времени. Но у него снова были противоположные мысли, например, ему тут же казалось, что можно было бы посидеть тут и вместе с парнями сделать все и сразу, как раз будет повод пообщаться с ними, может, они лучше поладят. Трудности могут быть причиной сплочения людей. Если люди сталкиваются с общей проблемой, то они объединяются, чтобы найти решение вместе, ибо все разбираются в той ситуации, в которой возникли трудности. И вот эта мысль казалась ему очень хорошей. Наверное, стоит попробовать. Но почему то он думал одно, а говорил другое. Да и если он решит подбирать звучание один, то сможет найти только для гитары, ведь это единственное, в чем он разбирается. Придется потом отдельно подбирать и на бас и на барабаны. А сейчас это можно будет сделать сразу. —А я передумал, ты хоть расскажи, чего хочешь.— Егор встал и подошёл к тумбочке, которая стояла по левую сторону от дивана. Вообще тут было две тумбочки с обеих сторон, да тут почти полноценная квартира,— я тебе даже тетрадь с ручкой пожертвую, записывать будешь, а мы играть, или наоборот, как тебе угодно, короче.— он и правда достал тетрадь с ручкой, давая их в руки Паши, а сам опять пошел к второй тумбе с противоположной стороны, открыв первый, верхний ящик и начал искать что то. —Мы все равно тут почти всегда допоздна, так что у тебя и у нас много времени.— поддержал Ваня, вставая с места и шагая в сторону двери, ведущей к выходу из студии. Шел он не для того, чтобы выйти. Он подошёл к столу, который у них располагался по правую сторону от входа и стоял углом как раз к углу. Оставалось ещё метра два до двери, поэтому там стояли и стулья, а если быть точнее, то их было три. Видимо, обычно они все таки отдают предпочтение черному дивану, который тоже был немалых размеров. Паше даже становилось интересно, как они смогли так обустроить тут всё, если по факту, эта студия должна оплачиваться. Он видел два варианта, первый–сюда, кроме них никто не ходит и они заплатили за долгое время вперёд. Второе–хозяин этого места их знакомый либо родственник. А может всё и сразу. Это помещение было и вправду большим, как минимум, тут могла бы быть студия хореографии. Примерно такие размеры, это было очень хорошо, на самом деле. Ваня включил чайник, стоявший на столе. Помимо него там стояли стаканы, сахарница и какие то столовые приборы, которые никто не убирал. Когда чайник был включен, Егор наконец то нашел то, что искал и опять же сунул в руки одноклассника. Когда тот посмотрел на листы, на пять или шесть листов формата А4, которые дали, он понял, что это были записи и той песни, которую они сейчас играли и ещё несколько ее вариаций, которые им, видимо, не нравятся. Основные записи песни были скреплены между собой степлером, было три листа на песню. И остальные три так же, только подписаны были как "наброски" . Ну там реально наброски, линии были не такие ровные, да и вообще они были меньше, слова были написаны так, что непонятно, русский это или арабский. Спустя несколько минут он рассмотрел все это, рассмотрел и черновик, из которого понял только цифры, со словами посложнее. К этому времени чайник уже закипел и Егор с Ваней решили попить чай, а Никита отозвался посидеть с Пашей и подумать вместе, а заодно и играть то, что они надумают, потому что Паша не решил браться за это, он не сможет на глазах у других играть пока что. —Как я понял, ты хочешь, чтобы вступление оставалось таким же мелодичным, но было более жёстким по звучанию?— после объяснений одноклассника спросил Ситников, наблюдая за тем, как он чертит линии, ему даже линейку выделили. —Да, но если ты считаешь, что сыграть начало с выкрученным дисторшном исправит ситуацию, то ты не прав. — сразу предупредил его Иванченко, уже зная, что тот думал именно так, что было и вправду неправильным решением. —Я понял, что ты не ищешь лёгких путей. Они разговаривали, обсуждали и выдвигали свои варианты. Парни успели поговорить и на отвлеченные темы, хоть и говорил по большей части Никита, просто потому что Паша не мог сейчас, он был занят впервые за долго время. Несколько раз Паша даже смеялся с шуток одноклассника и это было так хорошо. Он давно не смеялся с кем то, кроме Андрея. Было просто легко от того, что рядом с ним есть люди, которые не против него, которые даже считают его нужным. Забытое чувство. Договорились, что Никита играет, а Паша записывает и если что то не так, то они вместе думают, что поменять. И вот спустя около десяти минут попыток, которых было пока что только две, Ваня, Егор и Ян решили прогуляться до магазина, сказав, что чай закончился, да и вообще сказали, что лучше мешать не будут. Как благородно. Они почти никак не комментировали варианты парней, лишь Ваня один раз сказал, что получается лучше. Меняли пока что только вступление. И пока что только для гитары. А остальные пусть сами подстраиваются, если что. Прошло, наверное, уже полчаса, а парней так и не было. За это время придумали ещё один вариант, который им обоим понравился и начали продолжать его. Минуты на две написали. Сменить начало было не так тяжело, нужно было просто немного сменить лады, зажимать те, что дальше от звукоснимателей, чтобы такого звонкого звука не было и струны брать не "высокие", а басовые, чтобы звук был жёстче, что как раз хорошо вписывалось. Ну, конечно, немного больше выкрутить овердрайв, но не переходить на дисторшн, он тут будет лишним. Сейчас результат устраивал обоих, сейчас это было то, чего недоставало. Сейчас это было идеально. Осталось узнать мнение остальных. На руках у Паши была тетрадь, исписанная листа на четыре, почти везде что то было зачеркнуто, но почти вся запись была аккуратной. Странно, что они не приобрели тетрадь для табулатуры, ее ведь можно в любом музыкальном магазине найти. Явились друзья минут через пятнадцать с пакетом, который был в руках у Яна. Ваня и Егор прошли к Никите с Пашей, оставляя барабанщика у стола разбирать пакет. Как видел Паша, то взяли они в основном что то действительно нужное, а именно: ещё одну белую кружку, которых четыре штуки уже стояло на столе, листы А4, листов около сотни, наверное, ещё какая то книжка или тетрадь, парень не понял, несколько упаковок струн и остальным были несколько банок энергетиков, бутылка газировки, которую Паша терпеть не мог и, конечно, куда без чипсов, которые Иванченко тоже ненавидит. Также была какая то выпечка и сам чай, естественно. Вообще хорошо, что они взяли по большей части нужные вещи, листы как раз нужны были, а насчёт тетради он ещё не узнал, но надеется, что это что то действительно нужное им сейчас. Хотел он только узнать, зачем им кружка, когда их и так было достаточно, но Ян тут же сказал ему, что это будет его кружка, потому что здесь он теперь будет появляться часто. Ну, очень мило, конечно. —Что придумали то?— спросил Егор, заглядывая в записи парня. —Хорошее звучание придумали.— повернулся на него Никита, по прежнему держа в руках гитару. —Ну, сыграй.— попросил он, все ещё разглядывая то, что они записали. И он начал воспроизводить это, забрав у них тетрадь, потому что за час не выучишь песню. Но играл уверенно, ничего не скажешь. По выражению лица Егора было не понятно, нравится ему или нет, но когда парень сыграл половину песни, которую успел маломальски запомнить, то Овдеев просто похлопал им обоим, протягивая руку Паше и пожимая ее. —Это намного лучше, это то, что было нужно.— восхищался он, смотря то на Никиту, то на Пашу. —Это правда круто.— откликнулся Ян, сидя за столом и попивая что то из кружки. —А вот вам нам нечего дать, будете сами подстраиваться под этот лад.— предупредил их Ситников, убирая гитару и шагая в сторону Алексеева, рассматривая предметы на столе. Он взял в руки ту тетрадь, чьё предназначение было сначала непонятно, поднял ее, демонстрируя Паше. —Тебе не придется чертить линейкой.— порадовал его одноклассник, возвращаясь обратно и садясь обратно, положив тетрадь на колени Иванченко. Взглянув на нее он даже улыбнулся, это была тетрадь для записи табулатуры. Ну сразу бы так. Он встал и положил ее в первый ящик правой тумбочки, где, как он понял за это время, были чистые листы и тетради. —Есть будешь?— спросил Ваня, обращаясь к Паше, вставая с дивана и направляясь к Яну. —Нет.— конечно нет, он зря что ли два дня держится. —Пить будешь?—Уже стоя у стола, обернулся басист. —Да.— и он встал, сам подойдя к парням и наливая кипяток в кружку, следом положил пакетик чая, который они взяли. Это был черный чай Tess клубника–банан. Он пробовал такой, это очень неплохо, любил за то, что можно было не добавлять сахар, он и так был сладким, а ему сахар сейчас как раз и не нужен. Размешав чай чайной ложкой он сел на стул рядом с Ваней, с ним ему было как то комфортно. К слову, сидел Высоцкий недолго, уже через минуту он вернулся к записям Паши, ведь нужно написать и свою партию. Мучился он минут пять, потом к нему начал подключаться Егор с Никитой, но ни у них, ни у него ничего толкового не выходило, потому что они начинали повышать голос друг на друга. Забавно. Держался Ваня недолго, после чего резко встал, рывком забрал все записи, и свои и не свои, уверенно направляясь именно к Паше. Его удивляло то, что к нему обращаются за помощью, его считают тем, кто сможет им помочь. Это так странно и приятно одновременно. Как он раньше без этого жил. —Ты объясни мне, что тут не так,— максимально возмущенным голосом потребовал он, словно Паша являлся учителем, который во всем попрекал ученика, а Ваня как раз тем самым учеником,— погоди, басуху возьму, иди сюда.— позвал его парень, идя к инструментам. Он встал, оставляя Яна одного за столом наблюдать за всем этим с улыбкой. —Вот, слушай,—он сыграл начало, которое было вовсе неплохим, но вот оно и вправду не подходило под гитару,— что тут не так?— он развел руки по сторонам, выжидающе смотря на товарища, на что тот только улыбнулся, пытаясь не засмеяться с таких претензий. —Подожди ты, Никит, подойди с гитарой,— он выставил перед парнем руку, чтобы тот замолчал и остановился. Никита быстро поднялся с полулежачего положения и взял гитару, подойдя к ним,— вот сыграй то, что мы записали.— он по прежнему говорил тихо, но уже чуть живее что ли, не так медленно и холодно, как час назад. Гитарист взял из рук басиста записи и найдя ту, что ему нужна, положил ее на комбик, возвращая остальное обратно. Как только он начал играть, то Ваня изменился в лице, кажется, сейчас он понял, что его вариант явно не подходит. —Ну, Вань, твоя партия вообще ни к селу ни к городу.— вмешался Егор, который сидел один на диване и наблюдал за всем этим с неподдельным интересом. Вот прям точно выразился, точнее и не скажешь. —Дай мне твою запись, а мне нашу с Никитой.— попросил Ваню и Никиту парень, решив посмотреть, что он вообще написал там. Ну, поначалу он шел неплохо, а дальше уже бред какой то пошел, как будто он от балды записывал циферки, которые знал. Он молча отошёл от парней и подошёл к тумбочке, взяв ручку, лежавшую на ней, а после прошел к столу, собираясь исправить это. Синдром спасателя, ей богу. Всегда хотелось всем помогать, лишь бы люди считали его хорошим. Ясно дело, что большинство людей пользуются добротой и отзывчивостью других, но он свято верил, что эти ребята не такие, они не похожи на таких людей. Может, он поспешно делает выводы. Да и вообще, чем больше надежд, тем больше будет разочарования. Такого не хотелось, но он поддавался этому. Если они все таки обманут его, то он уйдет на чердак дома и завяжет петлю, ей богу. Как эгоистично. А как же мать с Андреем? Он сравнивал две эти записи, пытаясь представить хоть немного похожую мелодию на басу. Но идея все таки была, были даже идеи, но он решил рассмотреть пока что одну. Так как он никогда не играл на басу, то мог только предполагать, как будет звучать. Так как сейчас они решили, что все будут играть в начале, то и бас будет с самого начала. Это заняло у него около десяти минут, за это время он слышал обрывки фраз, которыми были стебы над басистами, да такие хорошие, что он снова начинал улыбаться. Ян несколько раз заглянул на то, что он пишет и спрашивал, не нужна ли помощь, от которой он сразу отказывался. Быстро накинув на минуту–две песни, он встал, подошёл к Ване и дал ему этот лист. —Попробуй,— Паша отошёл от него, наблюдая за начальными попытками басиста. Наверное, после пятого повтора мелодии он играл более менее, смотря на запись,— теперь с Никитой попробуй.— тот опять встал со своего места, где он сидел, даже не убрав гитару, уже заранее зная, что ему придется заново ее брать. Теперь партия гитариста заиграла новыми красками, это было не то, что они играли десять минут назад, это было красиво, это было точно и правильно. Бас партия подходила под гитару идеально, лучше некуда. Процесс нравился явно нравился обоим, а вот результат и звучание нравилось всем, кто находился здесь. Они давно такого не играли, давно у них не было чего то настолько хорошего и подходящего. —Как ты это придумываешь?— задал сильно интересующий вопрос Егор, когда парни закончили. —Я почти два года ходил в музыкалку.— пожал Паша плечами, снова возвращаясь к столу. Это, пока что, его любимое место, потому что здесь почти никто не сидит. Его ответ не был конкретным, но он решил, что это предложение даст ответы на все вопросы. Все таки какие–никакие знания у него остались. Их очень загружали там, поэтому за полтора года он узнал действительно многое. Те же элементарные примеры записи. Но по большей части в его голове уже была мелодия, это сложно объяснить. Он слышал, где было правильно и идеально, а где неверно и криво. —Теперь у нас есть два человека, которые там были,— он улыбнулся, кинув взгляд на барабанщика,— вы с Яном сработаетесь. Ну, оно и к лучшему, значит Ян сам сможет свою партию написать. Потому что Паша на тему барабанов вообще никак, знает, как выглядит и как звучит, не более. Но он уже предпологал, что его партию почти не нужно менять, там только начало нужно помощнее сделать, а основная часть и так хорошая, она, кажется, даже сейчас впишется. Алексеев ещё раньше сказал, что сегодня он не станет ничего записывать, да и к тому же они тут уже два часа, он хотел ещё часик посидеть здесь, поговорить о чем нибудь, ещё несколько раз попросить парней сыграть, чтобы понять, какое звучание должно быть у него. Он стоял на том, что в следующий раз, когда они сюда явятся, он запишет партию. Тут даже басист оказался более ответственным, решив сделать сразу хотя бы часть, чтобы потом не затягивать. Паша решил переписать их нынешнюю запись в тетрадь, чтобы черновик забрать с собой, ему просто так хотелось, как память оставить, что ли. Да и дома нужно будет потренироваться. Ему потребовалось менее десяти минут, чтобы записать гитарную и бас партии, потому что в тетради это сделать намного легче. А вот остальное время его пытались убедить в том, что у него хороший голос и что он мог бы попробовать себя в качестве вокалиста, они вообще утверждали, что ему почти не придется напрягаться, ибо голос у него и так мрачный. Он отказывался, отказывался каждый раз, когда они начинали об этом говорить. Ну о чем речь, если ему говорить что либо неловко. Когда они уже окончательно достали его, то он просто ради того, чтоб отстали, сказал, что, может быть, когда нибудь попробует. Создавалось ощущение, что на него решили скинуть все обязанности, вот правда. Они начали собираться, когда было восемь часов вечера. Паша взял свою запись и на этом всё, они не брали свои инструменты, из за чего он уже убедился в том, что это именно их место и никто сюда не приходит. Видимо, тут и правда дело в том, что у кого то есть хороший родственник. Потом он, конечно, спросит об этом. Парни выключили свет, вышли и закрыли дверь на ключ. Ну точно, это помещение только для них. Ребята решили никуда больше не ходить, а сразу идти по домам, ведь желания идти куда то, кроме дома, сейчас не было совершенно, они все устали, как сказали парни, они давно ничего не меняли. По дороге до перекрестка, на котором они расходились в разные стороны, они обсуждали новое звучание, обсуждали опять же голос Паши, даже предлагали ему придумать текст, ссылаясь на то, что он сочинение лучше всех в классе пишет, но после его отказов они решили ещё раз поблагодарить его за то, что он внёс изменения, хорошие изменения в их звучание. Дойдя до места, где они прощаются, трое парней пожали ему руку и сказали, что в следующий раз, который, возможно, будет в выходные, они ждут его с гитарой. Уже отходя от них, Никита обернулся и крикнул, что всё у Паши получится, он обязан попробовать петь в их группе. Почему то это вызвало у него теплую улыбку. Приятно, что в нем нуждаются. Егор и Паша шли вдвоем, разговаривая в основном на тему сегодняшнего дня, даже один раз вспомнили Алину, которая так резко пришла им в голову, хотелось этого меньше всего, но говорить о ней и ее напоре было забавно. Странная она. Даже если ей и нравится Паша, то она могла по другому пытаться завоевать его внимание, но уж точно не пытаться принизить его. Было заметно, что Егора искренне раздражает их одноклассница, кажется, если бы он мог, то вправил ей мозги, объясняет он это тем, что эта дура, как он уже успел ее назвать, приписывает ко всему самого его, его друзей, а теперь до учителей дошла. Нехороший человек. Дойдя до дома Иванченко они, как обычно, пожали друг другу руки. —Мы будем ждать тебя на репетициях, давай, до завтра.— попрощался парень, развернувшись и начиная отдаляться от Паши. До квартиры Паша шел не замечая ничего вокруг. Ноги сами дошли до двери в квартиру, он и не заметил этого. Настроение было странным, как маятник, от одного к другому и так по кругу. От хорошего к плохому. Открывая дверь в квартиру ему было спокойно, а перейдя за порог ему стало тревожно и просто плохо. Найти причину этому не получалось. Зайдя в комнату, он не увидел там Андрея. Впервые он рад этому, сейчас хотелось только лечь спать в тишине, без вопросов, без посторонних голосов и звуков. Так он и сделал, как только снял уличную одежду. Сделать уроки? За кого вы его держите. По приходу домой, Егор обнаружил, что дома было тихо. Телевизор был выключен, свет тоже. Из кухни не доносился звук бьющейся друг о друга посуды, не было слышно льющейся воды. Это немного напрягало, ведь у них всегда был фоновый шум в квартире, тот же телевизор или закипающий чайник. А тут гробовая тишина. В комнате у него было прохладно, потому что уходя, он не закрыл окно, которое почти всегда было у него открыто. Зимой, конечно, такого не бывает. Сейчас этот легкий холодок, эта свежесть были кстати. Хотелось думать, самые разнообразные мысли шли в голову. В голове, как в фильмах, пролетал весь сегодняшний день на большой скорости, с искаженным звуком. Сейчас в голове пролетали все сегодняшние уроки, все сегодняшние высказывания Алины, все диалоги на студии, даже вспомнилось новое звучание песни, да он даже вчерашний поход на кладбище вспомнил. Редко он ходил туда ночами, но тогда это было круто, луна красивая была. К тому же в тот день он чуть с жизнью не попрощался от страха, который испытал, когда Паша появился из за спины. Было правда неожиданно. Хоть он и не подал вида, что у него сердце за секунду замерло, все же всю дорогу к выходу его сердцебиение было ускоренным и каждый стук он слышал как на переднем плане, а все остальные разговоры, его речи и ответы ему были фоном. Урок физкультуры это то, чего он явно пока что не поймет. Очевидно, что у его одноклассника какие то проблемки с головой, которые мешают ему выйти в люди, да и вообще вести себя как все обычные люди, но эти загоны явно не мешали ему быть вполне себе адекватным в их компании. Почему то с ними он себя так не ведёт, ну, или это не так сильно выражено. Конечно, видно, что ему не совсем комфортно, но если сравнить его поведение в школе и с ними, то с ними все не так ужасно. Два разных человека. Он вообще везде разный, с каждым человеком он общается по разному, ведёт себя по другому. Это иногда настораживает, ибо не знаешь, каким он будет сегодня. Алина это тот человек, которого он тоже не поймет. Учится с ней почти всю свою жизнь и никогда не подумал бы, что она такая сволочь. Нет, до появления Иванченко она была нормальной, довольно таки адекватной, ему тогда вообще все равно на ее существование было, а сейчас она решилась заявить о своем пребывании в классе. Да и этот чего ломается, в классе почти каждый парень хоть раз проявлял знаки внимания в ее сторону, а он как с каменным сердцем. Если подумать, то от таких выкидонов Егор на его месте тоже даже смотреть в ее сторону не стал бы. Не умеет Алина с парнями общаться, такое упускает, глядишь, он ей на гитаре играл бы. Ну золото. Окончательно мнение об этом странном и молчаливом парне поменялось на студии. Овдеев не ожидал, что он в принципе прийдёт, а он мало того что пришел, так ещё и такие изменения внес. Он вел себя уверенно, когда доказывал Ване, что у того неподходящее звучание, даже удивительно, что он может быть в каком то другом состоянии, помимо "боже-как-меня-все-достало", может это и не точно, но Егор думал, что состояние примерно такое. А ещё голос у него как загробный, они говорили об этом почти час, но он не хотел этого принимать, и, очевидно, что согласился, потому что они его начинали доставать. Со стороны всегда виднее, ещё как виднее. Такому голосу позавидовать можно, нужно завидовать. А он не замечает. Да он хоть что нибудь, кроме чего то плохого замечает? Егор, Никита и Ян–давние друзья, они привыкли к компании друг друга, они бы и дальше были втроём, в их случае фраза "третий–лишний" не работает совершенно. Они как одно целое, у них мысли одинаковы. Но потом появился Ваня, который сразу завоевал их интерес и доверие, им, казалось, только его не доставало. Славный парень, у него должны быть друзья, такие люди не могут быть одни, хотя бы потому что он этого не заслуживает. Никто не заслуживает быть одиночкой по жизни, только если человек сам того хочет, то ради бога. Но Егор уверен, что почти каждый одиночка, заявляющий, что он пять лет без друзей и ему нормально, мол, ещё столько бы, на самом деле хотят друзей, они просто смирились, не хотят, чтобы кто то видел их слабости. Одинокие люди это ни в коем случае не неудачники. Одинокие люди–невероятно сильные люди, люди, научившиеся жить без других. Они постоянно одни, нет тех, кто смог бы их поддержать в трудную минуту, нет тех, кто смог бы помочь и защитить, не найдется того, кто будет дарить чувство защищённости и нужности. Это сильно, они знают, что этого у них нет, поэтому и рассчитывают только на себя. Они очень рассудительны, ведь нет человека, который иной раз подумает за него и решит что то. Паша был именно таким человеком. Он появился в их жизни слишком резко и быстро, изначально не вызывая доверия, вызывал только чувство жалости. Поначалу Егор был категорически против этого человека в их и без того славной компании. Но Ваня что то увидел в нем, за что сейчас Овдеев ему благодарен, ведь это Высоцкий открыл им глаза на этого человека, который оказался не таким уж и плохим. А ещё брат у Паши классный, правда, он полная противоположность брату. Ему очень повезло с таким старшим братом. Егор даже завидовал этому малому, ведь у него самого нет ни брата ни сестры, а он любит детей, он хочет уделять им внимание, хочет им помогать. Они ангелы. В последнее время ещё не было дня, чтобы в его голове не появлялось имя Паша. Странно это, не нравится ему такое. Ему больше нравилось думать о том, как ему повезло с друзьями, или, на крайний случай о том, куда ему поступать, но никак не об однокласснике, к которому уже клеется Алина. А может они поладят друг с другом, такая пара была бы. Явно, ведущим человеком была бы Алина. Он готов поспорить, что так и было бы. Но почему то не хотелось такого, вообще не хотелось эту девицу лицезреть рядом с кем либо из их компании. Да ну это все, уже не туда его заносит. Ещё несколько секунд он посидел на кровати, не зная, куда себя деть, казалось, что он что то забыл. Кинув взгляд на письменный стол, до него дошло. Уроки. Уроки,про которые он сегодня абсолютно забыл, такое бывало редко, он никогда об этом не забывал, а сегодня ему было так хорошо и спокойно, что он напрочь забыл про эти чёртовы уроки. Ему крупно повезло, потому что из уроков была только алгебра и все, у них завтра нет тех уроков, на которых обычно много всего задают. Завтра, может быть, поставят две географии, вед сегодня ее не было. Оно и лучше, их географ–мужчина лет тридцати, может моложе, а что нравилось ему больше всего, так это факт того, что учитель слушает король и шут и Рамштайн, даже какие то ню метал группы были в его плейлисте, по типу Limp Bizkit и linkin park, крутой мужик, вот что. Они поэтому и ладят с ним, Егор, Ян и Никита те парни, с которыми географ может поговорить о чем угодно, будь то какая то компьютерная игра или очередная рок группа. Выполнив примеры за чуть больше десяти минут, он со спокойной душой собрал учебники и лег на кровать, ещё некоторое время рассматривая потолок своей комнаты. Как он знает, Паша этот город знает, ибо жил тут до тринадцати лет, но почему тогда Егор его не видел никогда? Их город не такой большой, чтобы люди хотя бы раз не видели друг друга, да и в те года он каждый день с друзьями обходил город от начала до конца. Наверное, он как и сейчас сидел дома, не желая видеть белый свет. Интересно, как давно у него такие проблемы, из за чего это. Загадка прям. Он лежал минут двадцать, думая обо всем на свете, начиная от проблем одноклассника, заканчивая размышлениями на тему того, как он проведет новый год, и неважно, что сейчас только сентябрь. Несколько раз бессмысленно включал телефон, смотрел на время и выключал, ложа обратно рядом с собой. В конечном счёте он смог заснуть, и сейчас сон казался самым лучшим завершением этого дня. Он правда устал и правда не хотел завтра в школу, да он по факту ходил туда из за своих друзей. Что бы он без них делал. Друзья нужны всем, хорошие друзья так обязательно должно прилагаться, как только ты рождаешься. Очень несправедливо то, что люди, от которых якобы веет неимоверной харизмой, огромной общительностью, имеют много, поистине много друзей, но на самом деле являются очень поверхностными людьми, пустыми, если быть точнее. В них нет ничего, кроме умения хорошо показать себя в глазах других. А их друзья это такие же люди, которым лишь бы посмеяться и погулять, они же не ценят этих "харизматичных" людей. Может, они и не знают, что такое дружба, а что такое "непринужденное общение". А вот люди, которые не так яростно пытаются кричать о себе всему миру, по итогу остаются в тени тех, кто пытается рассказать о себе каждому, привлекая внимание. Тот человек, который хорош, не требуется в рекламе себя, к хорошему человеку люди будут тянуться и без этого. Но, к сожалению, это не всегда работает. Очень часто те самые невесёлые и неинтересные люди будут иметь мышление и кругозор куда получше, чем те самые харизматичные люди. Очень тонкие личности, непредсказуемые, они не читаются как открытая книга, в отличие от тех общительных. Этим и уникальны. Не под копирку. Именно у таких людей если и найдется друг, то это будет нерушимый и невероятно идеальный союз. Два гения, которых не будут воспринимать всерьез, тут же смотря в сторону весёлых людей, ведь это намного привлекательнее. Люди ведутся на обложку, это было и будет всегда. Глупый посмотрит на яркую, броскую упаковку и возьмёт, даже после приобретения не подумает узнать о внутренности упаковки, опираясь лишь на нее. Разумный посмотрит на упаковку, если его это и заинтересует, то узнает о содержимом, оставляя упаковку лишь как напоминание. Хорошее содержимое может обойтись без прекрасной обложки.