***
Мэри Сью летела по небу вместе со своими товарищами прямо к логову дьявола. На этот раз дьяволу некуда было бежать. Она должна была стоять на своем и сражаться, а не убегать. Разведка из Альбиона была уверена в этом, даже если они понятия не имели, что еще происходило в разрушенном средневековом замке, где находились Дегуршафф и ее последователи. Приказы, которые им удалось перехватить, были невероятно просты в деталях, но они были ясны: Ржавое Серебро должна была держать оборону и защищать место, несмотря ни на что. Мэри же было все равно, что имперцы прятали в замке, и выяснять это не входило в ее обязанности. Она была частью операции, потому что она была единственной, у кого была сила, данная Богом, чтобы противостоять отродью сатаны, который убил ее отца и многих других храбрых солдат с тех пор, как Империя обрушила свое зло в этот мир. Когда они приблизились, она обнаружила слишком знакомую магическую сигнатуру. С силой Божьей, струящейся по ее конечностям, она вырвалась вперед остальной штурмовой группы, не слыша приказов своего командира оставаться в строю. Ничто не имело значения, кроме Дегурешафф. Дьявол увидела ее приближение и поднялась ей навстречу. И снова они столкнулись в воздухе, высвобождая огромное количество маны, поскольку они делали все возможное, чтобы убить друг друга. Мэри высвободила всю силу, данную ей Богом, сфокусировав ее через призму своей веры и своего гнева на этом монстре в образе ребенка, который убил так много людей по всему миру во имя своей безумной жажды крови. Дегурешафф сопротивлялась, но на этот раз она не могла убежать. Она была скована своими приказами, связана ими, как настоящий Дьявол из древнего мифа. На этот раз не было никаких уловок, никакого козыря в последнюю минуту. Это была честная борьба, и избранная Богом не могла потерпеть неудачу в таком соревновании. Все больше и больше силы вливалось в Мэри, больше, чем когда-либо прежде. Она знала, что Сам Бог благословил эту борьбу, говоря ей, что настало время, наконец, привлечь Дьявола к ответственности. Действительно, ее подверженному ошибкам смертному разуму показалось, что в Его голосе слышалась паника, хотя она знала, что это невозможно. Как мог Господь бояться? Они вдвоем рухнули на землю туда, что раньше было внутренним двором замка, разбрасывая вокруг себя осколки камней. Находясь на вершине своего врага, Мэри стреляла из своего оружия вновь и вновь, и в конце концов ее выстрелы пробили щиты Дьявола и попали в ее плоть. Дьяволица продолжала сопротивляться, ее лицо превратилось в маску гнева и решимости. Она попыталась дотянуться до талисмана, висевшего у нее на шее, но Мэри схватила руки, не желая позволять своему раненому врагу совершить какое-нибудь последнее отчаянное движение самоуничтожения или другой столь же злобный маневр. Истекая кровью, она прижимала зверя к земле, ее движения становились все слабее и слабее, пока она, наконец, не перестала двигаться и не испустила дух. Несколько секунд Мэри оставалась на трупе своего убитого врага. Затем, наконец, осознание того, что она сделала, пробилось сквозь туман битвы. Она сделала это. Она сделала это! Дьявол был мертв. Ее отец был отомщен. Божья воля была исполнена… Затем, в гробнице под замком, ритуал был завершен одновременно с четырьмя другими ритуалами, проводимыми по всей Империи. Позади каждого из пяти магов, принимавших участие в ритуале, человек, носящий знак личной охраны кайзера, поднял пистолет и выстрелил магу в голову, добавив их кровь к подношениям крови и жизни, которые были сделаны в других местах по всей Империи, что вместе образовало специфический узор. В одну ужасную секунду реальность на мгновение раскололась. Приглашенная призывами смертных, ужасная сила вошла в мир, от которого ее скрывали тысячи лет. Только горстка людей могла даже начать догадываться о метафизических последствиях того, что только что произошло, и одна из них лежала мертвой под Мэри Сью. На мгновение чувства Мэри Сью просто отключились, ее разум был не в состоянии осознать происходящее. Она провалилась в абсолютную темноту, одна, если не считать ощущения глаз, пристально смотрящих на нее, и когтей, тянущихся к ней. Она почувствовала, как нарастает паника, угрожая полностью захлестнуть ее. Затем, внезапно, к ней вернулись чувства, и она очутилась на последнем поле битвы, но там дела обстояли едва ли лучше. Она больше не могла чувствовать присутствие Бога, не могла чувствовать, как Его сила течет через нее. Она не могла слышать Его голос, направляющий ее, заверяющий ее, что ее дело было справедливым, что ее путь был праведным. Вместо этого все, что она могла слышать, были крики боли и ужаса и невнятный, насмешливый шепот. Она… она убила так много людей. Некоторые из них были имперцами, да, и, следовательно, заслуживали смерти, но также и ее собственные союзники, убитые сотнями, когда ее заклинания не достигали цели, пока она охотилась на Дьявола. На самом деле, она убила намного больше последних, чем первых, из-за того, что неоднократно поддавалась на провокации Дегуршафф. Ее разум содрогнулся от чудовищности того, что она натворила, не в силах примириться с тем, что случилось и как об этом думать. Возможно, к счастью, ее внимание вскоре было привлечено в другом месте, потому что под ней труп Дьявола дернулся, затем бросился на неё, глаза горели красным, а изо рта исходило гортанное рычание. Ее зубы глубоко вонзились в горло Мэри, разрывая ее плоть и выпуская поток крови. Оживший Дьявол вырвал кусок ее горла, и Мэри в шоке наблюдала, как она жевала и глотала, не обращая внимания на кровь, стекающую по ее рту. Никогда прежде Таня фон Дегуршафф не была так похожа на апостола Ада, какой Мэри давно ее знала. Вдалеке она увидела, как другие мертвые имперцы поднимаются с горящими глазами и нападают на ее товарищей, а также на своих живых собратьев. Командир Мэри пытался сплотить оставшихся в живых членов группы, но внезапно исчез, сгорев дотла в огне, вызванном дьяволом. В руках заклятый враг Марии держал тот странный талисман, который она использовала для совершения своих кровавых дел по всей Европе, теперь горящий тем же адским цветом, что и ее бездушные глаза. Они потерпели неудачу, осознала она, когда тьма сомкнулась, и последствия их неудачи были хуже, чем они могли себе представить. Нет, она потерпела неудачу. Она была слишком сосредоточена на Дьяволе и упустила из виду то, что происходило в замке. Теперь Империя показала свое истинное лицо, развязав Ад на Земле, с Дьяволом Рейна в качестве своего адского чемпиона. Апокалипсис прибыл сюда, подумала она в бреду, когда ее жизненная сила вытекла из нее. О Боже, — молилась она из последних сил, — прости меня…***
Берун горел. Пожары начались случайно, но потушить их было некому. Все были слишком заняты, убегая от монстров, бродящих по улицам многотысячными ордами, или отчаянно прячась в тщетной надежде, что их рано или поздно не найдут. Теперь целые районы были охвачены пламенем, а небо заволокло черным дымом. Звуки бушующего ада смешивались с более отдаленными звуками битвы, где группы выживших все еще сопротивлялись ордам, и бесконечным, безжалостным криком, который исходил не из человеческого горла и от которого нельзя было сбежать, где бы ты ни был и как бы ты ни пытался его заглушить. Кто-то из Генерального Штаба утверждал, что это кричала душа Отечества. Насколько знал Зеттур, он был прав. Насколько мог судить Зеттур, голодные мертвецы впервые вышли из собственного дворца кайзера, но они быстро распространились, и повсюду в столице появлялись новые из-под земли. В такой старой европейской столице, как Берун, было много кладбищ, а учитывая славную военную историю Империи, это означало, что в земле было много мертвых солдат. Теперь казалось, что все эти павшие герои снова восстали как ходячая мерзость, одержимая желанием пожрать плоть живых. Солдаты, погибшие всего несколько недель назад, ковыляли рядом с ожившими скелетами средневековых рыцарей, все еще одетых в свои старые ржавые доспехи. Конечно, затем эти зомби были усилены ожившими трупами своих жертв. Казалось, что любой, кто умер, независимо от того, как, воскресал заново как один из ходячих мертвецов, пока у его трупа все еще была прикреплена голова. Мужчины, женщины и дети; гражданские или солдаты: казалось, это не имело значения для гнусных сил, правящих здесь. — И это план Z? — пробормотал он себе под нос. — Действительно ли это то, что задумал кайзер с самого начала? Он надеялся, сильнее чем когда-либо в своей жизни, что это не так. Что это, по крайней мере, было какое-то непредвиденное последствие, какой-то катастрофический сбой, который развязал этот ад. Потому что, если это всегда было планом, тогда… тогда враги Империи были более правы, чем они предполагали в своей пропаганде. Если их император сделал это добровольно, тогда они были злой нацией, которую нужно было уничтожить ради спасения всех человеческих жизней, все их дела превратились в пыль, а сама память об их существовании стерта. Звук удара в дверь его кабинета, который продолжался уже некоторое время, внезапно прекратился, вырвав его из его жалкого созерцания последнего сущего. Согласно часам на стене, он стоял там более трех часов, наблюдая, как столица его Империи пала после того, как мертвецы ворвались в штаб-квартиру, и ему едва удалось сбежать и укрыться здесь. Нахмурившись, он повернулся, как раз вовремя, чтобы увидеть, как груда мебели, которую он притащил к двери, взорвалась, отбросив его на пол, обратно к теперь уже разбитому окну, из которого он только что выглядывал. Этот не был таким неуклюжим, как остальные. Оно… он … шел и на вид походил на мужчину, или, скорее, на солдата. На нем тоже была форма одного из них, хотя Зеттур не знал ни одного имперского подразделения такого угольно-черного цвета. Нашивка на груди выдавала в нем члена личной гвардии кайзера, и Зеттур почувствовал внезапный прилив ненависти при виде этого. На его поясе висели богато украшенные пистолет и меч, с которого капала кровь. Его лицо представляло собой багровый череп, освещенным изнутри адским огнем, а за ним стояла стая зомби, которые всего несколько часов назад были частью личного состава Зеттура. Генерал не тратил слов: никто не видел его последнего боя. Он просто вытащил пистолет и выстрелил. Прошли десятилетия с тех пор, как он в последний раз стрелял из оружия в гневе, но он продолжал тренироваться, и каждый выстрел попадал в цель. Но каждая пуля была остановлена перед попаданием, врезавшись в полупрозрачный барьер, который мерцал вокруг существа. Магия, — с ужасом осознал Зеттур. Это существо было способно использовать магию, по крайней мере, на уровне произнесения пуленепробиваемых заклинаний. Это было не особенно впечатляющее зрелище по сравнению с тем, на что, как знал Зеттур, были способны маги, но последствия были ошеломляющими. Разум генерала быстро пришел к ужасающему выводу, что это бедствие было чем-то большим, чем просто чумой: это была настоящая экзистенциальная угроза Человечеству. Раньше он думал, что зомби — безмозглые животные: серьезная угроза, да, но, несомненно, силы союзников, окружающие Империю, вооруженные артиллерией и собственными тайными технологиями, смогут сдержать и уничтожить. Теперь он не был так уверен, и эта неопределенность была больше, чем он мог вынести. Мало того, что одетая в черное нежить могла владеть магией, он также явно имел какой-то контроль над другими зомби, поскольку они не сразу окружили его, чтобы добраться до Зеттура. Образы всего мира, созданного по обылику нынешнего Беруна, заполнили разум генерала, и он упал на колени, слезы текли по его лицу. Но его мучения еще не закончились: фактически, они только начинались. — Возрадуйтесь, генерал Зеттур, — простонал офицер-зомби больной пародией на человеческий голос, который отдавался неестественным эхом и, казалось, проникал в его мозг с каждым словом. — Отечество вновь нуждается в вашей службе. Вы были избраны для особого задания. Зеттур немедленно попытался направить пистолет на себя, рассудив, что быстрая смерть от его последней пули была лучше, чем то, что этот монстр запланировал для него. Он не был уверен, что малокалиберного пистолета будет достаточно, чтобы спасти его от реанимации, но это был единственный вариант, который у него остался — его офис был недостаточно высок, чтобы броситься в окно, дабы наверняка убить его. Однако, прежде чем он смог выстрелить, оружие было вырвано у него из рук, так как три нежити бросились на его руку, прежде чем к куче добавились другие, пригвоздив его к земле, но не причинив никакого реального вреда. Впервые в своей жизни генерал Зеттур познал настоящее отчаяние. Мертвецы тащили его, пара окровавленных рук заставила его поднять голову так, чтобы он созерцал монстра перед собой. — Почему? — Зеттур не мог удержаться от вопроса. — Черт бы вас всех побрал, зачем вы это делаете?! — На то воля Кайзера, — ответил командир нежити, теперь звуча как ревностный пророк. — Ты и другие потерпели неудачу, и поэтому он взял дело в свои руки, прежде чем вы, пораженцы, потащили всех нас за собой. Независимо от цены, независимо от последствий, мы выстоим, и мы победим. Отечество никогда не падет! Прежде чем Зеттур смог ответить, монстр положил свою холодную руку ему на голову, а затем на мгновение промелькнули огонь, боль и тьма.***
Президент Пьер Мишель де Луго посмотрел на карту Франсуа и задался вопросом, почему все пошло таким ужасным образом. Еще неделю назад казалось, что конец войны близок, хотя никто не сомневался, что имперцы будут сражаться до последнего. Париж был освобожден, а иностранные захватчики изгнаны с большей части территории Республики. Их экспедиции на Темный Континент (Африка) были вынуждены бежать, даже ужасный дьявол не смог противостоять объединенной мощи союзников. Они наступали с Запада и Востока, а моря были вотчиной королевского флота, отрезая Империю от внешних рынков. Их шпионские сети сообщили, что имперская поддержка войны внутри страны ослабевает, и даже ходили слухи, что сам кайзер начал вмешиваться, чтобы заставить свое военное руководство рассмотреть вопрос о капитуляции. Победа была неизбежна, хотя те, кто отвечал за это, знали лучше, чем говорить об этом вслух после серии, казалось бы, невозможных поражений, которые Империя совершила ранее в войне. А теперь… это. Даже в своих худших кошмарах Де Луго не думал, что все может пойти так плохо и так быстро. Никто точно не знал, что произошло. Но что было ясно, так это то, что внезапно мертвые солдаты Рейна восстали из своих грязных могил. Армии союзников были застигнуты врасплох и были полностью уничтожены. Выжившие бежали, и лишь небольшая часть вернулась на территорию, еще свободную от угрозы нежити. Сначала их истерические сообщения были отклонены, посчитав, что это результат какого трюка Империи. Возможно, имперцы спрятали войска под землей и устроили засаду, или, возможно, они использовали какое-то новое химическое оружие, которое воздействовало на разум солдат. Но отрицать правду вскоре стало невозможно, потому что мертвые хлынули из старых границ Империи в земли тех, кто годами вел с ней войну. По всему континенту тускнеющие угли войны вспыхнули еще раз, превратившись в пылающий ад, намного ужасный и отвратительный, чем когда-либо прежде. Те немногие агенты союзников, которые все еще были живы на собственных землях Империи, с каждым днем становилось все меньше, и они говорили о гораздо худшей судьбе, которая уже постигла врагов Республики. В живых осталась лишь небольшая часть населения Империи, и в то время как часть Де Луго была потрясена этим геноцидом, другая, более холодная его часть рассматривала все эти тела, добавленные к ордам нежити, и дрожала от страха. Разведка союзников также выдвинула рабочую теорию относительно того, что произошло: по-видимому, Империя собиралась использовать какое-то последнее магическое оружие, чтобы запугать союзников и заставить их согласиться на прекращение войны на несколько выгодных условиях. Если это было правдой, и если их так называемое магическое оружие было ответственно за ходячих мертвецов, то, очевидно, что-то пошло не так. Поскольку большая часть артиллерии союзников была потеряна при первом нападении нежити, их лучшим оружием против полчищ зомби были маги. Они могли улететь из когтистой хватки мертвецов и обрушить на них огненный дождь, не опасаясь возмездия. Некоторые из мертвых все еще могли использовать огнестрельное оружие, но их точность была ужасающей, а маги хорошо привыкли защищаться от таких атак. Но их было не так много, и они могли сделать не так много. Батальон магов мог уничтожить тысячи зомби за одну вылазку, но их там были миллионы, и каждый день из Империи прибывало все больше. Целые крылья полностью истощили себя, пытаясь выиграть время для эвакуации городов, и потерпели неудачу, в конечном итоге лишившись маны и пожираемые голодными мертвецами. Командование союзников было вынуждено приказать своим магам сохранить свои собственные жизни превыше всех других стратегических соображений. Холодная арифметика этой новой войны означала, что летный маг стоил больше, чем сотня, тысяча гражданских. Не все из них подчинились этим приказам, но даже те, кто подчинился, не были в полной безопасности. Несколько отрядов, отправленных на миссии по расчету или очистке, просто исчезали, и, хотя дезертирство было возможно, тот факт, что их магические сигнатуры не были обнаружены снова, предполагал более мрачную судьбу. В конце концов, даже дезертир захотел бы сохранить свою вычислительную сферу, поскольку способность летать была их лучшим шансом выжить в адском пейзаже, который Империя обрушила на них всех. И все же, по крайней мере, у них были маги. Федерация Руссов никогда не использовала их, официально из-за их коммунистической идеологии, но на самом деле потому, что их премьер был параноиком, допуская существование какой-либо власти, которую он не мог контролировать. В результате, в последних отчетах, полученных президентом с Восточного фронта, говорилось о развале Красной Армии, даже печально известные политические офицеры Федерации не смогли поддерживать дисциплину перед лицом ходячих мертвецов. Паризе все еще стоял, но орды мертвецов уже приближались. Они шли медленно, но им не нужен был отдых или припасы, и они могли продолжать маршировать весь день и ночь. Был рассмотрен вопрос об эвакуации, и десятки тысяч людей уже бежали самостоятельно, заполонив дороги и усложнив управление логистикой. Но Де Луго не стал бы снова покидать Город огней. Если бы мертвые были просто безмозглой ордой, которой они казались сначала, тогда ситуация не была бы такой ужасной. Но были признаки того, что это не так, поскольку паранормальные события распространились по всей Европе после этого апокалипсиса. Радио уловило жестокий смех, искаженную музыку и даже голоса мертвых людей, описывающих их собственную кончину в ярких деталях, даже на зашифрованных частотах. Объекты перемещались без чьего-либо прикосновения к ним, всегда со злонамеренной целью. Даже здесь, в доме президента Франсуа, книга упала с полки и начала размазывать чернила по всему ковру, образуя нечестивые узоры, для удаления которых потребовался огнемет, поэтому он теперь использовал другой кабинет. По-видимому, дела обстояли хуже, чем ближе к источнику этого безумия, хотя Де Луго не был уверен, что это было не только из-за нервов. Он, конечно, не стал бы завидовать солдатам, если бы это было так. Бог свидетель, его собственные нервы в нынешние дни были достаточно расшатаны. Он взглянул на пистолет, лежащий на краю стола. За последние несколько дней искушение просто покончить со всем этим становилось все сильнее и сильнее. Раньше он всегда мог игнорировать песню сирен, но теперь … Теперь это становилось проблемой. В конце концов, разве он не был хотя бы частично виноват в этом ужасе? Если бы он признал поражение после битвы на Рейне, что теперь казалось вечностью назад, вместо того, чтобы собрать оставшиеся войска Республики в Бресте и сформировать свое правительство в изгнании, тогда война закончилась бы. У Королевства и Штатов не было бы никаких поводов для вступления в конфликт. Империю не загнали бы в угол до такой степени, чтобы она была готова опуститься на такие глубины. Или, возможно, ничего бы не изменилось, но Де Луго было трудно в это поверить, каким бы высокомерным это ни было. И поэтому он уставился на свой пистолет и размышлял о конце. Затем он подумал обо всех людях, которые еще жили в Республике, о том ущербе, который его самоубийство нанесет моральному духу. Многие ли последовали бы его примеру, оставив остальных безутешными и еще более беззащитными? Даже те, кто ненавидел его за продление войны, по крайней мере, черпали силу в этом гневе. Он покачал головой и снова уставился на карту. Похоже, не сегодня. Возможно, завтра все будет по-другому, но, по крайней мере, еще на один день он остался президентом Француанской Республики со всеми обязанностями, которые связаны с этим титулом.***
Полковник Реруген чувствовал себя до странного спокойно, даже когда мир вокруг него рушился. Возможно, это было потому, что какая-то часть его ожидала конца света уже много лет, из-за его знакомства с неким майором. Или, что гораздо более вероятно, он просто скрывал все это, потому что сейчас было не время для нервного срыва. Он был на пути, чтобы осмотреть один из военных складов к северо-западу от столицы, когда началось безумие. По мере того, как война затягивалась, все в штабе были вынуждены брать на себя все больше и больше обязанностей, хотя он знал, что это ничто по сравнению с ситуацией на различных фронтах. Склад был хорошо укомплектован, что, безусловно, было полезно в настоящий момент. Он принял командование, собрав всех солдат в окрестностях и превратив их во временный форт. Было также несколько гражданских, которые бежали на склад, когда появились ходячие мертвецы, хотя его изоляция означала, что только горстка смогла это сделать. Реруген заставил их работать, доставляя боеприпасы к стенам и помогая медикам ухаживать за ранеными, а также следить за тем, чтобы их собственные мертвецы не восстали снова. Это была тяжелая работа, но необходимая. Склад был вырыт в горе, что означало, что нежить могла прийти только с одного направления, и они превратили этот подход в поле битвы, где они могли продержаться в какой-то мере неопределенно долго, пока хватало припасов. Однако чем больше проходило времени, тем больше зомби нападало на них. Теперь их были тысячи, они ступали по окровавленным останкам предыдущих волн. Учитывая, насколько отдаленным было это место, было ясно, что что–то направляло их — Реруген узнал некоторых в форме в толпе, и он знал, что эти солдаты были размещены в столице, в днях пути отсюда. Если бы они пришли пешком, конечно. Мысль о том, что зомби знают, как использовать поезда для передвижения по стране, и используют инфраструктуру, которой так гордилась Империя, чтобы быстрее распространять свое зло, была, мягко говоря, тревожной. Внезапно радио рядом с ним начало заикаться от статических помех, а затем заговорило детским голосом: — Раз, два, сестренка заберет тебя… — Три, четыре, дверь уже открыли… — Пять, шесть, река Стикс вверх течь… — Семь, восемь, поздно будет очень… — Девять, десять, она оПяТь вОсКрЕсЛа! Реруген пнул устройство, сломав его и заглушив песню. Это было далеко не первое радио, которое они потеряли подобным образом, и он знал, что нет смысла пытаться восстановить его, как только его коснулась порча. Днем адских проявлений было меньше, но как только солнце село, все на базе услышали шепот, почти различаемый, издевающийся и насмехающийся над ними. — Полковник! — один из солдат окликнул его, указывая на небо. Взошла полная луна, заливая землю зловещим красным светом, который все еще был достаточно сильным, чтобы видеть. И там, куда указывал солдат, был силуэт, безошибочно узнаваемый для любого, кто провел время на передовой, летного мага. За исключением того, что в Империи не осталось летных магов. Они были, когда все это только начиналось, но они исчезли, крыло за крылом. И это было не потому, что они бежали из этой обреченной страны, хотя Реруген не стал бы их слишком винить, если бы они это сделали. Нет, кто-то – что-то – выслеживало их одного за другим, и у Реругена было мрачное предчувствие, что он точно знает, что именно. В конце концов, он не мог спутать этот маленький, ужасающий силуэт ни с кем другим. — Не стреляйте, — приказал он, жестом показывая им отойти. — Вы все равно не сможете причинить ей вред. Она спустилась с неба, как ангел, посланный Адом из мифа, и выглядела так же ужасно, как и приземлилась рядом с Реругеном. Серебро всегда была бледной, но теперь же это была белизна трупа. Ее рот был покрыт запекшейся кровью, как и ее униформа. Она была больше похожа на вампира, чем когда-либо прежде, а не на красавицу из недавних СМИ. Нет, это был чудовищный кровопийца, предвестник чумы и раздора, который охотился на живых, чтобы утолить жажду, которую никогда нельзя было утолить по-настоящему. На ее груди вычислительная сфера Елиний 95 пылала тем же зловещим внутренним светом. Реругену внезапно вспомнились слова доктора Шугеля о том, что создание оружия было вдохновлено Богом, и он на мгновение задумался, не было ли все это Божьим наказанием за многочисленные грехи Великой войны. — Майор Дегуршафф, — поприветствовал он ее. — Полковник … Реруген, — ей приходилось выдавливать из себя каждое слово. Ее руки дернулись, и он подумал, не хочет ли она отсалютовать, но не в состоянии — Докладывайте, майор, — сказал он ей, заставляя себя не показывать страха, опираясь на свой многолетний опыт общения с этим дьяволом. — Что случилось? — План Z, — прохрипела она. — Кайзер… предал нас. Смерть и жизнь, разделенные... Цепь команд… превращенная в заклинание, привязанное к нашему горлу... Не могу… ослушаться. Связана… скована… порабощена! Это был первый раз, когда Реруген слышал, чтобы майор говорила с такими эмоциями, с таким гневом в голосе. Затем смысл ее слов действительно поразил его. Кайзер. Реругену пришлось бороться, чтобы удержаться на ногах. Это сотворил кайзер?! Он слышал слухи о плане Z, хотя и не более того. Кайзер, наконец, ввязавшийся в войну, неизбежно привлек внимание. Все это дело держалось в строжайшей тайне, но вы не могли переместить так много магов одновременно, чтобы это не было заметно. Как и все остальные, Реруген предположил, что план Z касается развертывания какого-то магического супероружия. Но это?! Это и был план кайзера? — Объясните, майор, — услышал он свой голос сквозь шок. — Пять… ритуалов. Я была на одном… восток. Мэри Сью… убила меня… а я… убила ее, — она указала на свой окровавленный рот. — Она, — добавила Серебро в качестве объяснения. Почему-то Реруген не удивилась, что майор убила ее давнего врага, разорвав ей горло. Даже без зомби-апокалипсиса это не потрясло бы его. Даже тот факт, что они двое убили друг друга, был чем-то, чего он ожидал. — Что планирует теперь делать кайзер? Она пожала плечами. — Не… знаю. Но… видела всякое. Восстановленные заводы. Сборочные линии... Офицеры… тащат всех на рабочие места. — Даже сейчас, — прошептал Реруген, с удивлением обнаружив, что он может быть еще более потрясен всей ситуацией, — он все еще готовится продолжить войну? — Да! — с горьким кашлем рассмеялась она. — Верно… тотальная война. — Как и предсказывала ваша статья, — прошептал Реруген самому себе, — все эти годы назад. Неживой дьявол склонил голову набок. - Эм. Никогда не знала… что ты это читал. Прежде чем он смог ответить, она подняла винтовку и выстрелила. Пуля прошла прямо мимо головы Реругена, опалив его волосы и разбив очки, перелетела через стену и взорвалась прямо посреди орды зомби. В одно мгновение тысячи ковыляющих ужасов были уничтожены, сожжены так, что у них не было ни малейшего шанса снова подняться. - Ох. Промахнулась, — произнесла майор с чем-то, что отдаленно напоминало улыбку. — Какой… позор. Почти израсходовала… всю ману. Нужно уйти сейчас. Должна следовать… приказам. О, слабо подумал Реруген, когда понял. Казалось, она была такой же хитрой, как и раньше, все еще находя способы следовать букве своих приказов, следуя своим собственным непостижимым целям. Но сейчас, если бы был кто-то, на кого он мог бы поставить, что каким-то образом сможет сохранить рассудок, несмотря на то, что его превратили в монстра-нежить, это была бы она. — До свидания, майор, — отсалютовал он. — Хррк. Увидимся… Полковник. Не сработает… дважды. В следующий раз… Будьте готовы. Затем она улетела, обратно в небеса, откуда и пришла. Реруген обернулся, чтобы посмотреть на своих людей, которые глядели на него с благоговением. — Чего вы все там стоите? — крикнул он. — Все в путь! Отделение от одного до трех, отправляйтесь туда и зачистите выживших! Остальные, приготовьтесь к отъезду! Мы покидаем эту базу и двигаемся на север на рассвете! Не забудьте взять с собой рации, наш единственный шанс — добраться до побережья, связаться с кораблем и убраться отсюда! Он знал, что у Королевства были корабли в северном море, и он надеялся, что не все из них были захвачены после апокалипсиса, обрушившегося на Империю. Как только они вступят в контакт, Реругену придется убедить их рискнуть и послать кого-нибудь за ними. К счастью, у него была информация, от которой, он был совершенно уверен, не смог бы отказаться ни один капитан союзников. Информация была жизненно важна на войне, и это была война за само выживание человечества. У Реругена не было никаких сомнений в том, что Империя войдет в историю как худшая страна за всю историю. До конца своих дней он и его люди будут изгоями, презираемыми всеми, кто знал об их наследии, даже если они не имеют никакого отношения к развязыванию этой чумы в мире. Но его это устраивало, пока История продолжалась. Ему нужно было рассказать миру то, что сказал ему Дегурешафф. Ибо, хотя мысль о том, что во всем этом виноват кайзер, вызывала у него желание начать кричать и никогда не останавливаться, майор также дал ему первый проблеск надежды с тех пор, как все это началось. В конце концов, если у мертвых есть лидер, то этот лидер должен быть убит…***
Стоя на коленях, один в темноте, Адельхайд фон Шугель молился. Его лабораторный халат был порван и испачкан кровью, волосы растрепаны, очки треснули, а на лбу был страшный порез, из которого кровь капала в глаза. Его лицо было изможденным, а в глазах горело лишь отчаяние. Удаленный исследовательский центр должен был быть защищен от оккультного феномена, опустошающего остальную часть Империи. Но хотя продолжающиеся эксперименты Шугеля по разработке вычислительных сфер следующего поколения уже не были такими дорогостоящими, как те, которые привели к созданию замечательного Элиния 95, прогресс все равно имел свою цену. Когда мир был отрезан от Божьей Милости, морг объекта был занят трупами двух имперских летных магов, которые после ранения в бою и больше не могли выполнять свои обязанности, были переведены в его лабораторию. Он сказал своему начальству, что только исключительные маги подходят для его исследований, но, видимо, ситуация на войне стала настолько плохой, что даже его гений остался без внимания. Неудивительно, что несчастные маги погибли после нескольких испытаний, которые майор Дегуречафф выдержала в течение нескольких месяцев, только для того, чтобы подняться из своих хранилищ и прорваться почти через весь объект. Два зомби-мага в конечном итоге были уничтожены, взорвав несколько прототипов ракет, над которыми они работали, пока находились в одной комнате, но к тому моменту по объекту бродили десятки других мертвецов. Шугель выжил только потому, что прятался в этой комнате, где хранились самые ценные исследования и артефакты. Толстые металлические двери держали нежить на расстоянии. По его лучшим оценкам, это было две недели назад. У него закончилась еда неделю назад, а последнюю воду он выпил два дня назад. Наконец, электричество отключили, оставив ему всего несколько свечей, чтобы не допустить темноты, — и у него осталась последняя. Шугель был в бреду, и он понимал это, но данный факт не имел значения. Ничто больше не имело значения. Он потерял руководство Бога, сияющий голос, который показал ему, как усовершенствовать Элиний 95, чтобы Его апостол мог поразить неверных. Уверенности, которая жила в нем с тех пор, непоколебимого знания, что он во всем исполняет Его волю, больше не было. При других обстоятельствах он, возможно, винил бы себя и искал неудачу, которая принесла ему немилость Небес, но, учитывая, что мертвые ходили по земле и жаждали плоти живых, он был достаточно уверен, что причиной всего этого было не то, что он сделал. Было ли это потому, что они проиграли войну с неверными? Шугель не вдавался в повседневные операции, но даже он знал, что дела идут не очень хорошо. Раньше он не обращал на это никакого внимания, видя, что Бог испытывает Своих верующих. И, возможно, так оно и было на самом деле, но они провалили Его испытание, и теперь Он с отвращением отвернулся от них и… Звук, доносшийся со стороны входа в комнату, отвлек внимание ученого от его страданий. Он уже давно отстранился от неустанного стука кулаков нежити в укрепленную дверь, но это было что-то другое. Удары… удары прекратились? Он даже не заметил, но… И внезапно металл затрещал, когда его разорвало на части магическим клинком, и осколки упали, открывая силуэт на фоне света, который ослепил усталые глаза Шугеля. Он несколько раз моргнул, проясняя зрение, и увидел, кто ворвался в его святилище. Он узнал ее, хотя они встречались всего несколько раз. В конце концов, она была запоминающейся женщиной. -… Лейтенант Серебрякова? — прошептал он в шоке. Заместитель Дегурешафф выглядела совсем не так, как когда он видел ее в последний раз. В ее животе зияла огромная дыра, из которой кишки свисали, как гнилые фрукты. Ее кожа была бескровно-бледной, глаза горели алым светом. Ее вычислительная сфера Элиний 97 лежала у нее на груди, светясь тем же феерическим светом, и ученый в Шугеле не мог не задаться вопросом, как это было возможно. — Здравствуйте, доктор Шугель, — поприветствовала нежить. Позади нее он мог видеть изломанные трупы своей исследовательской группы, мгновенно распознав ущерб, нанесенный магическим клинком. Он попытался сглотнуть, но во рту было слишком сухо. — Вы… вы пришли, чтобы спасти меня, лейтенант? Она усмехнулась, звук был наполнен злобой, которой не было места в ком-то вроде нее. — Нет, доктор. Поверьте мне, вы скоро пожалеете, что не смогли позволить себе роскошь умереть с голоду в покое. Но Кайзер снова нуждается в ваших услугах. Если бы он послал майора… что ж, она, вероятно, нашла бы способ даровать тебе милосердие быстрой и окончательной смерти, хотя бы для того, чтобы ей не пришлось терпеть твое присутствие до конца вечности. Но кто-то из его придворных вспомнил ее письма с просьбой о переназначении от тебя, поэтому они послали меня вместо этого. — Я не понимаю, — прохрипел он в растущем ужасе. Серебрякова улыбнулась. — Ты поймешь, — пообещала она. — Но это не поможет. Она подошла к нему, и он инстинктивно отскочил от нее, пока его спина не уперлась в полку, и он не смог идти дальше. Она нависла над ним, все еще улыбаясь, как сама Смерть, но обещая гораздо более жестокую судьбу. Это действительно была Серебрякова? Или что-то другое носило ее плоть, используя ее, чтобы ходить по землям живых? Но нет, то, что она сказала, подразумевало, что личность зомби каким-то образом имела значение. Так много вопросов без ответов. Так много непроверенных гипотез. Он собирался умереть, и дело его жизни никогда не будет завершено. Каким-то образом, столкнувшись с его гибелью, эта мысль доминировала в голове Шугеля. — Попробуй бороться, — промурлыкала Серебрякова, когда она приблизила левую руку к его черепу. — Это тоже не поможет. У Шугеля было достаточно времени, чтобы произнести первое слово последней неуслышанной молитвы, прежде чем лейтенант нежити прижала руку к его лбу, удерживая его на месте железной хваткой.