***
Первые два дня на корабле прошли вполне нормально. Я ела в положенное время, развлекала саму себя в комнате, а вечером звонила на номер Кокоро-сан, чтобы поговорить с Эйсом. У мальчишки дела шли вполне нормально. Быть в баре с Айсбергом для него далеко не впервой, а Кокоро-сан так-то воспитала сразу двух юнцов с диаметрально противоположными характерами, так что за одним ребёнком ей присматривать было относительно легко. И это ещё не учитывая тот факт, что в будние дни тот будет ходить в школу, где станет пропадать большую часть дня. Ночью было на удивление легко спать. Думала, что из-за качки начнётся тошнота, слабость, вялость, однако то ли из-за тела, что теперь не мучается послеродовым периодом, то ли из-за переживаний по поводу состояния Мишель, но стоило только моей голове коснуться подушки, как сознание мгновенно отключалось.***
Проблемы пришли оттуда, откуда я их совершенно не ждала. Не из газет. Не из Алабасты. Не из громкоговорителя корабля. А из Ватер-7. — Здравствуйте, — сказал мне новый мальчишеский голос. Улитка приняла светлый цвет волос, а ещё тёмный оттенок одного из глаз. Голос почему-то казался мне знакомым, хотя я точно знала, что никогда раннее его не слышала и не могла слышать. Преимущества попаданки — это знать то, что другие обитатели мира сего знать не знают и не могут никоим образом знать до тех пор, пока всё не рванёт. Связь установить мне было легко. Рядом с Эйсом мог быть только один блондин со шрамом на лице, говорящий очень вежливо, да ещё и с виноватыми нотками. Я бы лично предпочла другого блондина, Фениксом зовущимся, хотя бы потому что тогда бы точно могла сказать, что эта беда пришла временно. Но, нет, на лице сего героя такого шрама просто не могло бы быть, к тому же голос звучал именно что по-детски. Чтобы ответить, мне понадобилась целая минута. Преступно много времени, судя по тому, насколько лицо улитки, на данный момент имитирующей лицо другого человека, мальчика по имени Сабо, стало немного бледным и растерянным. В свою защиту могу сказать лишь то, что очень нелегко принять тот факт, что менее через трое суток после того, как я покинула Эйса, тот уже успел найти своих братьев, которые в этом мире не должны были друг друга знать вообще. Или хотя бы минимум до восемнадцати лет. Из-за эффекта бабочки в моём лице. Трое суток, как я села на поезд, что разлучил меня с тем, кого я родила. Даже меньше. И он уже нашёл Сабо. — Это ден-ден сломана! — услышала я другой голос, ещё более мальчишеский. Лицо улитки сменилось на другое, делая могу догадку ещё более очевидной. — Я не слышу маму! О нет. Нет-нет-нет. Мне одного ребёнка на своей шее хватает, спасибо большое! Я не буду матерью для ещё двух сорванцов. У них есть родители! Другие родственники! Они не моя ответственность! — Мальчики, — сказала я, наконец-то беря себя в руки. — Вы уверены, что набрали правильный номер? Вся проблема в том, что они явно набрали именно что правильный номер. У Ден-Ден-Муши, предназначенной именно для звонков, по раковине можно увидеть номер другой Муши. И когда я беру трубку, чтобы ответить на звонок, то всегда краем глаза смотрю на знакомые цифры. Там всего два набора. Из Алабасты и из бара Кокоро. — Вы мама? — спросил меньший мальчик. Если это не Монки Д. Луффи, то я готова признать себя прима-балериной. — Да, я мама, — вынужденно согласилась я, потому что не могла с этим поспорить. — Но ведь в мире есть очень много мам! На заднем фоне послышалась возня. Голос Сабо сказал что-то вроде «Луффи, отдай мне Муши!», голосом Луффи обозначился выкрик «Но я хочу поговорить с мамой!». Я же обратила внимание на закрытый люк. На небо. На море. Словно эти вещи могли внезапно ответить мне на многие важные вопросы, открыв тайны мироздания. Но и небо, и море — молчали. Конечно же. Когда хоть что-то в этом мире давалось мне легко? — Здравствуйте, — снова раздался вежливый голос Сабо. — Мы друзья Куросаки Эйса. Я — Сабо, а это… — Мама, я Луффи! — А я мама Эйса, — сказала я, подавив вздох и вместо этого улыбнувшись, чтобы наше внезапное знакомство состоялось хоть сколько-то нормально. Я ещё не доплыла до Алабасты. Я даже не проплыла хотя бы половину пути. Я не могу повернуть назад и уж тем более не могу сейчас внезапно вставать и указывать Эйсу, с кем ему можно дружить, а с кем — нельзя. Пришлось напомнить самой себе, что я с самого начала не особо рассчитывала на то, что смогу удержать его от моря. От пути пиратства. От той свободы, которое даёт это самое море, но забирает суша со своими законами и правительством. А если он в любом случае будет пиратом, то пусть будет пиратом, у которого есть очень сильные братья, которые помогут ему в море. А мать? А что я вообще могу с суши? Так, глядишь, короткая жизнь на день станет ярче. У Эйса ведь так и не появилось хоть сколько-то близких друзей. Ему не интересны секции, он не может найти общих тем с одноклассниками. Приятели — это не друзья и уж тем более не братья, такие как Сабо и Луффи. Иногда быть мамой — это знать, что ребёнок выберет не тот путь, который бы ты для него хотела. Но тот путь, что сделает его свободным. И как мать я должна дать Эйсу именно свободу. Опять же. Моё нежелание, чтобы он стал пиратом, в большей степени продиктовано тем, кто является отцом Эйса и тем, что кроме Эйса у меня больше никого нет. И оставаться одной я не хочу, когда тот уйдёт в море. — Зовите меня «тётя Ичиго», — сказала я, облизнув губы. Но брать ответственность за ещё двух детей? Нет. Мне хватает и одного мальчишки. — Хорошо, тётя Ичиго, — послушно согласился Сабо. — Извините нас, что отвлекаем по пустякам, просто Луффи очень хотел с вами поговорить, поэтому мы и позвонили. Я расправила складку на длинном платье, что носят в пустыни. Подумала. Пожала плечами. Делать мне, в принципе, всё равно нечего. — Я буду только рада, если вы мне расскажите что-нибудь интересное, — сказала в конечном итоге. — Здесь всё равно было очень скучно, пока мне не позвонили! Как там Эйс? Он сейчас в школе, верно? На этом главное слово взял Сабо, подтвердив, что, да, Эйс действительно сейчас находится в школе и усердно (ну, в этом я слегка сомневаюсь) учится. А вчера они все вместе делали уроки и это было очень интересно. — Скучно! — громко сказал Луффи, стоило им двоим заговорить о вчерашнем домашнем задании. Сабо явно пытался перекрыть этому ребёнку рот. Я внезапно вспомнила, что иногда тоже краснела за некоторых одноклассников, которые раскрывают рот в ненужные моменты и говорят какую-то хрень. И им, самое главное, было совершенно не стыдно, а вот мне — ещё как. Близких друзей у меня никогда до Мишель не было. Мишель, Алан, Айсберг, Кокоро-сан и даже непонятно где пропадающий Фрэнки. Хорошо, что и у Эйса они теперь тоже есть. В его возрасте я о таком даже не смела мечтать. Я вообще редко о чём-то мечтаю. Предел моих желаний сейчас — дать Эйсу образование, вдолбить моральный компас, да как можно больше заработать денег до старости, потому что потом я не смогу ни работать где-либо, ни получать даже поддержку от своего сына, ибо тот станет очень известным пиратом. Его имя было очень громким даже до того, как стала известна родословная. — В детстве мне тоже было скучно делать уроки, — сказала я удивительно нежно даже для себя. Злиться на Луффи — это то, что не может сделать никто. Преимущества бытия главным героем. Эх, мне бы такое… но тогда бы пришлось и кучу проблем разгребать на своей шее. Неа, лучше без этого. — А сколько тебе лет, Луффи? — спросила я, пытаясь посчитать. В каноне Эйс был старше Луффи на… ох, такие мелочи уже и не упомнить. На два года? И при этом был ровесником Сабо. Но сейчас он родился на год раньше, так что Сабо должен быть старше Эйса? — Один, два, три, — раздался медленный счёт, явно по пальцам. — Восемь! — Мне одиннадцать, — вежливо сказал Сабо. Значит я правильно посчитала. — В комнате Эйса есть учебники за первые классы, — сказала я. — Они с картинками и учиться по ним намного интереснее, так что не стесняйтесь взять себе. Сабо вежливо меня поблагодарил. Возьмут ли они книги или же нет, непонятно, но если да, может Луффи научится читать и считать получше, чем в каноне. Не то чтобы это была его вина. Трое братьев выросли в лесу, где их образованием никто не интересовался, что я считаю большим недостатком. С другой стороны, здешний мир в плане учёбы удивителен: кто-то наследует семейное дело, школу для которого заканчивать совершенно не обязательно и даже вредно, ведь она потребует время, которое более выгодно было бы вложить на оттачиваемое мастерство. А кто-то просто пойдёт в пираты. Сироты, беспризорники, рабы, павшие королевства, куча гражданских войн, недавно вспыхнувшая эпидемия того же Янтарного свинца. Местным детям учиться некогда. Луффи сказал что-то вроде «учиться скучно». — Если Луффи будет хорошо учиться, то я привезу ему сюрприз, — решила подсластить я положение самого младшего. — Сюрприз? — спросил тот, явно приободрившись. — А что за сюрприз? Это мясо?! — Нет, не мясо, — улыбнулась я. Идей, что бы такого ему привезти, у меня совершенно не было, но это уже совершенно неважно. — Это сюрприз. С их стороны раздался предупреждающий сигнал. Уже давно знакомый мне, он предупреждал о надвигающейся Акве Лагуне и о том, что нужно эвакуироваться с острова — не срочный, то ли первый, то ли второй из трёх. — Ладно, мальчики, — тут же поспешила я. — Не буду вас задерживать. Идите к взрослым и эвакуируйтесь вместе с ними, а ещё присмотрите там за Эйсом, пока меня не будет, — чуть помявшись, постаралась уверенно добавить. — И звоните почаще. — Спасибо! До свидания, тётя Ичиго, — на улитке вновь мелькнули черты лица Сабо, прежде чем смениться на черты Луффи, его тёмных волос и отсутствующего зуба. — Пока, мама! — сказал ребёнок. С той стороны повесили трубку. Я тоже повесила, вздохнула, чувствуя, как надвигается мигрень. Пробормотала себе под нос: — Я слишком стара для всего этого. И это мне ещё даже не тридцать. Ощущение, словно в этот раз ментальный возраст окончательно совпал с физическим, приблизив к пятидесяти. Или сколько там мне? Шестьдесят?***
То, о чём я перестала беспокоиться спустя многие годы — это умение найти себе на задницу приключений. Потому что, в самом деле, ну какие могут быть приключения у самой простой матери самого обычного ребёнка? В этом мире даже иметь ребёнка от преступника не такая уж и уникальная вещь! Так что: не выполненное домашнее задание? Драка в школе? Нехватка карманных денег? Решение уйти в пираты? Бога ради, да это же мелочи по сравнению с тем, что однажды меня может схватить инсульт, потому что тело-то у меня старое! Ещё не дряхлое, но уже довольно близкое к этому! Я до всех этих приключений своего сына могу просто физически не дожить, потому что мне не повезло в один день просто взять и постареть на двадцать лет. Даже больше. Я просто спустя время слишком привыкла округлять эти циферки, будто от этого они станут меньше или менее значимыми. В любом случае, после своего побега из откуда бы я не сбежала, после того, как нашла себе хороший климатический остров, забот у меня поубивалось, как и паранойи. Но нет. Я же попаданка. И если попаданка выходит в море — ну, у некоторых, наоборот, если они выходят на сушу — то приключению быть. Единственное приключение, что ждёт меня на суше — это материнство, которое я, блять, всем сердцем ненавижу. Не Эйса. А материнство. Это две разные составляющие моей жизни. В море? А в море, как говорят местные, может произойти всё, что угодно. Начиная от внезапной суши и заканчивая градом размером с дом. И, конечно же, в этот список входят разного рода бури, шторма. — Аква Лагуна! — орали с верхней палубы дозорные, быстро бегая и пытаясь что-то сделать. Надо сказать, что я впервые переживая такого размера водное бедствие в море. И впервые — на таком маленьком корабле. Он, конечно, не очень маленький, однако он меньше пиратского раза в два-три. А Торговое судно было больше пиратского в два раза. То есть разница действительно большая. «Ну», — нервно подумала я, припоминая свою удачу и надеясь, практически молясь, что меня пронесёт и я не влипну в какие-либо попаданческие приключения. Должно же мне хоть как-то повезти? Да и Сабо с Луффи только пару часов назад звонили, следовательно, часть нужного стресса на мою душу уже успела выпасть. — «Маленький, да удаленький?». Мужчины на верхней палубе продолжали бегать и что-то друг другу орать. Ор, надо сказать, был сугубо организованный и совершенно не панический, поэтому сама я тоже внезапно для себя решила проявить организованность. Сняла Гайку с потолка, куда она забралась, пытаясь уснуть, чтобы переждать сие бедствие, не натыкаясь на предметы, которые то и дело скользили по полу. Обняв животинку, мне стало полегче. — Что там в море нужно? — смеясь, спросила у себя же, чувствуя, что либо у меня окончательно поехала кукуха, раз мне уже теперь не страшно, а весело. Либо что-то меня по голове-таки ударило, причём незаметно для меня же. — Еда и вода, Гаечка, вот что в море самое необходимое! Придя к сему решению, я на всякий случай засунула бутылку воды во внутренний карман на молнии. Бутылка не пихалась, так что, хмурясь, я залезла внутрь рукой, пытаясь понять, что там такое лежит. Это оказался кабан. И, кажется, в кармане у меня был даже хвостик. — Блять, так вот где он был! — воскликнула невольно, потому что мелкий мне устраивал поистине ужасные истерики, когда этот чёртов кабан пропал. — Так, ладно… Кабан ушёл в тот же карман, но теперь я его потеснила, впихивая и воду. Застегнула на молнию. Во второй карман, точно такой же, засунула сухофруктов. Натянула шляпу на голову, да снова встала у своей двери, держа в руках улитку. Всё самое главное ведь было на мне! Вода, еда, связь, да я сама! Стоять у двери пришлось долго и это было действительно тяжело. Корабль мотало и кружило в разные стороны (я отдалённо порадовалось, что это тело не испытывает тошноты от укачивания), шумы сливались в какой-то единый фон, а в люк смотреть было страшно, потому что там было бушующее море и ни миллиметра неба. Везде — темень. — Тонем! — закричал кто-то внезапно. Я моргнула, очухиваясь от странного транса. Переминалась с ноги на ногу, прислушалась посильнее, чтобы понять, паникует кто-то или действительно тонет корабль. Если паникует, то я умру, если выйду, потому что моё тонкое слабое тельце снесёт первая же волна. А если не паникует, то я умру, если останусь внутри, потому что корабль потонет вместе со мной. — Отставить панику! — закричал кто-то прямо надо мной — каюта имела только потолок, что разделял меня и верхнюю палубу. — Юнга! — Здесь! — Ко мне! — закричали надо мной. Я, сама не зная, что делаю, оглянулась вокруг, а потом побежала сдвинуть кровать прямо ко двери. Встала на неё, вытягиваясь всем телом прямо к потолку, сгиная голову, чтобы прислонить ухо. Не будь шторма, люди бы говорили друг с другом тихо, чтобы никто не услышал. Однако из-за этого же шторма им приходилось кричать, чтобы хоть кто-то услышал; за другие уши им волноваться причины не было. Послышался глухой стук, чей-то стон. Затем — громкий голос. Его услышать было труднее, но вполне доступно, потому что два человека явно упали на палубе, присев. «Словно мир специально хочет, чтобы я это услышала!» — быстро проскользнуло в сознании, прежде чем столь же быстро исчезнуть. — Поручаю тебе важное секретное задание! Возьми сундук из моего кабинета и шлюпку! Ты должен доставить его в Алабасту, лично в руки Нефертари Кобры! Понял? Отдать в руки Нефертари Кобры! И — не открывать ни в коем случае, понял?! — Есть! — Исполнять приказ! — Принято, капитан! У вас когда-нибудь было осознание, что наступила жопа? У меня было. Это когда я внезапно стала рожать, хотя даже не была беременной. Или когда уплывала в другие моря, чтобы дозорные меня не убили. Или прямо сейчас. Когда на военном корабле, который плыл в Арабасту, прямо сейчас должен с весьма ценным грузом эвакуироваться только один человек. Груз, который нужно доставить королю лично в руки! И уйдёт с ним только один человек! Руки задрожали, быстро отодвигая кровать от двери. Даже не ставя её толком на место, я открыла дверь, захлопывая её намертво и оказываясь в коридоре, где люди — которых спасать никто не планировал, потому что спасаться вообще никто не планирует — всё ещё сидели внутри, думая, что их пронесёт. Я схватилась почти мёртвой хваткой за стены, продвигаясь вперёд быстро и так ловко, как никогда не думала, что способна на это. У выхода на главную палубу притаилась — не хватало ещё, чтобы меня заметили. Нам, гражданским, показывали, где находится капитанская будка. Где-то там должен быть и кабинет. Дозорные бегали по палубе. Пришлось сделать нервный вдох и — выдох, — а потом поискать глазами того, кто выбивался бы из общего строя. Белая форма выгодно подчёркивает в темноте практически всех. Я, со своими севшим зрением, могла разглядеть только расплывчатые пятна, но и их вполне хватало, чтобы найти того, кто не бегал и ходил, слегка полусогнувшись. Это было на другой стороне корабля. Человек скрылся за каким-то ограждением и его было не видно. Он? А что, если не он? Думать было некогда, пришлось довериться интуиции. Крепче схватив Гайку, я вышла на палубу. Пальцы, немея, хватались за всё подряд, лишь бы не упасть, потому что с моим тёмным облачением я для всех сливалась. Тонкое телосложение приносило несколько плюсов незаметности, поэтому удачно добралась до железного борта, а потом побежала вперёд. Вперёд-вперёд-вперёд. Дозорные кричали что-то друг другу, потом на друг друга. Кричал капитан, чей голос был громче всех остальных. Я поняла, что корабль, несмотря на все их усилия, тонет. Это было просто логическое осознание где-то на подсознании: волны с каждым разом подымались выше, корабль не мог выплыть на поверхность окончательно. То ли из-за своего веса, то ли потому что внизу образовалась дырка, кто его знает. Впереди я увидела упавшее вниз белое пятно. В море. Я добежала до нужного места, посмотрела вниз — не тонет, но из-за тьмы вокруг лодки было не видать. Лестницы рядом не было, только канаты. Думать было некогда, оставалось только с пустотой в голове делать всё ради своего спасения. Потому что если не ты сам, то никто тебя не спасёт. Дрожа, одной рукой придерживая Гайку, отпустить и выкинуть которую даже мысли не возникло, я перевалилась за борт. Скользкий металл бортика впервые вызвал не восторг чистотой, а что-то вроде злости, потому что если бы тот не был таким чистым металлом, то и рука бы так сильно не скользила. Конечно же, у меня не хватило сил, чтобы удержаться. Конечно же, я упала. Вода оказалась ледяной и яростной. Волна мигом потянула меня в сторону; голова ударилась обо что-то твёрдое. То ли корабль, то ли лодка, в темноте и боли хрен поймёшь, что конкретно это было. Благо хоть умею плавать. Но умение помогало мало: даже воздуха не получалось набрать, как начинала тонуть. Я закашлялась, потом захлебнулась. Попыталась вдохнуть воздуха — и нахлебалась воды ещё сильнее. Из воды меня резко вытащила небывалая сила, всего лишь одним рывком, резко. Я открыла глаза, откашливая воду и встречая взгляд поражённого дозорного. Юнги, кажется. Молча показала ему улитку. Где-то секунду мы смотрели на друг друга. Он, молодой, лет двадцати, с сундуком в одной руке и моей кистью в другой. И я, с улиткой в левой руке, пытаясь отдышаться от столь внезапного почти утопления, где моей смерти никто бы не заметил. На корабле, наверное, было больше шансов выжить, чем в диком море. Хотя это только сейчас так кажется, конечно. Море хоть на сушу может вынести, пощадив, а на корабле только в глубины ледяного ада. — Пошевеливайтесь, остолопы! — закричал сверху капитан. Это, очевидно, было не нам, но мы очнулись. — Сюда, — крикнул мне парень, двигаясь. Общий груз спрятали в единственном месте под брезентом, всё хорошенько закрепив. Меня посадили рядом, молча намекая держать всё и охранять, а сам парень схватил вёсла, начиная грести подальше от корабля. На его руке я заметил лог-пос. Вот замечательный парень, а, я об этом даже не подумала как-то. Стоп. А разве такой не должен быть у капитана? Я кинула взгляд на корабль. Под мом телом был брезент, а попытки не шевелиться начинали укачивать, однако мотало нас как будто бы меньше, чем большой корабль — конечно, что этому морю такая песчинка, как столь малая лодка? Этот самый корабль был далеко позади нас, уже метров тридцать или даже пятьдесят. И он тонул. Это было так, так очевидно. Я всем телом онемела, понимая, что избежала этой участи только чудом. Даже не одним. Мне повезло услышать панический крик. Мне повезло услышать разговор юнги и капитана. Мне повезло, упав в воду, быть тем, кого достали оттуда, а ведь увидеть меня в столь тёмной одежде в столь же тёмную погоду, трудновато. Вся эта ночь — одно сплошное везение. Попаданческое, ага. Лодка быстро уходила в море. Корабль, не так давно верно державший курс, тонул, образуя воронку. Увидеть его конец мне было не дано. Бушующие волны несли нас дальше.***
Неизвестно, как, но мы чудом выжили, в оцепенении продержавшись до самого утра. В это время суток море наконец-то устаканилось, поутихнув и вызвав вместо себя самый настоящий штиль. Не будь здесь редких волн, я бы безжалостно подумала, что мы оказались в Калм-Белт. Но то ли удача юного юнги, то ли моего попаданчества, а то и всё разом, но — выжили и медленно держали курс на Алабасту. — Мийон, — представился мне парень, когда после нескольких часов в одном положении, я решилась выпрямиться. Всё тело адски болело. Я подавила неприлично-громкий стон боли, чтобы не навлекать на нас каких-нибудь морских обитателей, местное разнообразие которых могло поразить даже отъявленных биологов моего прошлого мира. — Ичиго, — представилась я, решив ни в коем случае не называть своей фамилии. А то мало ли груз для короля Алабасты такой важный, что знать о нём никто не должен. По одному только имени могут и не найти, а вот и имя, и фамилия, и внешность — это да. И тогда уже начнётся расследование, не говорю ли я кому-нибудь правительских тайн. А там и отца моего Эйса начнут искать. Да здравствует паранойя. Привет, давно не виделись и лучше бы и дальше никогда не виделись. Но, спасибо. Без тебя я просто как без рук и уже давно бы либо в земле лежала, либо плавала на дне морском. — Вы извините, что я подслушала ваш с капитаном разговор, — неловко сказала я, решив разъяснить ситуацию. — Моя каюта была прямо под вами и умирать совсем не хотелось. Парень пожал плечами, мол, вину не держу, вы спасали свою жизнь и всё такое. Его голова вежливо отвернулась в сторону, чтобы предоставить мне единственное возможное уединение, когда я встала, чтобы хоть как-то размять своё старое тельце и этот жест показался мне самым джентльменским, что был за всю мою жизнь. Печально, согласны? У меня по документам уже как десять лет есть сын, а я плыву в лодке после кораблекрушения, совершенно нецелованная. Кошмар. Я никогда не думала, что стану старой девой. Но мне тридцать и я даже ни разу не целовалась. Не то чтобы это моя вина. И — я мельком посмотрела на парня, чья внешность не была прям таки страшной, скорее даже мужественной, — не то чтобы я сейчас одна. Но, господи, какие же странные мысли приходят в голову. Это отходняк. Явно отходняк. — Зато мы можем составить друг другу компанию, — сказал мне парень. У него были короткие, каштановые волосы, зелёные глаза, загорелая кожа. Выделяющимся был странный шрам на брови, на который я постаралась пялиться не слишком сильно. — Ну, — протянула я. — Компания из меня не очень, но я бы с большим удовольствием послушала ваши истории из ученических лет. Если вам, конечно, не запрещено говорить о них. — Нет, говорить о них можно, — улыбнулся тот. Это была приятная улыбка. Я мельком проверила спящую Гайку под брезентом, закрытый сундук, коснулась бутылки воды под одеждой, а потом вновь обратила внимание, готовая слушать. Наши с Мийоном разговоры были краткими, но интересными. Делать особо было нечего, так что я с большим удовольствием слушала его историю жизни. Мийон на самом деле родился во Флевансе, хотя его семья родом из другого острова, что находится в ледяном климате — с острова Драм, откуда они переехали после того, как на трон взошёл новый король. Нет, сам король был неплох, однако его заместитель являлся не самым хорошим человеком, проводя незаконные сделки с врачами. Кто-то соглашался, а кто-то был вынужден уехать. Именно во Флеванс уплывали все врачи Драм и именно туда решила держать путь его семья. В шестнадцать лет — четыре года назад — Мийон поступил на военную службу, так как решил посвятить себя службе гражданским. Несколько лет назад во Флевансе была вспышка эпидемии и вся его семья погибла; впрочем, он, наверное, единственный человек, что родился, вырос во Флевансе и остался жив. Это было не так, но я промолчала, вместо этого просто кивнув. После вспышки Янтарного Свинца он прошёл много проверок и его признали незаражённым, оставив на службе, однако Мийон очень хотел спасти свою мать, которая осталась во Флевансе. Отец погиб до этого из-за несчастного случая, поэтому его мама осталась совсем одна. У него не получилось её спасти, так как ранг был слишком низким и никаких особо глубоких связей он не имел. Зато, когда он попытался это сделать, то попал в немилость, а потому до сих пор ходит в юнгах, хотя уже должен был иметь этих самых юнг в личном подчинении. Сейчас ему двадцать один год, девушки или жены нет и… — Ну, надеюсь, что мы выживем и я продолжу служить в армии. Я покивала. О себе рассказывать было особо нечего, но так как нас было всего двое и мы оба действительно были, считай, что на смертном одре, то я решила рассказать пару историй. — Моя подруга из Алабасты заболела, — вздохнула я, переведя печальный взгляд на горизонт. — На самом деле у меня не так и много друзей, но Мишель, несомненно, очень важна для меня и я просто не могла не поехать, чтобы помочь ей. Да, у неё есть заботливый муж, много заботливой родни, однако как я могу просто сидеть на месте и ничего не делать? Мийон понимающе кивнул. — Но просто так поехать — не так-то и просто, — закатила я глаза, не желая в очередной раз озвучивать наше непростое положение. — Вы хорошая подруга, — успокоил меня парень. — Переживаете за своих близких и делаете то, что считаете нужным, чтобы помочь им. Я окинула взглядом горизонт. — Иногда мне кажется, что этого недостаточно. В конце-концов, нам бы теперь выжить. Мийон растянул губы в улыбке, пожав плечами. Это была не совсем радостная или ободряющая улыбка, скорее, мол, что есть, то есть, вот в такую вот беду мы с вами попали. Я отзеркалила похожую. — В тот же день, когда я узнала о состоянии Мишель, то пошла покупать билет, — продолжила я туманно. — Договорилась со знакомыми. Собрала вещи. Буквально вчера вечером через Гайку даже созванивалась со знакомыми. «А теперь что?» — повис вопрос в воздухе. — Гайку? — Ден-Ден-Муши, — улыбнулась я более осознанно. — Конечно, многие просто зовут их «Муши», но мне показалось хорошей идеей дать ей имя. Собакам и кошкам дают имена, так почему бы не дать его домашней улитке? — Действительно, — согласился Мийон. Его настроение тоже поднялось в гору, когда он посмотрел туда, где предположительно скрывалась большая раковина. — Какой у неё радиус связи? — Она могла позвонить из Ватер-7 до Алабасты, — сказала я. — Однако и у меня, и у Мишель, с которой я таким образом связывалась, персональные улитки. — У персональных всегда связь лучше, — одобрил мой выбор дозорный, после чего посмотрел на небо. — Через несколько часов можно будет попробовать связаться с морской базой на Алабасте, чтобы они попытались нас найти. Благоразумно не стала спрашивать, почему через несколько часов, хотя паранойя вспыхнула с новой силой — как бы не решил меня убить, прежде чем звонить кому-нибудь. А что? Тело в море и готово. Но зачем тогда спасал? Кто ж его знает. Мало ли, одумался, вспомнил, что задание секретное. — А пока, — посмотрел он вниз, на собственный компас. — Будет держать курс. Я кивнула. Ничего другого нам и не оставалось.