Под покровом листвы

Саске тихонько прикрыл дверь в комнату и на цыпочках прокрался в коридор. Дом всё ещё дышал утренней прохладой, а солнце только заморгало на горизонте, когда он поспешно заглянул на кухню. Всего-то и нужно – забрать из холодильника приготовленное с вечера бэнто и улизнуть в академию, пока никто не проснулся. Избегать родителей и Итачи Саске надеялся как можно дольше. Пока неделю торчал дома, у него было идеальное оправдание – болит голова, болят глаза, ещё что-нибудь болит. На отца эти доводы даже работали. Вроде. По крайней мере, в комнату тот заглядывал лишь по вечерам, спрашивал про глаза и на равнодушный ответ: «Болят», — важно кивал и уходил. Саске раздражала эта ничего незначащая формальность, раздражало вечно недовольное надменное лицо, холодность во взгляде. Его раздражал отец. Новое чувство к родителю он списывал на пробудившийся Шаринган – слишком уж внезапно оно появилось. Мама же вообще стала напоминать ему рыбу – она бездумно плавала по дому, и занималась какой-то ерундой – перекладывала вещи с места на место, протирала пыль там, где недавно прибралась и что-то еле слышно бормотала. Вот с Итачи всё обстояло сложней: Саске, после их разговора в участке, не доверял ему и опасался. Доказать прямую причастность брата к казни Хьюга он не мог, но полагал, что связь определённо существует. Но думать об Итачи, значит вспоминать Хинату, вспоминать её отчаянную просьбу, тогда на речке, молчать. Она доверилась ему, а Саске обещание не сдержал – не единожды рассказывал Итачи о ней, вызнавал про Хьюга в клане. Он подставил её. Он виноват во всём. Резануло по глазам. От жгучей боли Саске рывком надавил ладонями на веки, стиснул зубы. Прошла неделя, но легче ему не стало. Стоило только подумать о Хинате, как боль возвращалась снова и снова, словно по спирали пробираясь из мозга к глазам. Она захлёстывала разум, путала ощущение пространства, выворачивала наизнанку. В первые дни он не выдерживал, трусливо убегая из реальности, и терял сознание. Сейчас было легче, Саске переносил всё стойко на ногах. Боль поутихла, и он понял, что сидит на корточках перед раскрытым холодильником и прижимает руки к лицу. Глаза показались мокрыми. Саске опустил руки – на ладонях остались тёмно-красные отпечатки. Он рывком провёл пальцами по влажным щекам – всё лицо его залило кровью. Холодная вода, тихо журчащая из кухонного крана, приятно успокаивала кожу. Саске слушал её монотонное звучание, смотрел, как она скрывается в черноте водопроводной трубы, и чувствовал, как уменьшается боль. Кровь тоже остановилась и больше не текла из глаз. Он перекрыл воду и посмотрел в окно. Пока умывался, солнечный диск уже выполз из-за соседских крыш и тёплыми жёлтыми лучами окрасил однотонный серый сад камней. Саске смущённо отвёл взгляд и покосился на холодильник. Должно быть, впервые за всю жизнь он посчитал что-то в доме некрасивым. Неужели Узумаки прав, и здесь всё такое однообразное? Саске положил бэнто в сумку и осмотрел пристально кухню. Простота и лаконичность, отсутствие навязчивых деталей и выделяющихся цветов – ему всегда нравилась подобная обстановка и архитектура. Разве кому-то это может показаться неуютным? Что вообще в понимании Узумаки – уют? Саске мотнул головой – нет смысла предавать особое значение брошенным просто так словам. Узумаки тот ещё недотёпа и болтун – сколько всего наговорил. И Саске, убеждённый, что все непривычные мысли о скучности дома он подцепил вчера от одноклассника, потащился обуваться. — Ты улыбаешься, — послышался спокойный голос брата со стороны лестницы. — Рад вернуться на учёбу? Итачи стоял, прижавшись к стене, и в полутьме лестничного проёма Саске не видел куда тот смотрит. Он хмыкнул и прошёл мимо, вытащил ботинки с деревянной полочки. — И давно тут стоишь? Саске завязал правый ботинок и досадливо поджал губы. Хотел же избежать встречи с братом, но замешкался на кухне – дольше необходимого плескался с водичкой – и вот, пожалуйста, столкнулся с ним лицом к лицу. И ведь опять не почувствовал чакру, будто и не было изматывающих тренировок на сенсорику. — Ты не почувствуешь её, если я этого не захочу, — Итачи вышел на свет и встал напротив Саске. — Но не грусти, братишка, те кто могут – единицы. — Ты настолько гениален, что научился читать мысли? — фыркнул Саске. На каждое замечание Итачи хотелось возражать и пререкаться. Этим он противоречил сам себе. Саске завязал второй ботинок и, подняв сумку, посмотрел на брата – лицо того застыло в странной, недоумённой гримасе: один приподнятый уголок губ, приоткрытый рот и стеклянный взгляд. Небрежный смешок сорвался с губ. Неужели Итачи караулил его, чтобы затеять весь этот нелепый разговор? Саске качнул головой и развернулся, чтобы скорей уйти. — Ты считаешь, что я гений? Почему? От внезапного, еле слышного вопроса Саске замер с протянутой к двери рукой. Стиснул зубы. Что за глупый вопрос, зачем вообще Итачи с ним заговорил? — Все так считают, — прозвучало раздражённо. Двери рывком открылись, и Саске, не дожидаясь очередной реплики брата, выскочил на улицу. От стремительной ходьбы дорожная пыль вздымалась выше головы, и мелкие камушки разлетались в стороны. За спиной билась о ноги сумка. Сколько бы Саске не поправлял её, пока мчался вдоль улиц клана, та вновь и вновь перекручивалась, съезжала по плечу. В памяти, не переставая, мелькало недоумённое лицо Итачи. Закрывай глаза не закрывай – бесполезно. Саске не мог объяснить себе почему так злился на брата, ведь тот ничего ужасного не сделал. Итачи всего-навсего заботился о деревне, клане… о нём. Никто не заставлял его рассказывать о Хинате, он сам пошёл на это, думал, что так будет лучше для всех. К глазам снова подступила лёгкая волна боли, и Саске прикрыл их. Вздохнул поглубже. Он проходил мимо клановых ворот, рассматривая шнурки на ботинках, когда услышал негромкое покашливание. Саске обернулся на шум. Здоровенный соклановец-полицейский оторвал кулак от лица и робко улыбнулся. Потрясающая несочетаемость. Саске даже замер в недоумении. — Новость гуляет, что у вас Шаринган пробудился? — нерешительно поинтересовался мужчина. — Вряд ли отец утаил эту информацию. Саске не понял зачем соклановцу спрашивать об этом. Он скосился на пролегающую за воротами дорогу – хотелось избежать назревающего разговора и лишней траты времени. И ладно бы это был кто-то стоящий, а не жалкий полицейский, охраняющий и так самый защищённый клан в деревне. Он сдвинул ногу в сторону, собираясь продолжить путь в академию, но соклановец заговорил вновь, будто и не заметил его нежелания здесь оставаться. — Как замечательно, что всё подтвердилось, — хлопнул мужчина себя по бедру. — Теперь всё будет как прежде, — его губы дрогнули в еле уловимой улыбке. — О чём ты? — как можно спокойней спросил Саске. Он старался не выдать себя, не показать, как сильно удивился услышанному. Улыбка слетела с лица мужчины, глаза распахнулись. — Я лишнего сказал, не подумал, — неловко почесал соклановец затылок. Взгляд его заметался по ровно подстриженным кустам, высаженным вдоль забора. — Хорошей вам учёбы, Саске-сан. От уважительного обращения, с лёгкостью брошенного охранником, Саске растерялся. Слышать подобное ему доводилось редко, в исключительных случаях – рядом с отцом, братом или Шисуи. В любое другое время – подчёркнутое безразличие. Но раньше было хуже. Ему частенько прилетали колкие несправедливые замечания от соклановцев, ведь ответить силой на них он не мог. Саске заметил, что стоит с глупо приоткрытым ртом, когда мужчина попытался скрыться в коморке для охраны. Всунув руки в карманы форменных штанов, он выскочил перед ним и перегородил дорогу. Наверное, видок у него был жутковатый – учебная форма сама по себе красивой не выглядела, но для большего эффекта Саске ещё и злобно зыркнул на соклановца. Тот показался простофилей, а значит, и трюк на нём должен сработать. — Говори, или я расскажу Итачи о твоих расспросах. Что должно быть как прежде? — Незачем тревожить Итачи-сана, — Саске показалось, что мужчина побледнел. Он снова почесал затылок. — Ничего особенного, — неловко пожал плечами, — просто болтовня зевак, любят люди собирать сплетни. Не обращайте на мои слова внимание. Саске нахмурился, когда мужчина замолчал. Этот недотёпа только больше ерунды наговорил. Он хотел уточнить, о чём конкретно говорят люди, но внезапно охранник решил продолжить: — Дело в том, что для клана ваш пробудившийся Шаринган очень важен. Сильная главная семья – сильный клан. А от нашего клана зависят не только вся деревня и Страна Огня, но и весь мир! — от сказанной речи охранник воодушевился: замахал руками, ладонью застучал по груди. — Надеюсь, вы это понимаете. Мужчина открыто улыбнулся, а Саске почувствовал к нему настолько дикую брезгливость, что молча шарахнулся в сторону, давая тому возможность пройти. Он провожал его потрясённым взглядом, и сам не понимал, что сейчас произошло. Что из всего сказанного вызвало настолько сильное отторжение? Ведь соклановец просто повторил всё слово в слово за отцом. *** Сегодня впервые, после смерти папы, она выйдет из дома. Пора идти в академию, становиться шиноби. Для неё жизнь не остановилась. Хината стояла возле комода и смотрела на красную ткань налобной повязки, водила пальцами по плотным ниткам вышитого иероглифа. «Прозрение» – слово со скрытым значением – бессмысленная, мерзкая тряпка. Хината сжала кулак, скомкала в нём повязку. Её нужно уничтожить, разорвать на мелкие клочки! Ведь она не должна носить то, что дали ей папины убийцы. Неужели за этот ничтожный кусок ткани ей пришлось расплатиться настолько несправедливым образом? Но она ничего не просила, она не хотела. Нога подкосилась, и Хината не удержалась, не успела ухватиться за комод. Звонко клацнули зубы, когда подбородком она налетела на деревянную столешницу. Кровь потекла между зубов, защипала кожа, и Хината соскользнула на пол, опустилась на колени, спрятав лицо в ладонях. Какая глупость. Ничего она повязке не сделает – за всю неделю ведь так и не решилась, только и размышляла, каким способом с ней расправится: порвёт, сожжёт, порежет или придумает что-нибудь получше. Проглотив скопившуюся под языком кислую кровь, Хината рывком запихнула повязку в карман штанов и потянулась за сумкой. Пора выходить. В коридоре было тихо, сквозь бумажную кухонную дверь пробивался тусклый комнатный свет, оттуда же доносился сладковатый запах – Нацу что-то готовила к завтраку. Глаза невольно скосились в другую часть коридора. Та хорошо освещалась утренним солнцем, и на мгновение могло показаться, что сейчас из спальни выйдет папа, незатейливо улыбнётся и пожелает удачи на учёбе. Изо дня в день Хината забывалась и бездумно стояла, подолгу смотря в одну точку. Кожу на подбородке снова засаднило, и она очнулась – прикоснулась к ранке и повернулась на неожиданный звук гремящей посуды. Стоило зайти туда, поздороваться с Нацу, позавтракать. Хината покрепче прижала к груди сумку и поспешила на кухню. — Может, ещё скушаешь данго? — Нацу смотрела, как она уплетает омлет. После казни они договорились впредь разговаривать неформально. Хината отрицательно качнула головой. — Лучше положи мне с собой. Когда няня кивнула и пошла складывать несъеденную порцию в контейнер, Хината уставилась на почти пустую тарелку. Как же так? В романах она читала, что, испытывая горе, у людей пропадает аппетит, но с ней этого не случилось. Наоборот, от длительного сидения дома ей хотелось кушать постоянно. Хината и спать стала лучше: перестала сниться мёртвая сестра, перестали терзать кошмары. Она надеялась увидеть папу во сне, но и этого не произошло – ничего кроме черноты. Она ужасная дочь. — …купишь? — Хината подняла глаза от уже пустой тарелки, ненадолго задержала взгляд на озадаченном лице Нацу и опустила на её руки. Смотрела, как та суетливо вращает контейнер. — Купи что-нибудь для Ханаби? Хорошо? Я выделю карманных денег. Нацу присела напротив. Кажется, всю боль потери сестра взвалила на свои совсем ещё детские плечи: практически ничего не ела, не могла заснуть без снотворных капель и постоянно плакала. Лежала, свернувшись калачиком под одеялом в тёмной комнате с плотно завешанными шторами, и ни с кем не разговаривала, лишь вяло кивала на любые вопросы. Хината жалостливо смотрела на неё, и дикий стыд разливался по сердцу – ведь с ней всё было в порядке, ничего подобного она не испытывала. — Что-то из еды? — решила уточнить. — Вряд ли Ханаби заинтересуется, — Нацу покачала головой. — Рамэном же не заинтересовалась. Действительно, она совсем позабыла. Четверг слился в каше одинаковых будней, и мимолётная радость от встречи с одноклассниками и Рин-сенсей быстро смазалась в воспоминаниях. Сейчас же события того дня яркими картинками замелькали перед глазами. Вот Наруто трясёт пакетом с рамэнами над головой; Ино пытается выглядеть дружелюбной, но получается у неё скверно, и она не смотрит в глаза Хинате, вместо этого осыпает Наруто придирками, называет чрезмерно суетливым; Рин-сенсей ласково улыбается и помогает Нацу на кухне. Увидеть их было несказанной радостью. Если бы ещё и Саске пришёл с ними. — Я постараюсь купить что-нибудь новое из комиксов. Если получится, подкараулю на перемене Конохамару, — Хината забрала контейнер с обедом. — Может, Наруто сходит со мной, у него, вроде, сегодня нет подработок, — она кивнула сама себе и развернулась чтобы уходить. Нацу окликнула её, когда Хината шагнула в коридор: — Пожалуйста, не запирай горе в себе, если оно… — Я знаю, спасибо за совет, — Хината рывком захлопнула дверь за спиной. Она плелась по главной дороге. В столь раннее время людей по улицам ходило немного, но возле каждого Хинате приходилось задерживаться. Соклановцы интересовались её здоровьем, состоянием Ханаби и сочувствующе пожимали руки. В печальных их глазах, в искажённых тревожным ожиданием гримасах она замечала неозвученный вопрос. Что будет дальше? И ей бы самой хотелось знать точный ответ. Ведь Хизаши-сан, после казни, ничего клану не говорил и заявлений не делал. Хината понимала, что теперь он новый глава – до тех пор, пока она не подрастёт и не сразится с Неджи, и не исполнит данное папе обещание. А сейчас ей оставалось лишь заверять соклановцев, что Хизаши-сан старается для общего блага, что ему также тяжело, и что, конечно, он скорбит не меньше остальных. От подобных слов усмешка царапала губы. Ни дядя, ни Неджи ни разу не навестили их. Полицейских в клане значительно поубавилось – Хината это сразу заметила и насторожилась. Казалось, что всё должно быть наоборот. Всю неделю Нацу ничего толком не рассказывала, хотя уходила по делам ежедневно, а Хината и не спрашивала. Сейчас же, видя вполне оживлённый клан и суетящихся людей, ей стало жутко стыдно – она снова ни о ком, кроме себя, не подумала. Пройдя мимо охранного поста, Хината твёрдо решила сегодня основательно поговорить с Нацу. В академию она зашла под звонкий птичий щебет. Напоследок ветерок подул ей в спину и разметал небрежно собранные волосы, заставив Хинату невольно улыбнуться. На время учёбы она позабудет о всех невзгодах. Пока её не было, ничего не изменилось – учебная жизнь по-прежнему продолжала идти своим чередом: на первом этаже всё также носились бесклановые ученики, кричали и чему-то радовались, учителя шутливо переговаривались, и в воздухе, уже так рано, разносился аппетитный запах из столовой. Будто массивная входная дверь разделила время, и она вернулась на несколько недель назад. Подойдя к лестнице, Хината взглянула вперёд по коридору – там, за поворотом, библиотека, там её любимая старая парта, спрятанная между пыльными стеллажами. Она обязательно заскочит туда, перед тем как пойдёт в книжный. Хината спешила в кабинет. Она и не заметила, как взбежала по лестнице – удивительно, но ей хотелось увидеться с одноклассниками, с Саске, поболтать на глупые темы. Главное, чтобы её не спрашивали о папе. Папа. Хината замерла возле кабинета. Она снова думает не о том. — Хината, привет! — из-за спины раздался радостный восклик. К ней подскочила Сакура, с улыбкой от уха до уха, и стиснула в крепких объятиях. — Ты вернулась, то есть, — одноклассница на секунду замялась, — выздоровела? Было не понятно спрашивает ли Сакура или утверждает, но для надёжности Хината кивнула. Когда её навещали в четверг, Рин-сенсей пояснила, что бесклановым не сообщали о состоявшейся казни, чтобы не пугать лишний раз. Так она выразилась. — Когда Ино сказала, что ты придёшь в понедельник, я даже не поверила сперва, — Сакура махнула рукой и повернулась к классу. — Ну что ты стоишь, пойдём-пойдём, — и она занырнула в кабинет. Знает ли Сакура истинную причину? Рассказала ли ей Ино? Хината тряхнула головой – сейчас бессмысленно гадать. Сакура всегда казалась ей вполне надёжным и разумным человеком, вряд ли она стала бы болтать другим бесклановым. Саске в классе не оказалось, что сильно озадачило Хинату. Обычно он приходил раньше и делал домашку на следующие дни вперёд. Зато здесь был Киба. Не успела она поздороваться с одноклассниками, как он подскочил к ней и утащил вверх по лестнице. От его эмоциональной жестикуляции, громкого голоса Хината быстро устала, но решила стойко слушать и улыбаться, попутно почёсывая Акамару за ухом. Всё лучше, чем гнетущее одиночество. Киба объявил, что теперь ни на шаг от неё не отойдёт, и Хината согласно кивнула – она сбежит при первой же возможности. Шино пришёл в самый подходящий момент, когда Киба зазывал её в гости в свой клан. Все одноклассники выглядели очень радостными, когда здоровались с ней. Лишнего не спрашивали, сразу начинали рассказывать о прошедшей неделе, делиться сплетнями и жаловаться на сложную практику. Больше всех возмущался Сарутоби. Причитал, что Рин-сенсей возненавидела их, и теперь нещадно гоняет на полигонах, постоянно заставляет решать практические задачи. Хината улыбнулась, когда к разговору подключился Шикамару – пробурчал, что дело не в сенсее, а в глупости самого Сарутоби, и что тому следует подтянуть оценки, ведь в табеле успеваемости он последний. Оставалось десять минут до начала урока, когда пришли Наруто с Ино. От Кибы тут же последовал недовольный комментарий. Он невнятно бормотал, пока на него не обратили внимание другие мальчишки. — Не ревнуй, Киба, Наруто всех нас променял на девчонок. — Да уж, на девчонок и Учиха… Хината перестала слушать их глупые перешёптывания и скосилась на пустую вторую парту. Где же носит Саске? — Рад я, что вернулась ты. Слушать уже невыносимо их, — Шино покосился на неё. — Жаль, что обернулась жизнь твоя образом подобным. Догадался я, что навещали Наруто и Ино тебя, но больше звать не стали никого. Жаль. И ей жаль. Но Хината ничего не ответила, только благодарно кивнула и снова посмотрела на вторую парту. До урока оставались считанные минуты. Когда начался урок, Саске так и не пришёл. Не было его и на втором, и третьем. Хината замечала, как Наруто озадаченно поглядывает на вторую парту и недовольно кривит губы. На обеденном перерыве она поинтересовалась у него про Саске, но тот увильнул от ответа, сказав, что он ему не мамочка, следить не обязан, и тут же, пока Хината не придумала новый вопрос, позвал в столовую. Там они договорились, после его занятия гендзюцу, сходить вместе за комиксом для Ханаби. Наруто заявил, что тоже подарит, ведь он недавно получил пособие. И Хината не стала его отговаривать. Дальше шли тренировки на полигонах. Сарутоби оказался прав – Рин-сенсей загоняла их до заплетающихся ног. Саске так и не объявился. Пока переодевалась, Хината смотрела на уставшую Ино, которой предстояло выматывающее гендзюцу, спотыкающуюся Сакуру, которую ждала вдумчивая исследовательская работа, и радовалась, что сегодня нет ядов, и она может отдохнуть в библиотеке, пока ждёт Наруто, нужно лишь избежать лишнего внимания Кибы. Попросив Сакуру отвлечь того, Хината со всех ног ринулась по коридору. Стоило ей усесться за любимую старенькую парту, как до сих пор молчавшие мысли хлынули непрерывным потоком. Как там Ханаби? Почему не пришёл Саске? Зачем Наруто увиливал от вопроса? Не вчитываясь, она бездумно листала страницы первой схваченной книги. А как же папа? Весь день Хината о нём не вспоминала. Но ведь так нельзя – она должна горевать. Рука потянулась к следующей книге. Как бы ей хотелось, чтобы всё вернулось назад, чтобы всё стало как раньше. Хината опустила голову на сложенные на парте руки. Зудящая в груди несправедливость заставляла слёзы подбираться к глазам – почему она? Почему не Неджи? Лучше бы он страдал, ведь заслужил этого гораздо больше. Хината прикрыла глаза и вдохнула парящую над партой пыль. Лучше бы она не рождалась. *** Определённо, Киба мог любого свести в могилу. Сакура стояла в коридоре и в седьмой раз за несколько минут проклинала свою уступчивость. Решила ведь помочь Хинате, отвадить прилипчивого одноклассника, хотя знала, чем всё обернётся. Отдуваться пришлось ей. Она разглядывала скучающего Акамару и думала, как ей помягче оборвать Кибу. А тот и не замечал её обречённости, продолжал жаловаться на побег Хинаты. Сакура недовольно скривила губы и уставилась перед собой – когда же он замолчит? Вот сейчас она попросит его свалить куда подальше. Вот он договорит, и она тут же отправит его на все четыре стороны. — Киба, у тебя скоро тайдзюцу начнётся, шёл бы ты уже, — внезапно послышался скучающий голос Шикамару. Сакура даже не заметила, как тот подошёл к ним. Киба ещё немного побурчал, пожаловался ему, что потерял Хинату, но должного впечатления на Шикамару произвести не смог – лицо его осталось каменно-спокойным. Стоило однокласснику махнуть рукой и наконец уйти, Сакура повернулась к старосте, и они двинулись в сторону нужного кабинета. — Киба очень утомителен, — потёрла она затылок рукой. Теперь ей было неловко рядом с Шикамару. Сакура думала, как бы поубедительней оправдаться, чтобы тот случайно не решил, будто она какая-то трусиха. — Веди себя как Ино, к ней же он не лезет, — немного помолчав, заметил Шикамару. — Он её просто боится, — усмехнулась Сакура, а затем поспешила добавить: — Я не могу как она. Видимо, придётся терпеть. Они молча дошли до кабинета. Сакура и не надеялась услышать мнение Шикамару, но, перед тем как открыть дверь, он всё же сказал: — Пустяковая проблема. Когда попадёшь в команду, научишься выражать мнение. Конечно, — он нахмурился, — вряд ли тебя распределят с Кибой. В конце урока им раздали исследовательские проекты и отпустили по домам. Сакура угрюмо крутила в руках методичку, когда выходила в коридор. Кажется, за предстоящие полтора года их решили морально и физически изувечить. Так, как за последние несколько недель, она никогда не уставала. Опустившись на одинокую лавочку, Сакура пробежалась взглядом по толстой методичке и протяжно вздохнула. Было бы замечательно, если бы и родители это поняли, ведь работа по дому сильно выматывала, и на учёбу времени оставалось гораздо меньше. Она спрятала книжечку в сумку и вытащила розовый блокнотик – в него записывались расписание дня и точные планы на неделю вперёд, без них Сакура бы просто увязла в трясине важных и не очень дел. Например, утром мама попросила вымыть полы, но этой задачей можно и пренебречь, родители потерпят. Напротив строчки о вымытом поле она нарисовала вопросик. Что дальше по плану: встретиться с Ино и сходить вместе в библиотеку. Сакура нетерпеливо постучала карандашом по бумаге. Сомнительно. Больше вероятности Ино пойдёт куда-нибудь вместе с Наруто… — Ты как мышка, ещё бы в туалете спряталась, — рядом на лавочку присела Ино и заглянула в блокнот. — Я тебя возле библиотеку жду, а ты и не торопишься, — она вытащила из сумки мешочек орешков и протянула Сакуре. — Смотри, что у Чоджи ради интереса вытащила, а он, растяпа, даже не заметил. Ино усмехнулась и закинула несколько орешков в рот. — Ты что, украла? — Сакура неверяще уставилась на неё, но от орехов отказываться не стала, пятернёй влезла в мешочек. — Ну, не украла, — протянула Ино, растягивая гласные, — так, проверила внимательность. И Чоджи проверку не прошёл. Когда они подошли к библиотеке, дверь резко распахнулась, и им навстречу выскочила перепуганная Хината. Она тёрла покрасневшие глаза и безостановочно оглядывала коридор. Стоило Ино нарочито громко цокнуть, как та дёрнулась и уставилась в ответ. — Тебя Наруто уже давно ждёт на улице, — неохотно сказала Ино и сложила руки на груди. Хината промолчала, шмыгнула носом и побежала к входным дверям. Сакуре стало её жаль. Иногда, в дни, когда родители особо сильно надоедали своими глупыми просьбами, засыпая, она представляла, какого это остаться сиротой. Воображение заводило мысли так далеко, что по плечам пробегали колючие мурашки, и Сакура зажмуривала покрепче глаза, пытаясь отогнать страшные ведения. Хоть они с Хинатой и не были подругами, ей хотелось подбодрить одноклассницу, но сделать этого не могла – пообещала Ино, что не выдаст рассказанную по секрету информацию. Так, витая в облаках, она зашла в библиотеку. Ино, конечно, Сакура прослушала. Пока библиотекарша рылась в секции «не для всех», ища какую-то книгу для Ино, Сакура поинтересовалась: — Зачем ты так с Хинатой? Ей же тяжело. На что та усмехнулась: — И что? Она, возможно, будущая глава, почему я обязана её жалеть? Бабушка совсем ослабла, — Ино глянула в закуток, куда ушла библиотекарша. — Поговорите мне, милочка, не получите вообще ничего, — послышался старческий скрежет. Сакура тихо посмеялась, но решила ещё поспрашивать Ино: — Ты же ходила навещать Хинату, но всё равно… — Меня попросил Наруто сходить с ним, вот я и пошла, и ты об этом знаешь. Хината как мне не нравилась, так и не нравится, — она забрала книгу из протянутой руки библиотекарши и поблагодарила ту. — Пока ты не задала следующий вопрос, отвечу сразу – веской причины нет, она просто меня раздражает. Одним своим видом и жалобным взглядом. Ино замолчала, и Сакура задумалась. Бывает же такое. Она попыталась вспомнить, кто раздражает её безо всякой причины, но у неё практически не осталось друзей, поэтому и людей таких не водилось. Когда они подошли к самой дальней парте в читальном зале, Ино снова заговорила: — Мы Саске по дороге в академию встретили, — сказала и уставилась в книгу, больше не проронив ни звука. Как же Сакуру раздражала эта несносная манера ляпнуть что-нибудь интересное, и тут же многозначительно замолчать. Всегда приходилось спрашивать. — Чего ты добиваешься этим своим молчанием? — Сакура протиснулась к лавочке. — Рассказывай, раз начала. Ино усмехнулась и вытащила ещё один пакетик с орешками, теперь уже других. Сакура покачала головой. — Мы встретились с Наруто возле цветочного, и пошли по главной дороге к академии, — звонкий хруст разлетелся по залу, и на них обернулись немногочисленные читатели. Ино понизила голос: — Мы его заметили на перекрёстке между музеем и почтой. Сакура не заметила, как съела все орешки из ладошки и потянулась за новой горстью. Ино продолжила: — Выглядел он не очень, скажу тебе. Пробормотал, что ему нехорошо, — она скривила губы. — Мы, конечно, покивали для приличия, но не поверили. В общем, он сказал, что пойдёт домой, но что-то сомневаюсь. — Бедный, — прошептала Сакура. Саске ей было жальче, чем Хинату, но причину понять она не смогла. В тишине зала нервный смешок показался оглушающе громким. Ино даже рот пришлось рукой прикрыть и отвернуться от Сакуры, чтобы прекратить судорожно посмеиваться. Тут же из смежного зала выскочила гневная библиотекарша, но Ино вовремя наклонилась под парту, сделав вид, что поправляет обувь. Разъярённая женщина унеслась обратно. — Видимо, я никогда не пойму тебя. Как этот эгоист вообще может кому-то нравиться? — Ино сочувственно взглянула на Сакуру. — Все уже поняли, что он непробиваем, а ты упорствуешь. Сакуре стало обидно. Она ведь просто посочувствовала человеку, но сходу получила ярлык влюблённой дурочки. — Но ведь Хината и Наруто с ним нормально общаются, — резонно возразила Сакура. — Мне кажется, что Хината даже с тараканом будет любезничать, вместо того чтобы прихлопнуть. А Наруто, — она снова многозначительно замолчала и, не моргая, уставилась перед собой. Сакуре пришлось потыкать её пальцем. — Думаю, ему просто жалко Саске. Вот он с ним и возится. Она вздохнула и открыла книгу. Больше о Саске они не говорили. Сакуре хотелось вызнать побольше, ведь эти двое стали мало-мальски общаться внезапно, озадачив весь класс. Вроде терпеть друг друга не могли, а тут раз, и начали разговаривать. Главное, у них нашлись общие темы: что-то про кунаи, сюрикены и гендзюцу. Звучало неубедительно, но хоть что-то. Сакура даже этого не имела. Книгу Ино выпросила любопытную: «Примерный перечень улучшенных геномов Страны Огня за всю историю». Их поиски информации о родителях Наруто с места почти не сдвинулись. За всё лето они выяснили, что ничего не выяснили. Клан Узумаки, действительно, как и говорила Ино, существовал в Конохе – под него выделяли землю – значит должна была сохраниться перепись. Но доступ к ней никто не мог просто так получить. Шикамару пытался раздобыть данные по вступившим в брак за определённые годы, и чуть не попался, но ляпнул, что ему интересно узнать настоящий возраст мамы. Видите ли, та всё время убавляет себе несколько годков. Сакура смотрела, как подруга старательно выписывает фамилии, и не понимала, чего хочет этим добиться. — Не смотри на меня, — Ино недовольно зыркнула на неё. — Я попробую в клане порасспрашивать, скажу, что проект задали. Заодно подведу к Узумаки, — Сакура согласно закивала – план неплохой. — Ещё в цветочном у некоторых попробую спросить. К нам зачастила Бивако-сан, — на этом имени Ино скривилась, как от чего-то гадостного, — она точно всё знает, но почему-то молчит. — Я думаю, ваши родители тоже многое знают, — задумчиво отозвалась Сакура. — Абсолютно точно знают, — фыркнула Ино. — Я одного не понимаю, что там такого важного, что его родителей просто вычеркнули из истории деревни. Будто и людей таких не существовало. А если нас потом также? Они переглянулись, и Ино продолжила писать. Из библиотеки их погнали, когда солнце наполовину скрылось за красными деревенскими крышами. Выходили они самыми последними. Сакура раздумывала, как ей незаметно проникнуть в дом, чтобы ненароком не нарваться на скандал, и спохватилась, когда уже подходила к жилому району. Как прощалась с Ино, она не помнила. Дома сменялись друг за другом, отбрасывая нескончаемую тень – в которой Сакура умело скрывалась – на серую мощёную дорогу. Чем она ближе подходила к дому, тем внимательнее начинала прислушиваться к самому незначительному шуму, дальним голосам, доносившимся из переулков. Сейчас вечернее время, и идти надо осторожней, чтобы случайно не пересечься с гуляющими ровесниками. Любой незначительный с ними разговор обычно для Сакуры заканчивался нешуточной перепалкой. До дома оставалось несколько поворотов, когда Сакура услышала хрюкающий девчачий хохот. И ладони её тут же взмокли. Не раздумывая, она бросилась в противоположном направлении. Горло обжигало от быстро бега, ветер растрепал сложенные в косу волосы, но Сакура продолжала мчаться и слышать безумно колотящееся сердце. Поворот за поворотом, она бездумно петляла по улицам жилого района, всё дальше отдаляясь от дома. Когда грудь стянуло спазмом боли и дышать стало невыносимо трудно, Сакура позволила себе притормозить. Хватая ртом воздух, перешла на шаг и решила обойти квартал кругом. Только сейчас до неё стало доходить, что чакру она не использовала. Да и чего она испугалась? Всего лишь услышала хрюкающий смех за поворотом. Только возле больницы Сакура окончательно успокоилась – сейчас уже могла рассуждать рационально. Она шла и пыталась разложить произошедшее по полочкам. Шептала, что ничего страшного, ей просто послышалось лишнее, ещё и усталость виновата, из-за которой разыгралось воображение. — Сакура-сан! — окликнул её громкий голос, когда она собиралась завернуть от больницы в переулок. Рассеянно посмотрев по сторонам, Сакура увидела, как к ней приближаются две мальчишеские фигуры. Их лица скрывала тень, и сразу определить кто они, у неё не получилось. От внезапного страха стиснуло горло. Захотелось снова бежать. Но тут одна из фигур дёрнулась, и перед ней возник Наруто со странно подозрительным выражением. — Да, а ты чего тут? — осматривая её со всех сторон, поинтересовался он. Вторая фигура вышла из тени. Ей оказался Рок. — Я? — голос у Сакуры дрожал. — Я гуляю, — ребята переглянулись, и Наруто прищурился. — А вы что тут? — захотела она перевести разговор. — А мы к Тентен, — Рок кивнул на больницу и потряс пакетом с фруктами. — Точно, — пробормотала Сакура. Она чувствовала прилипший взгляд Наруто на своём лице, и понимала, что голос совсем перестаёт слушаться. Ей было ужасно неловко. — Сакура-сан, пошли с нами? Тентен будет рада, я уверен! — слишком радостно заявил Рок. — Наруто, что думаешь? — А что я? Да я не против, — наконец он отвёл взгляд, и ей стало проще дышать. Отказываться было глупо. Так у Сакуры появилась уважительная причина увернуться от мытья пола и не нарваться на разъярённую мать. Да и для разнообразия пообщаться с кем-то помимо Ино, Шикамару и Чоджи – прекрасная идея.