Молчишь

      После всего, что с нами случилось, ты стал таким отстранённым.       Я перестала чувствовать тебя рядом даже когда ты здесь, как сейчас, прямо передо мной: расслабленное тело в любимом кресле возле пылающего камина, но сам где-то далеко, в глубинах вселенной, запрятанной в твоей душе, куда у меня почему-то больше нет доступа. Глаза смотрят в одну точку, а брови то и дело сходятся над переносицей. Ты хмуришься, ворочаешь в голове тяжёлые мысли, но так ничего мне и не говоришь. Подпираешь ладонью щёку, облокачиваясь на подлокотник, глубоко вздыхаешь, и продолжаешь молчать.       Всё, что я сейчас могу — это считать секунды и слушать твоё дыхание, наблюдая за отсветами пламени на красивом серьёзном лице. Я бы ответила, что даже этого мне достаточно — просто видеть тебя — если бы ты спросил. Но ты не спрашиваешь, и мы сидим в тишине.       Тебе каждую ночь снятся кошмары, ты постоянно просыпаешься в поту с загнанным дыханием, но на всякую мою просьбу рассказать о том, что видел — просто качаешь головой и снова молчишь. Я лишь грустно улыбаюсь, вздыхаю сокрушённо, принимая такой ответ, а потом придвигаюсь ближе, протягиваю руки и запускаю пальцы в твои влажные волосы. Глажу, ласкаю, дарю тепло, а ты долго смотришь мне в глаза, разрешая к себе прикасаться. И я теряюсь в чёрных глубинах сильного взгляда в надежде, что вот сейчас, ещё через секундочку, всё пойму. Вижу, как в твоих глазах опрокидывается тёмное звёздное небо, а потом ты моргаешь, отстраняешься и снова молчишь.       Поутру мы прощаемся, ты улетаешь в Ад, и остаёшься там на долгие дни, недели, а то и месяцы. Я же вишу в какой-то вязкой паутине сомнений всё это время, боясь сделать неверное движение и хлопнуться с огромной высоты. Разлететься кровавыми ошмётками по земле, но так и не узнать что с тобой происходит, потому что затем ты возвращаешься вновь и неизменно молчишь.       Если признаться, я даже не помню, когда в последний раз мы обстоятельно и долго разговаривали — не о тебе, ты не любишь о себе говорить, — а просто о чём-нибудь. Я скучаю по нашим разговорам, по такому тебе — открытому, искреннему, остроумному. В эти моменты, находясь рядом, я тоже была открытой, и мы говорили буквально обо всём. Потом эта непринуждённость ушла, и я даже не заметила как. Осталась для тебя такой же открытой книгой, как прежде, а ты отгородился и стал больше молчать.       Я каждую секунду учусь у тебя смирению, спокойствию и хладнокровию, но иногда меня переклинивает, и я с трудом могу себя сдержать. В такие моменты мне хочется встать прямо перед тобой и потребовать внимания: сказать, чтобы поговорил со мной, настоять, чтобы поделился тем, что тебя тревожит, ведь я не слепая и не глупа, хоть иногда ты и пытаешься убедить меня в обратном. Чувствую: что-то происходит, и ты тонешь в своих мыслях, но непреклонно продолжаешь упрямо молчать. И я уже открываю рот, чтобы высказать всё это, но потом вдруг осекаюсь, останавливаю себя, боясь, что после моей пламенной речи ты закроешься ещё больше, и… тоже молчу.       Боюсь давить, боюсь стать тебе в тягость, боюсь испытывать твоё терпение, и этих моих «боюсь» становится так много в последнее время. Я не знаю, что делать, как достучаться до тебя, как пробить брешь в стене, которую ты возвёл передо мной. Почему вообще она возникла между нами? Что я сделала не так? Я не могу найти ответы на эти вопросы, и это выматывает меня ещё больше. Из наших отношений почему-то вдруг пропала радость, и я совершенно не знаю как вернуть её назад. Разумом понимаю, что как прежде уже вряд ли будет, а сердцем упорно сопротивляюсь. Не хочу принимать новую реальность, в которой почему-то оказалось так мало места для меня.       По ночам метка Шепфамалума снова начинает мерцать, но ты не позволяешь к ней прикоснуться. Тогда я осторожно глажу твои плечи, смотрю в глаза и тихо убеждаю, что ты не один. Прошу разделить все тяжёлые мысли, разрешения помочь, а ты слушаешь меня, заглядываешь глубоко, в самую душу, и опять молчишь.       Я знаю, что ты очень сильный, намного сильнее меня, и сможешь преодолеть любую трудность сам, пусть даже через продолжительное время, но видеть тебя таким — очередной надрыв в моей и без того израненной душе. И всякий раз он становится глубже, длиннее, всё сильнее кровит и цепляется зазубренными краями за каждое твоё молчание, открывая рану ещё больше. И я медленно умираю, когда каждая моя попытка, каждое «поговори со мной» или «расскажи, что тебя тревожит», разбивается о лёгкое покачивание головы и молчание.       Невесёлый парадокс — ты, как и прежде, доверяешь мне себя, но не доверяешь свои мысли. Я вижу это в твоих делах и поступках, и ты так же откровенен абсолютно во всём, но только не в том, что касается непосредственно тебя. Не привык полагаться на кого-то — я понимаю, — возможно, так правильно, но это ведь я. И я буду на твоей стороне каждую секунду обещанной нам вечности. Только пожалуйста, единственное, что прошу — не молчи. Не молчи хотя бы со мной, а со всем остальным мы обязательно разберёмся.       Знаешь, я скучаю по тому, какими мы были, когда ещё не существовало этих обременительных обязанностей. Всё было просто и легко: ты видел цель и шёл к ней, а я сопровождала тебя на каждом шагу — две параллельные линии, соединённые в одну, ставшие тождественными друг другу. Сейчас же я в Цитадели, а ты в Аду. И мы слишком многое должны всем вокруг.       Я ведь вижу, что молчание угнетает и тебя тоже.       Обещаю, мы преодолеем все невзгоды и решим все проблемы. Разберёмся с каждым препятствием, что встанет на нашем пути. Я всегда буду с тобой, каждый раз буду вставать на твою сторону, и снова и снова выбирать тебя.       Только пожалуйста, прошу тебя, не молчи.