Стань моим счастьем

Юнги медленно потягивал терпкий виски. Первая попавшаяся ему на пути кофейня оказалась вполне себе ничего. Приглушенный свет, мягкая атмосфера, несколько уютных диванчиков по углам, пару-тройку столиков у окна, а главное, имелся размещенный по центру небольшой бар. К нему-то Юнги и направился, отряхнув с темного пальто подтаявшие снежинки. Мрачная серость осени давно сменилась атмосферой предчувствия праздника. Долгожданный снег всё же выпал и по сей день продолжал укрывать город пушистым одеялом. Праздничные гирлянды, развешанные на каждом углу, доброжелательно подмигивали прохожим. Яркие витрины манили за подарками, а в воздухе витало приподнятое настроение. Вот только у Юнги в душе по-прежнему ноябрь. Все его надежды создать крепкую семью разбились в прах. Он почти решился сделать предложение Омеге, с которым встречался последние полтора года. Альфа думал, что у них всё взаимно: и симпатия, и вспышки страсти, и планы на будущее. Но только в этом списке должна была быть ещё и верность. Но для неё места не нашлось. Идеальная картинка, которую рисовал в своей голове Юнги, оказалась ложью. Альфа до сих пор помнил, как ухнуло вниз сердце, когда он, вернувшись из командировки одним днём раньше, увидел в коридоре чужую обувь и разбросанную по полу одежду. Классика жанра. Юнги просто сказал обоим «убирайтесь», а те даже и не отрицали. А как отрицать, когда всё было так явно. Но самое неприятное, что это случилось в квартире, которую Юнги так любил, а теперь ему было противно туда возвращаться. Но и мысли о продаже его не вдохновляли. Он просто не мог представить себя, проживающим в каком-то другом месте. Слишком долго он планировал покупку квартиры именно в этом районе. Дом стоял напротив зелёного парка, а из окна открывался вид на холмы, за которые так красиво по вечерам садилось солнце. Юнги был не готов всё это потерять. Поэтому, немного подумав, он решил, что нужно дать себе немного времени, чтобы стереть из своей памяти нелицеприятную картину. Абстрагироваться и отпустить. Вот и стал после работы захаживать в кофейни и бары, не особо торопясь возвращаться в стены, где пока ещё витали призраки недавнего прошлого. В зависимости от настроения, Юнги заказывал себе или кофе, или бокал виски, а затем углублялся в свои мысли. И чем больше он в себе копался, тем сильнее ему становилось тошно. Потому что он понял, что ему в сложившейся ситуации больше всего жалко квартиру, нежели так стремительно оборвавшиеся отношения. Юнги думал, что ему будет больно, а ему было никак. Может, он законченный сухарь? А он-то думал о себе иначе. Значит, ошибался, как ошибался и во всём остальном. А где он тогда настоящий? Неужели все эти годы он притворялся? Притворялся влюбленным. Притворялся заинтересованным в продолжении. А что он вообще чувствовал, сжимая в своих объятьях так цинично предавшего его Омегу? Юнги хорошо помнил их первую встречу. Они познакомились на одном из благотворительных вечеров. Омега был красив. Красота его была холодная, отстранённая, с лёгким налётом безразличия. И это интриговало. Вот только Юнги не заметил, как Омега кинул жадный взгляд на его Rolex и дорогой костюм от Armani. И это стоило ему полутора потерянных лет, попранного достоинства и осознания, что он не только в Омегах плохо разбирается, но и себя самого до конца не знает. Ведь поначалу Юнги удивила сдержанность в их отношениях, но он быстро привык, думая, что Омега с таким темпераментом ему и нужен. Ему часто казалось, что того уровня страсть, которая у них происходила — это их личный максимум. И только сейчас он понял, как ему не хватало ярких вспышек, живых эмоций, а сверх всего этого простого душевного тепла. Это Омега его так заморозил? Или он сам так заморозился? Ведь даже друзья Юнги считают его излишне мрачным. Ни кто ни разу не пытался заглянуть за ширму, где жила его трепетная душа. Душу эту он ото всех прятал и не любил, когда нарушали его личное пространство. Не любил или боялся? Сейчас он понимал, что скорее всего второе. Он с трудом открывал своё сердце. В этот раз разрешил себе чуть больше и попался на удочку. О том, что Омега повелся на его состояние, а не на него самого, он узнал в тот самый день, когда заблокировал открытые им на имя Омеги банковские карты и аннулировал почти оформленную покупку на новенький автомобиль. Следом Юнги получил пару интересных сообщений. В одном содержались указания, куда ему надо пойти, а в другом пояснения насколько он туп, раз его можно было так легко обвести вокруг пальца. Так же он узнал, что даже тот минимум страсти, что между ними был, вызывал у Омеги рвотный рефлекс. И как он вообще мог вляпаться во всё это дерьмо?! Юнги выпил остатки алкоголя и со стуком поставил бокал на стол, а так хотелось об стену. Юнги стиснул зубы. Жизнь — дерьмо! Подумал он. И именно в этот момент раздался звук дверного колокольчика. С улицы пахнуло морозом, и в помещение тихонько просочилась закутанная в объемный шарф небольшая фигура. Фигура тряслась от холода, не имела на голове шапки, была одета в лёгкую осеннюю куртку и низкие, не по погоде кроссовки. Это при том, что на улице разыгралась самая настоящая зима. Юнги иронично поднял бровь. Очередной чудак? Пока Альфа без особого интереса, скорее машинально разглядывал нового посетителя, фигура подошла к стойке бара, забралась на соседний стул, покопалась в одном из карманов и, вывалив мелочь на стол, начала негнущимися от мороза пальцами пересчитывать монеты. Бармен терпеливо ждал. — Американо, пожалуйста, — сказала фигура приятным, мягким голосом. Посетитель слегка опустил шарф, и на Юнги вдруг пахнуло смесью сладости и чистоты. Он смог разглядеть пухлые, довольно красивые, но до безобразия обветренные губы и понял, что посетителем был напрочь замерзший Омега. Пока Альфа его разглядывал, тот немного поёрзал на стуле, вбирая в себя тепло, а затем потянулся к чашке с горячим кофе, которую перед ним поставил услужливый бариста. Омега обнял своими негнущимися от мороза пальцами чашку и издал приглушенный стон блаженства. Юнги снова окунуло в нечто сладкое, тягучее, слегка мандариновое. Альфа и сам не заметил, как продолжил пристально разглядывать посетителя, замечая, насколько изношена его не подходящая под погоду одежда. — Извините, я могу вам чем-то помочь? — вырвал из раздумий тихий голос Омеги. Из-под густой челки на Альфу смотрели уставшие глаза. Уставшие, но не потухшие, потому как где-то на их дне горел огонёк. Этот огонёк был настолько полон жажды жизни и готовности за неё бороться, что Юнги поневоле проникся уважением. — Прости, я не хотел тебя обидеть, — ответил он. — Просто ты одет не по погоде. И, может быть, это я чем-то смогу тебе помочь? Юнги и сам от себя не ожидал, что скажет такое. Омега очень внимательно его осмотрел. Его дорогое расстегнутое пальто, пресловутый Rolex на руке, краешек дорогой шелковой рубашки, и без колебаний ответил: — Спасибо, но со своими проблемами я привык справляться сам. Он отвернул голову, приподнял чашку с кофе и отхлебнул глоток. Поморщился. Затем закрыл глаза и будто замер. К гадалке не нужно было ходить, чтобы понять, насколько Юнги был прав, когда подумал, что этот Омега определенно попал в непростые жизненные обстоятельства. Однако при всём при этом сохранил остатки гордости и достоинства. — Зачем ты выбрал Американо? — спросил Омегу Юнги. — Оно же тебе явно не нравится. Спросил и снова удивился. Ну, не было у него привычки лезть ни в чужую жизнь, ни в чужое личное пространство. Но сегодня, видимо, вечер такой, что Юнги стало тошно от самого себя, и он захотел переключить своё внимание на что угодно, только бы не обратно в свои мысли. Омега задумчиво посмотрел на чашку в своих руках, потом на Юнги, потом обратно. Он молчал, и Альфа подумал, что тот ему не ответит. Но Омега собрался с мыслями. — Капучино стоит в два раза больше, — сказал он негромко. — И сегодня мне на него не хватило. Омега вполне безучастно посмотрел на кофе. В его голосе не было сожаления или отчаяния. Там было равнодушие. В другое время Юнги бы подумал, насколько странный у них вышел разговор. Вот так просто один вторгся туда, куда не просили, а второй не возмутился. Или Омега сам по себе такой неконфликтный, или он действительно так сильно устал от происходящего в жизни, что даже и не уточнял, зачем этому незнакомому Альфе было знать то, что его в принципе не касалось. Юнги махнул бармену рукой, прося повторить порцию виски. Омега же продолжал держаться за чашку руками, пытаясь впитать в себя её тепло. Он неторопливо делал маленькие глотки, и каждый раз забавно морщил аккуратный носик. Видимо, Американо был для него слишком крепким. Вдруг, поддавшись внезапному порыву, Юнги попросил у бариста: — Двойную порцию капучино. И зефир положите. Омега кинул на него быстрый взгляд. При слове «капучино» в его глазах мелькнул интерес, но он постарался его погасить. Ему это удалось ровно до того момента, когда перед Альфой поставили большую чашку ароматного напитка с воздушной кремовой пеной, в которой так уютно расположились мягкие зефирки. Омега скосил глаза и на пару секунд завис над этой аппетитной инсталляцией. Юнги подавил в себе улыбку. — Держи, — сказал он, двигая чашку в сторону Омеги. — Это мой тебе рождественский подарок. До Рождества, правда, ещё есть время, но никто не запрещает делать подарки раньше положенного. Почему-то мне кажется, что именно об этом ты сейчас мечтал. Я, конечно, не фея крестная, но чашку капучино могу наколдовать. Омега удивленно на него посмотрел. — Это мне? — решил он уточнить на всякий случай. — Тебе, — Юнги ещё ближе подвинул к нему чашку. — И что я тебе за это буду должен? — спросил Омега. — Я же сказал — это подарок, — терпеливо ответил Юнги. — Значит, ничего? Но я так не могу. Видимо, этот Омега привык к тому, что в этом мире ничего не было просто так. — Может быть, тогда… одну улыбку? — сказал ему Альфа. — Улыбку? А если я разучился улыбаться? — сказал Омега вполне серьёзно. Не флиртовал. Не пытался понравиться. Просто констатировал факт. — Я могу отпустить в долг, до момента, когда ты снова научишься. — А если не научусь? — Значит, будешь ходить в моих должниках, — попытался пошутить Альфа. На слове «должниках» Омега вздрогнул и вдруг ни с того ни с сего искривил рот от едва сдерживаемых рыданий. Он соскочил с высокого стула и помчался в сторону туалетов. Юнги озадаченно смотрел ему вслед. И что это было? Что он сказал не так? Тугодумом Юнги не был и, сложив один и один, сделал вывод, что непрезентабельный вид Омеги, уставший взгляд, отсутствие финансов означало в данном случае то, что Омега сейчас, видимо, был должен кому-то большую сумму денег. Вот только кому и за что? Юнги и сам не заметил, как его личные проблемы отошли на задний план, и все его мысли заполнились этим худеньким Омежкой. Альфа встал и пошёл в ту же сторону, в которую убежал Омега. Когда он открыл дверь в туалет, то услышал в одной из кабинок полузадушенные рыдания. Он подошёл поближе. — Эй! Ты там как? Извини, если обидел. Я не хотел. Рыдания затихли. — Ты это… — помялся Юнги, — если попал в трудную ситуацию, может, поделишься со мной? Так получилось, что у меня сейчас есть немного свободного времени, и я могу его тебе уделить. Могу просто выслушать. Если надо. Из-за закрытой двери послышались шмыганья и тихое: — Не надо… — Ну, не надо так не надо. Но ты это… вернулся бы в зал. Капучино остынет. Это просто подарок. За подарки долги отдавать не нужно. Я уйду, чтобы тебя не смущать. Ещё раз прости, если обидел. Юнги вернулся к барной стойке, расплатился с барменом и, достав из кармана перчатки, вышел на улицу. Он сел в припаркованную прямо напротив кафе машину, завел двигатель, но не уехал, а начал наблюдать через освещенное окно за посетителями. Обзор был идеальный. Поэтому он сразу разглядел вернувшуюся в зал тоненькую фигуру. Омега несмело огляделся по сторонам и, не увидев ничего подозрительного, залез обратно на высокий стул. Рядом с его недопитым кофе стояла вторая чашка в которой плавали подтаявшие зефирки. Омега нерешительно протянул к ней руку и медленно придвинул к себе. Понюхал содержимое и, немного поколебавшись, отхлебнул. Затем он поднял голову к потолку и закатил в наслаждении глаза, но тут же удивленно их распахнул, когда бармен придвинул ему блюдечко с круассаном. Альфа оплатил не только это. Рядом с блюдцем бармен поставил пакет с фирменными булочками. Омега удивленно повертел пакет в руках, заглянул в него, потом, видимо, что-то спросил у бармена и, услышав ответ, задумчиво покачал головой. Затем он крайне медленно допил капучино и неторопливо скушал круассан, отламывая от него крохотные кусочки. Было видно, что он наслаждался каждой секундой. Когда оставленное Юнги угощение закончилось, Омега соскользнул со стула и прижал к груди пакет с булочками. Юнги по-доброму усмехнулся и отъехал от кафе, прежде чем из него вышел Омега.