***
Как выяснилось, несколько дней в разъездах по страдавшей без Первого маршала Олларии, старых как день перепалках с Дораком и вынужденных дворцовых мероприятиях без посещения особняка не прошли без последствий. Хуан встретил соберано с четырьмя десятками скопившихся за его отсутствие важных бумаг в виде отчётов и донесений из Кэналлоа, которые пришлось тщательно изучать и стараться не скрипеть страдальчески зубами. Сглаживала ситуацию только подогретая «кровь» и стряпня Кончиты. Из герцогских дел удалось выбраться лишь глубоко за полночь, когда особняк погрузился в темноту и тишину. По крайней мере, так казалось на первый взгляд, пока Рокэ, вышедший в коридор, не заметил свет на лестнице, лившийся с первого этажа. Заинтригованный, он спустился вниз и прокрался к малой гостиной, где спиной к камину расположился Джастин. Адъютант Первого маршала сидел под ёлкой, которую умудрился протащить через кухню и теперь старательно украшал всевозможными сладостями. Каждая конфета, пряник и печенье заворачивались Джастином в разноцветные батистовые и шифоновые мешочки, перевязывались чёрными с серебром и золотом лентами, а затем с продетой с помощью иголки ниточкой вешались на зелёные ветви к засахаренным апельсиновым и лимонным кружочкам. Интересно, что всю работу юноша выполнял сам, с особым старанием и трепетом, не доверяя дело слугам. Словно ему было необходимо лично убедиться, что этот Зимний Излом пройдёт, как надо, и вложить частичку переполняющих приддовские глубины души эмоций в праздник. – Не боишься, что один любопытный представитель почтенного племени сов испортит весь сюрприз и заявится сюда с минуты на минуту? – задумчиво протянул Рокэ, больше не таясь. Джастин даже не вздрогнул, только бросил в сторону вошедшего насмешливый лиловый взгляд из-под длинных ресниц. Несмотря на собственную усталость, Рокэ отметил его покрасневшие белки и залёгшие тени под глазами – юноша после недавнего покушения на Ричарда спал едва ли больше своего монсеньора, тем более со всей этой праздничной суетой. – Не боюсь, потому что лично спаивал Дика перед сном, – ответил Джастин и, на секунду отвлекаясь, задумчиво почесал нос, – а ещё рассказал ему старую приддскую страшилку про нечисть, которая ходит по ночам и крадёт всех, кто не спит перед Зимним Изломом… Что? Росио, да не смотри ты на меня так, на пятилетнем Вальхене это отлично работало! Наверное, стоило бы заметить, что Ричарду уже давно не пять и на нём подобные жуткие рассказы для детей работать не должны в принципе, но исходя из того, что герцог Окделл не шлялся ночью по особняку и не шкрёбся, как кот, в дверь кабинета, метод оказался вполне действенным. – Oh Scheiße! В который раз уже… – Джастин зашипел от боли, кольнув себя иголкой случайно. Рокэ хмыкнул и покачал головой притворно: – Какая ужасная непотребщина… Подумать только, вот так выражается сам наследник Приддов! – Бывший наследник, – поправил его Джастин, невесело усмехнувшись, – мне теперь можно. Произнесённые слова неприятно резанули слух. Нахмурившийся Рокэ опустился перед юношей на колени и осторожно взял его ладонь, поднося пораненные бледные пальцы к своим губам, чтобы в следующий миг сцеловать рубиновые капли крови с подушечек. Это был полный нежности и заботы жест, нёсший в себе больше уважение к прошедшим временам и толику разливавшейся приятным тёплом в груди ностальгии, чем намёк на что-либо. В конечном счёте, их кратковременный, но полный определённой сладости и прелести роман давно перетёк в крепкую дружбу, узами напоминавший что-то близкое к понятию «семья». – Мы уже обсуждали с тобой эту тему, Хустин, – напомнил Рокэ, – не важно, что говорит Вальтер. Я всегда буду на твоей стороне. Джастин сначала закатил глаза, но улыбнулся ему в ответ и хотел было что-то сказать, как вдруг обернулся на раздавшийся в коридоре шорох одежды и мужские шаги. – Крадёшь чужое, Росио? Несмотря на игривый тон Эмиля и непроницаемый взгляд вошедшего с братом Лионеля, Рокэ отметил то, как оба Савиньяка слегка напряглись, застав своего любовника вместе со своим же другом в весьма компрометирующей позе. – Скорее, возвращаю своё, – с насмешливым вызовом на оленью ревность ответил Рокэ, и тут же получил от Джастина ощутимый щелчок по лбу. – Я свой собственный! – адъютант Первого маршала гордо вскинул подбородок и лишь затем почтил вниманием вошедших гостей, выразительно приподняв одну бровь, – Вы обвиняете меня в адюльтере, судари? Неужто моя репутация и мои действия заставили вас составить определённое впечатление, что я способен на такое? Со своего места Рокэ не особо было видно, но, похоже, в брошенном на Савиньяков взгляде Джастина присутствовало столько ледяного укора, что те – поразительно! – стушевались и неловко замялись на пороге. Первый маршал негромко похлопал своему адъютанту – юноша вертел, как хотел, сразу капитаном личной королевской охраны и генералом от кавалерии, и делал это, признаться, великолепно. Впрочем, Савиньякам подобное явно нравилось – они не сговариваясь подошли ближе и одновременно погладили Джастина по щекам, извиняясь подобным образом за глупую и совершенно ненужную перед праздником ревность. Юноша зажмурился на краткий миг, молча принимая их извинения. – Юстин говорил, вы решили устроить Дикону настоящий Зимний Излом, добавив надорские традиции к кэналлийским и приддским, – произнёс Эмиль и помахал красивым свёртком в руке, – так что мы решили преподнести мальчишке небольшой подарок от себя. – И забрать Юстина, – добавил Ли. Джастин на это качнул головой и зевнул устало. – У меня ещё много дел. Я присоединюсь к вам завтра – сегодня? – после обеда. Мне надо… передать Вальхену кое-что, – юноша сразу же отвёл нечитаемый взгляд, – Ричард обещал помочь. Неловкую паузу, грозившуюся как обычно повиснуть после упоминания Валентина и намёк на запрет Вальтера приближаться Джастину к брату, Рокэ удалось успешно отогнать вопросом про подарок Савиньяков: – Что у вас там? – Пистолеты, – подхватил Эмиль и довольно подкинул свёрток, – гайифские. – Избалуете мне оруженосца… – проворчал Рокэ с притворным недовольством. Давно пора было выдать мальчишке приличные пистолеты и научить сносно стрелять, а теперь Дикон наверняка подойдёт первый с просьбой о тренировках. – Кто, если не мы? А что дарят оруженосцу Первый маршал и его адъютант? – Как единственный человек в этом доме, считающий всестороннее развитие надорцев полезным, я дарю Дику новый альбом и карандаши, – Джастин указал на небольшой светло-сиреневый свёрток, – Росио – кольцо. – А почему же не обручальный брас… Договорить Лионелю не удалось – старший-старший Савиньяк пал жертвой диванной подушки, метко кинутой в него Первым маршалом, однако Эмиль поспешил отомстить за брата и схватил подушку с другого дивана, бросая её в друга. Рокэ умудрился увернуться и вскочить в кресло. Джастин какое-то время наблюдал за их эпичной баталией, слегка улыбаясь уголками губ, однако, оценив ситуацию как не требующую его вмешательства, вернулся к своему занятию.***
Попивая чёрный, как его собственная – по заверению тех, кто в её наличие у Кэналлийского Ворона по крайней мере верил – душа, шадди, Рокэ старался не заснуть, пристроив голову на плече у точно такого же невыспавшегося и вливающего в себя чашку за чашкой бодрящей жидкости Джастина. Впрочем, и Первый маршал, и его адъютант считали, что синяки под глазами и невероятная усталость определённо стоили того – Ричард наматывал круги вокруг ёлки, едва сдерживаясь, чтобы не начать бегать счастливым задорным кабанчиком. – Эр Рокэ! Эр Джастин! Я не ожидал… Я… – юноша открывал и закрывал рот, не в силах подобрать слов, – Это так красиво, а я очень давно подобного не… Спасибо вам! Огромное спасибо вам обоим! – Не стоит благодарностей, юноша, – привычным наигранно-отстранённым тоном сказал Рокэ, старательно делая вид, что ему всё равно на реакцию оруженосца. – А, как по мне, благодарности лишними не будут, – пробурчал в чашку пряного шадди Джастин, – с учётом того, что я себе все пальцы иско… Дик! – Спасибо-спасибо-спасибо-спасибо-спасибо, Тино! Рокэ успел вовремя выхватить шадди из рук адъютанта и теперь смотрел в распахнутые лиловые глаза юноши, которого сгрёб в поистине медвежьих объятиях Ричард, ранее не замеченный за столь откровенным проявлением чувств. Растроганный Джастин обнял того в ответ и погладил по голове, аккуратно прижимая к себе с неподдельной нежностью. Что же, Рокэ стоило признать, что эти двое северных мальчишек, замученных родственниками и грузом предрассудков, идеально помогали друг другу выйти за душащих их годами рамок. Неожиданно Ричард повернул голову и коротко кивнул эру, молча благодаря ещё раз – Рокэ не выдержал и взъерошил русые волосы, позволяя ненадолго увлечься их мягкостью и пропустить пряди сквозь пальцы. После оживлённого завтрака, проходившего после полудня, Джастин увлёк Ричарда на одну из площадей, где залили каток. Они бы и Рокэ затащили, но Первый маршал Талига на коньках кататься умел так же, как степные ызарги – летать, поэтому отпустил своих юношей одних, сославшись на дела в особняке. Справедливости ради, дела у него и правда были. – Что мы имеем? – спросил Рокэ у Хуана по пути на кухню. – Вчера на дора Рикардо опять попытались совершить покушение, соберано, – сообщил домоправитель, – мелочь всякая, к таким ходят либо отчаявшиеся, либо не особо умные. – Не Манрики… – Рокэ прикусил губу, прикидывая оставшиеся варианты. Даже для Колиньяров звучало простовато и глупо. – Хм, думаешь, Ричард сильно расстроится, если с его кузеном что-то случится? Ладно-ладно, ты прав, мальчишка мне не чужой и убивать его родственников прямо перед праздниками было бы просто неприлично. Убью потом, только напомни. – Раньше вы о таких вещах не просили напоминать. Стареете, соберано? – Хуан! – Mis disculpas. Придды, впрочем, тоже решили не убивать дора Хустино перед праздниками. – Всё равно распорядись, чтобы охрана держалась поблизости. Даже если Хустин будет у Савиньяков. Нет, может, всё-таки быстренько убить и…? – Соберано, они оба расстроятся. – Тц, твоя правда. Недовольный тем, что ему нельзя вызвать на дуэль ни супрема, ни виконта Лара, Рокэ прошествовал на кухню. Здесь было шумно и жарко – слуги носились туда-сюда, выполняя указания Кончиты, умудрявшейся одновременно что-то помешивать, кого-то отчитывать и проверять привезённые с опозданием (из-за всё той же кошкиной зимы и заметённых снегом дорог) бочки с продуктами из Кэналлоа. Понимая, что лезть под руку к занятой и вспыльчивой кухарке явно не стоит, Рокэ почувствовал себя мальчишкой и незаметно – как он думал – прокрался к одному из противней, на котором лежали польвороны и мантекадо. Не то чтобы Первый маршал был сладкоежкой, но он искренне скучал по родному краю и его кухне. Первым на глаза, что забавно, попалось мантекадо, и Рокэ некуртуазно всхрюкнул, припоминая, что в этом виде печенья использовалось свиное сало. Главное – не говорить Ричарду о составе. – Soberano, qué estás haciendo?! – возникшая рядом разъярённая Кончита грозно упёрла руки в бока, – Никакого кусочничества! Сладкое – после ужина. Идите погуляйте пока, а то у вас какой-то нездоровый цвет лица… И вот так Рокэ выставили из кухни в собственном особняке, не дав умыкнуть с неё ни печеньки. В любом другом случае подобное поведение в свою сторону Первый маршал терпеть не стал бы, но кэналлийка со скалкой в руке – это всё ещё кэналлийка со скалкой в руке. Порой Рокэ думал, что её бы боялись даже барсы…***
За неимением других вариантов, Рокэ послушно отправился гулять, но делал это исключительно с пользой – решил промять Моро. Изначально прогулка по заснеженной Олларии казалась ему сущим проклятием – холодно, ветрено, а люди кишели, словно ызарги, и грызлись ровно как они, стараясь в последней момент урвать подарки для домочадцев, любовниц или себя любимых. Моро, недовольный погодой, шумно фыркал и то и дело пытался откусить какому зеваке нос, не из каких-то соображений, нет, чисто из вредности и из принципа. Однако прогулка выглядела сущей пыткой лишь до тех пор, пока Рокэ не увидел вытанцовывающего по заледенелой улочке восхитительные па герцога Придда, парочку поскользнувшихся и упавших в объятия друг друга шпионов Штанцлера и Дорака, а также Леопольда Манрика, умудрившегося в свои годы с хрустом сесть на шпагат и подставить подножку всей троице. Зрелище было просто неописуемое. – Отличная растяжка, господин тессорий. Хорошего вам дня и приятно провести Излом! – очаровательно оскалился Рокэ, проезжая мимо и едва сдерживаясь от того, чтобы рассмеяться. В ответ он получил многозначительное шипение вперемешку тихими с проклятиями и отборной бранью на талиг и диалектах. В подробности Рокэ особо не вслушивался, улавливая суть и без этого. Настроение Первого маршала сразу же значительно улучшилось. Незаметно для самого себя Рокэ направил Моро к небольшой площади, на которой и залили тот самый каток, куда отправились Ричард с Джастином. Зачем юношам понадобилось туда именно сегодня, их эр понял, увидев графиню Рокслей, катающуюся держась за руки с оруженосцем мужа и нынешним графом Васспардом. Валентин сохранял истинно приддовское спокойствие каждый раз, стоило графине неловко подвернуть ногу или испуганно пискнуть, и даже элементы надорской незыблемости, когда эрэа Дженнифер прижималась к нему и хваталась рукой за чужой плащ пониже спины. Спрутьей выдержке можно было только позавидовать, а Валентину лично – посочувствовать. На самом деле, у Рокэ имела одна теория, интерес к которой каждый раз подогревал изучающий взгляд Валентина, следовавшего во дворец за графом Рокслеем, на Лионеле. Похоже, яблоко от яблоньки падало недалеко, но для того, чтобы подтвердить или опровергнуть свои догадки по поводу падкости спрутов на оленей требовалось вытащить в столицу единственного бесхозного Савиньяка в наличии. А что? Всегда можно сослаться, что Ричард скучает по Арно – и в том не будет ни капли лжи. И вообще Рокэ всего лишь заботился о чужом счастье в случае успеха. От продумывания грандиозного плана Первую сваху Талига отвлёк Джастин, который рассёк каток и, оттолкнувшись ото льда, совершил изящный прыжок, приземляясь с по-настоящему кошачьей грацией под аплодисменты толпы. Юноша поклонился и продолжил скользить по катку, выполняя другие небольшие трюки, выглядя при этом завораживающе – начиная от трепещущих длинных ресниц, на которых сверкали снежинки, и чуть порозовевших скул и заканчивая плавностью своих замысловатых движений. Но в следующий миг Джастина затмил стремительно пронёсшийся вихрь, в котором Рокэ не сразу опознал Ричарда. Ворона можно было понять, ведь его оруженосец – существо лишённое всякой грации, неповоротливое и немного деревянное, однако… – Неужто сам герцог Окделл? – Вот как бывает, когда монсеньор – Повелитель Ветра. – Ой, а не расшибётся ли? – Опасно! – Зато как красиво… От шёпота толпы Рокэ быстро абстрагировался, сосредоточившись на Ричарде – его Ричарде, который рассекал лёд, как сталь рассекает плоть, нёсся стремительно среди фигур других людей, как ветер проносился меж скал, и кружился свободно и резво, как парящая в небе птица. Он был прекрасен – иначе чем Джастин, потому что в Ричарде, чьи щёки пылали морозным румянцем, а глаза сверкали ярче звёзд, не было изящества, но была страсть и уверенность. В такого Ричарда, нарезающего круги по катку с неистовой скоростью и лукавой улыбкой, Рокэ влюблялся всё сильнее и сильнее, хотя и не предполагал, что может потонуть в надорском омуте с головой ещё глубже, задыхаясь. В эту минуту Первому маршалу Талига впервые хотелось бежать, а Росио хотелось поймать стремительный надорский вихрь и, признав поражение, поцеловать его на глазах у собравшейся толпы. Но Рокэ не сделал ни того, ни другого, продолжив стоять и любоваться Ричардом и Джастином – мальчишки решили передохнуть слегка и замедлились. Кто-то другой бы не заметил одно короткое движение, как оруженосец потянулся к адъютанту Первого маршала и забрал у него что-то, ускользая в другой конец катка мигом. Рокэ же не был простым кем-то, и теперь сложил два и два, как раз когда Ричард подъехал спина к спине к Валентину и передал бывшему однокорытнику небольшой свёрток. Граф Васспард склонился к эрэа Дженнифер и прошептал ей что-то на ухо, отвлекая, и та облизнула губы в предвкушении, после чего с резко приобретённой ловкостью отъехала от Валентина, спеша прочь со льда. Младший спрут успел спрятать переданный подарок, кивнуть Ричарду и робко-робко, неразличимо для тех, кто не знаком с Приддами близко, улыбнулся брату. Может, стоило надавить на Рокслея и взять к себе ещё и Валентина? Или пристроить его к Лионелю, в конце концов Джастин проводил в особняке Савиньяков ровно столько же времени, сколько в особняке на улице Мимоз… – А Юстин отлично всё продумал, – раздалось совсем рядом. Рокэ обернулся, встречаясь с тёмным взглядом Ли, в котором за напускным нечитаемым льдом сверкала гордость, восхищение и обожание. Точно те же эмоции, разве что искрившиеся в десятки раз ярче, были и во взгляде улыбающегося Эмиля, подъехавшего следом. – Вы не можете даже подумать о варианте, в котором идея выходки принадлежала бы Ричарду? – поинтересовался Рокэ у друзей, – Ставлю ящик кэналлийского на своего оруженосца. – Съем свою шляпу, если это окажется не Юстин, – заявил Эмиль. Лионель же тактично промолчал. Ждать юношей пришлось недолго – те покружили ещё пару минут, сняли прикреплённые к сапогам лезвия на ближайшей скамейке, и подошли к старательно делавшей вид, что очень скучает и не находит в происходящем ни капли интересного, троице из Савиньяков и Алвы. – Кто из вас додумался до этого? – без приветствий спросил Лионель, стряхивая со шляп обоих юношей снег. – Ричард, – Джастин ухмыльнулся, – детали плана, впрочем, были на мне. Старший-старший Савиньяк повернулся к Рокэ и хлопнул по плечам его и брата: – Поздравьте меня с тем, что я буду пить ящик лучшего кэналлийского вина и наблюдать лучшую трагикомедию с поеданием шляпы. Эмиль скривился, и Рокэ мысленно посочувствовал ему, хотя по большей части завидовал, что не сможет лицезреть процесс шляпопоедания лично. Начинающий наконец-то понимать, что здесь происходит, Джастин прищурился и перевёл изучающий взгляд с одного Савиньяка на другого, молча обещая как минимум одну нудную спрутовскую лекцию про бесполезные ребяческие споры в их относительно-солидном возрасте. – Монсеньор, я могу быть свободен на сегодня? – обмачиво-елейным голосом поинтересовался адъютант у своего Первого маршала. – Жду вас к завтрашнему утру, юноша, – Рокэ понимающе хмыкнул. – Дню, – поправил Лионель. Ухватив Джастина за руку, старший-старший потянул его в седло. Придд ловко вскочил на лошадь, устроившись позади Ли, и помахал на прощание Дику и Ворону, после чего Савиньяки пустили лошадей в кентер. – Нам тоже следует поторопиться, Ричард, – бросил Рокэ и помог оруженосцу забраться на Моро, – полагаю, вы достаточно проголодались… – Будет что-то особенное, монсеньор? – Для вас – да, для меня довольно привычное. Мальчишка фыркнул, щекоча своим дыханием неприкрытую шарфом кожу шеи Рокэ, и тот сжал поводья крепче, не ожидая волны мурашек, которую вызовет столь невинное действие. Удивительно как Ричард умудрялся заставлять своего эра чувствовать себя глупым влюблённым юнцом – с его-то, Алвы, опытом – и желать куда больше дозволенного. Это, пожалуй, по-настоящему пугало Рокэ. Потому что прижимающийся к нему со спины Дикон – волнующее тепло и запах его тела, неловко цепляющиеся за чужой плащ руки, полный искренности и непринуждённости голос – творил с Кэналлийским Вороном страшные вещи, которые могли бы стоить жизни. И ещё неизвестно – чьей из них двоих. А хуже всего было то, что сопротивляться влечению к Ричарду становилось всё сложнее. Рокэ, конечно, винил близившуюся ночь Зимнего Излома, пускай и прекрасно понимал, что после неё вину перебрасывать будет не на что и не на кого. В таком случае… почему бы не насладиться этим неизбежным и приятным до одури чувством сполна?***
– Ну же, Дикон, они не кусаются! – Я понимаю, но выглядит подозрительно… – Уверяю, тебе нечего бояться. – Л-ладно… Рокэ всеми силами старался подавить смех, наблюдая за тем, как его оруженосец взял жареную креветку, пробуя с осторожностью, как и все предыдущие блюда. Каждый раз, когда Ричард удивлённо распахивал глаза, а затем с удовольствием делал очередной укус, соберано Кэналлоа испытывал особую гордость за свой родной край и его кухню, пришедшую по вкусу надорцу – иногда мальчишка мог даже забыть о манерах и пробормотать тихое «очень вкусно, эр Рокэ», и вскоре с недоверием смотрел на что-то новое. А нового для него было тут примерно всё – Кончита со слугами расстарались на славу. Невысокие столики, расставленные вокруг сидящих на полу – Рокэ настоял на варварском, по меркам Людей Чести, ужине не за обеденным столом – эра и его оруженосца возле камина, ломились от диковинных для северян кэналлийских праздничных кушаний. Здесь был суп с мидиями, пряные тушёные куропатки, лепёшки с крабом и перцем, ароматные жареные улитки с розмарином, запечённый ягнёнок, мидии в томате и множество сладостей – печенье, нуга, инжир в шоколаде, сладкие чуррос и чудом успевшая приехать со всем остальным пахлава. До пахлавы, правда, очередь дошла многим позже, когда слуги уносили тарелки и ненужные столики, а Ричард сопел беспомощным кабанчиком и лежал на шкурах, бурча что-то про то, как он удивлён фигуре Первого маршала, с такими-то блюдами и их разнообразием. – Поверьте, Ричард, в Кэналлоа сложно растолстеть, когда всё время манит то в море, то на дуэль, то на танцы, то в порт, куда привозят лучшие товары – ткани, украшения, оружие и сладости, как, например, эта пахлава из Багряных Земель, – усмехнулся Рокэ и поднёс к губам приподнявшегося юноши блестящую и липкую от сахара пахлаву, – попробуешь? Дикон нахмурился, однако подался вперёд и, приоткрыв рот, осторожно взял сладость. В процессе он слегка задел губами пальцы Рокэ, но либо не заметил, либо был слишком пьян от горячего глюнвайна – последний неизменно варился в особняке герцога Алвы уже которую зиму, как маленькая традиция, пришедшая вместе с Джастином из Придды. В этом году глюнвайн готовили с надорскими кислыми яблоками. – Так сладко… – прошептал юноша, с удовольствием облизываясь, – можно мне ещё, эр Рокэ? А Рокэ смотрел на то, как скользил по алым губам юркий язык и был готов сказать «да» абсолютно на любое желание своего оруженосца в этот момент. – Сегодня вам можно всё, юноша. Но сначала… Ворон встал и потянул за шнур – в кабинет вскоре зашёл Хуан с подносом, на котором стоял ещё один бокал, но уже с привычной прохладной «кровью», который был поставлен перед оруженосцем соберано, после чего домоправитель переглянулся с Рокэ и, поклонившись, вышел из кабинета, оставляя его и Ричарда наедине. Заинтригованный юноша сел поудобнее и взял бокал в руку. – Кэналлийский обычай, – пояснил Рокэ небрежно и, на всякий случай, предупредил: – Пейте аккуратно, не залпом. Нахмурившись, Ричард кинул скептичный взгляд на эра. – Хорошо. Рокэ внимательно следил за ним – за тем, как дёргался кадык мальчишки, как трепетали его длинные ресницы, как бликовали всполохи пламени камина в серых полуприкрытых глазах – в ожидании той самой реакции. Секунды, казалось, тянулись целую вечность, но в итоге Дикон вздрогнул и отстранился от бокала, после чего с удивлением вытряхнул на ладонь небольшое серебряное кольцо с блестящим чёрным камнем. – Надеюсь, тебе нравится подарок. – Монсеньор, это… мне? Но ведь это не карас, а… Разрубленный змей, это же чёрная ройя! «Что и ожидалось от Повелителя Скал, – довольно хмыкнул про себя Рокэ, – признал камень сразу, как только увидел». – Они ведь куда более редкие, чем алые! – продолжал взволнованно говорить Ричард, – И потому очень дорогие. Эр Рокэ, вы уверены? – Если бы я не был в этом уверен, то не дарил бы тебе его, – справедливо заметил Рокэ и потянулся к юноше, – дай мне руку. Ричард послушно, будто бы заворожённый, вложил свою ладонь в узкую ладонь эра, наблюдая за тем, как Ворон надевал кольцо на его палец – сделанное на заказ, оно пришлось впору, и хоть и было из серебра, а не золота, смотрелось на руке юноши идеально, словно Дикон его всегда и носил. Всю жизнь. И жизнь до неё. Рокэ задумчиво погладил большим пальцем ребро ладони чужой ладони, ловя себя за странным ощущением правильности происходящего. И судя по тому, что Ричард не спешил вырваться, ощущение было взаимным. Вдруг юноша перехватил руку эра и поднёс её к губам, коротко целуя, совсем как в День святого Фабиана год назад. Губы у Дикона оказались влажными от вина и тёплыми. – Спасибо, монсеньор. – Не стоит благодарностей. С наступающим Зимним Изломом, юноша! Рокэ отсалютовал Ричарду бокалом и отступил – пересел в кресло, подальше от оруженосца, а после выпил остатки «крови», глядя в танцующее пламя камина. Дрожащие огненные языки, треск поленьев, тени на стенах – господин Первый маршал старался отвлекаться на что угодно, лишь бы снова не попасться в ловушку, устроившуюся подле его ног. Рокэ слышал его – то, как мальчишка набирал в лёгкие воздуха, будто бы для того, чтобы выпалить очередную искреннюю милую глупость, как тут ж выдыхал нервно и кусал губы. А ещё юноша то и дело посматривал на эра нерешительно – Ворон замечал это краем глаза, ощущал пытливый полупьяный дикий взгляд, но всё никак не мог понять, что скрывалось за ним. В итоге Рокэ не выдержал: – В чём дело, Дикон? – У меня… – Ричард сглотнул и продолжил громче: – У меня тоже есть для вас подарок. Два подарка, есть быть точным, монсеньор. – Вот как? Рокэ посмотрел на него и приподнял бровь, выражая лёгкую заинтересованность – куда меньшую, чем разгоралась у него внутри. Получив наконец его внимание, оруженосец кивнул и торопливо объяснил: – Да. Но в Надоре считается плохой приметой, если человек увидит свой подарок раньше утра. Так что сейчас я могу подарить лишь один – так, что вы его не увидели. – И как же вы планируете это сделать? – Закройте глаза. И всё-таки мальчишка смог ошарашить целого Первого маршала – тот хмыкнул и отставил пустой бокал в сторону. Чего же теперь ожидать от Ричарда? С учётом везения Рокэ – кинжала в сердце, яда в вине, предательства, однако подобное – не в его стиле, если, конечно, не надоумил кто, да и оруженосец не умел притворяться совершенно. В таком случае для Рокэ оставалось загадкой то, как Дикон собирался дарить ему что-то. А впрочем… – Удивите меня! Откинувшись в кресле, Ворон решил рискнуть и послушно закрыл глаза. Он слышал, как Ричард неторопливо поднялся, чуть ли не путаясь в ногах – не то из-за вина, не то из-за тревоги, и сделал пару неуверенных шагов к эру, а затем остановился и замер. До Рокэ доносился хруст костяшек – юноша сжимал и разжимал кулаки беспокойно – и судорожное дыхание, словно Дикон вот-вот упадёт в обморок, как его возлюбленный бледный гиацинт. Признаться, Ворон начинал скучать. – Ну же, юноша, – протянул Рокэ, – или вы предлагаете мне до утра так сидеть? Ричард решился отозваться: – Знаете, эр, у нас в Надоре говорят – как Зимний Излом встретишь, так весь новый год и проведёшь… – И вы решили, что будет неплохо, если я проведу весь год умирая от скуки в кресле, а не на войне? – Ворон рассмеялся, – Каррьяра, Дикон, ты… А в следующее мгновение Рокэ почувствовал, как нежные мягкие губы коснулись его собственных, перебивая насмешливую тираду, слова которой тотчас вылетели из головы. Забавно, так как Первый маршал сам попросил оруженосца удивить его. И Ричард удивил же, нечего сказать – свёл с ума и без того известного сумасшедшествием Ворона, одним ничтожным, почти целомудренным, если сравнивать с привычной кэналлийской страстью, поцелуем с лёгким пряным привкусом «крови» и надорских зелёных яблок. Наваждение длилось недолго – мальчишка быстро отстранился, и Рокэ открыл глаза, глядя на его смущённое пылающее лицо. Казалось, что Ричард от самого себя не ожидал подобной дерзости. Его эр, впрочем, тоже был впечатлён. Юноша предстал перед ним в ином свете. Надорский кот в мешке – отдавали, вроде, настоящего породистого человека Чести, но вырос не талигойский ызаржонок, а что-то совершенно иное, чему Рокэ не мог до конца подобрать названия. Хотелось спросить – как же прелестная святая шлюха Катари и извечно больной друг семьи эр – чтобы ему четырежды икалось – Август? Как же месть за смерть Эгмонта Окделла и матушкины наставления по убийству отродья Леворукого? Как же выученные с детства эсператистские догмы и Великая Талигойя? Как же, в конце концов, вызов на дуэль после окончания службы? Но Рокэ не спрашивал. Смотрел в серые лучистые глаза – и не спрашивал. Смысла не видел. Уже поздно. Мальчишка влюбился и тем самым проложил себе верную дорожку в Закат. Что же, вероятно виновато дурное влияние самого Рокэ, неоднократно повторявшего, как в Рассветных Садах можно умереть второй раз – от скуки. Дурной пример заразителен. Они молчали ещё некоторое время – Рокэ сидел, подперев подбородок рукой, а Ричард стоял перед ним, нервно дёргая рукав батистовой рубашки в ожидании. Ворон знал – нужно было сделать то, что должно, и послать мальчишку к кошкам, к Марианне, да хоть четвёртым в компанию к Савиньякам и Джастину! Подальше, одним словом, и немедленно. – Подобным образом я бы провести грядущий год не хотел бы… – признался Рокэ. – М-монсеньор… – юноша принялся бледнеть на глазах и сделал шаг назад, попятившись к выходу из кабинета, – я… прошу прощения, уже поздно, и мне… Да, Рокэ понимал – было поздно. И для Дикона, и для его эра, готово отправиться за юношей в Закат. Поэтому Алва резко перехватил его за запястье и потянул на себя, не оставляя шанса на побег. Правда, Рокэ так до конца и не разобрался – шанса на свой побег или же на чужой? Ричард теперь оказался у Первого маршала на коленях – дезориентированный и испуганный, не имеющий ни малейшего понятия о том, что эру взбрело в голову. Рокэ и сам, откровенно говоря, плохо осознавал, что творил – всё так же держал замершего юношу за запястье одной рукой, а второй позволил себе вновь растрепать русые растрёпанные вихры. От этого жеста Дикон немного отошёл, видимо принимая, что сразу его не сожрут. И в некоторой степени был прав. – Не то чтобы мне не понравился ваш подарок, юноша, – вкрадчиво промурлыкал Рокэ, – однако я бы предпочёл, чтобы мы провели этот год куда как… интереснее, поэтому предлагаю внести некоторые корректировки. – Что вы имеете в виду? – Закрой глаза. И пускай напряжённый, пускай полный недоверия, но Ричард послушался его, зажмурившись. Теперь уже Рокэ целовал его. Абсолютно иначе, чем юноша привык и пытался представлять себе в постыдных фантазиях – Рокэ прижался к ярко-красным, сладким из-за пахлавы и пьянящим от вина со специями губам, и жарко провёл между них языком, заставив Дикона приоткрыть рот. Юноша вздрогнул и вцепился пальцами в плечи эра, однако поддался на его ласку, отвечая столь неловко, будто бы поцелуи Рокэ дурманили его разум настолько, что заставляли забыть всё, чему учила Ричарда лучшая куртизанка Талига. О, если бы Первый маршал знал, как его оруженосец будет плавиться, то давно бы поддался желанию, так как сейчас Дикон умопомрачительно красиво постанывал, пока Рокэ сминал его губы, прикусывал и нетерпеливо оттягивал зубами, чтобы отпустить и впиться очередным поцелуем, шалея всё сильнее. Дорвался. Кошки, Рокэ дорвался и ни за что не выпустит мальчишку, не теперь, когда сцеловывал каждый вздох, каждый стон, каждое робкое и в то же время жадное, не терпящее отказа «ещё». Постепенно Ричард пытался повторять за эром – игриво скользил горячим языком по его губам, целовал то звонко и влажно, то глубоко и тягуче, стремительно наглея, отчего Рокэ лишь распалялся – прижимал юношу ближе, льнул к нему сам и награждал за дерзость очередным головокружительным поцелуем, заставляя Дикона нетерпеливо ёрзать и чуть ли не таять. А юноша был очень горячим – ладонь Рокэ как раз скользнула с запястья верх, к плечу, а затем легла на обнажённую шею, считывая бешеный пульс и ощущая жар бархатной кожи. Ворон позволил себе оторваться от губ оруженосца и проложить дорожку поцелуев от них к подбородку и ниже – к дрожащему кадыку. Ричард не отстранился, нет, напротив – запрокинул голову, позволяя Рокэ втянуть столько манящую кожу и оставить на ней след за следом. Юноша увидит их – алые, багровые и рубиновые засосы, рассыпанные ожерельем на его шее и груди – только уже поздним утром, когда и полагалось по надорской традиции видеть подарки, а пока же Дикон обхватывал лицо эра ладонями, сжимал коленями его бёдра и столь же горячо и голодно целовал в ответ с накопившимися за год при нём чувствами. И, распробовав вседозволенность на вкус, Рокэ был готов побороться со всеми родовыми проклятиями, бешеными дворцовыми ызаргами во главе с кансилльером и кардиналом, запутанными правилами Кэртианы и самой судьбой за то, чтобы сделать эти жаркие бесчисленные поцелуи их с Ричардом нерушимой ежегодной традицией на Зимний Излом…