Little Buster

Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?   Мин Юнги было десять, когда ему дали это в качестве первого задания к сочинению на уроке английского. Он был поставлен в тупик. Во-первых, он никогда не был хорош в написании сочинений. Честно говоря, он был дерьмом во всех академических заданиях.   Во-вторых, он понятия не имел, как ответить на этот вопрос. Он не хотел быть полицейским, как Чонгук, и не хотел быть врачом, как Джин. Черт, он даже не хотел быть супергероем, как хотели половина других мальчиков в его классе. Это звучало для него не очень привлекательно, быть самоотверженным и делать что-то, не получая ничего взамен.   Так что, да. Он провалил этот тест, точно так же, как он провалил половину предметов в школе.   И когда он пришел домой с этим листом бумаги в руке, совершенно пустым, если не считать красной каракули, нацарапанной его учительницей: «Зайди ко мне после уроков», его мать бросила на него озадаченный взгляд — как будто это был первый раз, когда она увидела признаки назревающих неприятностей.   Честно говоря, он не знал, кем хочет быть. Его это особо не интересовало.   Ему было все равно тогда, и уж точно было все равно, когда он вылетел с первого курса.   Ему даже было все равно, когда он в последний раз встретился с разочарованным взглядом своей мамы. Он смотрел прямо на нее через сетчатую дверь их дома, с мешком для мусора, набитым одеждой и перекинутым через плечо, и зажженной сигаретой между пальцами.   Единственное, чему он научился за те мучительные дни, проведенные дома, так это тому, что он не хотел закончить как бездельник-отец, надрывая себе спину на никчемной работе с никчемной должностью. Также он не хотел закончить, как мама, потому что ее мир был таким же маленьким, как границы их крошечного тесного дома.   Чего Юнги хотел, так это жить.   Он хотел мокрую одежду, запах сигаретного дыма и гул жужжащих неоновых огней. Он хотел, чтобы его Лоу Райдер урчал между его ног, пока проезжал один безымянный город за другим.   Юнги никогда не задерживался надолго. Ничто никогда не заставляло его сделать это.   Он ненавидел привязываться к людям, поэтому не привязывался ни к чему. Он использовал вереницы людей точно так же, как они использовали бы его, и было ли их имя Питер, Пол или Мэри, он все равно никогда этого не помнил. Юнги останавливался, чтобы заправиться, когда ему это было нужно, брал горячую еду, когда был голоден, недолго дремал, когда хотел спать. Он делал все, что мог, за наличные, и иногда эти вещи были не совсем не вне закона, но, эй, он справлялся сам, и это то, что имело значение.   Потому что, хотя это была не такая уж большая жизнь, она принадлежала ему. Даже когда все остальные считали его никчемным, если и было что-то, чему Юнги научился за эти годы, так это тому, что единственный человек, на которого можно положиться, — это ты сам. Честно говоря, он был всем, в чем он нуждался.   Он был настолько сосредоточен на том, чтобы прожить свою жизнь в одиночестве, что едва заметил, как мир вокруг него за пределами его туннельного зрения начал медленно меняться.   На самом деле, он не замечал, пока не стало слишком поздно.    

 ***

    Юнги огляделся, убедившись, что никто не смотрит, когда взял со стола все пакетики с сахаром, кроме одного, и засунул их в один из карманов своей кожаной куртки. Он не был уверен, почему сделал это. Не то чтобы сахар стоил денег. Может быть, в силу привычки. Он крал более дорогие вещи.   Юнги играл с последним пакетиком сахара, балансируя его краями, зажав между пальцами, подталкивая его другой рукой и позволяя ему вращаться.   Это был долгий день. Он ехал почти пять часов и не совсем понимал, в каком городе сейчас находится.   На улице шел дождь. Не такой сильный, но это был ледяной дождь, который хуже всего. Было чертовски неприятно пытаться проехать через него, поэтому он нырнул в закусочную в поисках укрытия. Если и было что-то, что Юнги ненавидел больше всего на свете, так это намокание его кожаной куртки. От этого у него по коже бежали мурашки, ощущение, что она прилипает к его голым рукам, а запах мокрой кожи всегда заставлял его морщить нос.   Помимо гула телевизора, транслирующего все более и более мрачные новости о текущих удручающих событиях в мире, в закусочной было довольно тихо, что неудивительно для этого времени ночи. В закусочной почти не было других людей — пьяница, уснувший в углу у туалета, группа подростков в капюшонах, тихо сидящих у окон, и наркоманка за столиком по диагонали от него, хихикающая про себя и небрежно поедающая кусок пирога. Другими словами, типичная ночная толпа.   Это напомнило ему школьные годы, когда он прогуливал занятия и тайком ходил в местную закусочную рядом со своей школой. Он проводил там целые дни — либо люди, работающие там, знали, что он старшеклассник, и им было все равно, либо они на самом деле не замечали этого факта, потому что никто никогда не беспокоил его. Он перестал ходить только тогда, когда одна из его учительниц зашла туда во время обеденного перерыва и узнала его.   Это была ужасная ночь.   Его отец кричал на него в течение нескольких часов, и хотя этого было достаточно, его мама просто смотрела на него с тихим разочарованием, качая головой так, что это задело сильнее, чем резкие слова отца.   Юнги моргнул, когда мягкий звон столового серебра вырвал его из задумчивости. Он взглянул на светловолосого официанта, который поставил перед ним чашку кофе, и коротко кивнул в знак благодарности. Официант улыбнулся ему в ответ, дружелюбно и открыто, словно носил на рукаве всю историю своей жизни — другими словами, все, чем Юнги не был.   Юнги опустил взгляд на свой кофе, когда официант отошел, обхватив чашку ладонями, пытаясь согреть все еще ледяные пальцы. Она была обжигающе горячей на ощупь, но Юнги едва чувствовал ее сквозь грубые мозоли на руках. Он взял чашку, слегка подул на нее и увидел, как черная рябь искажает его отражение. Было все еще слишком горячо, чтобы сделать глоток, так что Юнги поставил кофе обратно, расслабившись и протяжно зевнув.   Стук дождя был повторяющимся и успокаивающим, и он посмотрел в окно полуприкрытыми глазами. То ли из-за игры света, то ли из-за того, насколько снаружи было темно, Юнги показалось, что дождь идет вверх тормашками. Он проследил за следом капли воды, разбившейся о стекло, следуя ее блуждающему пути, пока она не встретила свой конец у края окна. Это заняло всего несколько секунд, но казалось, что прошли годы, и Юнги понял, насколько он устал.   В конце концов, это был долгий день.   Юнги моргнул, лениво и медленно, и снова зевнул.   Когда ему показалось, что каждый раз, когда он снова закрывал глаза, ему требовалось все больше и больше времени, чтобы открыть их вновь, он отодвинул в сторону все еще горячую чашку кофе и удобно опустил голову на сложенные руки.   Может быть, я немного вздремну, — подумал он про себя, уже быстро засыпая.   Просто короткий сон.    

 ***

    Когда он проснулся, это был резкий визг статических помех, и кто-то тряс его, чтобы разбудить.   Юнги подскочил на сиденье, на секунду потеряв ориентацию, когда осматривался вокруг. Посмотрев налево, он оказался лицом к лицу с тем же светловолосым официантом, что и раньше. Мужчина виновато улыбнулся ему.   — Извини, что разбудил тебя, — сказал он голосом мягче и выше, чем Юнги себе представлял, — но мы закрываемся.   Юнги моргнул, тупо кивая. Официант оставил Юнги одного. Когда Юнги собрал свои вещи, готовясь уйти (с гримасой делая глоток остывшего, противного кофе, который он оставил), он огляделся, заметив, что закусочная теперь совершенно пуста, кроме него самого, официанта и пожилого мужчины в фартуке, который, как он предположил, был поваром.   Повар стучал по неисправному телевизору. Видимо, это и было источником странного шума. Цветные полосы на экране мерцали от помех, и Юнги нахмурился, поморщившись, когда пожилой мужчина снова нетерпеливо стукнул по экрану.   Старик все еще почесывал голову и что-то бормотал себе под нос, когда Юнги, наконец, толкнул дверь наружу. Вместе с этим налетел порыв холодного воздуха, от которого глаза Юнги заслезились, а в носу защипало. Он вздрогнул и на секунду придержал дверь открытой, чтобы позволить официанту выскользнуть из-за его спины. Они оба кивнули в знак признательности, прежде чем разойтись, позволив двери закрыться за ними.   Дождя больше не было, но земля все еще пахла им, что Юнги отчасти нравилось. Он застегнул молнию на кожаной куртке, обхватил себя руками и направился к своему Харлею.   Влажный от конденсата черный мотоцикл выглядел почти новым в блеклом, мигающем свете фонаря. Юнги ненадолго поставил свой рюкзак на мокрую землю, потянувшись, чтобы вытащить черный мотоциклетный шлем, который он засунул под левую руку. Используя одну из грязных тряпок, которые он засунул в задний карман, он вытер воду с сиденья своего мотоцикла, прежде чем засунуть ее обратно в джинсы.   Юнги, как обычно, был погружен в собственный мир, тихо вздыхая, просматривая в уме контрольный список. Однако он как раз собирался достать ключи из заднего кармана и надеть шлем, когда что-то привлекло его внимание.   Сначала это звучало как потасовка. Юнги не был уверен, что именно он услышал, но он услышал что-то такое, что заставило его обернуться. И когда он это сделал, он остановился и вгляделся.  

Ministry - Stigmata

Издалека он едва мог различить фигуру в капюшоне, которая, по мнению Юнги, могла быть похожа на одного из подростков, которых он заметил сидящими за одним из других столиков. Подросток был один. Никого из его друзей нигде не было видно. Однако не это заставило Юнги уставиться на него. Что заставило Юнги вытаращить глаза, так это тот факт, что подросток душил официанта, с которым Юнги только что вышел. Рюкзак официанта валялся на земле, его содержимое высыпалось на бетон. Блондин доблестно боролся с подростком, безрезультатно пытаясь толкать, бить кулаками и пинать. Его лицо действительно начало багроветь.   Когда разум Юнги, наконец, осознал то, что видели его глаза, его инстинкты заработали на полную мощность.   — Эй… Эй!!! ЭЙ!!!!!! — крикнул Юнги, его походка превратилась в бег, когда он бросился вмешиваться.   Хотя в любом другом случае он никогда бы не выбросил такое дорогое снаряжение, адреналин хлынул в его вены. Прежде чем он оказался на расстоянии вытянутой руки от нападавшего, он изо всех сил швырнул свой шлем в подростка, сильно ударив его по затылку. Секундой позже его шлем треснул и покатился по бетону, но Юнги не обращал на это внимания. Вместо этого он бросился на подростка, который каким-то образом остался стоять, поймав его яростным ударом в челюсть, который в конце концов заставил подростка бросить официанта обратно на землю.   Блондин влажно закашлялся, тяжело, неровно дыша, когда его лицо вернулось к нормальному цвету.   Тем временем Юнги вовсю дрался с подростком, хватал его, бил кулаками, ногами и кусался в хаосе рук, ног и зубов. Если бы Юнги действительно остановился и посмотрел, он бы заметил странный, остекленевший взгляд подростка, слишком тревожно-безмятежное выражение для того, кто по колено увяз в кровавой драке. К сожалению, Юнги был слишком занят тем, что ругался, как моряк, и тем, как неожиданно сильный нападавший выбил из него дух. В голове у него звенело, из носа капала кровь, но о Юнги можно было сказать одно: ему не привыкать к дракам. Он знал, что такое боль, даже любил ее, а адреналин поддерживал его в тонусе, как боксера на ринге.   — Отъебись, ты, кусок дерьма! — Кто-то закричал. Это мог быть он, он не был так уверен, учитывая, с какой скоростью все происходило.   Юнги снова замахнулся на нападавшего, как только смог разглядеть его, нанося ему удары, которые действительно должны были бы свалить обычного подростка. Однако по какой-то причине подросток все подходил и подходил, протягивая руки к Юнги, словно пытаясь его его в тот же странный удушающий захват, в котором он держал официанта всего за несколько секунд назад.   Однако, прежде чем подросток успел схватить Юнги, их прервал хриплый вопль. Юнги отпрянул, почувствовав порыв ветра, когда официант повалил подростка на землю.   Они оба упали кучей на землю, и Юнги оказался там в мгновение ока, ожидая, пока официант поднимется и уйдет с дороги, прежде чем нанести сильный удар прямо по лицу подростка.   Чего он ожидал, так это вопля боли. Если ему повезет, возможно, подросток наконец отключится.   Однако вместо этого он получил голову подростка, отделившуюся от тела владельца со слышимым — хлоп! — и поток таинственной синей жидкости. Она бурлила, как гейзер, разбрызгиваясь, как плохой арт-проект, по всему туловищу Юнги и брюкам официанта.   — АААААААААА!!!! — Закричали они оба. Крики стали еще громче и истеричнее, когда тело каким-то образом продолжало двигаться, протягивая руки, чтобы схватить их обоих. Юнги встал с помощью официанта. Не говоря друг другу ни слова, они топтали тело, как таракана, пока оно не упало так же тихо и неподвижно, как безжизненная голова, лежавшая с отвисшей челюстью всего в нескольких футах от них.   Они вдвоем стояли там в ошеломленном молчании, глядя на сцену перед собой. Единственным звуком были их хриплые, глубокие вздохи. Они одновременно посмотрели друг на друга, обмениваясь недоверчивыми взглядами, как будто молча спрашивая другую сторону — ты только что видел это дерьмо?   У них было не так много времени, чтобы обдумать то, что только что произошло. Звук шуршащего гравия заставил их обоих оглянуться через плечо. Там в странной очереди стояли остальные подростки, выглядевшие такими же мертвыми и безучастными, как и их друг, который лежал между ногами Юнги и официанта.   Они даже не взглянули на состояние тела упомянутого друга.   Ответ на вопрос, чем они были заняты, был легко виден за ними. Свет в столовой жутко мерцал, и во вспышках света было видно только изуродованное тело повара, наполовину лежащее за окном, которое, по-видимому, было разбито, пока Юнги и его спутник были заняты собственной борьбой.   Юнги услышал, как мужчина рядом с ним сглотнул.   Само собой разумеется, что добром это не кончится. Юнги обменялся последним взглядом со своим случайным союзником, прежде чем переместить свой вес, хрустнув шеей и костяшками пальцев, готовясь к еще одному жесткому бою.    

 ***

    Наконец, через двадцать минут все закончилось. К концу этого официант сгорбился над мусорным баком, вываливая содержимое своего желудка на землю. Юнги, с другой стороны, осматривал сцену, положив руки на колени, тяжело дыша и считая тела перед собой.   Шесть. Двое обезглавленных подростков, двое без рук, один без ног и один без рук и ног. О, и семь, если считать мертвого повара.   Да. Юнги даже не знал, как описать состояние тел. Они выглядели достаточно по-человечески, но они просто… не были таковыми. Юнги и раньше участвовал во множестве драк, и он знал, какого это — чувствовать плоть и кости под костяшками пальцев. Что бы это ни было — это казалось неправильным. Слишком твердое, слишком мягкое, он не знал, как описать. Просто… странно. Это, а также тот факт, что их гребаные конечности торчали влево и вправо, как в каком-то шоу уродов из фильма ужасов. И отвратительная синяя жижа. Что, черт возьми, это было за дерьмо?   Кстати, о... Юнги поморщился, со стоном отвращения вытирая таинственную субстанцию со своей кожаной куртки. Черт возьми. Это была хорошая куртка. Одна из немногих вещей, на которые он действительно хотел потратить много денег, помимо своего мотоцикла.   – Что за… что это за чертовщина была? — Сказал официант, медленно подходя. Его лицо все еще было бледным, как будто он увидел привидение. Юнги не мог его винить — сегодня они оба видели какое-то странное дерьмо.   — Я не знаю, но я не собираюсь торчать здесь, чтобы выяснить это, — сказал Юнги, со вздохом подойдя, чтобы подобрать свой несчастный разбитый шлем. Блин, это тоже обошлось ему в копеечку. Он смахнул разбитое стекло, стряхивая с него последние прилипшие осколки. Он посмотрел на официанта, который все еще в шоке смотрел на тела.   — Тебя подвезли или что? — спросил Юнги, выводя другого мужчину из мыслей.   — Нет, я приехал сюда на автобусе, — сказал официант, морщась от боли, когда наклонился, чтобы поднять свой рюкзак с земли.   Юнги оглянулся на закусочную, в которой теперь было устрашающе тихо. Он также посмотрел на дорогу, увидев, насколько там темно. В любой другой ситуации его поведением по умолчанию было бы сказать «двойке», забраться на байк и уехать как можно дальше и как можно быстрее, от того, что его беспокоило. Еще. Эта ситуация казалась немного другой, и Юнги вроде как был склонен уступить в этот раз. Может быть, потому что он только что провел последние двадцать минут, выбивая дерьмо из робо-зомби-маньяков с этим парнем.   Юнги пошел к своему байку, кивнув на него головой.   — Хочешь прокатиться? — Предложил он.   Официант какое-то время смотрел на него, кусая губу и почесывая затылок.   — Я, э-э, да, наверное. — Пробормотал он, как будто альтернатива — сидеть с кучей расчлененных тел — была той, которую он действительно рассматривал.   Что угодно. Юнги просто нужно было вытащить этого парня отсюда, отвезти его домой, может быть, помочь ему вернуться в свою комнату, и тогда он сможет убраться к черту из этого места. А потом, знаете, может быть, переварить все, что произошло. Но именно в таком порядке, очевидно.   Юнги швырнул блондину свой потрепанный черный шлем, позволив другому мужчине надеть его, прежде чем подойти, чтобы завести свой мотоцикл.    

 ***

    Его байк остановился перед небольшой квартирой в южной части Нижнего Ист-Сайда. Было еще рано, но было что-то странное в том, что они больше никого не видели на улицах. Не было слышно вообще ни звука, кроме гудения мотоцикла Юнги и отдаленного визга автомобильной сигнализации. Это заставило волосы встать дыбом на затылке Юнги и укрепило тот факт, что происходит что-то странное.   На протяжении всей поездки было тихо. Оба были погружены в свои мысли, что было понятно, учитывая тот факт, что они оба были в значительной степени покрыты синими внутренностями того, чем были эти… существа, которые напали на них.   Юнги выдвинул ногой подножку, прежде чем выключить зажигание, глядя на грязное кирпичное здание с выцветшей золотой табличкой.   — Это оно? — спросил он, поворачивая голову в сторону, чтобы лучше услышать.   — Да, я здесь живу, — раздался приглушенный голос официанта. Мужчина спрыгнул с заднего сиденья мотоцикла. Через несколько секунд он снял шлем и положил его позади Юнги, схватил свою сумку и повернулся, чтобы подняться по ступенькам.   Юнги воспринял это как знак уходить и повернул ключ, чтобы снова завести двигатель.   Услышав рев возвращающегося к жизни мотоцикла, официант повернулся к нему на полушаге, выглядя сбитым с толку.   — Ты уезжаешь? — нахмурившись, спросил блондин Юнги. — Разве ты не хотел остаться ненадолго, пока мы… Я не знаю, соберемся с мыслями и напишем заявление в полицию или что-то в этом роде?   Юнги фыркнул.   — Да, что-то мне подсказывает, что полиция не собирается разбираться в том дерьме, которое мы только что видели.   Блондин вздохнул, почесав затылок, и пошел обратно к Юнги.   — Ну, может быть, и нет, но… Боже, я не знаю, — сказал официант, — может быть, вы могли подняться ненадолго, чтобы я мог вас подлатать. Честно говоря, это меньшее, что я могу сделать, чтобы поблагодарить.   Это зудящее ощущение, что что-то не так, не проходило, и, честно говоря, Юнги не особенно хотелось оставаться здесь, но его голова действительно болела от чего-то. Он знал, что, вероятно, где-то на его затылке было отвратительное спутанное месиво из засохшей крови и волос.   — Я действительно не должен, — неуверенно сказал Юнги, даже когда снова выключил двигатель и сунул ключи в карман.   — Пошли, — сказал блондин, махнув ему рукой, когда он открыл дверь в свою квартиру и проскользнул внутрь.   Игнорируя назойливое чувство в глубине души, что он вот-вот вляпается во что-то, из чего сам не сможет выбраться, Юнги вздохнул, слезая с байка и засовывая разбитый шлем под мышку. Через секунду он последовал за официантом, шагнул внутрь и позволил двери с щелчком захлопнуться за ним.    

 ***

    — Хоби! Ты дома? — окликнул официант, включив свет в коридоре и войдя внутрь.   Ответа не последовало, и блондин нахмурился.   — Странно, он уже должен быть дома… — пробормотал он, ведя Юнги через открытую арку в помещение, похожее на гостиную.   Это была типичная холостяцкая квартира. Все было скорее функциональным, чем декоративным. На полу была разбросана эклектичная коллекция DVD-дисков и видеоигр. PS4 и грязный бонг ненадежно покоились поверх стопки комиксов на журнальном столике. Официант взял пульт, включил телевизор и бросил его обратно на диван.   //Срочные новости из Плейнфилд-Хиллз… последние сообщения показывают, что произошла еще одна сцена насилия на углу улиц Харпер и Чепмен, всего в двух кварталах от последнего инцидента, который, как вы помните, произошел всего полчаса назад в Нортридже. Таким образом, общее количество инцидентов достигает двенадцати ...//   — Господи, похоже, мы не единственные, — пробормотал официант, завороженный, как и Юнги, экраном. Комнату заполнили красные и синие мигающие полицейские огни.   — Вот дерьмо, — был единственный ошарашенный ответ Юнги.   //… больницы начинают заполняться, и больница Брекенридж… последняя больница отказывается принимать поступающих пациентов… просит перенаправить всех пациентов в ближайшую больницу Сент-Джонс…//   — Ну, к черту это, я здесь не останусь. Дай-ка я пойду соберу свою сумку, — сказал блондин после еще одной минуты шокирующего просмотра новостей. С нарастающим чувством страха он оторвал взгляд от экрана, заставляя себя выйти из комнаты и пройти по коридору в свою спальню.   //… мы еще не получили ... заявление от полиции об этих событиях, почему они происходят или что именно происходит, однако мы ... последние кадры от очевидца, которому удалось снять следующие кадры на свой телефон … имейте в виду, что следующие кадры являются наглядными и могут вызвать беспокойство у всех зрителей …//   Запихивая все, что мог, в большую спортивную сумку, которую он вытащил из шкафа, блондин все еще мог слышать телевизор, вздрагивая, когда слышал крики и приглушенные возгласы, доносившиеся из него.   — Что, черт возьми, происходит… — пробормотал он себе под нос, засовывая еще несколько боксеров в боковой карман, прежде чем застегнуть его. — Весь мир сходит с ума или что?   Он положил руку на ящик стола, сметая все свои туалетные принадлежности в открытую спортивную сумку, которую держал другой рукой. Бросив ее на землю, он сжал содержимое руками, застегнув так плотно, как только мог, и пробормотав несколько проклятий.   А потом он поднял глаза, когда понял, что больше не слышит звука телевизора.   Он сделал паузу, наклонив голову, чтобы внимательно прислушаться.   Какое-то время он не мог слышать ничего, кроме собственного затрудненного дыхания, но затем он услышал, как что-то разбилось в гостиной, за чем быстро последовал сдавленный вздох и звуки скрежета ног по земле.   Блондин перепрыгнул через кровать, схватив бейсбольную биту, прислоненную к стене рядом с его шкафом. Сердце подскочило к горлу, он побежал обратно в гостиную так быстро, как только мог.   Юнги был на диване, его душила одна из этих тварей. С проклятием и взмахом бейсбольная бита врезалась в голову монстра, начисто оторвав ее в хоумране, которым, как он был уверен, гордились бы его родители. Голубая жидкость забрызгала всю обивку и стены. Когда существо отпустило Юнги, чтобы нащупать отсутствующую голову, Юнги изо всех сил пнул его ногой в грудь и отбросил обратно на кофейный столик. Стекло разбилось при ударе, разбросав по полу игры, комиксы и травку.   — О, чувак, только не моя PS4! Черт возьми, это было дорого! — закричал официант, в отчаянии дергая себя за светлые волосы.   Однако, прежде чем он смог снова подняться, блондин сделал свое дело, несколько раз ударив битой в живот, остановившись только тогда, когда тело, наконец, перестало дергаться.   Через несколько секунд бита выскользнула из его пальцев и упала на землю. Официант прижал дрожащую руку ко рту. Все еще обдумывая то, что только что произошло, он перешагнул через тело, стараясь не задеть стекло, и опустился на диван рядом с задыхающимся Юнги.   Это была не первая тварь, которую им пришлось убрать за относительно короткий промежуток времени, но это не означало, что официант не был так же шокирован, как и в первый раз, когда это произошло. Тем более, что это было в его собственной квартире.   Они оба смотрели на обезглавленную голову в течение минуты.   — Это был мой сосед по комнате, — сказал блондин, указывая на труп. Он дернулся, выплеснув на пол еще больше синего вещества. Двое мужчин на диване одновременно наклонили головы, молча воспринимая все это. — По крайней мере, я так думаю. Он действительно похож на него, но я не думаю, что он сделан из синей липкой массы.   Затем он сделал паузу, моргнув несколько раз, прежде чем медленно покачать головой.   — Вообще-то честно? Я больше не знаю, что, черт возьми, происходит. — Признал он.   Да, это прозвучало почти правильно.   Еще через пять минут тихого наблюдения за содрогающимся на полу телом и визгом помех телевизора на заднем плане официант протянул руку в бок. Юнги посмотрел на нее, через мгновение взял и крепко пожал.   — Я Чимин, — сказал блондин.   — О, круто. Я Юнги, — хрипло ответил Юнги, все еще чувствуя боль от того, что его душили всего несколько секунд назад.   Опустив руки, они вернулись к тому, чтобы немигающе смотреть на черно-белые помехи на экране телевизора. Они оба выглядели ужасно, покрытые синей жидкостью как свежей, так и засохшей, а также их собственной красной кровью. Лицо Чимина было довольно сильно поцарапано после падения на тротуар ранее, а синяки на его шее начали темнеть. Юнги тоже выглядел не слишком сексуально, с синяком под глазом и рассеченной губой. Он был уверен, что через час или два его шея будет выглядеть так же.   — Ну, не знаю, как ты, а я умираю с голоду, — в конце концов сказал Чимин, глядя на Юнги в поисках подтверждения.   Желудок Юнги заурчал по сигналу.   — Да, я мог бы поесть, — сказал Юнги, оглядываясь на то, что он принял за кухню, — у тебя там есть что-нибудь вкусненькое?   — Конечно, не изысканное блюдо или что-то в этом роде, но я могу довольно быстро разогреть булочки-пиццы.   — Черт возьми, да, звучит заманчиво.   Медленно поднявшись с разрушенного дивана, Чимин осторожно перешагнул через обезглавленное тело, вздрогнув, когда оно дернулось. Юнги последовал за ним, но не раньше, чем нанес телу последний сильный удар в пах для пущей убедительности.    

 ***

    Они вдвоем уничтожили по полтора пакета булочек с пиццей, все это время сидя в дружеском молчании. На самом деле сказать было особо нечего, по крайней мере, ничего такого, что имело бы большой смысл. Все это было довольно хреново, но они оба видели, что произошло, и не могли этого отрицать.   В конце концов Чимин встал, небрежно бросив свою грязную тарелку в полную раковину. После этого он открыл морозильник, покопавшись в нем несколько секунд, прежде чем повернуться к Юнги с пакетом замороженного мяса в руках. Он поднял его с вопросительным мычанием.   Юнги закатил глаза.   — Я не буду прикладывать сырое мясо на лицо. Я не пещерный человек, — сказал он, прежде чем щелкнуть пальцами и указать на мешок с горохом. — Лучше дай мне вместо этого горошек.   Юнги поймал брошенный в него пакет, откинулся на спинку сиденья и с шипением прижал его к синяку под глазом.   — Ты часто ввязываешься в драки? — спросил Чимин, снова садясь за стол с пакетом замороженной брокколи, который он с довольным стоном прижал к шее.   — Я могу позаботиться о себе, — пробормотал Юнги, глядя на Чимина здоровым глазом. — А что?   Чимин пожал плечами.   — Не знаю, просто выглядело так, будто ты уже делал это раньше, — сказал он, нерешительно имитируя одной рукой некоторые удары, которые он видел от Юнги.   — Да хорошо. Это так, — сказал Юнги, закрыв глаза на секунду, пытаясь обдумать свои следующие действия. Что он собирался теперь делать? Куда он собирался пойти? Везде ли была такая же ситуация как в этом месте?   — Кстати, спасибо, — тихо сказал Чимин, прерывая его мысли, — за то, что спас меня там.   Юнги приоткрыл глаза, впервые по-настоящему взглянув на Чимина. Чимин действительно был полной противоположностью Юнги во всех отношениях. В то время как Юнги был темным, бледным и неулыбчивым, Чимин был похож на живой солнечный луч. Эта сияющая улыбка, каким-то образом все еще присутствующая в той ситуации, в которой они оказались, почти ослепляла.   Юнги снова закрыл глаза.   — Ты бы сделал то же самое для меня, не так ли? — пробормотал он, устало поводя ноющими плечами.   — Да, — сказал Чимин с задумчивым мычанием, — да, я бы так и сделал.    

 ***

    — Ну, и что нам теперь делать?   — Что ты имеешь ввиду под «мы»? Я собираюсь уехать из города, как только смогу, и советую тебе сделать то же самое.   — Что? Как я должен сделать это в одиночку? У меня нет машины.   — Я уверен, ты сможешь что-то придумать.   — О, да ладно, подвези меня хотя бы до дома моих родителей? Они живут в Клирвью. Это всего в паре часов езды!   — ...   — О, да ладно тебе, Юнги. Я заплачу за твой бензин. Кроме того, у моих родителей большой дом — мы можем просто разбить там лагерь и переждать, что бы это ни было, пока полиция не возьмет ситуацию под контроль.   — Я не из тех, кто «пережидает». Кроме того, ты слышал новости. Это дерьмо распространяется. Кто знает, безопасен ли Клирвью?   — ...   — ...   — Не говори такой ерунды.   — Послушай… может, это вышло резче, чем мне бы хотелось. Хорошо, я отвезу тебя до Клирвью. Идет? Но я не останусь.   — Отлично.   — Круто. Возьми свои вещи и помолись за своего соседа по комнате. Мы впустую тратим время.    

 ***

   

Public Service Broadcasting - Go!

Странное ощущение, что что-то не так, не покидало их, даже когда они пересекли за черту города и выехали на извилистое шоссе.   По иронии судьбы, это был прекрасный день, солнечный и яркий после ночи ледяного дождя, но было трудно найти время, чтобы оценить это. Не тогда, когда страх темным облаком висел над их головами.   Когда они выехали, был час пик, но других машин на шоссе они почти не видели. Те немногие, кого они заметили, всегда выезжали из города на 30-40 миль с превышением скорости, опасно сворачивая с одной полосы движения на другую и проносясь мимо мотоцикла Юнги. Это был плохой знак.   Еще большее беспокойство вызывали брошенные автомобили, мимо которых они проезжали: четырехдверные седаны и минивэны с пристегнутыми детскими креслами и широко распахнутыми дверями, как будто пассажиры ушли в спешке.   Чимин вплотную прижался к спине Юнги, и Юнги, не оглядываясь, понял, что другой мужчина начинает волноваться.   По необходимости им пришлось заправиться в маленьком городке примерно в двух часах езды. Внутри не было дежурного заправочной станции, но колонки по-прежнему принимали кредитную карту Чимина, и это было все, что имело значение.   Юнги нашел время, чтобы сходить в туалет, полагая, что у него не будет больше возможностей, прежде чем они попадут в Клирвью. На обратном пути он обнаружил, что Чимин заглядывает в запертые двери магазина.   Юнги подошел, отряхивая кожаные перчатки, и присоединился к Чимину в дверях.   — Что ты ищешь? — спросил он, заглядывая точно также, как и Чимин.   — О, ну, я немного хотел пить… — Чимин замолчал, нахмурившись, когда безрезультатно дернул дверь, которая оставалась запертой.   Юнги фыркнул, отступая назад и ненадолго исчезая из поля зрения Чимина.   — Ты видишь кого-нибудь поблизости? Кого-нибудь из этих уродов? — спросил Юнги.   Простое упоминание об этих тварях заставило волосы на предплечье Чимина встать дыбом. Он обернулся, осматривая местность в поисках каких-либо признаков движения. К своему облегчению, он больше никого не видел.   — Нет, — сказал он, передавая информацию Юнги, — я не вижу ничего…   БДЫЩ!   Чимин обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Юнги роняет пыльный кирпич обратно на землю. Теперь в стеклянной двери зияла гигантская дыра, и тысячи стеклянных осколков усевали приветственный ковер внутри. Рот Чимина приоткрылся.   — Подожди… ты… ты не можешь просто… — пробормотал Чимин, недоверчиво глядя широко раскрытыми глазами на Юнги, который просунул руку в дыру и отпер дверь с другой стороны.   — Ты сказал, что хочешь пить, не так ли? — сказал Юнги, пожимая плечами и ухмыляясь. Он с грохотом распахнул дверь ногой, заставив Чимина вздрогнуть, когда она громко врезалась в стену.   — Да, но… я не имел в виду, что мы должны воровать, — пробормотал Чимин. Тем не менее, после очень нервного и виноватого взгляда через плечо, он неохотно последовал за Юнги.   — Ты действительно думаешь, что это будет иметь значение в долгосрочной перспективе? — крикнул Юнги, расстегивая молнию рюкзака опытной рукой. Юнги подошел к полкам, оглядевшись, чтобы убедиться, что они действительно были единственными в магазине, прежде чем запихать туда все, что можно было схватить. Он взял лом с ближайшей полки, со свистом подбросил его в руке, прежде чем тоже засунуть в рюкзак.   Очевидно, это был не первый раз, когда Юнги делал это.   Пока Юнги был занят ограблением магазина, ноги Чимина застряли у двери, он молча молился и просил у Бога прощения. Черт, если бы все не было так ужасно, как они изначально думали, и их поймала бы полиция за незаконное проникновение и кражу, Чимин никогда больше не смог бы получить достойную работу. Но Чимин не принимал в этом активного участия, так что не был так виноват, верно? Или он был соучастником, потому что был там?   Юнги вернулся к кассе, резко свистнув Чимину и бросил в него бутылку воды. Чимин едва успел поймать ее, чуть не споткнувшись при этом о собственные ноги. Украденную бутылку он держал в руках так, словно она была сделана из стекла.   Краем глаза он наблюдал, как Юнги перепрыгивал через прилавок, беря столько пачек красных «Мальборо», сколько мог запихнуть в карманы.   — Не имеет значения, насколько мир катится в бездну, — сказал Юнги, с усмешкой тряся пачкой перед Чимином, — что касается меня, пока у меня есть сигареты, все в порядке.   Чимин закатил глаза, нетерпеливо ожидая, когда Юнги встанет с прилавка. Когда байкер, наконец, застегнул свой рюкзак и вышел за дверь, насвистывая веселую мелодию, Чимин задержался, вытаскивая бумажник. Он вытащил толстую пачку наличных — свои чаевые за последние пару дней — и положил ее на столешницу, поморщившись и пробормотав извинения в воздух.   А затем он бросился за Юнги, отвинчивая крышку украденной бутылки с водой и выпивая залпом половину.    

 ***

    Остальная часть пути прошла относительно спокойно. Ничего интересного по дороге туда они не увидели, пока не добрались до городской черты. И именно тогда они по-настоящему осознали последствия того, что произошло этой ночью.   Было чуть за полдень, но не от солнечного тепла на их лбах выступили капельки пота.   Город был охвачен пламенем.   Они видели бушующие пожары с шоссе, и хотя ветер свистел в ушах, а голос Чимина был приглушен из-за шлема, который он носил, Юнги все еще мог слышать «нет-нет-нет», срывающееся с губ другого мужчины. Чимин крепче вцепился в его куртку, когда Юнги ускорился, петляя по заброшенным улицам, окруженным ровным пламенем, бушующим по обе стороны от них.   К тому времени, как они добрались до дома родителей Чимина, они вспотели и были покрыты сажей, но, по крайней мере, у них была крупица надежды.   Серый дом на холме, где жили родители Чимина, совершенно не тронут огнем. Его внешний вид был по-прежнему нетронутым, все окна целы. Перед закрытым двухдверным гаражом стоял невинно припаркованный джип. И если бы Юнги проигнорировал воющие сирены и жар огня позади него, это выглядело бы почти как совершенно нормальная сцена.   Чимин вскочил и побежал еще до того, как Юнги успел по-настоящему затормозить. Он на мгновение споткнулся о бетон, прежде чем на полной скорости броситься к двери. Отчаянно пошарив в сумке, он, наконец, нашел ключи, и Чимин ускользнул из виду, как только открыл дверь, не оставив Юнги другого выбора, кроме как ждать снаружи.   Оглядываясь назад, Юнги мог (и, вероятно, должен был) последовать за Чимином на случай, если что-то случится. Но почему-то Юнги знал, что это не его дело. Поэтому он остался на месте.   От жара волосы на его затылке вились, когда он прислонился к байку. Стянув свою липкую кожаную куртку, он положил ее за собой и закурил одну из сигарет, выпустив дым, который быстро присоединился к остальному, уже витавшему в воздухе.   А потом, хотя он уже выполнил обещание, данное другому мужчине, Юнги ждал. Он мысленно оправдывал это тем, что у него все равно не было никаких других планов, но в глубине души он знал, что ни за что не уйдет. Не раньше, чем сначала увидит другого мужчину.   И действительно, Чимин вернулся, когда Юнги выкурил вторую сигарету, спотыкаясь, вышел из парадной двери, выглядя так, словно постарел на двадцать лет за один день.   Что бы там ни увидел Чимин, он не рассказал Юнги. Юнги тоже не спрашивал. Он не умел вести такие разговоры. Детали на самом деле не имели значения.   Вместо этого он подвинулся, позволяя Чимину занять место рядом с ним. Юнги молча протянул одну из своих сигарет, щелкнул зажигалкой и прикурил другому мужчине. Они немного посидели, покуривая, ничего не говоря.   И когда тихое, прерывистое дыхание рядом с ним в конце концов стало удушающим и влажным, Юнги отвернулся, слегка напевая себе под нос, чтобы другой мужчина не подумал, что он слышит звук его слез.                

 ***

 

              Ни один из них не планировал этого, но иногда лучшие вещи в жизни происходили спонтанно. Не спрашивая, не предлагая, они просто держались вместе. В мире больше не на что было рассчитывать, поэтому казалось правильным, что они держались за единственную чертовски хорошую вещь, которая у них была.   Они вдвоем вошли в ритм после пары месяцев путешествий из города в город. Трудно было сказать, сколько они проехали или где именно находились. Они просто ездили, когда им этого хотелось. В некотором смысле, это не сильно отличалось от того, какой была жизнь Юнги до того, как все это началось.   Но были некоторые вещи, которые были другими. Например, они придерживались окраин городов, избегая любых крупных городов, если это было в их силах.   Синие Люди, как их назвал Чимин, казалось, любили большие города.   С другой стороны, в местах, где не было ничего, кроме закусочной и заправочной станции, редко, если вообще когда-либо, бродили Синие Люди.   Ни один из них не был уверен, почему это было так — у Юнги была теория, что их привлекали густонаселенные районы, потому что там было больше людей, которых можно было копировать, но тогда они каждый раз видели неуместного Синего Человека, блуждающего по шоссе, что, казалось, опровергало теорию Юнги.   Ну, неважно. Важно было дожить до следующего дня, и они чертовски хорошо справлялись с этим.   Было достаточно легко откачивать бензин из брошенных машин или насосов заправочных станций, которые попадались им на пути, хотя обычно это Юнги приходилось начинать процесс, потому что запах бензина всегда заставлял Чимина сдерживать тошноту на обочине дороги. У них, конечно, не было обеда из пяти блюд или чего-то в этом роде, но они прекрасно жили за счет консервов, которые они брали в любом магазине, который им попадался. По общему признанию, им обоим уже порядком надоела жареная фасоль, но лучше есть фасоль, чем не есть фасоль и умереть с голоду.   На самом деле все было не так уж и плохо. Поначалу это было приспособлением для Чимина, который не привык к кочевому образу жизни, но общение с таким уверенным в себе человеком, как Юнги, помогло.   Однако, Чимин никогда не переставал беспокоиться о дерьме, которое не имело значения. Он всегда придирался к Юнги по поводу взлома, проникновения или кражи вещей, которые им не принадлежали. У Юнги, с другой стороны, не было особого морального ориентира. Он разбил бы окно или вскрыл бы замок, не моргнув глазом, если бы это приблизило его к тому, что им было нужно. Никаких угрызений совести.   Это заставило Чимина подумать, что, возможно, Юнги делал это раньше. Это была тревожная мысль, но в то же время это было не так. Чимин, возможно, был бы больше обеспокоен этим, если бы этот мир все еще следовал правилам и логике, но, в конце концов, когда их мир был полон меняющих форму монстров с голубой кровью и фетишем на удушения, Чимин больше не спрашивал.   Он просто принял это как одну из причуд Юнги.   Чувак просто отлично умел пить пиво, перекачивать бензин, взламывать замки и надирать задницу главному Синему Человеку.   Черт, всякий раз, когда они натыкались на бродячего Синего Человека, это всегда было напоминанием о том, насколько полезным было присутствие Юнги рядом. Чимин был не так уж плох в том, чтобы сбивать их с ног с помощью бейсбольной биты, которая у него была (в конце концов, он был в юношеской университетской команде по бейсболу), но, блин, Юнги. Несмотря на то, что ни один из них не был настоящим здоровяком, Юнги был долбаным танком. Он видел, как этот мужчина выдержал большое количество ударов, выплюнул кровь и стряхнул ее, а затем снова принялся за дело, как ни в чем не бывало. Чимин даже видел, как Юнги сбил Синего Человека с ног гребаным пинком в прыжке. Несколько раз. И если это не была сцена, достойная того, чтобы быть в каком-то боевике, то он не был уверен, что это тогда.   Да, ну, я раньше занимался тхэквондо, — говорил Юнги, небрежно отмахиваясь от этого, как будто он только что не исполнял какую-то фигню типа «Крадущийся, Летающий Тигр» прямо перед глазами Чимина. В этот момент было невысказанное признание, что до того, как все пошло наперекосяк, Юнги, вероятно, был каким-то гангстерским хулиганом. По какой-то причине Чимин действительно мог представить Юнги, исполняющего рэп на корточках в каком-нибудь переулке, курящего косяк с устрашающими преступниками с татуированными лицами.   Не то чтобы Чимин не справлялся сам. Было много того, в чем Юнги не был силен, например, готовка, контроль за пайками или разведение костров. (Блин, если бы только его скаут-наставник мог сейчас увидеть навыки Чимина по разведению огня, он бы так гордился.)   Что также быстро стало очевидным после того, как он провел некоторое время с Юнги, так это то, что у него не получалось вести долгие, содержательные разговоры о чем угодно. Он был дерьмовым болтуном, потому что он нес чушь столько же, сколько был дерьмовым в разговоре. Половину времени Чимину казалось, что он разговаривает с кирпичной стеной. Из-за чего Чимин чувствовал себя болтуном.   Всякий раз, когда Чимин пытался спросить Юнги, что он обо всем этом думает, Юнги всегда закатывал глаза и либо пытался увести разговор, либо уходил за покурить. Чимин привык находиться в окружении более разговорчивых людей, таких как его сосед по комнате Хосок, у которого, казалось, всегда было что сказать по любому поводу. Юнги… просто на самом деле никогда не хотел разговаривать.   Чимин часто расстраивался из-за нежелания Юнги говорить. Они все время честно ссорились, но иногда, когда было совсем плохо, дело перерастало в поединок кто кого перекричит, который всегда заканчивался тем, что они оба расходились на час или два.   Это никогда не длилось долго. В конце концов они всегда возвращались. Чимин думал, что у него неплохо получается извиняться. Юнги, с другой стороны, всегда закатывал глаза, когда делал это, вытирал нос и никогда не встречался взглядом с Чимином, когда бормотал слова себе под нос. Это было самое неприятное, и иногда Чимину просто хотелось врезать мужчине по голове посреди одного из его извинений.   Однако нищим выбирать не приходится.   Они были связаны вместе. Так было с той самой ночи, когда Юнги вмешался и спас Чимину жизнь. И хотя они почти ничего не знали о жизни друг друга до того, как все это произошло, сейчас трудно было представить жизнь без другого человека.   Они просто… хорошо сработались вместе. Прошли месяцы, прежде чем Юнги начал доверять ему настолько, чтобы позволить прикоснуться к своему драгоценному байку, но иногда, когда Юнги уставал, он позволял Чимину вести. Многого он не говорил. Он просто прислонялся к спине Чимина, прижимаясь щекой к его позвоночнику, слегка сжимая пальцы толстую джинсовую куртку, которую они купили для Чимина в универмаге в прошлом месяце.   Чимин наслаждался этими моментами больше всего. Когда было еще рано и небо пурпурно-оранжево-серым. Иногда они ехали вдоль береговой линии, поднимаясь и спускаясь по этим извилистым дорогам, проложенным вдоль скал, и даже если это было всего на несколько мгновений, они могли смотреть на море и притворяться, что все в порядке. Что мир был таким, каким он всегда был до того, как все это произошло.   Это было приятно — встретиться с ветером лицом к лицу, почувствовать, как он хлещет по щекам. Даже когда было холодно, его сердце было теплым. Даже не спрашивая, он знал, что Юнги чувствует то же самое.    

 ***

    Они остановились на одной из самых больших заправок, которые Чимин когда-либо видел. Юнги снова просматривал выпивку, что было так типично для него. Он всегда первым делом шел за выпивкой.   Все было бы не так плохо, если бы не тот факт, что мужчина затягивался очередной сигаретой, запихивая в сумку тепленькие банки с пивом.   — Ты знаешь, что курение вредно для тебя, — мимоходом сказал Чимин, в шутку протягивая руку, как будто хотел выхватить сигарету изо рта Юнги. Юнги шлепнул его по руке прежде, чем он успел хотя бы приблизиться, и вынул сигарету изо рта ровно настолько, чтобы ответить.   — Ага, ну, если я не могу иметь своих пороков, значит, жить не стоит того, чтобы жить, не так ли? — с ухмылкой сказал Юнги за несколько секунд до того, как открыл банку с пивом и выпив ее махом, словно это была вода. Закончив, он рыгнул, скомкал банку и швырнул ее куда-то в сторону.   — Кроме того, — крикнул Юнги вслед Чимину, когда другой мужчина начал уходить в другой конец магазина, — я знаю, что ты время от времени таскаешь у меня по одной — не думай, что я не замечаю!   Чимин фыркнул, с любовью закатывая глаза, проходя мимо стеллажей. Его глаза сканировали полки в поисках чего-нибудь интересного, он был настолько сосредоточен на своей задаче, что чуть не прошел мимо, не заметив что-то стоящее посреди прохода с нездоровой едой.   Он остановился, наклонив голову, а затем сделал шаг назад, чтобы посмотреть в проход.   Синий Человек, одетый в форму работника заправочной станции, механически подметал пол шваброй, явно перевернутой вверх ногами. Чимин прищурился еще сильнее, молча бормоча про себя, — какого хрена.   — Ууух, эй, Юнги, я думаю, у нас маааленькая проблема, — выкрикнул Чимин, вытаскивая свою верную бейсбольную биту из импровизированной поясной кобуры, которую он пристегнул к спине. Затем он резко свистнул, привлекая внимание монстра. Повернувшись почти как робот, Синий Человек уронил швабру, указывая на Чимина с ужасным, нечеловеческим криком.   Чимин закатил глаза, готовясь замахнуться, поскольку он видел повторение этой сцены слишком много раз, и это только раздражало его.   — Господи, вы, ребята, когда-нибудь затыкаетесь? — Пожаловался он за секунды до того, как другой Синий Человек вышел из-за его спины, схватил за шею и дернул назад.   Застигнутый врасплох, Чимин издал удивленный крик, размахивая руками, чтобы вырваться из железной хватки Синего Человека. На короткое время ему это удалось, но в результате он упал на спину с глухим звуком. Зомби-подобные руки потянулись к нему, и он, черт возьми, выкрутился из ситуации, упершись ногами в землю и отступая так быстро, как только мог, сбивая с ног Синего Человека.   — Черт, черт, черт, черт возьми, черт возьми, — быстро пробормотал Чимин, изо всех сил ударяя битой по ноге Синего Человека. Кость переломилась надвое, и, как дерево, срубленное в лесу, Синий Человек рухнул прямо на него, словно тонна кирпичей.   Чимин почувствовал, как воздух вытолкнули из его легких. Он инстинктивно обхватил руками шею, отбиваясь от рук, пытавшихся вцепиться в нее мертвой хваткой. Чимин слышал звук драки где-то поблизости, но из-за того, что волосы существа закрывали его лицо, он не мог толком увидеть, что происходит.   — Юнги, мне бы действительно не помешала твоя помощь здесь! — Он закричал, как только ему наконец удалось столкнуть монстра с себя. Но когда он уже собирался перевести дыхание, ему на лицо упала отрубленная рука. Он закричал так пронзительно, что был уверен, что от этого могло бы разбиться стекло.   — Приберитесь в шестом проходе! — весело сказал Юнги. Тупой придурок.   К тому времени, когда он, наконец, оторвал извивающуюся, отвратительную штуку от своего лица, как будто она была Лицехватом, Юнги почти закончил расправляться с Синим Человеком, который атаковал Чимина, уверенно разбивая его голову вдребезги.   Чимин подбросил все еще извивающуюся руку в воздух, используя свою биту и отбивая ей хоумран. Она врезалась куда-то в заднюю часть магазина. Чимину действительно было все равно, куда это делось, лишь бы этот грязный кусок дерьма больше не был на его лице.   Когда он с трудом поднялся на ноги с измученным вздохом, он обернулся и увидел, что Юнги хихикает, указывая на его лицо и плача от истерического смеха.   — Ни хрена не смешно, ублюдок! — закричал Чимин, топнув ногой так, что, Юнги, казалось, только сильнее рассмеялся.   — Перестань жаловаться, ты, тупой говнюк, я сделал то, что ты просил, верно? — ответил Юнги, после того как он, наконец, смог с хрипом вдохнуть воздух.   — Не-то-что-я-имел-в-виду-ты-ублюдок! — закричал Чимин, хватая с полок ближайшие пачки чипсов и швыряя их в Юнги.   Юнги поймал одну из них в середине броска, помахав ею Чимину в знак благодарности, когда исчез в следующем проходе с хихикающим смехом.   Чимин скрестил руки на груди, яростно постукивая по земле и стиснув зубы.   Боже, Юнги иногда был таким гребаным мудаком.    

 ***

    На улице шел проливной дождь, а к вечеру дул такой сильный ветер, что казалось, будто он вырывает деревья с корнем. Юнги затащил свой мотоцикл в магазин, прислонив его к прилавку, прежде чем заколотить вход несколькими вывесками, которые Чимин помог содрать со стен. Убедившись, что в магазине нет никаких признаков присутствия Синего Человека, они присели у прохода с хлопьями, вскрыли коробки и использовали нераспечатанные пакеты с отрубями с изюмом и медово-ореховыми хлопьями «Cheerios» («бесполезные хлопья дерьмового уровня», как их назвал Юнги) в качестве импровизированных подушек.   Юнги некоторое время сидел неподвижно. Он перекусывал хлопьями «Риз», насыпая их на ладонь и маленькими горстями кладя в рот.   Чимин, с другой стороны, пытался немного поспать. Это было невозможно из-за завывающего ветра и стука дождя, громко барабанящего в окна. Он вздохнул, повернувшись на спину и уставившись в потолок.   — Знаешь, по чему я скучаю больше всего? — резко сказал он, нарушая тишину после нескольких минут бесплодных попыток заставить себя уснуть.   Юнги на секунду перестал жевать хлопья, хмыкнув, чтобы дать Чимину понять, что он слушает.   — Я очень скучаю по горячему душу, — пробормотал Чимин, переводя взгляд с одной черной точки на другую на потолке, следуя зигзагообразным следом, который шел повсюду и никуда не вел. — И наличию интернета. Я скучаю по музыке. И просмотру видео на YouTube.   Юнги вытер крошки хлопьев с рук, отшвырнул открытый пакет куда-то в сторону, прежде чем наклониться, чтобы присоединиться к Чимину на полу на его импровизированной кровати.   — Я чертовски скучаю по бутербродам Джимми Дина на завтрак, — добавил Юнги через мгновение. Чимин повернулся, чтобы посмотреть на другого мужчину. — Знаешь, английские маффины с колбасой и яйцом?   — Блять, да, — сказал Чимин, закрывая глаза, чтобы представить это. — И Биг-Маки. О, и свежая картошка фри из Макдональдса прямо из фритюрницы.   — Я очень скучаю по мягкому мороженому, — сказал Юнги.   — Ага. И мятные леденцы «Андес».   — Ты все еще можешь получить их, ты же знаешь. Бьюсь об заклад, они в отделе сладостей.   — Конечно, но они не такие вкусные, когда их нельзя хранить в холодильнике.   — Ты раньше так делал?   — Ага! — сказал Чимин. — Так они вкуснее. То же самое с Thin Mints.   — Бляяяяяять, я бы сейчас целых три коробки Thin Mints съел, — пробормотал Юнги. — Помню, когда я мог взять их только тогда, когда был в городе, где были девочки-скауты. Иногда я оказывался в глуши, и это было отстойно.   — Действительно? Разве ты не знал, что их можно заказать онлайн?   — Ну да, тогда можно было заказать что угодно онлайн, так что, думаю, это меня не особо удивляет. Но я нигде не жил, так куда же я должен был их отправить?   Чимин открыл глаза, нахмурившись.   — Наверное, я не думал об этом, — признался он. — Я знал, что ты много переезжаешь, но я просто думал, что у тебя где-то есть дом.   Юнги покачал головой, залезая в карманы, чтобы вытащить ключи.   — Нет, это был мой единственный дом, — сказал Юнги, размахивая ключами над головой. — Только я и мой байк.   Чимин промычал, через минуту потянувшись за ключами Юнги. Он повертел их в руках, проводя пальцами по истертому металлу.   — Чувак, мне жаль, что я забыл взять свои ключи перед тем, как мы ушли, — тихо сказал Чимин, медленно вращая связку ключей на пальце. — Не потому, что они мне были нужны, а...   Чимин рассмеялся.   — Ты знаешь, вообще-то все на работе говорили мне, что у меня самый отвратительный брелок, — сказал он. — У меня там было так много вещей, что всякий раз, когда я ехал, я будто тряс бубном каждый раз, когда поворачивал.   Чимин хмыкнул, нахмурив брови, пытаясь вспомнить все, что там было.   — У меня была одна из тех черепах из стерлингового серебра с того единственного раза, когда я ездил на Гавайи, и маленький меч Бастера из той игры Final Fantasy, которая мне очень нравилась в детстве, и один из тех сажевых духов из фильма Миядзаки, и…   Чимин поперхнулся своими словами, сморгнув внезапную влагу в глазах, которая, казалось, поразила его прежде, чем он даже осознал это.   — И эта дурацкая кожаная бирка с моим именем, которую моя младшая сестра сделала для меня на уроке рисования. Знаешь — она… она не была хороша в создании вещей, и, если честно, это было какое-то дерьмо, — хрипло рассмеялся Чимин, вытирая глаза тыльной стороной ладони, когда из них начали сочиться большие горячие слезы.   — Но мне это нравилось, понимаешь? Не имело значения, что… что это было отстойно, имело значение только то, что… что она… — Чимин не смог договорить. То, что началось как напряжение, нарастающее глубоко внутри его груди, быстро превратилось во всеохватывающее чувство безнадежности и ужаса.   Чимин закрыл лицо руками, чтобы скрыть струившиеся по нему слезы, слишком смущенный, чтобы показать Юнги, что, несмотря на все, что произошло, несмотря на то, как сильно он пытался заставить себя поверить, что все будет хорошо — что правда в том, что ничего не было хорошо и никогда не будет.   Он так долго скрывал правду, потому что думал, что сможет ее вынести. Но было больно осознавать, что все, кого он когда-либо любил, вероятно, мертвы. Он никогда не сможет принять горячий душ, посмотреть телевизор или съесть мороженое. И он никогда больше не увидит свою семью. У него даже не было бы чего-нибудь на память о них, потому что он был тупым идиотом, который забыл взять хотя бы один сувенир. Теперь он был совсем один, и все, что у него осталось в этом мире, — это воспоминания об этом.   Это чертовски отстойно. Каким бы выносливым и сильным он себя ни считал, на самом деле он был напуган до чертиков. Ему просто хотелось закрыть глаза и притвориться, что когда он их откроет, то проснется от этого дурного сна. Он, как обычно, ходил на работу, ворчал из-за того, что ему не платят, как обычно, звонил родителям, как обычно, и строил планы, как обычно, пойти куда-нибудь с друзьями. Он ел приготовленное его мамой домашнее кимчи чиге и дрался с сестрой из-за того, кто получит последний манду, а его отец заставлял их всех стонать от очередной своей неудачной шутки.   Он вспомнил последнюю шутку, рассказанную его отцом, так живо вспомнил, как отец ее рассказал, во что он был одет и как выглядел в тот самый момент. Чимин все еще помнил это, все еще открывал рот, чтобы рассмеяться, но все, что вырвалось из него, были его собственные прерывистые рыдания.   Чимин заплакал. Сильнее, чем он когда-либо плакал раньше.   Рука протянулась, прижимая его к изгибу плеча Юнги. Чимин чувствовал, как подбородок Юнги уткнулся в его макушку, а затем, через несколько секунд, пальцы Юнги перебирали ему волосы.   Это ничего не исправило в ситуации, в которой он оказался, но каким-то образом заставило Чимина почувствовать себя немного лучше.   Чимин повернулся, обвивая руками худую спину Юнги, глубже прижимаясь лицом к его теплой ключице. И хотя Юнги ничего не сказал, он тихо напевал сквозь густые, влажные рыдания Чимина, как будто не мог их слышать. Это успокаивало. Заземляло. Более того, это заставляло его чувствовать себя в безопасности.   Возможно, позже ему было бы стыдно признаться в этом, но ему стало так уютно в объятиях Юнги, что спустя долгое время после того, как слезы в конце концов прекратились, он фактически заснул под звуки голоса Юнги, слегка напевающего ему на ухо.  

 ***

    Кто-то или что-то отчаянно колотило в двери, вырывая Чимина из сна. Он сел, задыхаясь, и тут же потянулся за своей битой. К счастью, она была рядом с ним, точно в том же месте, куда он положил ее перед сном. Он поднял ее и, пошатываясь, поднялся на ноги, оглядываясь в поисках источника звука и Юнги.   Он нашел их обоих в одном и том же месте — у входа в магазин. Юнги присел у заколоченного окна, осторожно выглядывая через щель. Его лом был крепко зажат в руках.   — Что происходит? Что это был за шум? Что-то снаружи? — прошипел Чимин, заткнувшись только тогда, когда Юнги зажал ему рот рукой и дернул вниз, чтобы его не заметили.   — Шшш! — Юнги заставил его замолчать, притягивая ближе. Стук умолк.   Чимин держал Юнги в неловких объятиях, обеими руками обхватив талию другого мужчины, пока они сидели в тишине, их сердца бились быстро и громко, пока они ждали, когда снова раздастся шум.   Доски, которые Юнги прибил к двери, снова загрохотали, напугав их обоих и заставив прижаться друг к другу. Однако, прежде чем кто-либо из них успел сказать хоть слово, сквозь щели в двери просочился незнакомый человеческий голос.   — Впусти меня! Клянусь, я не один из них — не оставляйте меня здесь умирать! — Послышался голос безумно звучащего мужчины с другой стороны двери.   Чимин немедленно встал, схватив лом, который Юнги уронил на землю. Он начал вытаскивать гвозди из двери, остановился только тогда, когда Юнги схватил его за руку.   — Что ты делаешь?! — Юнги зашипел на него, на что Чимин бросил на него раздраженный взгляд.   — На что это похоже, что я делаю?? Я впускаю этого парня! — Чимин зашипел в ответ, отдергивая руку.   — Ты не знаешь, кто он и чего хочет! — сказал Юнги, в то время как двери продолжали дребезжать.   — И что? Имеет ли это значение?! Кем бы он ни был, он не один из них!   — И откуда ты это знаешь?!   — Господи, Юнги, ты когда-нибудь останавливался, чтобы поговорить с кем-нибудь из них? Нет? Может быть, это потому, что все, что они делают, это тыкают пальцем и кричат!   Кто бы это ни был по ту сторону, казался взволнованным, услышав их голоса, и начал стучать в дверь еще быстрее.   — Да, давай, впусти меня! Я не хочу торчать здесь, под открытым небом! — Снова взмолился мужчина.   Чимин развернулся, быстро расправляясь с остальными гвоздями и отрывая от двери доски. Как только они освободились, двери распахнулись внутрь, разбрасывая щепки, когда человек забрался внутрь.   Прежде чем кто-либо успел представиться, двери были быстро захлопнуты всеми, втиснув между ручками тонкую деревянную доску в качестве более временной формы баррикады.   Как только горизонт очистился, незнакомец повернулся к ним лицом, весь потный, красный и задыхающийся. Он выглядел вполне нормально, пожилой джентльмен в грязном лабораторном халате и треснувших очках, которые были приклеены обратно скотчем. Он выглядел немного потрепаннее, чем Чимин и Юнги, как будто он не ел и не спал несколько дней. На его лице даже было немного грязи.   — О, слава богу, вы настоящие! — сказал мужчина, говоря со скоростью мили в минуту задыхающимся гнусавым голосом. — Я имею в виду, мне показалось, что я видел, как вы, ребята, бродили вчера по городу. Я думал, у меня галлюцинации! Вы единственные не ассимилированные люди, которых я видел за последние два месяца! Если не считать людей, отсиживающихся в федеральной тюрьме, конечно, но я ни за что не смогу пробраться туда в одиночку…   Чимин моргнул, пытаясь справиться с потоком слов, брошенных в его сторону.   — Подождите, подождите, — сказал он, протягивая руки в умиротворяющем жесте, — помедленнее, что это за ассимиляция? Тюремное учреждение? Что?   Мужчина глубоко вздохнул, уставившись выпученными глазами на Чимина.   — Ты хочешь сказать, что не знаешь? — недоверчиво сказал мужчина, широко раскрытые глаза стали еще шире, когда Чимин покачал головой.   — Вы, ребята, должно быть, не отсюда, а это значит, что ЭТО распространилось за пределы города… — сказал мужчина, внезапно выпрямляясь. Темное облако, казалось, накрыло его черты. Быстро сдвинув очки на нос, он схватил Чимина за плечи, притягивая его ближе.   — Послушай меня, мы должны добраться до тюрьмы, если хотим получить хоть какой-то шанс остаться в безопасности, — сказал мужчина, выразительно встряхивая Чимина. — Я думал, что военные сдержали их, когда ОНИ впервые сбежали из лаборатории, но похоже, что они потерпели неудачу, если это достигло остальной части страны. Мы не знали, что это такое, когда впервые обнаружили их на месте крушения в Неваде. Поначалу нам было просто интересно изучить их биологию, но, похоже, это они изучали нас все это время — понимаете, они не просто хотят захватить нашу планету, они хотят собрать нас, стать нами —  их клетки, видите ли, они делятся быстрее, чем любая из наших, я никогда не видел ничего подобного, похоже, что эти существа могут...   БАЦ!   Мужчина рухнул на пол, его висок был залит кровью от удара огнетушителем.   Чимин обернулся с разинутым ртом, шокировано обращаясь к совершенно беззаботному Юнги.   — Какого черта ты это сделал?! — крикнул Чимин своему спутнику.   — Разве ты не говорил, что хочешь новые туфли? Для бродяги у него есть действительно хорошие кроссовки Nike, — пожал плечами Юнги, бесцеремонно бросив огнетушитель на землю и потянувшись, чтобы сдернуть ботинки лежащего без сознания мужчины. — Давай, помоги мне с этим.   — Ты на самом деле сумасшедший, — подчеркнул Чимин, хлопая Юнги по рукам, пока тот не отпустил его с шипением. — Чувак на самом деле объяснял нам, что, черт возьми, происходит, и вместо того, чтобы подумать: «хм, может быть, это стоит послушать», ты решил размозжить ему голову, потому что подумал, что я хочу новые ботинки?!   — Подожди, подожди, ты не можешь сказать мне, что все это дерьмо имеет для тебя реальный смысл! — крикнул Юнги в ответ, вскинув руки в воздух. — Что, ты волшебным образом за одну ночь получил диплом по биомедицинскому зомбированию или что-то в этом роде, мистер «Я работаю в закусочной за чаевые»?   Чимин чувствовал, как пар вырывается из его ушей.   — Ты называешь меня глупым?! — прорычал Чимин, толкая Юнги, когда другой мужчина подошел слишком близко к его личному пространству.   — Нет, я говорю, что мне было насрать на то, что он говорил, и тебе тоже следует! — сказал Юнги, отталкивая Чимина назад.   — Мне действительно не насрать! Мне не плевать, потому что это самое близкое к объяснению, которое я когда-либо получал, ты, гребаный мудак! — сказал Чимин, хватая Юнги за рубашку. Юнги схватил его в ответ, и они вдвоем начали дергать друг друга в странном танце ног, тестостерона и растущего кровяного давления.   — Почему, черт возьми, это имеет значение?! — крикнул Юнги.   — Конечно, блять, это имеет значение! Это должно иметь значение и для тебя, если бы ты только мог слезть со своей гребаной лошади и посмотреть сквозь этот осколок в своем гребаном шлеме! — крикнул Чимин в ответ.   — Осколок в моем шлеме... о, ЭТО все ты, обнаглевшая сука! — закричал Юнги, откидывая голову назад, насколько мог, и врезаясь ею в лоб Чимина. Сила удара головой заставила Чимина упасть на задницу, ошеломленного на секунду, прежде чем он снова вскочил на ноги и отвел кулак назад.   — Заткнись, болван! — закричал Чимин.   Его кулак с удовлетворительным хрустом врезался в челюсть Юнги, отчего тот отлетел обратно на стойку. Полки с журналами и пачки жевательной резинки и конфет, аккуратно выстроенные на прилавке, полетели на пол.   В течение нескольких секунд все, что можно было услышать, — это звук Tic Tac и Skittles, рассыпающихся по земле, как крошечные камешки. Чимин остался стоять там, возвышаясь над Юнги с вздымающейся грудью и сжатыми кулаками.   Только после того, как шум наконец утих, Юнги медленно встал, поворачивая голову назад, чтобы посмотреть Чимину прямо в глаза. Они оба были в синяках, избиты и окровавлены, лица все еще горели от ударов, которыми они обменялись.   Они смотрели друг на друга сверху вниз, отказываясь отступать с того места, где стояли.   — Десять лет. Я жил, не полагаясь ни на кого, кроме самого себя, десять гребаных лет, прежде чем случилось все это дерьмо, — сказал Юнги после долгого напряженного момента, вытирая рукой кровь с лица. — Так что можешь петь кумбаю сколько хочешь, но, по крайней мере, я не буду лгать о том, что мне насрать на состояние этого жалкого мира.   — Единственный человек, о котором ты учишься заботиться, — это ты сам, — сказал Юнги, оскалившись на секунду. — …по крайней мере, пока ты не появился и мне не пришлось спасать твою жалкую задницу.   Оторвавшись от прилавка, Юнги бросил последний презрительный взгляд на человека, лежащего на земле, прежде чем перешагнуть через него. Он грубо протиснулся мимо Чимина, ковыляя к задней части магазина.   — В следующий раз спасай себя сам! — крикнул Юнги через плечо, нанося последний гневный удар по защите Чимина.   Чимин не знал, что на это сказать. С одной стороны, он был благодарен Юнги за помощь. С другой стороны, он и не просил об этом. Ничего из этого он не просил. И все же не это действительно беспокоило его в словах Юнги. Его беспокоило то, что Юнги не чувствовал, что может доверять Чимину. Осознание этого ранило сильнее, чем удар, нанесенный Юнги.   Чимин сглотнул слюну и кровь, молча наблюдая за удаляющейся спиной Юнги со странным чувством недовольства, растущим в его груди.   Он всегда так себя чувствовал, когда они ссорились. Они оба были вспыльчивы, так что это должно было случиться, но от этого ему не стало легче. Слова, которые они двое произносили в гневе, предназначались для того, чтобы причинить боль, и в этот момент они оба были экспертами в том, чтобы задеть друг друга.   Но в конце концов, он хотел быть здесь. Ни для кого не было секретом, как сильно он восхищался другим мужчиной. Весь его мир теперь был Юнги, и последнее, чего он хотел, это чтобы Юнги думал о нем как об обузе. Он просто хотел уважения Юнги. Дружбы Юнги. Черт, он даже хотел любви Юнги, в любом варианте, в котором другой мужчина мог ему ее дать.   Поэтому, когда другой мужчина исчез из поля зрения, Чимин выпустил воздух, который, как он сам не осознавал, задерживал. Он медленно вздохнул, потирая лицо и глядя на человека, лежащего без сознания у его ног.   Что он собирался теперь делать?              

 ***

                Пара "Слим Джимс" была мирным подношением Чимина. Он похлопал ими по плечу Юнги, бросив их на колени другому мужчине, когда тот сел рядом с ним.   Юнги протянул руку, выпуская дым, и затушил сигарету в пепельнице, полной свежих окурков. Он избегал встречаться взглядом с Чимином, хотя и взял один из Слим Джимс, открыл его и откусил кусочек зубами.   Они вдвоем сидели в удушающей тишине минуту или две, оба погруженные о свои мысли, пока Юнги медленно доедал закуску. На щеке Юнги был блестящий новый синяк, повторяющий синяк на лице самого Чимина.   Чимин потер подбородок, глядя на грязный стол в комнате отдыха, пытаясь придумать, что сказать, чтобы нарушить тишину.   — Как поживает наш гость? — первым спросил Юнги, бросая пустую обертку от Слим Джим на стол и откидываясь на спинку стула.   — Он в порядке. Хотя все еще в отключке, — сказал Чимин, медленно кивнув. — Ты здорово его ударил. Я подлатал его и усадил на один из шезлонгов в отделе товаров для дома.   Юнги кивнул, почесывая затылок.   Когда он поднял взгляд, то встретился взглядом с Чимином. Они оба быстро отвели глаза, как будто смутившись. Спустя еще одну почти невыносимую минуту Юнги вздохнул, вытаскивая еще одну сигарету из своей почти полной пачки. Казалось, он несколько секунд обдумывал это, прежде чем предложить Чимину, который покачал головой.   Юнги засунул сигарету себе в рот, прикурил и сделал несколько успокаивающих затяжек, прежде чем выпустить в воздух кольцо дыма.   — Я знаю, что я плохой парень, — наконец сказал Юнги. — Я раздражителен, я одиночка, и мне наплевать на то, чтобы быть хорошим. Если тебе нужен кто-то, кто скажет тебе, что все будет хорошо, это не я. Если ты хочешь, чтобы кто-то был эмоциональным и проливал приятные слезы о приятных вещах, это не я. Если тебе нужен кто-то, кто искренне заботится о том, почему все произошло именно так, как произошло, то это не я.   Чимин нахмурился. Несмотря на то, что он знал, что Юнги не из тех, кто делает что-либо из этого, было бы несправедливо также подразумевать, что Юнги был плохим парнем. Чимин знал, что Юнги не плохой. Хотя бы то, что он жив, свидетельствовало о том, что Юнги в глубине души заботился о нем, хотя никогда бы не признался в этом.   — Я бы хотел, чтобы ты не говорил таких вещей. Честно говоря, это расстраивает, — сказал Чимин, ковыряя занозу на краю стола.   Юнги выпустил туманный след дыма, который задержался в воздухе, и взглянул на Чимина сквозь тонкую серую пелену.   — Ну, я мог бы извиниться за все те разы, когда говорил вещи, которые тебя расстраивали, — сказал Юнги, подразумевая извинения, но не произнося их явно. — Но я никогда не собираюсь извиняться за то, что я — это я.   Чимин вздохнул.   — Я не прошу тебя не быть собой — я просто устал от того, что ко мне относятся так, будто мое мнение не имеет никакого веса, — сказал он.   Юнги сузил глаза.   — А кто тебе сказал, что это не так?   — Я не знаю, — сказал Чимин, раздраженно пожав плечами. — Все. Мои родители, мои коллеги, мой долбанный сосед по комнате Хоби. Когда ты бросаешь колледж и работаешь в закусочной в глуши, у людей, как правило, возникает множество мнений о том, что ты должен или не должен делать».   — Раньше я знал таких людей. Вот почему я решил вычеркнуть всех из своей жизни, — сказал Юнги через мгновение, делая еще одну длинную затяжку.   — Но ты не можешь меня исключить! — сказал Чимин, резко хлопнув ладонями по столу. Юнги просто посмотрел на него с безмятежным выражением, и лицо Чимина сморщилось в ответ. Он медленно опустился на свое место, потирая лоб.   — Просто… не отгораживайся от меня, — пробормотал Чимин, смаргивая раздражающий дым. — Ты знаешь, я помог бы тебе сделать что угодно в мгновение ока, если бы это действительно так много значило для тебя. Все, о чем я прошу взамен, — это твое доверие.   Юнги фыркнул.   — Если это то, чего ты хочешь, то я могу тебе сразу сказать, что доверие всегда было моей самой большой проблемой. Я не доверяю никому, кроме…   — Кроме меня, хорошо?   Юнги просто уставился на него.   — Ты можешь доверять мне, потому что я твой партнер, а это то, что делают партнеры. Мы прикрываем друг друга, верно?   Когда Юнги не ответил, Чимин взял его руку, повернув ее так, чтобы он мог сплести их пальцы вместе. Юнги посмотрел на это, видя связь между ними так, как никогда раньше.   — Даже если иногда я думаю, что ты невыносимый мудак, я здесь ради тебя, Юнги. Всегда. И не забывай об этом.   Юнги уставился через стол на Чимина, глядя в лицо человека, которого он привык видеть за последние пару месяцев. Юнги уже давно не был один, потому что у него… у него был Чимин.   И он знал, что, если до этого дойдет, этот человек отдаст свою жизнь за Юнги. Это было странное, неуютное чувство — знать, что он так сильно контролирует чью-то безопасность и благополучие.   Но это также заставляло Юнги чувствовать себя каким-то образом стабильным. С ясной головой. Как будто весь мир мог быть подожжен, и он бы и глазом не моргнул, пока Чимин был там, чтобы принять его обратно.   Это почти заставило его захотеть сдаться. Чтобы стать самодовольным в том смысле, в каком его заставляло чувствовать его сердце. Позволить себе заботиться.   Почти.  

 ***

    — Я просто хочу добавить, что я думаю, что это дерьмовая идея, — проворчал Юнги, переступая через упавшее дерево и не отставая от Чимина и человека, с которым они познакомились ранее.   У него было имя — какое-нибудь дурацкое, типа Стив, или Боб, или Билли. Что бы это ни было, Юнги не потрудился запомнить это.   — Когда мы доберемся туда, мы будем в безопасности, обещаю вам, — сказал мужчина, выглядя таким же потным и лихорадочно решительным, как всегда, когда он пробирался через лес. — Слава богу, что вы, ребята, пришли, без вас я бы ни за что не смог зайти так далеко!   Ну да, Юнги мог бы в это поверить.   Он знал, что лучше не верить, что это место было именно таким, каким его представлял Билли-Боб-Джоуи-Джоджо. Мир, блядь, взорвался сам по себе. Насколько это может быть безопасно?   Было достаточно неприятно оставить свой бедный байк брошенным у шоссе, где они вошли в лес, и еще хуже было идти по раскаленному лесу в кожаной куртке, на открытом месте и уязвимым для засады. От этого у Юнги зачесались пальцы, и он крепче сжал лом в потных ладонях.   К счастью, Чимин, казалось, разделял его опасения. Чимин шел медленнее, чтобы не отставать от Юнги.   — Помнишь, когда мы в последний раз были в лесу и почти не заметили парня в камуфляжной толстовке? — прошептал Чимин Юнги, наклоняясь ближе к нему.   Юнги энергично кивнул. Это не было одним из самых приятных его воспоминаний. Он вышел из той схватки с новым шрамом.   — Ага, — пробормотал Юнги. — Мы должны держать ухо востро.   Мужчина с раздражением догнал их, высунув голову сбоку, чтобы посмотреть между ними двумя.   — Итак, вы двое вместе или что-то в этом роде? — спросил он.   Чимин и Юнги молча переглянулись.   — Не твоё дело, четырёхглазый, — с ухмылкой сказал Юнги, закатывая глаза, когда мужчина отшатнулся.   — Продолжайте двигаться! — рявкнул Юнги, убегая вперед.   — Хорошо! Боже, я просто болтал о пустяках, — сказал мужчина, выглядя взволнованным и абсолютно несчастным в своей пропитанной потом одежде и покрасневшем лице.   Он повернулся к Чимину.   — Чувак, твой друг немного враждебен, не так ли? — сказал он, указывая большим пальцем на спину Юнги.   Чимин сузил глаза на мужчину рядом с ним.   — У Юнги есть свои причины, — это было все, что сказал Чимин, уже сожалея о своем решении сопровождать мужчину через лес. Может, ему стоило послушать Юнги.   — Ага, ну, между нокаутом и разбитыми очками, можно подумать, он хотя бы стал быть со мной чуточку добрее, — рассмеялся мужчина, заставив Чимина бросить взгляд на Юнги, чтобы увидеть, слышал ли он то, что он сказал мужчина.   К счастью, Юнги, похоже, ничего не заметил.   Чимин намеренно замедлился, подождав, пока Юнги окажется на приличном расстоянии перед ними, прежде чем схватить мужчину за воротник.   — Слушай, это мой напарник. Еще раз наболтаешь о нем всякое дерьмо, и у нас возникнут гребаные проблемы. Понял? —  пригрозил Чимин, предупреждающе поднимая биту.   Мужчина поднял руки, сдаваясь, яростно кивая, чтобы показать свое согласие.   — Ладно, извини, Боже. Я не хотел… хорошо.   Только когда он убедился, что мужчина был искренен, Чимин отпустил его, толкнув мужчину перед собой. Вскоре они снова догнали Юнги, следуя друг за другом, как тихая стая уток, пока каждый был предоставлен собственным мыслям.   — Сколько еще до этого места? — наконец сказал Чимин спустя еще десять минут, резко обернувшись, когда ему показалось, что он услышал какой-то шорох в кустах. К счастью, там не было ничего, кроме его воображения.   — Мы почти пришли — это должно быть прямо впереди! — сказал мужчина, выглядя так, словно вот-вот упадет в обморок. Юнги молился, чтобы он этого не сделал. Ни за что, черт возьми, он не собирался никуда тащить задницу этого человека.   К чести незнакомца, им потребовалось всего несколько минут, чтобы добраться до поляны. Когда они это сделали, мужчина остановился как вкопанный, Юнги и Чимин замыкали шествие, выходя из леса рядом с ним.   Щурясь от солнечного света, они могли видеть с того места, где стояли на опушке леса, гнетущую серую тюрьму вдали, обнесенную забором из колючей проволоки. Из него вела единственная дорога обратно к шоссе, где они припарковали байк Юнги. Юнги понял, почему новичок убедил их пройти через лес пешком — дорога была перегорожена баррикадами из бетонных блоков и множеством разбитых автомобилей. По всей дороге были разбросаны маленькие круглые предметы, испускающие странный мерцающий красный свет. Это должны были быть мины, верно? ...как, черт возьми, они раздобыли мины?!   Боже, похоже, они действительно не хотели пускать этих тварей.   Отблеск света, отразившийся от чего-то, привлек внимание Юнги туда, где несколько мужчин стояли на вершине одной из многочисленных сторожевых башен. Они определенно заметили их троих, и, судя по тому, что мог видеть Юнги, они также были вооружены до зубов и целились прямо в них.   Юнги, который никогда не чувствовал себя комфортно среди авторитетных фигур, сразу же насторожился.   Джимбо, с другой стороны, отбросил всякую осторожность на ветер.   — Эй. Эй!!! — закричал Юнги, безуспешно пытаясь схватить мужчину, когда тот сделал безумный рывок к забору.   — Эй! Впустите меня!! Впустите меня!!! — Безумец кричал, отчаянно размахивая руками, пытаясь привлечь их внимание.   О, у него это хорошо получилось. Прежде чем он смог приблизиться к стенам, один из снайперов разнес ему голову на куски, забрызгав Юнги и Чимина мозгом и костями.   — Бляяяяяяять!!! — Они оба закричали.   Пока Чимин наклонился, чтобы отдышаться, истерически крича о том, как он получил немного этого в рот, Юнги с отвращением смотрел на беспорядок, который остался на его кожаной куртке.   Юнги знал этого парня не очень долго, так что он не собирался быть ангелом и говорить, что его очень заботил тот факт, что он только что умер, но почему, ну почему это дерьмо всегда попадало на его одежду?!   — Черт возьми! — закричал Юнги, изо всех вытирая остатки крови и запекшейся плоти. — Эта куртка сделана из натуральной кожи, придурки!   — Бросьте свое оружие! — Раздался властный голос одного из мужчин, которые все еще держали наготове свое оружие.   Юнги уже собирался показать им средний палец, когда Чимин пронесся мимо него, толкнув его руку вниз.   — Подожди, подожди, не стреляй! Мы настоящие люди, и мы здесь не для того, чтобы драться! — закричал Чимин, бросая бейсбольную биту на землю и вскидывая руки вверх.   Тяжелый взгляд на Юнги заставил другого мужчину неохотно опустить лом и закатить глаза.   — Откуда нам знать, что ты настоящий? — крикнул один из мужчин. Юнги вздохнул.   — Если бы мы, блять, не были настоящими, разве мы вообще вели бы этот разговор?! — крикнул Юнги в ответ, используя ту же логику, что и Чимин с ним ранее в тот день. Он сделал шаг вперед, но тут же отпрыгнул назад с проклятием, когда пуля ударила в грязь перед ним.   — Докажите это! — Сказал мужчина, отчего давление Юнги подскочило до небес.   — Ты, должно быть, чертовски издеваешься надо мной. Давай, Чимин, давай уйдем, это так чертовски тупо… УУФ!   Голова Юнги откинулась назад, когда кулак Чимина встретился прямо с его носом. Он отшатнулся от силы удара, вполголоса выкрикивая проклятия и зажимая нос.   — Што за шерня, ты, дубой говнюк… — крикнул Юнги гнусавым голосом, но был прерван, когда подбородок был поднят, а руки оторваны, обнажая постоянно кровоточащий нос.   — Видите?! Красный, а не синий! — закричал Чимин, указывая на красную кровь, капающую с лица Юнги, а затем на землю, где кровь стекала из еще теплого трупа у их ног.   После того, что казалось мучительно долгим, противостояние было прекращено, когда кто-то на башне крикнул: — Все чисто!. Снайперы ослабили бдительность и опустили оружие. Вскоре после этого забаррикадированные ворота со скрипом медленно открылись.   Все еще держа свои и Юнги руки в воздухе, Чимин наблюдал, как грозная группа солдат маршировала к ним в две шеренги по шесть человек, одетых в полное защитное снаряжение спецназа, с винтовками, крепко зажатыми в руках.   Двое из них были быстро отделились, и их быстро обыскали на предмет любого оружия или угроз. Когда ничего не было найдено, лидер группы, внушительный мускулистый мужчина, выглядевший так, будто он родился с шестью кубиками, подал сигнал остальным построиться обратно.   Бросив на Юнги взгляд, в котором читалось «не делай глупостей», ближайший солдат грубо сунул Юнги лом обратно в руки. Юнги оскалил на него зубы в беззвучном рычании.   Как будто он сам не знал, как ходить, правый локоть Юнги был крепко сжат в тиски солдатом, стоящим сбоку от него. Он подтолкнул Юнги идти, грубо толкнув его в поясницу, из-за чего Юнги сердито посмотрел на него.   Тупые сукины дети.   Не имея другого выбора, Юнги со вздохом пошел дальше. Когда они проходили мимо Чимина, с которым обращались так же, Юнги воспользовался возможностью, чтобы наклониться ближе к другому мужчине.   — ТЫ-ТРУП, — одними губами тихо сказал Юнги Чимину, используя руку, которая держала лом, чтобы провести угрожающую линию поперек горла. Хотя, вероятно, это не выглядело так уж угрожающе, учитывая кровь, стекающую у него из носа.   Словно ожидая ответа Юнги, Чимин ничего не сделал, кроме как слащаво ухмыльнулся ему, заставив кровь Юнги снова закипеть. Однако, прежде чем он успел что-либо сказать, его снова дернули вперед, толкнув в переднюю часть группы, когда они пробирались внутрь.   Когда они прошли, железные ворота плотно закрылись за ними, замуровав их в холодных бетонных стенах тюрьмы.    

 ***

    По мнению Юнги, о тюрьме особо нечего было сказать.   Да, она была большой. Да было чисто. Да, там было работающее электричество и водопровод, что было довольно опрятно.   Но, черт возьми, антиправительственный панк в нем ощетинился, как дикобраз. Во-первых, повсюду были оружие, что сразу приводило его в бешенство. Во-вторых, это было почти до смешного иронично, насколько в тюрьме царили закон и порядок по сравнению с беспорядком, царившем во внешнем мире. Это было так, как будто они пытались сделать вид, что все нормально.   Другими словами, это было все, что Юнги ненавидел, упакованное в красивый, готовый к употреблению армейский паек.   И, черт возьми, Чимин проглотил это.   — Вау, ты только посмотри на это? Раковины действительно работают! — воскликнул он, осторожно смывая кровь со своего лица с того места, где Юнги отплатил ему вдвойне за удар в лицо.   Юнги мог бы наплевать на то, смыты писсуары или нет. Что его волновало, так это тот факт, что они даже не могли спокойно пописать — даже когда они пользовались ванной, у двери все еще стояли два вооруженных охранника, наблюдавших за тем, как они мочатся, как будто они собирались взорвать крошечную скрытую бомбу, которую они спрятали в члене или что-то в этом роде.   — Гребаные извращенцы, — пробормотал Юнги себе под нос, когда закончил вытирать лицо, грубо протискиваясь мимо одного из охранников, стоявшего у двери.   — Мне, блять, не нравится это место. Все здесь — чертовы зомби, — пробормотал он Чимину, как только другой мужчина присоединился к нему в коридоре. Ему не нравилось, насколько стерильными были стены, не нравилось, как крепко все держались за оружие, не нравилось, насколько все было под контролем. Он не был уверен, кто был более ужасающим — Синие Люди снаружи или роботизированные выражения лиц людей, которые следили за каждым их движением.   — Действительно? — прошептал ему в ответ Чимин, уставившись на все вокруг, как ребенок в кондитерской. — Я думаю, это потрясающе. Я имею в виду, когда мы в последний раз были в месте с работающим электричеством?   На Чимине были розовые очки, он был настолько ослеплен приятными вещами, что совершенно не замечал всех красных флажков, которые торчали перед Юнги, как больной палец. Когда Чимин на что-то решался, было почти невозможно заставить его передумать. Так как же он должен был убедить Чимина, что оставаться здесь — плохая идея?   — Поторопитесь, — рявкнул один из охранников, нетерпеливо махнув рукой. — Полковник не любит, когда его заставляют ждать.   Чимин ускорился, оставив Юнги разбираться со своими тревожными мыслями.    

 ***

    Полковник оказался тем же самым парнем, который сопровождал их внутрь. Они нашли его в его кабинете после того, как им провели экскурсию по помещениям, и, черт возьми, либо стол был крошечным, либо чувак был огромным. Этот человек был сложен как чертов кирпич. Все в нем было квадратным, от линии подбородка до стрижки волос. Это было чертовски скучно, и Юнги едва сдерживался, чтобы не заснуть каждый раз, когда мужчина открывал рот.   Помогло то, что Чимин продолжал пинать его ногой, стреляя в него пронзающим взглядом всякий раз, когда полковник отворачивался.   — Примите мои соболезнования по поводу вашего друга. Мои люди обучены сначала стрелять, а потом задавать вопросы. Это не делает ситуацию лучше, но, я надеюсь, вы поймете, что мы не можем быть в полной безопасности, с этими тварями снаружи, — сказал полковник с чем-то похожим на глубокое сожаление в его низком баритоне. Конечно, его голос был низким и хриплым. Чего еще Юнги ожидал?   Мужчина жестом пригласил их занять места за столом перед ним. Чимин сделал это без колебаний, а Юнги последовал за ним с гораздо большей неохотой.   — На самом деле, мы едва знали этого парня, так что всё в порядке, — сказал Чимин с усмешкой, практически подпрыгивая на своём месте, когда перед ним и Юнги поставили чашку кофе. Оно было обжигающе горячим. Не такая роскошь была у них с тех пор, как все это началось.   Это напомнило Юнги о их первой встрече. Чимин, имя которого тогда было неизвестно, поставил перед Юнги чашку кофе, очень похожую на эту. Юнги почувствовал ноющий укол чего-то внизу живота.   Он оставил свою чашку нетронутой, в то время как Чимин с энтузиазмом допивал свою.   — Я не знаю, почему ваши люди все еще стреляли в него. Он пытался заговорить с ними, — пробормотал Юнги, сложив руки на груди и отведя взгляд.   — Вы не первые выжившие, которые наткнулись на нас. Не все из них имеют заслуживающие доверия намерения, — сказал полковник с такой искренностью в голосе, что Юнги заморгал. — Кроме того, мы видим здесь достаточно репликаторов, так что мои люди иногда немного преждевременно реагируют.   — Вы называете их репликаторами? Это круто, мы просто называем их Синими Людьми. Я это придумал, не так ли, Юнги? — сказал Чимин, поворачиваясь к Юнги с сияющей улыбкой. Юнги пришло в голову, что он никогда не видел, чтобы Чимин так улыбался, ну… никогда.   Милая улыбка, подумал Юнги. Это подходило Чимину.   Полковник откинулся на спинку стула. — Репликаторы, синие люди, люди-капсулы — называйте их как хотите, они мерзкие сукины дети.   — Когда все это началось, мы попытались вытеснить их из города. К сожалению, мы были отрезаны от остальных наших ресурсов и вынуждены были отступить. Нам пришлось запереться здесь, чтобы выжить.   — К счастью, некоторые из моих солдат знали, как чинить и мастерить что-либо, что нам очень пригодилось, если вы заметили. — сказал полковник, с ухмылкой указывая на огни.   — Да, бьюсь об заклад, — выпалил Чимин, — я не видел проточной воды месяцами. Я имею в виду, вау, это потрясающе, что вы, ребята, здесь устроили.   — Я рад, что вы так думаете, — сказал полковник, задумчиво потирая свою квадратную челюсть. Он уставился на двух мужчин, сидящих напротив него, как будто что-то обдумывая. Наконец он вздохнул, сел на стул и наклонился вперед.   — Знаете, в прошлом месяце мы потеряли пару солдат во время доставки снабжения — нам всегда может пригодиться еще одна рука на палубе. Вы заинтересованы в том, чтобы жить здесь? Вам придется приложить все усилия и заслужить свое пребывание, но...   К черту это. Юнги не собирался оставаться в этой вонючей адской дыре еще час, если бы мог.   Юнги собирался сказать именно это, но Чимин схватил его за руку, прежде чем Юнги успел вставить хоть слово.   — О боже, если бы мы могли спать в постели и принимать горячий душ каждое утро, я бы не возражал немного поработать. Верно, Юнги?   Чимин повернулся к нему с таким сияющим выражением лица, что весь протест в Юнги умер. Юнги закрыл рот с громким щелчком. Вместо ответа он пожал плечами, глядя куда угодно, только не через стол, стараясь не казаться таким взволнованным, каким он себя чувствовал.   Они двое были партнерами. Разве они не должны были хотеть одного и того же?   — У вас, конечно, здесь много оружия, — пробормотал Юнги, переводя взгляд на винтовки, которые каждый из солдат небрежно повесил на плечи.   — Ах, да, это так. В наши дни нельзя не быть осторожным, — согласился полковник, взмахнув рукой, как волшебной палочкой, как будто он мог волшебным образом избавиться от дискомфорта Юнги. Но то, как он так легкомысленно отмахнулся от всего этого, как будто его люди не только что хладнокровно убили кого-то — просто совсем не подходило Юнги.   — Ладно, хорошо, ну, я обязательно скажу это нашему безголовому другу там, — огрызнулся Юнги в ответ, возможно, чуть резче, чем следовало.   — Юнги! — прошипел Чимин, тревожно хлопая его по плечу. Юнги опустил взгляд на свои руки, сдерживая горечь.   Как будто Юнги только что рассказал ему отличный анекдот, полковник лишь залился смехом, указывая на Юнги с зубастой ухмылкой.   — Твоего друга трудно продать - мне это нравится! — сказал полковник, хлопнув ладонью по столу.   Чимин присоединился к смеху с облегчением, в то время как Юнги только стиснул зубы.   — Да, он всегда был упрямым парнем. Но в глубине души он хороший парень. В конце концов ты это увидишь, я в этом уверен, — сказал Чимин, поворачиваясь к Юнги с яркой улыбкой и сжимая липкую руку Юнги. Юнги уставился в ответ, не чувствуя ничего, кроме пустоты, когда он попытался улыбнуться в ответ на улыбку Чимина.   Понимал полковник особые отношения Юнги и Чимина или нет, он ничего не сказал, даже когда рука Чимина осталась на руке Юнги.   — Ха! Может быть, так и будет! Может быть, так и будет, — вместо этого сказал полковник, замалчивая это, прежде чем наклониться вперед, чтобы обсудить детали и ожидания от их пребывания с Чимином. Ничто из того, что было сказано, на самом деле не имело значения для Юнги, все это превратилось в белый шум, когда он начал мысленно идти по пути, из которого нет выхода.   Что бы он ни хотел сказать, он промолчал. Он видел надежду в глазах Чимина, и этого было достаточно, чтобы заставить его замолчать, даже если ему это не нравилось.    

 ***

    Честно говоря, Юнги хотел, чтобы Чимин ненавидел это место. Он хотел, чтобы мужчина повернулся к нему и, как попугай, повторил ему такое же чувство дискомфорта, как и у Юнги. Но Чимин был не он. Чимин был самостоятельным человеком со своими потребностями и желаниями.   И там, где Юнги нашел свою свободу в широких просторах и жизни в дороге, он с самого начала знал, что Чимин цепляется за безопасность и комфорт. И Юнги мог это понять. Сейчас в таком мире, как этот, было трудно найти такие вещи. Кто он такой, чтобы говорить, что Чимину не позволено хотеть этого?   Но в этом и заключалась проблема. Проблема в том, что раньше это никогда не было проблемой — только сейчас, когда Юнги стало слишком ясно, что их путешествие, наконец, разделилось на две части.   Это должно было быть легким решением для Юнги. Все это время он искал предлог, чтобы бросить Чимина, верно? Итак... почему он так себя чувствовал?   — Вау, ты можешь поверить, что он предложил нам остаться здесь? — выпалил Чимин, плюхаясь обратно на нижнюю койку кровати, которую им одолжили на ночь. Им выделили крошечную комнатку в конце одного из коридоров. Матрас и одеяла, которые им дали, были в лучшем случае тонкими и изношенными, но по сравнению с суровыми условиями, в которых они обычно спали, спать на настоящей кровати казалось абсолютной роскошью.   — Приятное ощущение, не так ли? — пробормотал Чимин, хватая свою подушку и с зевком сворачиваясь калачиком.   Юнги некоторое время молча смотрел в потолок со своего места на верхней койке, скрестив руки под головой. Он только промычал в ответ, мысли в его голове бурлили, как вода в канализации.   В темноте, сопровождаемый только звуком их приглушенного дыхания, Чимин быстро погружался в сон. Его тело так привыкло жить в трудностях, что в тот момент, когда он смог наконец расслабиться, все, казалось, хотело отключиться. Чимин снова зевнул, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми, счастливо размышляя, что принесет следующий день. Мягкая, теплая постель. Хорошая... горячая еда, чтобы его желудок был... сыт... без необходимости... оглядываться через... плечо...   — …Чимин? — спросил Юнги, когда тот уже собирался заснуть.   —...да? — пробормотал он.   — Ты счастлив?   Это был странный вопрос. Это обеспокоило его настолько, что он нахмурился и потер глаза тыльной стороной ладони.   — Конечно, — пробормотал Чимин. Он зевнул, долго и медленно, не в силах удержать свои глаза от закрывания. — ... не так ли?   Юнги ответил ему не сразу. Тем временем Чимин снова погрузился в состояние полусна, его рот был приоткрыт, а разум блуждал в поисках начала приятного сна.   — Ты хочешь остаться здесь, Чимин? — прошептал Юнги, его голос был едва слышен.   —...хммм? — пробормотал Чимин, переворачиваясь на бок.   — Неважно, — тихо сказал Юнги.   Это было последнее, что услышал Чимин, прежде чем дремота накрыла его с головой.    

 ***

    — Ты уходишь? — спросил полковник, останавливая Юнги на полпути.   Юнги виновато обернулся, будучи пойманным с поличным во время побега. Военный стоял в конце коридора, почти закрывая собой весь свет своей огромной фигурой.   — Ты же не собираешься меня останавливать, да? — спросил Юнги, нервно перекладывая рюкзак.   Полковник секунду смотрел на него, немного обдумывая, прежде чем покачать головой.   — Нет.   Тем не менее, не было похоже, что он собирался позволить Юнги уйти прямо сейчас. Он подошел на несколько шагов ближе к Юнги, засунув руки глубоко в карманы.   — Ты ведь не сказал своему другу, не так ли? —  мягко спросил он Юнги, что-то в его манере говорить напомнило Юнги мистера Кима, его учителя математики в 9-м классе, который был единственным, кто действительно заботился о нем.   Юнги не ответил, упрямо отводя взгляд в стену.   — Разве ты не должен был? — надавил мужчина на Юнги, озвучивая мысли, которые тот упрямо пытался игнорировать.   — Я не обязан. Он бы понял, — настаивал Юнги.   — Так ли это?   По правде говоря, существовала крупица сомнения, проделавшая дыру в сердце Юнги.   — Послушайте, я здесь не для того, чтобы слушать лекции. Давайте прекратим нести чушь. Мы с тобой оба знаем, что мне здесь не место, — пробормотал Юнги, наконец посмотрев мужчине в глаза.   — Не место, — прямо согласился полковник, встретившись с ним взглядом. — Я думаю, твоему другу понравилось бы жить здесь больше, чем тебе когда-либо.   Юнги нахмурил брови.   — Итак, если вы видите логику, почему вы…?   — Я не пытаюсь остановить тебя. Тебе следует уйти, если ты действительно считаешь, что это правильно, — повторил полковник, указывая на дверь. Юнги закусил губу, взглянув на дверь, прежде чем снова посмотреть на полковника.   Юнги не испытывал ненависти к этому человеку. Он казался человеком слова. Кем-то с моралью. Точно таким же человеком был и Чимин.   Взгляд Юнги упал на дверь, где, как он знал, все еще спал Чимин.   Юнги мог видеть, как он расцветает здесь. Строил товарищеские отношения с другими мужчинами в тюрьме, набирал немного мышц на своих костях, жил жизнью, которая была такой же хорошей, как и он сам. Жизнь, которую Юнги не смог бы ему обеспечить, даже если бы старался изо всех сил.   — Ты позаботишься о нем, не так ли? —  прошептал он хрипло, показывая на мгновение свои истинные чувства.   Полковник окинул его долгим взглядом, прежде чем кивнуть ему всего один раз.   Прикусив губу, чтобы она не дрожала, Юнги развернулся и убежал, поджав хвост.    

 ***

    Больше никто не пытался его остановить. В любом случае, когда он уходил, народу было немного, хотя у ворот стояла охрана, а несколько снайперов все еще сидели на своих постах. Может быть, полковник что-то сказал им, потому что они ничего не сказали, когда он подошел.   Вместо этого они тихо открыли ворота, ровно настолько, чтобы он мог пройти.   Ему потребовалась секунда, чтобы заставить свои ноги идти. Словно спускаясь с уступа утеса, он закрыл глаза, судорожно вздохнул и шагнул через ворота. Сразу же он почувствовал себя неправильно — как будто он разрезал себя надвое, оставив половину себя позади, когда ворота со скрипом закрылись за ним.   Он обернулся, бросив долгий взгляд на возвышающиеся над ним бетонные стены. И впервые за долгое время Юнги почувствовал себя потерянным.   Он не хотел оставаться. Это был даже не вопрос.   Но расставание причиняло боль больше, чем он думал.   Каким-то образом в какой-то момент Чимин стал кем-то большим, чем просто незнакомцем. Они все делали вместе. Чимин знал его так же, как Юнги знал Чимина — так же хорошо, как свои пять пальцев. Чимин был рядом с ним, как никто другой в его жизни. Ни его мать, ни его отец, ни кто-либо из людей, которых он когда-либо называл друзьями.   И даже если Юнги не хотел этого признавать, он не хотел оставлять Чимина позади.   Тем не менее, он заставил себя двигаться, ставя одну ногу перед другой, и повернулся к дороге, туда, где стоял его мотоцикл, обратно к своей одинокой жизни, такой, какой она была до их встречи.   Так будет лучше, пытался он убедить себя. Но от этого его сердце не стало болеть меньше.                

 ***

 

             

GLIM SPANKY - 「愚か者たち」

Его первой остановкой был винный магазин.   Ему не потребовалось много времени, чтобы доехать туда — всего пару минут, если честно. Город оказался ближе, чем он первоначально помнил.   Используя свой лом, он втиснул его в пространство между дверью, надавливая до тех пор, пока замок не сломался, и дверь не удалось открыть рывком.   Какого черта, ты делаешь? — Он практически мог слышать голос Чимина, кричащего на него. — Ты не можешь просто ворваться!   — Прости, Чимин, — пробормотал он себе под нос, входя внутрь.   Стекло захрустело под его ботинками. Внутри было темно — почти не было окон, пропускающих естественный свет. Это было угнетающе — слишком тихо и слишком неподвижно.   Стряхнув дрожь, Юнги потянулся через прилавок, схватил одну из дешевых зажигалок с подставки и щелкал ею, пока не появилось пламя.   Оно было маленьким, мерцающим, но давало ему достаточно света для работы.   Чувак, все действительно казалось странным.   ...вероятно, это его тело пыталось снова приспособиться к одиночеству. Прошло много времени с тех пор, как он по-настоящему был сам по себе, так что это имело смысл. Достаточно странно? Хотя он никогда не был хорошим собеседником, даже Юнги должен был признать, что в такой момент, как этот, он больше всего скучал по жизнерадостному звуку голоса Чимина.   Юнги со вздохом направился в заднюю часть магазина, вытряхивая мысли из головы. Бесполезно думать о вещах, от которых ему станет только хуже. У него было не так много времени — было еще рано, но ему нужно было выбраться из города до рассвета. С таким же успехом он мог бы взять то, что ему нужно, выпить пива, а затем двигаться дальше.   Подойдя к задней части магазина, где хранилось пиво, Юнги прислонил свой лом к стене, открыл одну из стеклянных дверей и уставился на небольшой выбор пива. Он хмыкнул, взвешивая варианты в голове. К сожалению, в отличие от большинства мест, которые они посетили, здесь не осталось особого разнообразия. Вероятно, военные обчистили его во время одной из своих вылазок.   Тогда, может быть, немного крепкого сидра.   Он вздохнул, закрывая дверь, чтобы пройти в следующую секцию. Однако, сделав это, он остановился, увидев что-то на дверце, чего он не заметил сначала.   На ней был кровавый отпечаток руки. Это была смесь синего с красным, что немедленно вызвало тревогу в голове Юнги. Но он выглядел почти мокрым.   Была ли это свежая кровь?   Он наклонился, чтобы рассмотреть поближе, настолько сосредоточившись на исследовании крови, что полностью пропустил движение, пока не стало слишком поздно.   Его ненадолго оттащили назад, прежде чем впечатать в дверь, прижав лицом к кровавому отпечатку ладони, он застонал от боли. Высвободив руку, он толкнул нападавшего локтем, оттолкнув его ровно настолько, чтобы Юнги успел обернуться.   Это был Синий Человек. Тот, который маскировался под солдата — скорее всего, последнего человека, которого он убил, прежде чем наткнулся на Юнги. К несчастью для Юнги, этот конкретный солдат, очевидно, был намного выше, намного крепче, намного сильнее, чем Юнги.   — Дерьмо! — выругался Юнги, потянувшись за ломом, который был вне досягаемости. Синий Человек схватил его за руку, прежде чем толкнуть Юнги обратно в дверь холодильника, с силой выбив из него воздух.   — Ты быстрый, да? — крикнул Юнги с рыком. Прижавшись спиной к холодильнику позади себя, он уперся ногами в грудь Синего Человека и оттолкнул его, а затем нанес грубый правый хук, от которого Синий Человек упал на землю. Юнги потянулся за ломом, но был повален на пол, когда Синий Человек схватил его за лодыжку и сильно потянул.   Лицо Юнги первым коснулось пола, и он увидел звезды. Ему удалось перекатиться на спину, все еще постанывая от боли, когда он почувствовал, как Синий Человек заполз на него сверху. Он выругался, чувствуя, как большие холодные руки обвиваются вокруг его шеи.   Монстр сжал так сильно, как только мог, отчего перед глазами Юнги пузырились черные точки, когда он с хрипом хватал ртом воздух. Глаза Юнги закатились от давления, он использовал всю свою силу, чтобы упереться ногой в бедро монстра, схватив воротник военной формы Синего Человека и держась за него, он перебросил монстра через голову. Они немного боролись, Юнги иногда одерживал верх, но его снова переворачивали и он снова оказывался на дне.   Все это время он чувствовал, как из него медленно выходит воздух. Он все еще был здесь, все еще боролся изо всех сил, но Юнги сразу понял, что битва проиграна. С каждой секундой он становился все слабее и слабее, а монстр, с которым он сражался, казалось, становился только сильнее.   Пальцы на его горле чуть сжались, и Юнги болезненно захрипел, чувствуя, как внутри его глазных яблок нарастает давление. Он больше не мог сделать ни единого вдоха.   Это было похоже на странную иронию, быть убитым первой из тех тварей, с которыми он столкнулся в одиночку. И подумать только, он был такого высокого мнения о своих навыках. Оказалось, что присутствие Чимина было полезнее, чем он думал.   На самом деле было забавно думать о подобных вещах, пока тебя медленно душили до смерти. Когда воля к борьбе покинула его, единственное, что заполнило его пустоту, было болезненное чувство юмора.   Юнги, наконец, сдался с ухмылкой, позволив своим рукам упасть в стороны, наблюдая, как монстр над ним начал менять форму. Он узнал, начавшие проступать, собственные черты, кровь, кости и кожа слились воедино, образуя ужасающую сверхъестественную картину, от которой он не мог отвести взгляд.   Рад, что Чимина нет рядом, чтобы увидеть это, — подумал он про себя в последней отчаянной попытке внести юмор в ситуацию, которая была совершенно безнадежной. — Он всегда считал меня слишком безрассудным. Думаю, мне следовало прислушаться к нему.   Как будто осознав, что Юнги больше всего хотел бы услышать в последние мгновения в сознании, его умирающий разум сыграл с ним злую шутку. Он мог слышать Чимина. Он не мог разобрать, что говорил другой мужчина, но каким-то образом он знал, что он был там.   Мог чувствовать его присутствие, звать его.   Это то, на что похожа смерть? — подумал Юнги, закрыв глаза в последний раз.   Ну, я думаю, это не так уж и плохо.   — …ЮНГИ!!!    

 ***

    Юнги резко проснулся от того, что кто-то грубо шлепнул его по щеке. Он тут же захрипел, хватая ртом воздух, грубо закашлялся и в замешательстве дернулся, только чтобы его удержали чьи-то руки.   — Не двигайся — ты в порядке, Юнги — просто успокойся, — сказал знакомый голос.   Юнги затуманено моргнул, ожидая, пока все перестанет вращаться. Когда его зрение начало проясняться, а глаза начали фокусироваться, он, наконец, узнал, кто склонился над ним, успокаивающе поглаживая холодными пальцами его ноющее горло.   Это был Чимин.   Юнги моргнул, его разум был совершенно пуст.   Единственное, что он мог придумать, чтобы сказать:   — Чувак, ты просто загляденье, — прохрипел Юнги, ухмыляясь своему партнеру.   С помощью Чимина он медленно сел, сразу же заскучав по ощущению пальцев Чимина на своём горле.   — Тебе лучше? — тихо и ласково спросил его Чимин.   Что ответить на этот вопрос.   Это было самое близкое, чем когда-либо Юнги был к смерти, и он не собирался лгать и говорить, что это не напугало его до чертиков. Он молча осмотрел все свои раны, морщась при каждом движении. Боже, как все болит. Он чувствовал себя 80-летним стариком, тело которого полностью состояло из боли.   Но он все еще жив, и, что более важно, Чимин был рядом. Хоть он и не понимал, как Чимин оказался здесь, этого было достаточно, чтобы Юнги снова почувствовал себя эмоционально хорошо.   — Ну, могло быть и лучше, но в целом, не умер, — пошутил Юнги, с шипением поводя плечами.   — Хорошо, — сказал Чимин, прежде чем похлопать Юнги по плечу.   Юнги повернулся, чтобы посмотреть на него.   ХРУСЬ!   Кулак Чимина встретился с его лицом, снова отбросив Юнги на спину.   — ОУУУ — ЧТО ЗА ХУЙНЯ?! — прокричал Юнги, держась за свое ноющее лицо.   — Это было за то, что ты БРОСИЛ меня, МУДАК! — заорал на него Чимин, выглядя злее, чем Юнги когда-либо видел его раньше. — Мне пришлось пробежать ПЯТЬ МИЛЬ, чтобы добраться сюда, и если бы не тот факт, что я знаю, что ты чертов алкоголик, я мог бы не найти тебя вовремя! Какого черта ты уехал без меня?!   — Потому что я думал, что ты хочешь ОСТАТЬСЯ, СУКА!! — взревел Юнги в ответ, с трудом поднимаясь на колени, прежде чем наброситься на Чимина.   Однако он все еще был слаб, и Чимину легко удалось прижать его обратно к земле.   — Ну, когда, черт возьми, ты когда-либо СПРАШИВАЛ меня!!! — закричал Чимин на него сверху вниз.   — Я… — сказал Юнги, побледнев, пытаясь придумать ответ, — Я думал, ты будешь в порядке!!!   Краска медленно покидала лицо Чимина, оставляя его белым от ярости, когда он тряс Юнги, как тряпичную куклу.   — Ну, а я НЕТ!!! — закричал Чимин, его голос несколько раз срывался. — Я НЕ В ПОРЯДКЕ!!!   Юнги оттолкнул Чимина от себя, вскакивая на ноги и указывая на другого мужчину.   — Ну, мне ЖАЛЬ, ХОРОШО?! Я думал, что делаю что-то хорошее, оставляя тебя там!   — Никогда больше не делай этого дерьма, ПРИДУРОК! — сказал Чимин, вставая и толкая другого мужчину изо всех сил.   Юнги заметил двойника, мертвое тело, только тогда, когда споткнулся о него, упав в проход с бутылками с ликером, и все они рухнули вокруг него, пока он изо всех сил пытался восстановить равновесие.   После того, как последняя бутылка разлетелась вдребезги об пол, последовало долгое ошеломленное молчание. Юнги посмотрел на это. Он уставился на то, что выглядело как его собственное мертвое тело, потрясенный тем, насколько оно было до жути похоже, начиная с роста, веса и заканчивая шрамами на руках, которые соответствовали его собственным отметинам. Монстр выглядел точь-в-точь как он.   Как ни странно, лицо существа осталось совершенно нетронутым, хотя остальная часть его тела — отдельная история. Как будто в подтверждение того, что нанесло ущерб, всего в нескольких метрах от него лежала маленькая алюминиевая бита Чимина, переломленная надвое.   Юнги представил, как это, должно быть, выглядело. Что творилось в голове у Чимина, когда он вошел. Что, должно быть, чувствовал другой мужчина, когда выбивал жизнь из существа, что носило лицо Юнги.   Когда Юнги, наконец, снова поднял глаза, его лицо было отражением бледного лица Чимина. Единственная разница заключалась в том, что глаза Чимина были красными. И влажными. Юнги почувствовал, как что-то сжимается в его груди.   — Ты мудак… — выдавил Чимин, хватая Юнги за куртку и встряхивая его с каждым словом. — Я думал… ты… умрешь!   А затем, глядя на потрясенное лицо Юнги, Чимин не выдержал.   — Ты… не можешь… уйти, — тяжело выдохнул Чимин, заливаясь слезами и падая в объятия Юнги, — не… без… меня!   — Чимин, я… — начал Юнги, но остановился.   Юнги моргнул. Один раз. Второй. И тогда он понял, то, что он пытался сморгнуть, были его слезы, набегавшие большими жирными каплями, которые вытекали быстрее, чем он успевал их вытирать.   — Я… прости, Чимин, — сказал Юнги, и его голос и сердце, наконец, раскрылись.   Он обхватил Чимина руками, уткнувшись лицом в трясущиеся плечи другого мужчины, когда они медленно опускались на пол.   — Я… мне очень жаль.   Они сидели так некоторое время, утешая друг друга своим присутствием, крепко обнявшись, так, что между ними не оставалось ни дюйма пространства. Они позволяли слезам течь из глаз, как горячей крови из вен, пока не осталось ничего, кроме боли в груди.   — Я просто привык быть один, — прошептал Юнги, наконец, признавшись в том, что они оба знали, но в чем он никогда не хотел признаваться, — я всегда был один, и я просто, я пытаюсь правильно, но я не знаю, как дать тебе то, что ты хочешь...   — Ну почему, черт возьми, ты никогда не спрашивал? — прошептал Чимин, прижимаясь своей мокрой щекой к щеке Юнги.   — Спросить?   — Почему я остался.   Юнги ничего не сказал.   — Ты даже никогда не думал об этом, не так ли? — обвинил его Чимин усталым голосом. — Ты никогда не задумывался, почему я следую за тобой? Зачем мне — до сих пор — следовать за тобой в ад и обратно?   — …хорошо, почему ты это делал? — спросил Юнги хриплым голосом.   — Я не так уж хорош во многом, понимаешь? — тихо сказал Чимин, его голос был надтреснутым и резким. — Я не очень умен, я никогда не заканчивал колледж и не мог устроиться на хорошую работу. Я много работал, но меня никто никогда не видел.   — Я всегда был на заднем плане, и никто никогда не знал меня по имени, или… или не интересовался, как у меня дела, или почему, черт возьми, я застрял в дерьмовой забегаловке, работая в ночную смену. Но ты, ты видел меня. Ты заботился обо мне так, как всегда заботился обо мне, даже если я не просил тебя об этом.   — Потому что я не был для тебя просто никем, не так ли? Я был твоим партнером. Я все еще твой партнер. И это имеет значение. Это важно.   Юнги вспомнил день их первой встречи. Он помнил это так же ярко, как и Чимин. Эта случайная встреча изменила их жизни, и все же, несмотря на все то дерьмо, которое она принесла с собой, Юнги не сожалел о встрече с Чимином. Ни разу.   Юнги только хотел бы, чтобы он мог сказать это Чимину, если бы только он не был таким…   — Я знаю, знаю, ты дерьмово говоришь о чувствах, — рассмеялся Чимин в ответ, отстраняясь, чтобы посмотреть Юнги в глаза. — Все в порядке, я тоже ненавижу говорить о своих.   Но улыбка сползла с его лица, сменившись чем-то более искренним, когда он разжал объятия Юнги вокруг себя, крепко сжимая руки другого мужчины.   — Но последнее, о чем тебе когда-либо нужно было бы спрашивать у меня, — хочу ли я остаться, — сказал Чимин. — Мой дом там, где ты. Потому что, где бы ты ни был, я хочу быть там.   Это были просто слова, но Юнги снова расплакался, и ему пришлось отвести взгляд от напряжения в глазах Чимина, чтобы сморгнуть слезы, которые грозились снова политься.   — Ты — все, что у меня есть, Юнги. Так что не оставляй меня, хорошо? — прошептал Чимин, явно желая увидеть, как Юнги выплачет глаза, как младенец.   Этот ублюдок. Это сработало.   — Чимин, — наконец прохрипел Юнги через несколько секунд, найдя то, что хотел увидеть в глазах другого мужчины. — Ты знаешь, что я…   — Да, Юнги. Я знаю, — заверил его Чимин. Он наклонился вперед, прижавшись лбом к Юнги. — Я тоже.   А потом он поцеловал Юнги.   Это было быстро. Просто прикосновение губ. Губы Чимина были потрескавшимися, у Юнги — кровоточащими и воспаленными. Но все это не имело значения. Это было не похоже ни на что, что Юнги когда-либо раньше. Как будто все, через что они прошли раньше, стоило того. Потому что, в конце концов, была надежда, луч надежды во всем, что когда-то причиняло им боль.   Они пробыли там еще час, сидя бок о бок и абсолютно ничего не говоря. Все слова, которые нужно было сказать, были сказаны, и больше ничего не оставалось.   И хотя Юнги был последним человеком, который был бы сентиментален, это был момент, который он никогда не хотел забывать.   Наконец-то, после всех этих лет, он почувствовал удовлетворение.    

 ***

    — Как ты узнал, что я ушел?   — Полковник сказал мне. Разбудил меня из постели и очень сильно напугал.   — Ах, старый сукин сын. Я должен был догадаться, что он вмешается.   — Да, ну, я думаю, мы оба должны быть ему благодарны.   — …ты не хотел остаться там?   — ...неа. Почему-то мне кажется, что он знает.    

 ***

    В сувенирном магазине они нашли блестящую, китчевую мерзость в виде шлема. Ярко-розовый и броский. Это была самая ужасная вещь, которую Юнги когда-либо видел.   Тем не менее, Юнги посмотрел на Чимина, а Чимин посмотрел прямо на Юнги, приподняв бровь. И без единого слова было принято решение.   Они моментально обменялись шлемами.   Юнги забрал свой выцветший черный шлем, теперь весь побитый и поцарапанный за время, проведенное в дороге. Юнги стащил с одной из полок канцелярский нож и вырезал МУДАК на боку шлема. Сдув металлическую стружку, он убрал нож и бросил его Чимину, который потратил минуту, чтобы вырезать что-то свое на боку розового шлема.   Затем они обменяли свои шлемы обратно.   Юнги посмотрел на свой розовый шлем и нахмурился, пытаясь понять, что нарисовал Чимин.   — ... ты только что нарисовал здесь пенис?   Чимин фыркнул.   — Это меч Бастера, ты, придурок!   — …ты специально сделал его похожим на пенис, не так ли? — обвинил он, только чтобы пригнуться, когда другой мужчина швырнул в него банкой.   — Это не так!   — Конечно, — протянул Юнги, но шлем вырвали у него из рук.   — Отлично. Тогда не надевай его, придурок!   — Нет, я надену это. Я клянусь! Я просто пошутил, Чимин, давай!   Чимин смягчился только после еще пяти минут пререканий. Что было типично, на самом деле.   Некоторые вещи никогда не менялись.    

 ***

   

The Pillows - Little Busters

Чимин прижал свой шлем к шлему Юнги, совмещая расцветшую на лице Юнги улыбку со своей собственной. Нежно хлопнув друг друга по шлемам на удачу, они отстранились.   Юнги сел на свой байк первым, повернув ключ и почувствовав урчание двигателя под ногами, прежде чем обернуться к Чимину.   — Куда ты хочешь отправиться в первую очередь?   Чимин ухмыльнулся, перекидывая ногу через мотоцикл и устраиваясь позади Юнги, обхватывая руками талию другого мужчины.   — Я не знаю. Куда-нибудь. Везде. Мне все равно.   — Мне тоже, — сказал Юнги, поднимая подножку ногой, заводя двигатель раз, другой.   — Мне тоже.   Когда они, наконец, выехали со стоянки в погоне за неизвестностью, они не оставили никаких следов того, что когда-либо были там, кроме исчезающего дыма, следующего за ними по этим пустынным грунтовым дорогам. Они исчезли за меркнущим горизонтом, и больше их никто не видел.