Their Fall / Conjoined

Иногда кажется, что они с Уиллом никогда не переставали падать. Несмотря ни на что, прыжок был только началом, чистым листом для их становления. Они все ещё падали, и были далеки от того, чтобы коснуться земли. В какие бы обжигающе-холодные океаны или режущие песчинки не попадали их раны, в какие бы тихие и кровавые чистилища они не попадали, до земли им было ещё далеко. В разгар их падения, они оказались в захудалом отеле на побережье Канады. Эти двое договорились больше не убивать, пока не наступит подходящее время.. Им не хотелось привлекать внимание в столь ранний момент своего падения, но они быстро поняли, что их новые личности должны быть убедительными. Итак, они зарегистрировались в отеле, как Логан и Виктор Хилл, вскоре после того, как закончили хоронить настоящих Хиллов. В гостиничном номере было неудивительно скучно, хотя, несмотря на равнодушие Ганнибала, этого должно было хватить. Учитывая их нынешнее положение, любая комната вообще являлась роскошью. Комната была маленькой, вмещала только самое необходимое: ванную, небольшую кухню, письменный стол и одну двуспальную кровать. Одно окно было закрыто занавеской без рисунков, отбрасывающей на ковер такой же серовато-голубой оттенок. Ганнибал не удосужился открыть шторы, так как вид бы не стал менее унылым, чем сама комната, и, вероятно, смотрел бы только на соседние здания. Ганнибал посмотрел на кухню – если ее вообще можно было назвать кухней, состоящей из мини-холодильника и микроволновой печи. Он старался держать свое презрение при себе, и все время повторял, что так и должно быть. Первое, что заметил Уилл, была библия на деревянном столе. "Я думал, что они должны были положить это в ящики". – пробормотал он, подняв книгу и засунув ее в один из ящиков стола, тем самым пряча. Возможно, из уважения, хотя, скорее всего, из стыда. Ганнибал не предполагал, что Уилл сейчас хочет думать о религии или, точнее, о том, чем она становится. Словно прочитав мысли Ганнибала, Уилл снова заговорил. "Мне нужно спросить, почему ты попросил только одну кровать?" Ганнибал удовлетворенно улыбнулся Уиллу, как он часто делал в последние несколько дней. Уилл сел на край кровати и задержался там на мгновение, прежде чем закинуть ноги наверх, чтобы полностью сесть на левую сторону кровати. Ганнибал последовал его примеру и небрежно сел с другой стороны, как будто они делали это уже сотню раз. Он старался оставить между ними значительное пространство. "Возможно, все так, как ты сказал много лет назад. Мы соединены, и мы не переживем разлуки". Сказал ему Ганнибал, рассказывая о том судьбоносном дне в художественной галерее. Он много раз вспоминал день их падения и задавался вопросом, действительно ли он будет видеть Уилла каждый день, пока они не приземлятся. Если так, то слова, которые он сказал Уиллу в тот день, останутся правдой. Уилл усмехнулся. – "Ну да, я думаю, мы сможем выжить, если будем спать в разных кроватях". Ганнибал весело улыбнулся и посмотрел на Уилла. "Возможно, но я все равно предпочитаю так, а ты?" Уилл не ответил; Ганнибал этого не ожидал. В комнате воцарилась тишина, но не та уютная тишина, как когда они впервые вошли в помещение, на этот раз стало – грустнее. Ганнибал не сводил глаз с Уилла, когда его улыбка погасла. Ганнибал заметил, что Уилл всегда казался немного грустным с тех пор, как они начали падать. Он не был удивлен, любой мог оказаться на месте Уилла, даже если Уилл был не просто кем-то. У Уилла все ещё была жена, ребёнок, он максимально приблизился к нормальной жизни, насколько это было возможно..И только для того, чтобы ее отняли у него в тот момент, когда он и Ганнибал убили Долархайда. Даже если это было его решение, жить от этого не легче. Глаза Уилла опустились, когда он начал вертеть безымянным пальцем, чувствуя на том месте вмятину, где раньше было его обручальное кольцо. Он упал в океан, что, по мнению Ганнибала, было уместно. Ганнибал надеялся, что Уилл тоже так думает. В такие моменты, когда Уилл замолкал и отводил взгляд блестящих глаз, маленькая, человеческая часть подсознания Ганнибала желала, чтобы он мог все отменить. Повернуть время вспять, чтобы Уилла никогда не подставляли, Эбигейл никогда не убивали, а чайную чашку никогда не роняли. Если бы эти осколки стекла все ещё были целы, то, возможно, Ганнибалу не пришлось бы терпеть, видя Уилла таким. Когда тишина стала невыносимой, Уилл медленно придвинулся ближе к Ганнибалу и положил голову ему на плечо, молча подтверждая его предыдущий вопрос. Теперь их ноги соприкасались друг с другом, и Ганнибал наклонил голову, чтобы опереться на Уилла. "Я скучаю по Молли". Это все, что Уилл сказал чуть громче шёпота. "Я знаю", – тихо ответил Ганнибал, мягко и нежно, с эмоциями, которые он проклял бы за то, что проявил их перед падением. "Но ты понимаешь, почему такой исход был неизбежен. Тебя ничто не заставляло ни освобождать меня, ни убивать Красного Дракона. Как и ничто не заставляло тебя оставаться со мной на этой кровати. Как бы ни было больно, это было твое решение". Ганнибал на мгновение остановился. "Но если ты действительно хочешь сохранить свою прежнюю жизнь, вернись в Вирджинию, воссоединись со своей семьей, убеди ФБР, что это была всего лишь самооборона – дверь снова открыта. Я не буду тебя останавливать, не в этот раз". – сказал он, зная, что это бессмысленно. Уилл едва не рассмеялся, как будто это была самая нелепая вещь, которую он когда-либо слышал. – "Ты же знаешь, что этого не может быть". Проговорил он сквозь сдавленный смех, подняв глаза, чтобы встретиться взглядом с Ганнибалом, только на мгновение. Его глаза снова метнулись вниз, и он придвинулся ближе к Ганнибалу. Теперь они были практически друг на друге. То, что Уилл говорил об их соединении много лет назад, становилось слишком буквальным. Его палец поглаживал пожелтевшую от старости кожу на предплечье Ганнибала, ощупывая вены и шрамы. "Что случилось бы с тобой в такой ситуации? Мне пришлось бы сдать тебя". – сказал Уилл. "И мы не переживем ещё одну разлуку". Ганнибал молча согласился. Последовавшая тишина снова стала приятной. Свет, лившийся из щелей в занавесках, начал тускнеть, и все, что они могли слышать, это их дыхание и жужжание холодильника. Они растворились в друг друге, скользнув в кровать, и сцепляя конечности между собой. Ганнибал почти пропустил то, что прошептал Уилл из-под подбородка. Он был таким же тихим и ровным, как и весь остальной окружающий шум, почти сливаясь с ним. "Ты моя религия" – сказал он. Как стих стихотворения, который не мог выбросить из головы. Он сказал это так, как будто ничего другого не существовало. Как будто он уже забыл о Молли, об Уолтере и обо всех, кончивших от рук его и его предполагаемого Бога. Каждое ощущение было святым, рука Ганнибала ощупывала кудри его волос, словно ветер отбрасывал их назад, когда они падали. Земля была запоздалой мыслью, они летели. И Ганнибал больше никогда не хотел кого-то целовать. После этого не нужно было слов. Их губы соприкоснулись, и они нежно и сладко погрузились в любовь. Они позволяли себе соединиться, закрывая пропасть между своими телами и становясь единым целым. Они наполнили маленькую комнату горько-сладкой музыкой. После этого, они лежали рядом и переводили дыхание, а Уилл плакал Ганнибалу в грудь. Ганнибал просто говорил ему, что он красивый. Снова и снова.