Возможность

      Ваня теперь скалится точно также, как Анна или Жан, обнажая непривычно мощные верхние клыки. Долго рассматривает себя в зеркале, пытаясь уловить минимальные изменения, но все тщетно. Лицо такое же, улыбчиво-задумчивое, руки с ногами на месте, но вот глаза иные. Ну и нижнюю губу накусал с непривычки до едва заметной ранки.       Иван с недавних пор совершенно иной внутри, несмотря на внешнее постоянство. Отныне он «иной биологический вид». Или же немного инвалид. Тут кому как нравится.       Охотники их нашли вновь. На Борисе свет клином не сошелся, поэтому один их оставшихся десяти вампиров отправился за Милой и Владом самостоятельно. Иван, все еще не окрепший после злополучной аварии, оказался не в то время и не в том месте. Для семьи из Смоленска люди - это Люди, а для сибирских гостей просто сопутствующий ущерб.       Жалинский и Дешам просто встали у них на пути, искренне желая помочь своим и спасти детей. Французу выстрелы что мертвому припарки, а вот человеку так не повезло. Да и Ваня, знавший многое, вампирам из Сибири был совершенно не нужен.       Счет шел на минуты, а маркиз принимал второе самое сложное решение в своей жизни - первое было в момент обращения Ольги. Черт, врач бы с удовольствием оказался сейчас в окопах Соммы, помогая умирающим солдатам облегчить страдания, чем здесь.       Остроумова будет его ненавидеть какое-то время в любом случае. Любое решение окажется спасительно-губительным.       Только Жан не мог поступить иначе. Вновь увидеть убивающуюся Анну, но уже над могилой своего возлюбленного, было выше сил Дешама: циничность доктора в мгновение ока пропадала, когда дело касалось его названной семьи, ближе которой у него никого не было. Панацеи в тот момент в кармане не оказалось. Кровь в венах течет всегда.       Хватило всего пары капель, чтобы нерадивый московский следователь открыл глаза, закашлялся и прижал руку к окровавленной ране на голове. На шее красовался свежий след от укуса: не опробовать не смогли, черти сибирские. Француз исподлобья наблюдал за реакцией организма мужчины, попутно щелкая перед ним пальцами и прося следить глазами за всеми движениями. Черт, решение обратить Ольгу было более простым. Единоличным. - Твою мать, Жан. Я что, умер? - Сожалению, мa chère, не сегодня, - из груди врача ненамеренно вырвался истерический смешок. - Вообще сомневаюсь, что ты когда-нибудь умрешь.       Жалинский медленно сел, спиной опираясь о стену, сморщился от боли, которая ручьем растеклась по телу, но ничего не ответил. Доктор тоже молчал. Понимал, что сболтнул лишнего, но Ванька свой. Догадается.       Полицейский стиснул зубы, борясь с желанием в отчаянии закричать. Он знал, что когда-нибудь его обратят - не гоже в семье вампиров не носить клыки, - но на столь быстрое перевоплощение не рассчитывал. Думал, у него есть время побыть человеком.       Только вот в вампирах человеческого больше, чем в людях. Еще поспорить можно, кем же лучше быть. - Как мне жить-то теперь, Жан? - едва слышный шепот донесся до уха француза и мужчина понял, что следователь сложил в своей голове два и два.       Если бы он знал, Ваня, он бы ответил. Помог, подсказал, направил.       В свое время маркиза тоже никто не спрашивал, хочет он вечной жизни или нет. Как оказалось не хочет. Только поделать уже ничего нельзя. - С верой и надеждой на светлое будущее, - оскалился Дешам, нарочно язвя. - У тебя появляется неплохой шанс его застать.       Иван молчал, а доктор не смел прервать затянувшуюся паузу. - С ней.       Размеренный голос Жана отрезвляет не хуже ведра ледяной воды. - Что? - Ты можешь провести все свое время и даже больше с ней. Не просри такую возможность, Вань.       У Ивана перед глазами пронесся образ девушки, которая буквально за пару вскружила ему голову. Той, которая не единожды спасла ему жизнь, той, которая поверила и обещала быть рядом до самого конца. Что же, их конец теперь нечто абстрактное и неведомое. Будет ли он - большой вопрос.       Лишь бы не получилось как у Ольги с Жаном. Остальное приложится.       Еще Дешам уверен, что повторилась бы история девяностого года, не обрати он Ивана сейчас. Хранители им такое не простили бы. Константин и без того косо смотрел на отъезды Аннушки на выходные дни. В принципе особой теплоты от этого гаденыша не получал никто. А историю с панацеей незлопамятный француз забудет нескоро.       Жалинский медленно поднялся, опираясь на руку маркиза и стряхивая остатки пыли с брюк. Кровь ему так просто отмыть не удастся. Да и незачем теперь. - Кто же ты на самом деле? - Врач, который в первую очередь хочет спасти своего пациента. Любой ценой. Сейчас этот пациент ты, - произнеся это, Дешам осекся. Не шутит. - Доктор и вампир, - усмехнулся Жалинский, - гремучая смесь. - Скажем так, у меня две профессии.       Если читать между строк, незаметно всплывал скрытый смысл и определенная толика иронии в словах Жана. Иван это понял и больше не спрашивал. Молча кивнул и пошел вслед за братом, которого только что обрел.       В голове полицейского пронеслась мысль, что ему теперь подвластно время. Бесконечность становится максимально реальной, когда ты знаешь, что в запасе у тебя пара-тройка лишних веков. Прожить бы с умом.       Только Жалинский уверен, что с ним все будет хорошо. У него впереди целая вечность с Анной, которая планирует разделить свою вечность с ним. На душе подозрительно спокойно. Правильно.       А ради такого можно и потерпеть толику неудобства.