С тобой все в порядке

Джимми хочет умереть. Когда он представлял себе, как собирает группу своей мечты, в его голове возникали картинки, больше похожие на то, как они получают золотые диски, собирают вокруг себя целый культ почитателей, прославляются как Хаулин-Вульф или Вагнер своего времени. Сидеть на голой заднице, будучи прикрытым лишь бумажным медицинским халатом в отвратительной клинике неотложной помощи в какой-то забытой глуши в Индиане не входило в его планы. Сидеть в бумажном медицинском халате вместе с сопровождающим его к кабинету врача, будто чертова мамочка, фронтменом, похожим на Адониса, в которого Джимми по уши влюблён, точно никак не входило в его планы. Адонис, о котором идет речь, то есть Роберт, пребывает в блаженном неведении о полном унижении Джимми, весело болтая ногами под стулом и напевая себе под нос какую-то мелодию Элвиса. - Эм, Роберт,- сказал Джимми, ерзая на неудобной больничной койке, - Ты можешь уйти, если хочешь. Я не ожидал, что ты будешь здесь, пока меня осматривает врач. Роберт ухмыляется своей ослепительной, кривой улыбкой, и Джимми приходится следить за выражением собственного лица. - Ох, Пейджи, я абсолютно не против. Это же новый опыт, да? Мы можем посмотреть, как работают американские доктора! А еще, Грант сказал, что ты боишься врачей и чувствовал себя плохо из-за того, что не может составить тебе компанию, а я бы очень не хотел, чтобы ты остался один когда.. Джимми прервал его звуком вселенского стыда и смущения. Он не может поверить, что Питер рассказал ему. - Я не боюсь врачей, Роберт, может, когда я был ребёнок и впервые встретил Питера.. - .. Разве вы не познакомились, когда тебе было 19? - Но я абсолютно способен пойти к врачу самостоятельно. Не смотря на это, какая-то часть Джимми была счастлива, что ему не пришлось торчать здесь одному. Он бы предпочел, чтобы свидетелем его спада был не человек, в которого он безумно влюблен, но, учитывая все, что происходит, он благодарен за поддержку. - К тому же, осмотр врача в Америке такой же скучный, как осмотр врача в Англии, Роберт. - Что ж, тебя не было ни на одном из моих предыдущих визитов в Англии, так что это уже гораздо веселее для меня! Джимми усмехнулся, прикрыв лицо рукой, надеясь, что это выглядит так, будто он высмеивает Роберта, а не пытается скрыть румянец. Он был без понятия, какие чувства Роберт питал к нему. Они так часто флиртовали, одаривали друг друга такими касаниями, которые казались слишком напряженными и осознанными, чтобы быть случайными. И эти улыбки, которые Роберт часто показывает ему, заставляют Джимми чувствовать, что Роберт, так же, как и он сам, видит в нем весь мир. Конечно, это не может быть правдой, они знают друг друга всего пару месяцев, но черт возьми, то как Роберт смотрит на него... А это чувство, когда они выходят на сцену.. Будто, все кривое, странное и нехорошее в Джимми вставало на свои места, как только он оказывался рядом с Робертом. Растущее чувство принадлежности, которого он никогда в своей жизни не испытывал. Но для Роберта это буквально ничего не значит. Это - Америка, представления на сцене, туры, тусовки, девчонки, все так ново и так весело. Роберт ищет веселье в любой ситуации и флиртует со всем живым. Джимми приходится напоминать себе об этом, когда он обнаруживает, что переступает опасные границы между "восхищением внешностью Роберта, потому что с точки зрения успеха для их фронтмена важно обладать сексуальной привлекательностью" и "возбужденностью" и "искренними чувствами". Потому что Джимми здесь для того, чтобы встряхнуть всю музыкальную индустрию, достичь невероятных рекордов, стать знаменитым и известным как гитарист лучшей группы, которую только знал гребанный свет, а не подставлять себя под удар в сердце. - И, - продолжил Роберт, отвлекая Джимми от его мыслей, - вероятность того, что у меня диагностируют гонорею на этом приеме, намного ниже, чем на прошлом, так что у нас пока все хорошо. - Я.. что блять?, - это все что Джимми мог на это ответить. Смех Роберта звучал как ангельское пение, и Джимми максимально наслаждался этим. Этот момент был прерван стуком в дверь, и женщина среднего возраста вошла в комнату. - Джеймс? - спросила она, проверяя какие-то бумаги. - Ээ, да, я Джеймс. Роберт усмехнулся. Джимми правда не могу понять, что блять смешного в этой ситуации - Здравствуйте. На что жалуетесь? Джимми думал, пытаясь найти способ описать свой... недуг. После длительной паузы, он сформулировал красивый ответ: - Я думаю, у меня сердечный приступ. - Прямо сейчас? - удивленно спросила врач. - Нет, периодически. -..Периодические сердечные приступы? Джимми чувствует себя наказанным ребенком, ерзая на койке. - Ох, ну... что-то вроде этого. - И что вы чувствуете во время этих приступов? - Обычно, все вокруг становится очень ярким и громким. Я вижу и слышу все очень размыто, мне очень трудно понять, что вообще происходит, но все становится до боли ярким и громким. И.. Джимми не знает, почему ему так неловко описывать свое недомогание. Он чувствует себя голым, сидя здесь и описывая полную потерю контроля над собой. Или, может быть, он чувствует себя голым, потому что бумажный халат - это все, что прикрывает его причинные места. Несмотря ни на что, он инстинктивно поглядывает на Роберта. Роберт просто сладко улыбается, одаривая Джимми ободряющим кивком и делая соответствующее движение рукой. - Мое сердце бьется так, будто вот-вот выпрыгнет из груди, мне становится трудно дышать и я чувствую, что задыхаюсь, голова кружится и вообще, слабость по всему делу. Ощущение, что случится что-то ужасное. Затем это просто... Прекращается. Доктор кивнула, попутно что-то записывая. Джимми вытягивает шею, чтобы мельком увидеть хоть что-нибудь, но безрезультатно. - Ладно. Я собираюсь проверить ваши жизненные показатели, а затем обследуем сердце. Джимми сморщился. Он до последнего надеялся, что доктор успокоит его и скажет, что у каждого время от времени случаются такие приступы, во время которых они абсолютно теряют контроль над собой, и волноваться абсолютно не о чем. Увы. - Давайте начнём с веса. Встаньте на весы, посмотрим на ваши показатели. Джимми знал свой вес, на данный момент он весит шестьдесят с половиной килограмм, что на шесть килограмм больше, чем он хотел бы, но, вероятно, это прозвучало бы как-то странно для них, так что он просто молча встал на весы. Джимми был удивлен, когда весы показали шестьдесят и восемьдесят три и пытался скрыть то, как сжался его желудок, когда он отошел от весов. Этим утром он позавтракал, так как чувствовал себя неважно, употребив 147 калорий клубники и йогурта, но он пропустил обед, так что, по логике, этого не должно никак сказаться на нем, но прежде чем он успевает обдумать это, к его руке подключают манжету для измерения артериального давления. Доктор посчитала несколько секунд, проверяя результаты и сказав Джимми расслабиться, прежде чем она сделала это все повторно. Наконец, после четвертого круга, она записала это. - У вас немного повышенное кровяное давление. Вам нужно следить за этим. Затем он переместился на кровать и опустил халат с плеч, пока доктор доставала стетоскоп. Держа одну руку между его лопатками, она прижимает его к груди Джимми и просит его дышать. Пока медсестра водит стетоскопом по его обнаженной груди и спине, Джимми ловит украдкой взгляд Роберта. Их глаза встречаются, и Роберт одаривает его улыбкой. Интересно, показал ли стетоскоп то, как затрепетало в этот момент его сердце? После пары минут глубокого дыхания, доктор, наконец, подтвердила: - Вы правы, ваше сердце действительно бешено стучит, - она начала что-то чиркать в своих записях. - Я думаю, дальше вам нужно будет сдать анализ крови и пойти провериться на ЭКГ Джимми тихонько выругался, уже страшась сдачи крови. От вида крови его всегда немного подташнивает, к тому же он предпочел бы не травмировать руки, когда у него назначены важные выступления, каждую ночь. Хотя, возможно, он сумеет выкрутиться из этого, когда придет время. Джимми хорош в том, чтобы заставить людей делать то, что он хочет. - А сейчас,- продолжила медсестра, - позвольте задать мне пару вопросов. Как долго длятся приступы? Джимми хмурит брови и пытается определить продолжительность. Но у него не получается. Его осознание всегда полностью исчезает, когда у него начинаются приступы. Если честно, то это очень пугает Джимми. Он просто будет стоять, а затем его тело полностью отключится, а когда Джимми придет в себя, обычно свернувшись калачиком у стены в позе эмбриона, он даже не будет знать, как и когда он туда попал. Ничто не будет казаться реальным, только дезориентация и сокрушительное истощение, оставшееся после припадка. - Я не уверен, - сказал он мягко, - в эти моменты я плохо понимаю, что происходит. - Около десяти-пятнадцати минут, - прервал его Роберт, обращаясь к врачу. Джимми не знает, смущен и пристыжен ли он или радостно взволнован тем, что Роберт так внимателен к нему. Конечно, это все, что волновало Джимми. Медсестра взглянула на них обоих. - Вы были свидетелем его приступов, мистер..? - Плант. И нет, я не был, просто он всегда начинает оправдываться, после того, как это происходит с ним Это и тот факт, что группе, которой он должен был руководить, не стоило видеть, как Джимми вот так выходит из себя, видя яркий свет и слыша громкие звуки - адекватное оправдание. - Но потом он обычно присоединяется к нам спустя пятнадцать минут. Однажды, это затянулось на семнадцать, что было довольно необычно, я так заволновался, что стоял за дверью как столетний старик, - сказал Роберт с легкой усмешкой. И снова в груди Джимми тепло затрепетало, что не могло так же не сказаться на его лицо. - Джеймс, это правда? - спрашивает медсестра, выводя Джимми из задумчивости. - Ээ, да. Но после этого мне действительно нужно посидеть несколько минут. Обычно я очень устаю, когда прихожу в сознание, так что, наверно, это длится десять минут - Это происходит мгновенно или есть предшествующие симптомы? Джимми пожимает плечами. Единственные постоянные симптомы, о которых он может думать, - это головная боль и расстройства желудка. Конечно, ни на что не годный желудок Джимми всегда расстроен, и он на самом деле плохо питался... последние девять лет, если быть честно. Хотя отдача в этом отделе была хорошей, так что на самом деле это не проблема. И, возможно, головные боли, но это можно объяснить количеством "Джека Дэниэлса", которое он употребляет каждый раз, когда боится сцены, но, вероятно, это не лучшее, о чем можно говорить у доктора (к тому же "Джек" всегда помогант Джимми на выступлениях, очищая его голову от привычных тревожных мыслей за кулисами и позволяет ему попасть в нужную зону, так что, если его печени нужно принять несколько ударов, чтобы остальные части Джимми смогли выступить наилучшим образом, так тому и быть) так что Джимми просто качает головой. - Нет, это всегда случается внезапно. - Ладно. Приходилось ли вам сталкиваться с переутомлением, недосыпанием или недоеданием? Джимми ерзает на койке, пытаясь придумать обходительный ответ, чтобы разобраться в этой ситуации. Но не раньше, чем Роберт решил ответить за него. - Да, все вместе на протяжение нескольких месяцев, - быстро выпалил он, понимая, что Джимми это не понравится Джимми бросает на Роберта недоверчивый взгляд, прежде чем его прерывают допросом. - Сколько часов в день вы работаете, Джеймс? - Ну, мы гастролирующая группа, и это наш первый тур, я решаю большинство деловых и финансовых вопросов, и, конечно, занимаюсь бронированием, продвижением, сочинением, продюсированием, записью, наймом и выступлениями, но это вся работа, которую я выполняю. - И сколько вы спасли в последнее время? Это еще один сложный случай. Обычно он на какой-нибудь афтепати или в баре, напивается до двух или трех часов, когда либо его социальная батарея полностью разряжается, либо он находит какую-нибудь цыпочку, чтобы развлечь себя следующие несколько часов, после чего он сидит без сна и проводит час или пять, пытаясь написать соло или придумать какие-нибудь идеи для их альбома, потому что все знают, что это второй альбом, который действительно разрушает группы, поэтому материал должен быть хорошим, и тогда он ляжет в постель и будет лежать без сна, беспокоясь об их туре и альбоме, их маркетинге, общественном имидже, стратегии, расходах и обо всем остальном, о чем он только может думать. Еще час или пять, после которых он все же немного поспит. Он не совсем уверен, сколько, но если он добавит все время, когда он моргал и закрывал глаза, чтобы чихнуть к фактическому сну, который он получает, это должно быть примерно... - Примерно пять часов в сутки? - Это половина того, к чему вы должны стремиться. А что насчет еды? Джимми прикусывает губу.  Прием пищи всегда давался ему с трудом. Ел ли он? Нет, не совсем, но Джимми дает своему организму ровно столько, сколько ему нужно.  Если он хочет быть звездой, ему нужно выглядеть соответствующим образом.  И кроме того, с голодными болями лучше и легче справиться, чем с отвращением, которое он испытывает, когда стоит перед зеркалом и отчетливо видит складки лишнего жира на животе, так что Джимми здесь просто выбирает меньшее из двух зол. На этот вопрос Роберт бросает взгляд на Джимми. - Эм, я просто бываю очень занят, - отвечает Джимми. К счастью, доктор, кажется, понимает, и Джимми не приходится еще больше оправдываться. - Мне нужно объяснять вам, что от этих привычек нужно избавляться?- спрашивает она, разглядывая Джимми. Он делает самое понимающее, виноватое лицо, и кивает. - Конечно нет, мэм. - Хорошо. Ваши приступы начинаются в одно и то же время и в одном и том же месте? Джимми напрягает мозги, пытаясь вспомнить.  Все они были в разное время, но также все они были за кулисами или на саундчеке.  Он передает это доктору. - Спасибо, Джеймс, это было очень полезно.  Я собираюсь отменить запрос на анализы и ЭКГ, так как не думаю, что они вам понадобятся.  Я уверена, что у вас панические атаки или приступы тревоги. Джимми непонимающе наклоняет голову. - Извините, я не совсем понимаю. - Паническая атака - это внезапный приступ сильного страха, который вызывает серьезные физические реакции, когда кто-то испытывает большое беспокойство. Джимми моргает, глядя на нее. - Вы пришли к выводу, что у меня сердечные приступы из-за стресса? Он повторяет, потому что это звучит неправдоподобно.  Очевидно, что никто не пришел бы к такому выводу после многих лет предположительно строгой медицинской школы. - Не стресса, а тревоги. Разница заключается в том, что стресс - это реакция на внешний триггер, в то время как тревога - это постоянный нервозность, страх и боязнь до нездоровой степени, которые ухудшают вашу способность функционировать изо дня в день, что вы и испытываете сейчас. То, что у вас происходит, называется панической атакой, когда ваше тело настолько переполняется тревогой, что отключается, переходя в режим борьбы или бегства.  Однако природа ваших тревог - это не то, с чем вы можете бороться или убежать, ваше тело охвачено паникой, и вы теряете способность функционировать, поэтому вы испытываете все эти физические симптомы, включая учащенное сердцебиение, одышку, головокружение, дрожь, мышечное напряжение и многие другие симптомы.  Вы имеете дело с нездоровым количеством стресса наряду с отсутствием элементарного ухода за собой, поэтому ваше тело и разум изо всех сил пытаются справиться. Так что, по сути, Джимми ставят диагноз "жалкий".  Вот что происходит. Проводя рукой по лицу, Джимми кивает. - Вы в последнее время сталкивались с большим стрессом? Да.  Абсолютно верно.  Ожидание продолжения за кулисами всегда кажется ему ожиданием своей гибели, и когда он не на сцене, он постоянно испытывает стресс.  На данный момент стеснение в груди, тошнота и головные боли стали нормой, и с тех пор, как цеппелины начали записывать свой первый альбом, Джимми был настолько усердно следил за тем, чтобы все шло правильно, что кажется, будто он не мог сделать глубокий вдох в течение года.  Все должно быть идеально, а Джимми - лидер группы, и он не может позволить, чтобы все пошло наперекосяк в его отсутствие.  Он слишком сильно хочет, от него слишком многое зависит, чтобы позволить всему пойти насмарку. Он знает, что строг к себе, но так и должно быть. - Может, больше, чем обычно, - дипломатично говорит он. - При таких обстоятельствах важно помнить, когда вы находитесь в эпицентре панической атаки, - это заземлиться.  Выведите себя из режима борьбы или бегства в реальность.  И очень простое упражнение на заземление может сделать это.  Что-то вроде того, чтобы назвать все красные вещи в комнате, считать по трое, перечислять разные овощи - простая задача, которая привлечет ваше внимание. Чувство унижение кипит в его животе.  Эти упражнения заставляют его чувствовать себя малышом, которого спасают от нервного срыва.  И Роберт, вероятно, думает, что Джимми сейчас какой-то слабак, неспособный справиться со стрессом, вызванным успехом.  Но это совершенно не так.  Джимми в полном порядке и полностью контролирует ситуацию, и определенно контролирует свои собственные мысли. - Это же несложно, да, Джеймс? - спрашивает медсестра, и Джимми понимает, что пялился в стену, не обращая ни на что внимания. -О, да, конечно - говорит он, снова изображая свое "искреннее и раскаивающееся" лицо. - И если проблема не будет решена, то вам следует обратиться к психологу, чтобы обсудить ваши тревоги, или начать принимать лекарства, стабилизирующие настроение, если дело дойдет до этого. - Я не думаю, что в этом будет необходимость, - быстро говорит Джимми, пытаясь изобразить свою самую обаятельную улыбку. Ему не нужно накачиваться наркотиками, чтобы справляться с нормальной повседневной жизнью, и ему определенно не нужен психиатр. После еще нескольких лекций о том, что ему следует больше спать (да, да, конечно) и есть больше еды (Джимми предпочел бы настоящий сердечный приступ) и меньше давить на себя (если он хочет ничего не добиться в жизни) и, наконец, избавиться от этого гребаного халата, Джимми и Роберт уходят из отделения неотложной помощи. - Ну разве это не прекрасно? - взволнованно говорит Роберт, пока они идут по коридору, - ты не умираешь!  И тебе не нужно сдавать никакой анализ крови!  Твое лицо стало на три тона бледнее, когда она предложила это. Джимми стонет, задаваясь вопросом, может ли он быть еще более униженным. - Не умираю, просто схожу с ума, - горько бормочет Джимми. - Эй, ты не сходишь с ума.  С такими нагрузками и давлением, как у тебя, у любого бы случился нервный срыв. Джимми качает головой. - У меня нет нервного срыва, Роберт.  Я в порядке.  Приступы меня даже не беспокоили, я просто хотел убедиться, что не умру прямо во время выступления в туре.  Это было бы плохо для нашей репутации. Роберт усмехается своей кривой усмешкой. - Ну не знаю, "Led Zeppelin отважно проводят тур, несмотря на неожиданную кончину гитариста" - звучит как довольно увлекательный заголовок.  Это привлекло бы аудиторию. Джимми легонько бьет Роберта по руке, но, как всегда, когда речь заходит о Роберте, Джимми не может удержаться от смеха вместе с ним. *** Джимми наивно думал, что на этом его проблема кончится.  Но вот, они здесь, за кулисами Kinetic Playground в Чикаго, готовятся к выступлению, и Джимми изо всех сил старается держать себя в руках.  Он буквально держится за здравомыслие отросшими ногтями. Напряжение убивает его.  Там, где они сейчас находятся, одно плохое шоу может полностью уничтожить их.  Два часа неаккуратной работы Джимми на гитаре могли бы полностью разрушить Zeppelin.  У него сводит живот, болит грудь, в голове стучит, и Джимми так напуган.   Они должны быть идеальными.  Но он недостаточно хорош, он все испортит, он обязательно все испортит, и это будет его вина.  Это все, что нужно Джимми, чтобы все началось по новой.    Его дыхание слишком учащается. В его груди образовался ледяной узел. Он не может выйти на сцену в таком виде. Он окаменел. Что, если он недостаточно хорош - он никогда не будет достаточно хорош?  Другие группы звучат так хорошо. Господи, когда он думал, что это гребенная проблема с сердцем, он хотя бы был уверен, что его вылечат. Сейчас же он так встревожен.  И он не знает, пройдет ли это чувство когда-нибудь.  Он не может двигаться. Все представляет собой большие пятна цвета и какофонию звуков.  Его ноги подгибаются.  Он дрожит и ничего не может сделать, чтобы остановить это.  Он не контролирует себя, и это чертовски его пугает .  Он сходит с ума.  Он в безумии.  И он не может вспомнить, что доктор сказал ему сделать, чтобы остановить это.  Он не может ясно мыслить.  Это слишком для него. Он должен сесть. Его ноги слишком сильно дрожат.  Здесь слишком людно. Здесь слишком много людей, и никто не должен видеть его таким.  Он должен быть сильным.  Ему нужно собраться. Он должен держать себя в руках.  Он не может так волноваться, ему нельзя так раскисать. Не сейчас, когда им нужно отыграть шоу.  Не тогда, когда у есть миллион вещей, которые он додэен держать под контролем.  Слезы текут по его щекам, кажется, что влаги слишком много.  Вода на его лице усиливает перегрузку от яркого света и звуков.  Джимми хочется кричать.  Заткнуть всех, выключить свет и остановить музыку. Злиться на себя за тоо, что это снова произошло. Он бежит в поисках раздевалки, но кто-то хватает его за плечи. - Эй, эй, хватит! Кто-то впихивает к его губам бутылку воды. Кто-то... Роберт откручивает крышку и подносит бутылку ко рту Джимми.  Вода помогает.  Она прохладная и освежает, Джимми чувствует себя чуть лучше.  Это облегчает головокружение. Он делает еще один глоток. - Заземлиться... что значит заземлиться, - спрашивает себя Роберт. - О, назови всех двенадцать гномов в "Хоббите”! Это самая глупая вещь, которую Джимми когда-либо слышал.  Настолько глупая, что это слегка выводит его из панического оцепенения. - Что? - Двенадцать гномов в "Хоббите"! - Э, Двалин, Балин... Кили, Фили и Дори, - выдыхает Джимми, все еще задыхаясь от нервного срыва, - Нори, Ори, блять, Роберт, я не знаю. Но это делает свое дело, и постепенно Джимми, наконец, возвращается к Роберту, держа его за плечи и заглядывая ему в лицо. - Эй, ты в порядке?- он спрашивает, и его внимание полностью приковано к Джимми, его голос такой нежный и ласковый, и это заставляет Джимми чувствовать себя таким восторженным, ошеломленным, собранным и сломленным, наполняет его восторгом и полным ужасом одновременно. Это действует так сильно, что Джимми хочется снова заплакать. Все же, несколько слезинок скатились, потому что Роберт обхватил лицо Джимми ладонями и провел большими пальцами по щекам, вытирая слезы. - Нет, нет, нет, конечно нет. Скажи мне, что случилось?,- уговаривал Роберт. И в этот момент что-то в Джимми треснуло. С ним никогда не обращались таким образом. Никто никогда не видел его в эти худшие, ужасные моменты, когда он теряет контроль и самого себя, когда он срывает маску, которую все так хотят видеть, которую он всегда держал при себе, а Плант смотрел на него так же, как и прежде. У него болит сердце от всей благодарности, привязанности и любви к Роберту. И это чертовски пугает Джимми. Потому что он ни в коем случае не может влюбиться в товарища по группе. Он не может, потому что это только причинит Джимми еще больше вреда. Его рациональная часть это понимала. Рациональная часть знала, что он и так позволил себе слишком привязаться, разрушить защитные стены, позволив Роберту пробраться к нему ближе. Он позволил себе нуждаться в Роберте. И он знал, что это все закончится мучительной болью. Конечно, Роберт увидел один из срывов Джимми и до сих пор относится к нему с заботой, привязанностью и ничем иным, как состраданием.  Но в какой-то момент Джимми понимает, что его стало слишком много. Джимми не такой милый, здоровый, красивый и прекрасный, как Морин, и Роберту, возможно, было бы легко полюбить его сейчас, но если Джимми позволит ему подойти еще ближе, Роберт подхватит и убежит в считанные секунды. Потому что Роберт не видел Джимми в те ночи, когда он чувствовал себя настолько несчастным, что даже не чувствовал себя человеком. Роберт не видел, как он лежал ночью без сна, слишком много думая, пока ему не поплохеет от беспокойства. Роберт не видел, каким манипулятивным и эгоистичным может быть Джимми. Роберт не видел, как Джимми сует пальцы себе в горло, заставляя себя выблевать все содержимое желудка, потому что ему нужно что-то контролировать, чтобы не взорваться и не разрушить все. Роберт не видел, в каком он хаосе и каким монстром может быть Джимми, и когда он узнает, он уйдет, и Джимми будет очень больно. Некоторые люди созданы для долгой жизни, любовных историй и вечного счастья, а некоторые - нет. Роберт - первый, а Джимми - второй. Это закончится только болью, и Джимми не может позволить себе пройти через это. Он не может вынести этой боли. Он никогда раньше не испытывал такой любви, и она настолько велика, что он готов на все, чтобы защитить ее. Какой силой она обладает, может лиона угичтожить его? Это приводит Джимми в ужас. Но когда он смотрит на Роберта, который смотрит на него со смесью защиты и восхищения, привязанности и теплоты, Джимми не может найти в себе силы спастись. Поэтому он поворачивается, убирает руки Роберта со своего лица и убегает. Шоу должно продолжаться. Ничто не помешает им. *** Джимми не знает, как Роберт так быстро его находит. Провалив шоу, прилично напившись на афтепати, чтобы забыть, как сильно он все испортил, и трахнув какую-то чиксу, чье лицо он даже уже не помнит, Джимми вернулся в отель. Адреналин зашкаливал и, каким-то образом, в состоянии алкогольного и прочих опьянений, Джимми решил, что посидеть на крыше отеля, свесив ноги, дабы прочистить мозги и прочую пьяную чушь, которая ему пришла в голову - хорошая идея. Затем его храбрость испарилась, Джимми вспомнил, что он боится высоты, и теперь он не может пошевелиться. Так что он стал легкой добычей для Роберта, который входит и небрежно садится рядом с ним, ведя себя так, как будто они оба не свисают с края гребаного здания. - Что, концерт был настолько плох, что ты тоже пришел сюда, чтобы спрыгнуть с крыши? - спрашивает Джимми, не встречаясь с Робертом взглядом. Так много в их шоу зависит от их с Робертом взаимной химии и после... всех событий за кулисами между ними была неловкость. Или, если точнее, Джимми поставил их в неловкое положение. Он уже позволил себе слишком привязаться, и это имеет последствия. - Нет, - говорит Роберт, - это точно не лучшее наше выступление, но оно не стоит того, чтобы бросаться с крыши. Затем: - Послушай, Пейджи, я просто хотел извиниться на случай, если я тогда переступил черту. Я просто подумал, что, поскольку я знаю, что делать в такой ситуации, я мог бы вмешаться и помочь. Я не хотел ставить тебя в неловкое положение. Просто было... тяжело видеть тебя таким. Джимми изо всех сил старается оставаться раздраженным и озлобленным, обходиться с Робертом молча, но искренность в голосе Роберта действует на него, и он сдается, когда гнев и горечь покидают его. Он молча качает головой. - Ты не переступил черту, я просто разозлился и.... Это... Такое иногда случается, тебе не нужно волноваться. Некоторое время они оба молчат, вместе глядя в небо. Перед ними раскинулось озеро Мичиган, а под ними мерцают сверкающие огни центра Чикаго. - Ты когда-нибудь думал о том, что такое происходило бы реже, если бы ты оказывал на себя меньше давления? - тихо спрашивает Роберт. - Не-а, что-то не приходило в голову, - это самый язвительный ответ от мудака, который он только мог придумать. - Я серьезно, Пейджи. Люди не предназначены для того, чтобы постоянно терпеть собственные самобичевания. Такие мысли как яд. Они вызывают у тебя тошноту. Джимми усмехается. - Ладно, Роберт, я думаю, что про тошноту ты немного преувеличил. - Мы с Джоном слышали, как тебя рвало в любое время ночи каждый раз, когда мы снимали комнату рядом с твоей, и так уже весь последний месяц - Роберт ответил со всей серьезностью. - Слушай, я не оказываю на себя слишком большого давления, не отравляю себя своими мыслями и не ругаю себя, - говорит Джимми, прекрасно зная, что делает все три вещи, - я просто... перфекционист. Роберт сладко смеется. - Я знаю. Первое, что я рассказал о тебе Морин, это то, что ты большой перфекционист. На самом деле, поначалу это было довольно пугающе. Джимми не видит в этом проблемы. - Перфекционизм - вот что привело меня так далеко. - Перфекционизм - это еще и то, что привело тебя в какую-то затхлую неотложку бог знает где. Джимми не мог с этим поспорить, поэтому он просто пожимает плечами. Это трудный разговор, и, если честно, вести такой интимный разговор о глубоких тревогах, которые он таил с тех пор, как был маленьким мальчиком и которыми никогда ни с кем другим не делился, тяжело. Знать, что он просто впускает Роберта дальше и что будет гораздо больнее, когда Джимми отпугнет его, так тяжело. Он еще недостаточно пьян для этого. - Джимми, скажи мне, - спрашивает Роберт, - о чем ты так беспокоишься? - Наверное, было бы проще, если бы я дал тебе список вещей, о которых я не беспокоился, - издевается Джимми. - Хватит отшучиваться. Этот разговор очень быстро становится очень серьезным. Джимми начинает нервно ерзать, прежде чем вспоминает, что находится на грани жизни и смерти от падения с крыши, после чего замирает. - Чего ты боишься, Джимми? - спрашивает Роберт, наклоняясь, чтобы посмотреть Джимми прямо в глаза. Сейчас Роберт больше не наивная маленькая хиппи-принцесса из Темной страны. Прямо сейчас он держит ситуацию под своим контролем, и его непроницаемый взгляд выпытывает из Джимми ответы. - Недостаточно, - говорит Джимми еще до того, как осознает, что слова слетают с его губ. Тяжесть этого признания тяжело повисла в воздухе. - Недостаточно чего? Вот и все. Битва проиграна. Джимми пристально смотрит в бездонные голубые глаза Роберта, когда тот, наконец, прорывается сквозь последнюю защиту, которую Джимми поставил, чтобы уберечь себя от влюбленности в этого идеального, сильного парня. Он позволил своим чувствам к Роберту пересилить все остатки здравого смысла внутри себя, полностью отдался Роберту и оставил себя совершенно беззащитным и неконтролируемым, и если Роберт не ответит взаимностью, Джимми будет уничтожен. - Я боюсь, что меня недостаточно чтобы справиться со всем, достаточно, чтобы поддерживать эту группу, достаточно для зрителей, достаточно для других людей и достаточно для меня самого. Но больше всего я боюсь, что меня недостаточно для тебя. Рот Роберта слегка приоткрыт, а взгляд настолько пристальный, что Джимми хочется отвести глаза. Но он не может. -Тебя всегда было достаточно, - говорит Роберт низким и мягким голосом, положив руку на бедро Джимми. Воздух между ними заряжен. Джимми не может ответить. - Тебя достаточно, ты заслуживаешь того, чтобы отбросить все это прочь, перестать волноваться и понять это. Ты заслуживаешь быть счастливым, быть таким, какой ты есть. Тебе не обязательно быть совершенным, чтобы быть любимым. По какой-то причине, услышав это от Роберта, это чувствовалось как пощёчина. Джимми чувствует себя запыхавшимся, но он не знает, должен ли он смеяться, плакать или бежать. Вместо этого он решает сделать что-то абсурдно импульсивное. - Роберт, - выпаливает Джимми, - мне кажется... Но Джимми не может говорить. Он все еще не может произнести те три слова, которых он так боится. То, что он чувствовал с того момента, как впервые встретил Роберта. Поэтому он берет руку Роберта и держит ее в своей, пальцы Роберта просто касаются точки на запястье Джимми, где его пульс бьется с безумной нежностью. Роберт делает то же самое, беря Джимми за руку и проводя своими сильными пальцами по каждой бороздке и мозолям на его пальцах. Движение прекращается, когда пальцы Джимми ложатся прямо на запястье Роберта. Джимми даже не может объяснить эйфорию, когда он чувствует, как пульс Роберта тоже колотится, совершенно синхронно с его собственным пульсом. Затем руки Роберта снова двигаются, обхватывая лицо Джимми. На минуту Джимми беспокоится, что он снова заплакал, и что Роберт собирается опять вытереть его слезы, но Роберт притягивает его ближе, двигаясь до боли нежно. Затем вся нежность уходит, и, подобно ревущей волне, он прижимается губами к Джимми, когда год скрытой страсти и целая жизнь ожидания воссоединения их душ достигают кульминации. Это чистый экстаз. Когда он отстраняется, Роберт улыбается, но это улыбке кроется страх. На его лице отражается тот же ужас, который испытывает Джимми. Никто не может причинить тебе боль так, как человек, которого ты любишь, и весь мир против того, что они делают, и тяжесть этого — тяжесть, которая последний год ставила Джимми на колени, кажется, впервые обрушилась на Роберта. Шлюзы были открыты, и кажется, что ничто и никогда больше не будет легким. Судьбы были приведены в движение. Это кажется ужасающим, но в то же время это похоже на чистую радость, тепло и свет. Джимми в растерянности. Он поворачивается к Роберту. - Что нам теперь делать? - дрожащим голосом спрашивает он, глядя на Роберта широко раскрытыми глазами. Они долго молчат. - Я не знаю, - наконец говорит Роберт таким же дрожащим голосом. - Но все.. - мягко говорит он, беря руку Джимми в свою, - все в порядке. Под звездами Джимми прижимается лбом ко лбу Роберта, впервые чувствуя, как его душа встает на место. Принадлежит кому-то. Роберт прав. Как что-то подобное может быть не в порядке?