ONCE WE WERE:: A CYBERPUNK 2077 PREQUEL

Мы едем по разрезающему пустыню хайвею. Мне снится город-призрак, исчезающий в песчаной буре, лагерь в Сьерра Сонора, собрание людей вокруг костра. Мне снится девушка, склонившаяся над открытым капотом «Галены». Она выпрямляется и оборачивается. У нее загорелая кожа и выцветшие на солнце волосы. Откинув их со лба, она улыбается. Алеющий отблеск заката падает на мое лицо. Я открываю глаза, все еще представляя себе улыбку загорелой девушки. Мне кажется, что я проснулась в другом сне, менее четком, чем предыдущий, но более зловещем. Я не могу пошевелиться. Багровое небо тускнеет, его заволакивают черные тучи. Съехав с дороги, автомобиль останавливается. Водитель заглушает двигатель, и я слышу ветер, сдавленно стенающий снаружи, и тихую грустную мелодию из радиоприемника. Words hold me down They’re chained to this world Worst yet to come We still regret Водитель медленно поворачивается ко мне, но прежде чем хромированный протез, заменяющий ему руку, дотрагивается до меня, я теряю сознание. «Мерзость», сказала она смеясь. Сидевшая напротив нее кочевница невозмутимо откусила от своего куска пиццы с пепперони и кузнечиками и сделала большой глоток «Спанки Манки». Кочевница была одета так же, как на их прошлом свидании, два месяца назад. Коричневая кожаная куртка наглухо застегнута, черные байкерские сапоги начищены до блеска. Но ее каштановые волосы заметно отросли. «Ничего не получится. Не люблю детей», сказала кочевница с набитым ртом. Темнокожая девушка, к которой она обращалась, с трудом сдерживала смех. Она вскочила на ноги и, схватившись за поясницу и согнув широко расставленные колени, заговорила старческим голосом. «Но я давно не ребенок, guapa. Внутри я старая развратница. О нет, перезагрузка системы!». Она с деланным испугом схватилась за грудь и театрально упала на диван, довольно сильно ударившись рукой о край столика, за которым они сидели. «Е… мой х…!», донеслось из-под стола. Девушка села, потирая локоть и обиженно глядя на кочевницу. Смешная гримаса, которую она состроила, не была частью представления, и кочевница засмеялась. «Ну ругаешься ты точно как старпёр». Они обедали в дайнере BuryGer – смешливая девушка в поношенной светло-зеленой майке, просторных бриджах и кроссовках «Новая Мурика», с длинными осветленными локонами, заплетенными в дреды, и излучающая холодность женщина со строгим лицом, как будто сошедшая с обложки «кричалки» о гордых и отчужденных номадах. Странная парочка. «Это все вещи?», спросила кочевница, указывая на рюкзачок, на который полулежавшая на диване девушка закинула свои ноги. «Да. Скромный скарб сиротки с Ранчо Коронадо». Девушка грациозно смахнула несуществующую слезу. «Тогда дельтуем отсюда. Ты больше не сиротка», сказала кочевница и направилась к выходу. Она была высокой, атлетичной и имела самую шикарную походку из всех, какие видела девушка. Она выпрыгнула из-за стола и едва не сбила с ног проходящего мимо посетителя. «Мамочка велела дельтовать отсюда», сообщила ему девушка, невинно пожимая плечами. Она отдала честь официантке и выбежала на улицу. В Кендал Парке она успокоилась и перестала вешаться на кочевницу под предлогом, что у нее отнялись ноги и она не может идти. Она задумчиво рассматривала эвкалипты и пальмы, мимо которых они проходили, груды мусора в блестящих черных пакетах, золотистых дельфинов над сухим бассейном. Они подошли к наклонившемуся чертовому колесу. Его обод напоминал сбитую летающую тарелку или гигантский диск фрисби, воткнувшийся в землю под углом. Или надгробие. В его тени копошились бездомные, устроившие там место для ночлега. Из уличного динамика сквозь помехи доносилась музыка. Траурные риффы и ударная партия едва не заглушали монотонный голос певца. «I’m only here once… Once is enough… Don’t bring me back…». «Люблю их», сказала она, «Большинство считает тексты слишком мрачными. Как будто это недостаток». «Это… Window Weather?», неуверенно спросила кочевница. Девушка изумленно посмотрела на нее. В больших глазах цвета янтаря появился веселый блеск. «Если ты тоже фанатка, мы идеальная пара. Выйдешь за меня, Хари?», спросила она, хитро прищурившись. Кочевница усмехнулась. «Извини, но мне плевать на музыку». Девушка разочарованно застонала. «В лагере есть одна ценительница», продолжала кочевница, «которая мне о них и рассказала. Она ненамного старше тебя». «Немедленно отвези меня к этой таинственной незнакомке», томным голосом произнесла девушка и, раскинув руки в стороны, начала падать. Хари подхватила ее. «Донесешь до байка?», будничным тоном спросила девушка. Рейвен никогда не покидала Найт-сити. Ее детство прошло на Маллагра-стрит, где стояло бунгало ее тетки. В прошлом году, накануне выпускного вечера в средней школе Ранчо Коронадо, тетку раздавил упавший с неба дрон «Милитеха». Он пробил крышу их дома и приземлился внутри. Она умерла во сне, лежа в кровати Рейвен, которая ту ночь проводила у подруги. Придавленное машиной тело женщины находилось в комнате Рейвен четыре дня, до тех пор пока не появились представители «Милитеха». Несмотря на протесты Рейвен, они забрали с собой не только разбившийся аппарат, но и труп ее тетки. Они заплатили девочке три тысячи эдди за причиненный ущерб и умчались прочь. С тех пор Рейвен жила на улице. Она бродила по смотровой площадке Тама, когда заметила высокую женщину в сером плаще «AT-AK», которая стояла возле потрясающего черного «Арча» и наблюдала за ней. Хари, по мнению Рейвен, была неотразима. По ее одежде нельзя было определить, к какому клану кочевников она принадлежит, но она была непохожа ни на смуглых, черноволосых Альдекальдо, ни на злобных “Духов”, иногда появлявшихся на улицах Найт-Сити. В мечтах Рейвен кочевница была героиней, ни в чем не уступающей легендарным наемникам прошлого. Рейвен представляла себе, как Хари в одиночку совершает налет на конвой “Милитеха” и не утрачивает своего хладнокровия даже под градом пуль. Или как она одерживает верх в изнурительном поединке со знаменитой Лариссой Алмейдой. Но рассказы Хари о жизни в дороге были слишком туманны, чтобы можно было проверить, имеют ли фантазии Рейвен что-то общее с действительностью. Размышления о Хари отражали чувства, которые Рейвен раньше не доводилось испытывать, в том числе отчаяние. Оно отличалось от уныния, вызванного смертью ее тетки. На третье “свидание”, как про себя называла встречи с кочевницей Рейвен, Хари сильно опоздала. От нее пахло чужими духами. На расспросы она отвечала шутками и многозначительными смешками. Ее приподнятое настроение огорчило Рейвен. Возможно, что боль, которую она ощутила при мысли о свидании Хари с кем-то другим, объяснялась ревностью. Но вскоре связь между ревностью и страданием перестала казаться ей очевидной. Страдание, ужас были более фундаментальны. Она начала периодически уступать безнадежной печали, как во время прогулки в парке, когда ее внезапно охватило чувство жалости ко всему живому, преходящему, исчезающему. Она наблюдала за Хари, которая, изящно оседлав свой байк, наконец повернулась к ней. “Не передумала, малышка?”, спросила кочевница и подмигнув добавила, “Обратно не повезу”. Если бы Рейвен снова не погрузилась в свои мысли, она, вероятно, попыталась бы повторить элегантное движение, напоминающее низкий круговой удар ногой. Не исключено, что она потеряла бы равновесие и навалилась бы на спину Хари, обхватив ее сзади за грудь. Но вместо этого, она только горько усмехнулась и залезла на сиденье. Рейвен хотелось побывать на озере Лагуна-Бенд, отдаленные очертания которого она видела, гуляя по южным окраинам города. Но Хари ехала на восток, вдоль бескрайнего моря сросшихся с пустыней отходов, которые исторгал из себя Найт-сити. В лагере, до которого они добрались под вечер, оказалось меньше кочевников, чем предполагала Рейвен. Примерно два десятка мужчин и женщин с бесстрастными обветренными лицами ждали появления Хари, которая, по-видимому, ими командовала. Ни один из них даже близко не подходил на роль таинственной незнакомки, с которой так мечтала познакомиться Рейвен. Группа Хари состояла не из рядовых кочевников, а из матерых головорезов, ездивших на бронированных внедорожниках и пестрых маслкарах с пулеметами на крышах. Ужинали собравшись вокруг костра. Хари, с которой Рейвен не сводила глаз, ела стоя, с животной сосредоточенностью, властно расставив свои длинные ноги. Закончив, она подала Рейвен руку. “Проведешь ночь у меня”, сказала она и, под завистливый хохот кочевников, увлекла Рейвен за собой. Под навесом она разделась догола, нырнула в спальный мешок и укрылась до подбородка, спрятав от Рейвен покрывавшие ее тело длинные ровные швы, особенно заметные на предплечьях. Увидев, что Рейвен не может опомниться, Хари весело сказала, “Снимай все. Холодно не будет”. Рейвен недоверчиво покосилась на вход в палатку, но подчинилась. Через минуту она лежала рядом с Хари, от которой исходило приятное тепло. “Давай…”, срывающимся голосом произнесла Рейвен, но не закончила фразу. Хари уже спала. Рейвен захотелось приподнять покрывало и оглядеть Хари с ног до головы, но она лишь тяжело вздохнула и перевернулась на бок. Ее разбудил шум мотора. Еще не рассвело. Рейвен услышала шаги - кто-то приближался к палатке Хари. Задребезжали бутылки, незнакомец запнулся об них в темноте и приглушенно выругался. Вскоре в палатку кто-то прошмыгнул. Это была девушка. Она сразу же начала раздеваться, швыряя одежду куда попало. Рядом с лицом Рейвен приземлился лифчик. Внезапно мельтешение прекратилось. Девушка заметила Рейвен. Незнакомка стояла прямо над ней. Лица Рейвен разглядеть не могла и смотрела снизу-вверх на голый торс и ноги девушки, лоснящиеся в сумраке. «У нас что, вечеринка?», раздался приятный хрипловатый голос. Девушка повалилась на Рейвен, но затем, оказавшись под одеялом, отодвинулась, легла наискосок и обхватила своей ногой голени Рейвен. Она моментально уснула. «Как же быстро кочевницы засыпают», сквозь сон прошептала Рейвен. Снова проснувшись этой ночью, она увидела, что незнакомка лежит, прижавшись к ней и обвивая ее руками. Густые волосы девушки растрепались, скрывая лицо. Видны были черная бровь, кончик носа, приоткрытые губы. Рейвен осторожно погладила ее по голове и невольно сжала своими бедрами беззастенчиво просунутую между ними ногу девушки. Та начала ворочаться. Рейвен испуганно отдернула руку, лежавшую на талии незнакомки. «Как в вирте “Дом спящих красавиц”», тихо сказала Рейвен и закрыла глаза. Ей снилась Хари. Она стояла спиной к Рейвен, в пустоши, по которой расползалась мгла ночи. Вместе с тьмой появилась девушка. Обнаженная, она подошла к Хари, обхватила ее голову обеими руками и повернулась к Рейвен. Верхнюю часть лица незнакомки закрывали ниспадающие пряди густых волос, а из широко открытого рта высовывался язык, ярко-алый, причудливо изогнутый, необычайно длинный. Она встала на цыпочки и просунула между губами Хари свой язык, но затем вдруг оттолкнула ее и набросилась на Рейвен. Она была чудовищно сильной. Схватив Рейвен за шею и повалив ее на песок, она села на ее грудь. “Какого черта?”, пробормотала Рейвен наяву, открывая глаза. Она приподнялась, опираясь на локти, и с опаской осмотрелась. Она была одна. “Какая же я тупая”, процедила Рейвен сквозь зубы и ударила себя по лбу раскрытой ладонью. Она быстро оделась и выскочила на улицу. Снаружи, в стороне от других автомобилей, была припаркована красно-серая “Галена”. Рядом с ней, облокотившись на крыло машины, хищно изогнувшись, стояла девушка в коротком белом топе, обтягивающих брюках из черной синтокожи и высоких байкерских сапогах. “Эй ты!”, крикнула Рейвен, решительно направляясь к “Галене”. Девушка услышала ее. Обернувшись и откинув со лба выцветшие на солнце волосы, она посмотрела на Рейвен и улыбнулась. “Эй”, ласково отозвалась она. Откровенно одетая, загорелая, она казалась полной противоположностью бледнокожей замкнутой Хари. Рейвен растерялась. Она вдруг поняла, что у этой девушки с проницательными серыми глазами, наверно, было не меньше причин злиться и ревновать, чем у самой Рейвен. Но улыбка девушки была приветливой и жизнерадостной, как будто ее и Рейвен не окружала голая равнодушная пустыня, а плоть и кровь, которыми они обе являлись, не были подвластны распаду. “Ви”. Кожу Рейвен покрыли мурашки, когда она услышала позади себя женский голос. Мимо нее прошла Хари и остановилась между Рейвен и загорелой девушкой, лицо которой мгновенно посерьезнело. “Хари. Я починила "Гремучку"”, быстро сказала девушка, “так что…”. “Хорошо”, перебила ее Хари, “Повезешь девочку в Стейтлайн”. “Стейтлайн?”, девушка нахмурилась, “Могу и до самого лагеря довезти, все равно же не берешь меня с собой”. “Нет”, покачала головой Хари, “В лагерь она отправится вместе с людьми Киры, которая ждет на границе. Познакомишь девочку с Кирой и вернешься ко мне. У нас будет встреча со “Змеиным народом”. Рейвен поняла, что кочевники уезжают без нее, и пришла в ужас. Она побежала вслед за Хари, направлявшейся к своему “Арчу”, и схватила ее за рукав кожаной куртки. “Когда мы увидимся, Хари?”, спросила она жалобно. Хари оглянулась. Высвободив руку, она с нежностью провела обеими ладонями по волосам Рейвен и поцеловала ее в губы. “До встречи, малышка”, сказала она. Вскоре на пустыре не осталось никого, кроме двух девушек, незнакомых друг с другом. Рейвен сидела на корточках и смотрела в одну точку. “Тебе, наверное, интересно, что с ней не так”, сказала девушка с выцветшими волосами, присаживаясь рядом с Рейвен. Не получив ответа, она непринужденно продолжила, “Раз уж мы дома одни, можем повеселиться. Но сначала поедим. Ты, должно быть, очень голодная”. Рейвен посмотрела на девушку, которая жмурилась под слепящим солнцем. “Ви?”, растерянно произнесла она. “Валери”, сказала девушка, вскидывая брови и протягивая ей руку. Она шла, иногда поглядывая через плечо на плетущуюся позади Рейвен. Шагая, она ставила одну стопу перед другой, что очень нравилось Рейвен, которая украдкой повторяла за ней. Уверенность, которую она излучала, успокаивала Рейвен. Воспоминание о высокой женщине с каштановыми волосами, отстраняющейся и садящейся в седло, тускнело. Раскатистый рев мотора больше не отдавался в ушах. Белая ткань, оттеняющая загорелую кожу, плавные движения стройных рук, нежный голос, звучавший ради нее, - может быть, надежда на новое начало не была напрасной? Они остановились перед обшарпанным темно-синим трейлером, обдуваемым веющим в пустыне ветром. Упершись рукой в бок и шмыгнув носом, Валери сказала, “Итак, дорогая, вот мы и дома”. Рейвен молчала. “Шучу”, сказала ее проводница, “Но давай все-таки войдем”. Внутри был беспорядок, на полу валялись банки из-под “Ни-колы” и пустые бутылки “Брозефа”. Мебель пожелтела от песка и пыли, под ногами хрустело разбитое стекло. Двери шкафчиков на кухне и в спальне были распахнуты. “Моих рук дело”, сказала Валери, “Но вчера вечером я была слишком измотана, чтобы обыскать здесь все как следует”. Рейвен подошла к кровати. “Что это?”, спросила она, приподнимая матрас. Под ним лежал сверток из тонкой оберточной бумаги. Рейвен осторожно взяла его в руки и вопросительно взглянула на Валери, которая, отвернувшись, ногой захлопывала раскрытые дверцы пустых шкафов. Рейвен разорвала обертку и оцепенела. “Серьезно? Это не… Императрис Тигреса”. Она держала перед собой черный комбинезон с золотистым узором, стоивший целое состояние. “Совершенно новый”, прошептала она, завороженно рассматривая тигриную деколь. “Что-то стоящее?”, поинтересовалась Валери, с невинным выражением заглядывая ей через плечо, и присвистнула. “Неплохо для первого лута”. Рейвен закусила губу и повернулась к Валери. Кончики их носов соприкоснулись. “Одна из нас станет самой стильной бродяжкой на всем Западном побережье”, сказала Рейвен. Императрис Тигреса не была их единственной находкой. Под кроватью старого трейлера они обнаружили спортивную сумку, принадлежавшую, по-видимому, медиа. Помимо десятизарядного пистолета “Мечта подростка” и гранаты “Разрез”, в сумке находился старомодный монокуляр с видеокамерой. При помощи таких приборов снимали репортажи во время Четвертой Корпоративной войны. Пока Валери деловито осматривала оружие, сидевшая на полу Рейвен расстегнула хромированные застежки на гитарном чехле, который вытащила из платяного шкафа. Откинув крышку, она печально усмехнулась. Она притронулась к глянцевой деке из красного дерева, провела ладонью по черному грифу, и выхватила инструмент из чехла. Она начала играть “Slaves of Fear”, песню Window Weather, а девушка, с которой она обнималась прошлой ночью, расположилась напротив, мечтательно склонив голову набок. В руках у нее была камера. Но странный полусон, в который их погрузила заунывная красота музыки, длился недолго. Встретив взглядом встревоженное лицо Валери, Рейвен прекратила играть. Воздух за окном помутнел. Красная пелена обволакивала горизонт. “Песчаная буря”, мрачно сказала Валери, “Надевай свой модный комбинезон, и поехали отсюда. Я знаю, где укрыться”. Город-призрак уже окутывала бурая мгла, когда Валери остановила “Гремучку” рядом с каменным сооружением без окон, пристроенным к автозаправке. Буря неумолимо приближалась. Песчаный ветер становился сильнее и раскачивал линии электропередач, скрежетание которых напоминало протяжные, скорбные стоны. Держась друг за друга, Рейвен и Валери подбежали к пристройке. Они ввалились внутрь и плотно закрыли за собой дверь. Валери зажгла сигнальную лампу и огляделась. Здесь, вероятно, когда-то был склад, но теперь ничего полезного в помещении не было. Девушки посмотрели друг на друга и дружно рассмеялись. Им везло. Они переждут шторм и отправятся дальше. “Значит, в городе давно никто не живет?”, спросила Рейвен. Она была облачена в комбинезон “Императрис Тигреса” и стояла на четвереньках на спальном мешке, который Валери расстелила на полу. “Надеюсь”, сказала Валери и поправила наплечную кобуру, из которой торчала рукоять револьвера “Нова”. “Ты должна будешь уехать?”, спросила Рейвен, когда они улеглись, синхронно повернувшись лицом к друг другу. Валери приподнялась и подперла щеку рукой. “Ненадолго”, сказала она, “Когда мы с Хари вернемся в лагерь, закатим девичник. Только для нас троих”. Образ Хари, веселящейся на девичнике, не укладывался в голове, но слова Валери приободрили Рейвен. “Не думала, что ты окажешься такой”, сказала она. “Какой?”. “Такой”. Такой. Валери еще спала, когда Рейвен осторожно приоткрыла двери их убежища и выглянула наружу. Улицы заброшенного города были залиты солнечным светом. Закинув за спину рюкзак, Рейвен на цыпочках выскользнула из здания и побежала на автозаправку. Там она воспользовалась туалетом и осмотрела магазин, полки которого оказались пустыми. Она решила, что не вернется к Валери без добычи. На противоположной стороне улицы стоял одноэтажный дом, напоминавший бунгало ее тетки. Она подошла к разбитому окну. Не считая отталкивающего охристого оттенка, в который были выкрашены стены, обстановка в гостиной была самой обыкновенной. Наверно, среди этих невзрачных вещей обитали простые, непритязательные люди, пока не исчезли бесследно, а на смену им не пришла пыль. Рейвен достала из кармана “Мечту подростка”, толкнула входную дверь и переступила через порог. Пол в комнатах скрипел, и, как в доме ее детства, в конце коридора находилась лестница, ведущая в подвал. Снизу, из глубины, исходило голубое свечение. Она прислушалась. Из темноты не доносилось ни звука. Она покрепче сжала в руке пистолет и начала спускаться. Подвал оказался просторным и пустым. Температура здесь была значительно ниже, чем наверху, изо рта шел пар. Голубой свет излучали шесть настенных мониторов, соединенных связкой кабелей с массивным системным блоком. Рядом с ним стояло хирургическое кресло. Рейвен посмотрела на один из экранов и зажмурилась от отвращения. Она увидела сцену казни, омерзительной, жестокой до абсурда, причиняющей жертве невыразимые мучения. Другие мониторы также демонстрировали сцены пыток и убийств. Но на одном дисплее изображение было неподвижно. Слева от Рейвен, в наиболее темной части помещения, был расположен дверной проем - именно он был показан на экране. Внезапно картинка ожила, и из глубины, из кромешной тьмы появилась фигура в длинном плаще, с белым пятном вместо лица. От неожиданности Рейвен вскрикнула и отскочила от экрана. Опомнившись, она повернулась налево и прищурилась. Во мраке не было ничего, никакого движения. Рейвен вдруг стало настолько страшно, что она забыла про пистолет и чуть не уронила его на пол. Она начала пятиться к выходу, не спуская глаз с пустого проема. И тогда в нем показалась тень. Рейвен резко развернулась и взбежала по лестнице. “Ви!”, закричала она, сломя голову проносясь по коридору. Парадная дверь с треском распахнулась, и Рейвен столкнулась со спешащей на помощь Валери. “Бежим отсюда”, задыхаясь, сказала Рейвен, хватая Валери за руку и утягивая ее за собой. “Ты в порядке? Не ранена?”, спросила Валери у поникшей Рейвен, когда “Гремучка”, оставляя город-призрак позади, вылетела на хайвей. Рейвен помотала головой и застенчиво улыбнулась, потому что Валери погладила ее по затылку. “Ты меня до усрачки напугала”, сказала Валери, “Что произошло?”. Рейвен отвела взгляд. Над бесплодной землей плыла синяя бездна. Она вспомнила видео из подвала и толщу мрака, которая, не издавая ни звука, двигалась к ней. “Ничего”, сказала она, “Мне что-то померещилось там, внизу. Прости, что кричала как ненормальная”. Ночь была похожа на волчий крик, спугнувший девочку, которой она когда-то была. Видеть этот профиль, обрамленный густыми волосами, и слышать этот грудной голос стало невыносимо. Прижимая свой рот к ее пересохшим губам, она остановила поток проклятий, которыми Валери осыпала злосчастную “Гремучку”, с шипением съехавшую на обочину. Лампы в кабине погасли. “Мы оставили камеру в той вонючей дыре”, замогильным голосом произнесла она, и Рейвен поцеловала ее в щеку, в пульсирующий висок и снова примкнула к ее рту, теперь уже закрывая глаза и проводя ладонью по ее голому плечу. “Ты мне очень нравишься”, сказала Рейвен и, чувствуя, что Валери тянет ее к себе, перелезла на водительское сиденье. Их рассеял туман, но затем помехи и шум превратились в женский силуэт. Лучи ослепительного света падали на каштановые волосы и чистую бледную кожу. Женщина стояла рядом с черным “Траксом” и смотрела сквозь темное стекло на тело, лежащее на заднем сиденье. Потом ее заслонила тень. К ней подошел мужчина в длинном плаще и положил на ее плечо свою бионическую руку. Это был конец записи. Брейнданс был недоделан. Ви сняла с головы нетраннерский шлем и вытащила из дисковода чип с брейндансом. На чипе была надпись - “Мечта подростка”. Ви сжала кулаки и подошла к лежащему в углу комнаты изувеченному, растерзанному телу. Судя по хрипу и омерзительному бульканию, исходившему от окровавленной кучи плоти, скроллер был еще жив. Ви опустилась на колено рядом с ним и спросила, “Где она? Если скажешь сразу, я убью тебя быстро”. “Ее нет”, сказал он, поднимая тяжелые веки и сплевывая кровью, “Когда я погрузил в нее свои пальцы…”. Ви вскрикнула и расплющила его лицо подошвой ботинка. Хрипение оборвалось. Она оттолкнула от себя его труп и прислонилась к стене. Бустер больше не действовал, ее тошнило, из глаз сочилась зловонная слизь. Она оглядела комнату. Рейвен в ней не было. На дисплее, излучающем белесый свет, она увидела то, что сняла четыре дня назад. Рейвен, на фоне надвигающейся бури, играла на гитаре. Подняв голову, она посмотрела на Ви. Затем экран погас. ПОСЛЕСЛОВИЕ Спасибо, что прочитали первую часть новеллы Once We Were! Помимо видеоигры Cyberpunk 2077 и ее первоисточника - созданной Майком Пондсмитом настольной ролевой игры Cyberpunk 2020, - меня вдохновлял целый ряд артефактов культуры, включая поэзию и музыку. Сильное впечатление на меня произвел альбом калифорнийской группы HEALTH (в универсуме Киберпанка - Window Weather) “Slaves of Fear”, побудивший меня радикально переработать исходный набросок вступительной главы. Значительное преобразование претерпел образ Рейвен, которую первоначально звали Мара, а затем - Лаура. Мара (Лаура) была нетраннером из Кабуки и пыталась, при помощи Хари Далин и Ви, спастись от преследующего ее наемного убийцы. Ее заменила более юная и депрессивная Рейвен, дитя улиц (и рокергёрл!) с окраин Ранчо Коронадо. Продумывая внешний вид Рейвен (осветленные дредлоки, майка и широкие бриджи), я взяла за основу стиль Софи (в исполнении Амандлы Стенберг) из фильма “Тела, Тела, Тела”. Другим важным источником для меня стали стихи аргентинской поэтессы Алехандры Писарник. В заключительной части главы я использовала три немного измененные строки из ее стихотворения “Пути зеркала” (Caminos del espejo): “Закрой память о своем лице маской того, кем ты будешь, и спугни девочку, которой когда-то была”, (“Cubre la memoria de tu cara con la máscara de la que serás y asusta a la niña que fuiste”), “Ночь нас двоих, рассеянных туманом” (“La noche de los dos se dispersó con la niebla”), и “Ночь имеет форму волчьего крика” (“La noche tiene la forma de un grito de lobo”).