Пока кленовый лист не станет красным...

Конец учебного года иначе как ночным кошмаром Скарамучча Райдэн не именовал. Бедный, замученный и глубоко несчастный подросток проболел практически всю четверть неизлечимой, по его собственным заверениям, болезнью и в последнюю неделю был очень радостно встречен озверевшими учителями и хвостами, количеству которых мог бы позавидовать, как говорил тот странный крашенный по крапиву одноклассник-анимешник, какой-то Курама — что это вообще? Очевидно, учителя прекрасно осознавали: их редкий ученик болел в этом году разве что воспалением хитрости и ОРВи из-за сна с открытой форточкой, но та самая единственная задрипанная школа по прописке уж точно не могла ничего поделать единственному на параллель олимпиаднику. Причем по таким предметам, как физика, математика, информатика и химия. Как не загнулся только?.. Не волновал данный факт только русичку, счастливо вручившую в понедельник Скарамучче темы для пяти пропущенных сочинений, махнувшей на прощание беленьким накрахмаленным платочком времен героинь произведений школьной программы этого года — романтизм, реализм, все дела, — и умотавшей. В отпуск. А потому заканчивал свой учебный год Райдэн вместе с еще каким-то неудачником не в классе и не на прощальной линейке, а где-то среди серых пятиэтажек, показывая «фак» в окно с цветастыми занавесками после увлекательного квеста «Найди место обитания русички в ее естественной среде обитания». Помахав на прощание собрату по несчастью, чьим именем парень рационально решил не захламлять память, Скарамучча двинулся домой, уже грезя о прекрасно проведенных каникулах. Атмосфера идеального аттестата как бы располагала. Стоит отпраздновать такое знаменательное событие пачкой чипсов и бутылкой колы из ближайшего магазина, который у остановки (не в первый раз же досдает русский в последний момент, уж такое знать обязан). Что есть рецепт прекрасных каникул? Прогулки с друзьями? Ночные тусовки в клубах? Пьянки, веселье, общение? Засуньте этот экстравертский бред обратно к себе в задницы, потому что на рожи людские и не совсем — это был камень в ваш огород, Наталья Петровна, — Скарамучча и без того насмотрелся за учебный год (забудем, что в школе он появлялся с графиком неделю через две). В идеале было бы не видеть их, в смысле человеческих физиономий, еще столько же, но и три месяца не такой уж плохой вариант. До родного серенького и обшарпанного подъезда парень добрался в освещении оранжевых лучей заходящего солнца. Опустим всю поэтичность этого момента: когда идешь именно в сторону заката, в глаза слепит солнце и третьего столкновения лба со столбом его хорошее настроение уже не пережило. Чипсы были съедены еще на полпути, кола — стоило-таки брать большую бутылку — выпита и того раньше и в целом все было вроде и хорошо, а вроде и плохо, но скорее хорошо. А нет, показалось. Со звуком, с каким происходит переосознание жизненных ценностей и приоритетов, случаются величайшие научные и не совсем открытия, с каким происходит появление новых претендентов на премию Дарвина… — Да пошли вы, блять, стопища половозрелых наслаждающихся своим ожирением долбоебов…! …Скарамучча осознает. В этом доме помимо него живут же еще толпа не блистающих интеллектом жалких созданий, в очередной раз решивших подняться компашкой весом на пол тонны в одном, и единственном, лифте. Очевидно, тот сломался и на шестой этаж теперь придется топать на своих двоих, уставших после десятка пройденных за сегодня километров, ногах. (Не стоит его осуждать, если после такого на дверях лифта на каждом этаже появилось по новой вмятине, окей). Интересно, мать уже дома?.. Черт, да. Тот он, Скарамучча-несколько-часов, был мечтателем, наивным и глупым. Он наивно верил, что каникулы его будут прекрасны и не скучнее — разве что самую малость и не стоит рисковать говорить ему это в лицо — скучнее, чем каникулы того же ботаника из параллели — это которого не так давно опускали головой в унитаз — но что поделать. В планах Райдэна все-все лето просидеть дома и уподобляться вампиру, высовывая свой нос из уютной комнаты только в экстренных случаях. Общение? Что вы, подружки-подушки будет достаточно. И вообще, интернет есть, розетка у кровати, холодильник в трех шагах за порогом — чем не рай? Так думал Скарамучча-несколько-часов-назад. «Врежьте этому идиоту, — мысленно просит все возможные высшие силы Скарамучча-сейчас, стуча в окно и зубами от холода — в дверь же изнутри нихрена не слышно! — единственного двухэтажного дома на все село и проклиная гениальную идею своей матери устроить ему «трудовую терапию» за немытую с утра посуду и тройку по физкультуре. И уже вслух кричит, перебивая слышимый даже через окно «Великолепный век»: — Ба! Дверь открой! Наконец за дверью слышится причитание — то ли «Сейчас!», то ли «Кого это еще на ночь глядя принесло?!», — и копошение. С тихим матом пробираясь обратно на крыльцо через куст крыжовника Скарамучча просто мысленно молится, чтобы в непроглядной темени выбранное им окно, единственное с отблесками света от телевизора, не оказалось тем самым. С клумбой под ним. Старуха его может и любит, но точно не больше своих бархатцев и анютиных глазок, фотографии которых отсылает им с матерью вместо открыток в семейный чат. Наконец дверь со скрежетом давно не смазываемых петель и замков распахивается, чуть не ударяя Скарамуччу по лбу. Распахивается с щебетом этого доброго скрипучего голоса, запахом выпечки и словно бы выпадает из мира. — Как там Эи? Мужа нет все еще? Сестру свою не обижаешь?.. — Отлично. Нет, она и не собирается. Она и сама кого угодно обидит! — покорно отвечает на допрос носитель титула «любимый внук», прибивая на ходу отвалившуюся неделю назад полку, пока его собственную сумку потрошат и раскладывают в шкаф. Работой, впрочем, не нагружают особо: счастливая старушка перестилает кровать, вручает Скарамучче миску — хотя скорее ведро, — пирожков, кружку чая с задорным рисунком мультяшного кота и удаляется под наигранно-раздраженный вздох парня обратно, причитая что-то о Хюррем. Оба носителя гордой фамилии Райден (от деда-иностранца) знают: бабушка сюжет сериала может пересказать спросони и в любом состоянии, а внук иногда и сам не против под пирожки насладиться ночью сериалов. Но это иногда. В редкие дни, когда склочный характер не пытается вырваться иголками язвительности из-под кожи после очередной ссоры с матерью, когда все не валится из рук, когда можешь позволить себе лишний разговор с кем-то без желания придушить и закопать в ближайшем пролеске. Пролеске, что в трех сотнях метров по городскому саду. Саду, что в трех шагах от родной девятиэтажки. Девятиэтажки, которая осталась там, в городе, а не здесь, среди огородов и полей. Скарамучча злобно ворочается в кровати и тянется за телефоном: не хватало еще снова испортить себе настроение. Который там раз за день? Четвертый? Пятый? Радует, что искать пароль от вайфая не приходится. Тот был добыт еще в прошлый раз, с боем отобран в нечестной схватке у упитанного крестовика, поселившегося под роутером. Тот выглядел, откровенно говоря, не самым добрым и даже не являясь арахнофобом Скарамучча опасается еще хоть однажды касаться роутера в гостиной. Ну его, береженого Архонт бережет. Парень устало потирает глаза и широко зевает, находя заветный красно-белый значок Ютуба в списке приложений. Рука сама тянется за кружкой на тумбочке. Почему люди считают странным сначала съесть сухое, а потом медленно растянуть крепкий, горчащий на языке чай? О, видео про традиции заваривания чая. Еще одно. Третье, четвертое… …почему глаза так закрываются? Старуха точно не подсыпала снотворного или яду в этот дрянной — на самом деле очень вкусный — чай? Утро Скарамуччи начинается в 12 часов дня. Так говорят его внутренние часы: за телефоном, где бы он ни был, шарить слишком лень. Не сказать, что он выспался. Хотя скорее переспал. Ну, это хотя бы не обычное ощущение проведенной страстной ночки во всех позах из «Камасутры» с жизнью, на том спасибо. Как же хорошо, когда тебя не будят ни на какую учебу, когда ты можешь просто спать, наслаждаться этими минутами покоя. Как вообще можно допустить хотя бы мысль о том, чтобы покинуть эти уютные и теплые объятия? Если бы Скарамучча мог, то остался бы в них навсегда. Со скрипом приоткрывается дверь. Парень заинтересованно прислушивается: где-то одновременно рядом и отдаленно слышится тихий, шаркающий звук соприкосновения бабушкиных тапочек с дубовым полом. Не-ет, только этого не хватало… Скарамучча кутается с головой в одеяло, пытаясь убежать от сурово надвигающейся с запахом домашнего печенья реальности. Реальность вздыхает, останавливается у изголовья и даже по ощущениям смотрит до крайнего осуждающим взглядом, от которого всегда начинает подозрительно повизгивать и шевелиться даже от рождения отсутствующая совесть последнего мудака, который топит котят каждое утро. Парень, конечно, таким не промышляет, но подавать признаки жизни все равно не торопится, ведь общеизвестный факт: каждый школьник в начале каникул выбрасывает не только дневник, но и то, что остается от его совести после тысячного обещания «со следующего года точно стараться лучше». — Мучча, подъе-ем, — слышится отвратительно бодрое и певучее на ухо. Возможно, если он спрячется под одеялом злобный дух, овладевший родной его сердцу старушкой исчезнет вслед за подкроватным монстром? — Поднимайся, засоня, там уж солнце давно встало, я сырников напекла. Так, судя по настойчивому тону последней фразы оставлять его в покое было последним в планах деятельной бабушке. И ей точно было что-то от него нужно. — Ну, ещё пя-ять минуточек… — старательно имитируя зевки и давя на жалость, Скарамучча с надеждой приоткрывает один глаз. Как же не хочется вставать, ну хоть убейте… — Или де-есять… — Какие пять минут?! Мне нужно чтоб ты в магазин сходил, — старуха уже очевидно злобно возвышается над свернувшимся подобно гусенице в одеяле внуком. «Ну вот, нашли крайнего». — Давай, вставай-вставай, да поживее. Кто сырники есть любит - тот за сметаной ходить просто обожает. Очевидно, с этого дня сырники Скарамучча ненавидит. Но, так как объяснить такое важное обстоятельство вряд ли выйдет, а второй глаз уже ошарашенно приоткрыт от подобной жизненной несправедливости, вставать приходится. Райдэн никогда в жизни не подумал бы, что будет ненавидеть в первый день каникул хоть что-то, а тем более какую-то сметану. Недовольно простонав в пустоту — бабушка уже исчезла где-то в направлении кухни, — что-то на подобии «ладно», только в не самой цензурной его интерпритации, он всё-таки встал. Комната казалась невероятно холодной — какого хрена вообще, если лето на дворе? — а кровать теплой. Хоть бы тапки дала, мучительница! Да и существовала проблема куда более существенная. Где там все его мечты о мирном сидении в одной комнате? Рухнули. Будь трижды проклят этот магазин в другом конце села! Скарамучча в отвращении морщится, уже представляя свои мучения. А вдруг там очередь? А что, если он закрыт? Да и вообще, Райдэн даже не знает — после всех его проклятий за эти годы магазин должен как минимум стоять где-то на новом месте в виду падения на прошлый метеорита, — где он находится. А вдруг действительно потеряется? Очевидно, что это всё не волновало старушку: та была твердо намерена отправить внука в магазин. О, Архонты, за что ему такая тяжёлая ноша? Дорогу к магазину парень таки уточнил. И успел пожалеть об этом, стоя у калитки и в десятый раз переслушивая абсолютно одинаковые инструкции. С последней искрой надежды парень максимально жалобно поинтересовался: — Ба, ну может реально того? Ну, сама сходишь? Потеряюсь еще — потом ищи, свищи. — Да где тебе теряться тут, в километре-то всего. А если уж так, то я соседки нашей дочку попрошу поискать, она в участке работает, — отрезала старушка, вручила Скарамучче в руки пакет и деньги и вытолкнула со двора. Даже калитку закрыла следом, тиранша. Сразу видно: мать его, Эи, в свою пошла. Обе хороши. Как она могла? Собственного внука и сына взять и выгнать, сначала из квартиры в деревню, а теперь вообще из дома на отвратительное испытание в виде магазина. Пора проводить особо открытие в области генетики, что от женщины к женщине переходит с кровью особая память днк, отвечающая за любовь выпинывать нахрен сонную дорогую кровиночку на вольные хлеба. Чем он, весь бедный и несчастный, вообще заслужил подобное отношение? Почему не его сестра? Верь Скарамучча в карму, решил бы, что в прошлой жизни совершил как минимум геноцид сотен невинных душ, не меньше. Но его немое негодование продолжается недолго. Метров с сотню, пока взгляд не цепляется за ностальгически-приятное зрелище. Ну чем не чудесная картина: дети героически избивают крапиву. — Это тебе за Додоко! — гордо произносит презабавная девчушка с двумя хвостиками. Воинственная рыцарь в красном сарафане явно уже довольно долго увлечена битвой. На это намекает куча пятен от травы на сарафане, откровенно зеленый от нее же нос и общая покоцанность куста. Но Скарамучча не задерживается, чтобы понаблюдать за игрой — еще посчитают за педофила, нафиг надо — и только фыркает на ходу, сдерживая смех. Со зловредной улыбкой парень вспоминает те чудесные, беззаботные деньки, когда он, с детства прозванный любящей матерью «мелким гаденышем» запугивал сестру этой травкой. Ух, как та визжала, как вырывалась и улепетывала. Седалище правда после таких шуточек болело еще дня три, той самой крапивой любовно оглаженное, но то уж мелочи совсем. Эх, эта босоногая пора юности! Тут парень сплевывает: еще не хватало снова начать говорить литературным языком, не русичка ж его покусала. Он в последний раз оборачивается в сторону детей, которые от его взгляда с воплями прячутся в тот самый куст крапивы, а после, опять-таки, шумно вылетают оттуда. Из всей этой суматохи парень расслышал только испуганное «Приезжий!» и почти оскорбился. Почти исключительно потому, что дети выглядели слишком смешно с этими заплаканными после соприкосновения кожи с крапивой лицами. Пусть уж живут. Дальше дорога до магазина была настолько скучна, что в один момент Скарамучча даже начал считать дома по обеим сторонам дороги, вылезающие за забор кусты — или это деревья? — бузины, но сбился, едва не попав под колеса мирно ехавшего трактора. Так что доходил до заветного одноэтажного здания на отшибе Райден в тишине и скуке. За прилавком стояла пожилая женщина и что-то читала. Или — Скарамучча пригляделся — что более вероятно, решала кроссворд. Услышав звук открывающейся, двери она, не поднимая своего взгляда, протяжным скрежещущим голосом провозгласила: — Двери придерж-жвайте, пожалуйста. Парень этой пародией на вежливость не впечатлился. Женщина выглядела так, словно как раз-таки у нее с госпожой жизнью ночка, по всем канонам, «Камасутры» была. То есть была злой и видеть посетителей не была рада от слова совсем. Что ж, это было взаимно. — Одну упаковку сметаны, — ни на «здрасте», ни на «до свидания» желания размусоливать этот разговор не было. Чем быстрее он получит этот чертов кисломолочный продукт — тем скорее они с продавщицей счастливо распрощаются и вернутся каждый к своим делам. К сожалению, эта прелестнейшая женщина с таким изящным решением проблемы согласна не была. Глубоко оскорбленная, она исполнилась мстительности и, зло прищурив глаза, уже было потянулась к сметане, у которой уже прошел срок годности, решив перед этим чисто приличия ради провести парнише, явно нездешнему, допрос, характерный исключительно для представительниц ее профессии в местах, подобных этому: — Ты чей хоть, мальчик? Я вижу-то тебя впервые, — задала женщина вопрос, присматривая сметану. Конечно же, вопрос этот был продиктован еще и опаской: мало ли это какой-то очередной родственник главы села. Себе же дороже с такими дело иметь! — Райдэн, — уточнять, какой именно, Скарамучча посчитал пустой тратой сил и времнени. Продавщица быстро перестроила маршрут и взяла свежую сметану. — Внук её что ли? — о не-ет. — А ты Макоткин или Эичкин? Хотя, видя этот фирменный хмурый взгляд, ну вылитая Эи в детстве, — продавщица мигом подобрела и с ностальгией улыбнулась, а Скарамучча мысленно умер. Это то, чего он боялся больше всего. Вопросы от продавщицы. — Чего ж она раньше тебя не привозила сюда?.. А ему почем знать? — Сама же ездила, и не раз — я сама видела… А он словно бы не знает этого. — Я уж думала, что она из этих. — женщина наклонилась ближе через прилавок, где все никак не могла пробить эту злосчастную сметану, и тихо произнесла: — которые свой пол любят, — Скарамучча закатил глаза: упоминать роман своей матери с той зловредной женщиной с лисьей улыбкой он не собирался, — а у неё оказывается сын есть. Я же её ещё совсем маленькой помню! О, Архонты, помогите! Все, чего хотелось парню в данный конкретный момент — это умереть на месте. Чтоб ему провалиться, но не слушать в очередной раз одну из известнейших в их семье историй: Райден Эи и алкашка на Дне основания этого села. Парень уже был готов просто уйти без сметаны, несмотря на грядущую головомойку от старухи, как в магазин вошёл ещё кто-то. Ну, всё. Приплыли. Теперь их двое. Еще не поздно сбежать из этого магазина? Села? Страны? — Ну что же вы, совсем замучили бедного, — приятно смеётся за спиной незнакомый голос спасителя — хотя было бы странным, будь голос знаком, если лицо нет, — и притворно осуждающе обращается к продавщице. Так, словно бы знает ту полжизни. А может и знает. Кто их, этих сельских, знает. У них и продавщица может быть одна, бессменная на все времена, не то что меняющиеся каждый день в магазине возле дома. — Да скажешь же, — женщина оскорбленно всплескивает руками и наконец вспоминает про сметану. Которую и пробила уже, и деньги за неё получила, а вот отдать вместе со сдачей всё никак не может. Ну, сметану Скарамучча в руки получает. Даже вместе с чеком. «Попытать что ли удачу со сдачей?» — парень с интересом косится в сторону успешно набирающего обороты диалога. — А ты сам зачем пришёл хоть? Соскучился? — Да уж встреч наших и по рапсисанию хватает. Я за чипсами. О, и мороженое ещё, обещали же завоз фруктового льда, — парень абсолютно невежливо на скромный взгляд Скара тычет пальцем в морозильник, но продавщицу это вовсе не смущает. — Да, яблочный. И два вишнёвых. Спасибо. — Ну, понятно всё с вами. А друзей своих, Сиканоина и Гисуса, где потерял? — женщина спокойно пробивает товар, когда наконец замечает стоящего в ожидании Райдэна. — А ты чего застыл? Торопился же вроде. — Мне б сдачу, бабушка сказала мол всё пересчитает, — со смиренным взглядом нагло врёт Скарамучча, которому эту сдачу обещали в на карманные. — Нет у меня мелочи, должна буду. — Знаю я, как вы должны! — Ну нечем мне отдать её тебе! — возмущенно пыхтит продавщица. — Нечем! Вечером зайти можешь. Или жди, пока Кузьма купит свои чипсы, авось у него мелочью. Скарамучча прыскает от смеха. Вышеназванный Кузьма мрачнеет на глазах. Вот, кто точно от своего имени не в восторге! — Давай, Кузенька, вываливай свои копейки, — продолжает женщина и выжидающе смотрит на странно затихшего Кузю. — Да с чего вы вообще взяли, что у меня копейки? — протестует тот с видом оскорбленной невинности, но слова у него с делом расходятся слишком явно, на что намекает вываленная на столешницу горка мелочи. — Да я ж не первый день вас знаю, — продавщица фыркает, наконец рассчитывая Кузьму и отдавая Скарамучче его долгожданные карманные. Радостный, тот уже бочком продвигается к выходу, когда про него снова вспоминают: — Райден-млаший! Звать-то тебя как? — Скарамучча, — быстро отвечает тот и выскальзывает за дверь магазина, не желая слушаль комментарии по поводу «необычности» имени или истории о былом. Следом за ним выходит и Кузьма. Некоторое время они почему-то стоят в тишине, пока Скарамучча не выдерживает любопытного взгляда на себе и не щерится задраженно, как ёж на прикосновения: — Если ты думаешь, что я буду благодарить тебя за спасение из рук этой мегеры, то ты глубоко ошибаешься. — Конечно же нет, просто считаю достаточно любопытным опытом познакомиться с новым кошмаром местной малышни, — парень шоркает красным шлепком по песку и, спохватившись, протягивает руку для рукопожатия: — Каэдехара Казуха. Я же не ошибся и это ты тот парень, приехавший вчерашним вечером вместе с чемоданом на последнем автобусе? Мы с парнями тогда видели тебя. — Зачем спрашиваешь, если и так знаешь? Райдэн Скарамучча, не могу сказать, что тоже рад знакомству. Извиняй, мне идти пора, — Скарамучча закатывает глаза, но руку пожимает-таки, хоть и ненадолго. С Казухой — это звучит куда лучше Кузьмы — им идти всё же в разные стороны и мысленно Скарамучча желает не видеться с ним больше никогда. Как и в принципе не выходить из дома до конца лета. Это же не так сложно?