**
30 декабря 2022 г. в 03:03
**
— А дядя давно приехал? — спрашивает Шикадай.
— Они с отцом в саду, — Темари не слышит вопроса, и Шикадай закатывает глаза, вздыхает точь-в-точь как Шикамару. Он ждёт ещё какой-то информации, затем снова вздыхает и плетётся по коридору в сторону внутреннего двора.
Раздвижные двери сёдзи открыты настежь и в доме стоит приятная прохлада. Со стороны сада слышится хриплый смех Канкуро. Шикадай выходит во внутренний дворик, оглядывается. Его дядя развалился на своём излюбленном месте, отец аккуратно расставляет фигуры на игровой доске.
— А вот и ты, — улыбается он и кивает Шикадаю. — Сыграешь со мной партию? Канкуро бесполезно уговаривать.
— Потому что с тобой бесполезно играть, — тут же доносится с другого угла веранды. Шикамару хмыкает и качает головой.
— Давай, — Шикадай соглашается, слегка пожимает плечами. Отец жестом приглашает его за доску напротив себя, но Шикадай сначала подходит к Канкуро.
— Рад тебя видеть, — тот с улыбкой треплет зардевшегося племянника по волосам. Шикадай краснеет, но стойко выдерживает экзекуцию.
— Ты надолго приехал?
— На пару дней, потом вернусь в Суну, — тянет Канкуро и улыбается, — твой дядя Гаара ничего без меня не может.
Шикамару на это фыркает, но ничего не говорит. Канкуро бросает на него суровый взгляд, и тот не выдерживает, тихо смеётся, качает головой из стороны в сторону. Канкуро смеётся в ответ. Шикадай непонимающе смотрит на взрослых. Взгляд цепляется за фиолетовые полосы на лице Канкуро.
— Зачем тебе так разрисовывать лицо? — вдруг спрашивает он. Хмурится. Канкуро с улыбкой хмыкает и качает головой, ничего не отвечает.
— Ты сотню раз уже спрашивал. Оставь дядю в покое, — мягко говорит Шикамару, указывает рукой на место напротив себя. — Садись.
Сын продолжает хмуриться. С недовольным лицом садится перед доской с сёги, поджимает под себя ноги.
— Осыпается же, наверное… — бурчит себе под нос Шикадай, но под взглядом отца замолкает, а Шикамару на долю секунды проваливается в воспоминания.
**
— Осыпается же? — тихо спрашивает Шикамару, прикасается к нежной коже у подбородка, на пальцах остаётся немного фиолетовой пудры. Он неосознанно размазывает её между большим и средним пальцами.
— Не сильно, — шёпотом отвечает Канкуро, и снова его целует. Время близится к часу ночи, и они давно должны были разойтись по комнатам, но оторваться не получается. Шикамару снова оказывается на коленях.
Второй раз Канкуро кончает быстро, с тихим вздохом, с силой прижимает голову Шикамару к паху. Шикамару почти давится, но проглатывает всё, жмурится от удовольствия. Канкуро нагибается, смазанно целует Шикамару в уголок губ. Они оба устало дышат, их дыхание смешивается, и Шикамару ужасно хочется поцеловать Канкуро ещё раз. Он неосознанно тянется вперёд, не даёт Канкуро отстраниться.
— Меня не хватит на третий заход, — сквозь поцелуй смеётся Канкуро, аккуратно берёт лицо Шикамару в свои руки, целует ещё раз. Шикамару понимающе кивает, медленно поднимается, чтобы прижаться к Канкуро всем телом.
— Пойду, — шепчет Шикамару, целует Канкуро в скулу, затем около уха, нехотя отстраняется. Канкуро шумно выдыхает, кивает.
Оставляя Канкуро в мастерской, Шикамару выходит. Гасит свет в коридоре, улыбается сам себе, крадётся по лестнице наверх. Минует гостиную, в которой почему-то горит торшер, но он не придаёт этому значения.
— Вы закончили? — вдруг раздаётся из глубины комнаты.
На секунду Шикамару замирает. Делает глубокий вдох и поворачивается.
Нет, это был далеко не первый раз, когда ему приходится разговаривать с женой, пока во рту всё ещё чувствуется привкус спермы Канкуро. Но сейчас он старательно избегает смотреть на её большой живот и чувствует чуть больше угрызений совести, чем обычно.
— Ты ещё не легла? — вместо ответа констатирует он. — Уже поздно.
Темари молчит, и Шикамару невольно сглатывает. Смотрит в сторону жены, но поднять голову и посмотреть прямо не решается.
— Сплошная морока, — привычным жестом чешет затылок, слегка потягивается. — Я заработался.
— А Канкуро? — спрашивает Темари, и Шикамару неопределенно передёргивает плечами.
— Спит, — бросает он. Затем наконец поднимает взгляд на жену. Силится улыбнуться. — Обещаю, мы больше не будем засиживаться допоздна.
Темари медленно крутит кружку с остывшим чаем в руках. Уголки губ тянутся вверх, она тоже улыбается. Внимательно смотрит на мужа.
— Я рада что вы ладите, — тихо говорит она. Аккуратно ставит чашку на столик у дивана. Тяжёло поднимается, придерживает живот. — Ты пойдёшь в душ?
Шикамару кивает. Темари с улыбкой кивает в ответ и скрывается за дверьми их спальни.
Выдохнув, Шикамару идёт в противоположную сторону. Лампочка в душевой слегка рябит, светит мягким тёплым светом. Шикамару включает воду в раковине, ополаскивает руки, набирает в них прохладной воды и поднимает голову. Долго смотрит в зеркало, рассматривая своё отражение. Поджимает губы. На стремительно бледнеющей левой скуле явно видны остатки фиолетовой пудры. Вода набирается в сложенные лодочкой ладони и бесшумно стекает в слив.
Она знает.
На секунду эта мысль вдруг больше не кажется Шикамару сумасшедшей. Он устало прикрывает глаза.
**
Это началось задолго до беременности Темари, поэтому придумать себе хоть какое-то оправдание Шикамару так и не смог. После отъезда Канкуро он несколько недель не мог найти себе места. Пытался анализировать, пытался прийти хоть к какому-нибудь умозаключению. Размышлял, стоит ли говорить об этом с женой и стоит ли выводить на разговор самого Канкуро. Пришёл к выводу, что не стоит.
В конце концов, тогда они ещё не совершили ничего непоправимого. Шикамару поздно вернулся домой, Темари уже спала, а Канкуро предложил выпить перед отъездом. В тот раз, как и сотни до этого, они проговорили в мастерской почти до утра, развалившись прямо на полу. Канкуро делился своими наработками, рассказывал о том, как планирует усовершенствовать оружие Куроари. Шикамару кивал, подливал себе и Канкуро сакэ, продолжая расспрашивать его о техниках. Потом привычно вызвался помочь с ремонтом марионетки. А потом вдруг потянулся корпусом вперёд, на секунду поймав недоуменный взгляд, и мягко прикоснулся губами к губам.
Канкуро отстранился не сразу. Приоткрыл рот, ощутимо прикусил нижнюю губу, но стоило Шикамару скользнуть языком внутрь его рта, положил ладонь ему на плечо и разорвал поцелуй. С улыбкой покачал головой.
Шикамару разлепил глаза, постарался сфокусироваться на лице напротив. Без своего обычного боевого раскраса Канкуро казался кем-то совершенно другим. Шикамару тряхнул головой и рассмеялся.
— Это может плохо кончиться, — еле слышно прошептал он сквозь смех. Ещё раз посмотрел на Канкуро. Тот рассмеялся в ответ. Провёл ладонью по лицу, завалившись обратно на локти.
— Да уж, — ответил хрипло. Взгляд, внимательный, изучал лицо Шикамару. А затем поцелуй повторился.
Они не поговорили об этом на следующий день. Канкуро вёл себя как обычно, чмокнул сестру в лоб и крепко обнял Шикамару на прощание. Нара списал всё произошедшее на последствия алкоголя, как на единственный более менее удобный предлог.
Но он не мог перестать думать об этом. Раз за разом в мыслях он возвращался к этим двум пьяным, смазанным поцелуям.
**
— А что потом? — спрашивает Шикадай, и Шикамару замирает, вырванный из своих мыслей. Поднимает глаза на сына, непонимающе на него смотрит.
— Что после того, когда копьё достигает вражеского лагеря? — Шикадай кивает на игровое поле перед собой. Шикамару со смешком выдыхает, улыбается:
— А потом оно превращается в золото.
**
А потом Канкуро возвращается, на этот раз на пару недель. И их семья действительно отлично проводит время. Темари уже в положении, и больше не ходит на миссии, хотя срок ещё небольшой. Шикамару берёт редкий выходной, и весь день они с Канкуро проводят в мастерской вдвоём.
Таких дней было очень много за прошедшие годы. Сотни часов они провели бок о бок за столом с марионетками, тысячи проговорили ночью на веранде, и всего несколько секунд соприкасались губами.
Шикамару считал. Тогда, в мастерской, в первый раз. Потом дважды в комнате Канкуро, оба раза с его подачи. Один раз в коридоре. Ещё несколько в мастерской. Потом ещё раз. И ещё. Теперь Шикамару смотрел на Канкуро другими глазами. Смотрел сначала украдкой, потом уже не скрываясь. Видел как Канкуро смотрит на него в ответ, чувствовал взаимность и медленно сходил от этого с ума.
Шикамару никогда не врал о своей ориентации, по крайней мере самому себе. Не врал и другим, просто потому что разговоров об этом никогда не заходило. Однако, к сожалению или к счастью, ни одна из его несерьёзных интрижек с несколькими парнями так и не переросла во что-то большее. Единственный человек, в которого он по-настоящему влюбился, была его будущая жена.
Какое-то время он действительно был уверен, что влюблён в Сая, но потом это наваждение отступило, чувства к этому странному парню остыли, а вот Темари по-прежнему ему нравилась и казалась весьма привлекательной партией.
Да, он действительно женился по любви, но глупо было бы отрицать что если бы не инициатива девушки, Шикамару дошёл бы до создания полноценной семьи. Красивая, понимающая, хороша в постели. К тому же это был выгодный брак и с точки зрения политики Конохи и Суны.
Словом, Шикамару не изменял себе, оставаясь ленивым и безынициативным, но искренним в своих чувствах. И по тому совершенно не понимал самого себя в тот злосчастный вечер. Рассматривая тонкие пальцы Канкуро. То, как умело они возились с потайным отверстием в деревянном запястье Карасу. Глаза Нары подмечали каждую мелочь. Вот брат его жены аккуратно возвращает на место отравленную иглу, вот тихо щёлкает крепление марионетки. Канкуро устало улыбается, довольно кивает и просит Шикамару передать свиток, тот, что на столе справа. Шикамару тянется вперёд, и вдруг отмечает что его ладонь дрожит. Снова. Анализировать ситуацию не получается. Он дотрагивается кончиками пальцев до руки Канкуро, задерживается чуть дольше, чем следует, поглаживает. Ему отчаянно хочется выяснить, почему Канкуро не разрывает это едва заметное, но очевидно непозволительное касание. Почему продолжает улыбаться и почему не отводит взгляд.
— У тебя здесь…размазалось… — хрипло проговаривает Шикамару. Пальцы второй руки останавливаются в сантиметре от лица Канкуро. У линии подбородка, там, где начинает осыпаться фиолетовая пудра. Секунда, и она остаётся на пальцах Шикамару. Канкуро все ещё улыбается. Аккуратно кладёт напильник, зажатый в руке, на стол.
В воздухе висит вопрос, который вот-вот сорвётся с языка, но вместо этого Шикамару медленно ведёт пальцами по подбородку. Затем выше, по тонким губам, мягко их очерчивает. Взгляд у Канкуро темнеет, и он приоткрывает рот. Вбирает кончик внутрь и проходится языком по подушечке пальца. Шикамару молчит. Поджимает губы, когда Канкуро прикусывает его за фалангу. Намеренно размазывает пудру сильнее, на что Канкуро усмехается, выпускает палец изо рта.
— Я не… — со смехом начинает он, поднимает голову и вдруг замолкает. Медленно поднимается со стула, встаёт напротив Шикамару. Пару секунд молча смотрит тому в глаза, а затем спускается руками к паху и не разрывая зрительного контакта расстёгивает первую пуговицу.
Шикамару всё понимает. Вторую он расстёгивает сам, уже на коленях. Высвобождает полувставший член, затем поднимает взгляд, словно спрашивает разрешения. Канкуро продолжает смотреть на него сверху вниз, рука поглаживает по волосам, стянутым в тугой хвост.
И не выдержав, Шикамару прикрывает глаза, зарывается лицом в пах и вдыхает запах. Тянет носом, сильно, исступленно, с какой-то животной страстью и обреченностью. Открывает рот и широким движением проходится языком по мошонке, ведёт вдоль ствола, до головки, оставляет влажный горячий след. Мягко посасывает, затем сразу вбирает член в рот, насаживается горлом до половины. Собственный член болезненно трётся о бельё, но в голову не приходит даже потрогать себя сквозь штаны. Канкуро прижимает его голову теснее к паху, и Шикамару давится. Кашляет, на секунду выпускает член изо рта, бросает расфокусированный взгляд вверх и снова вбирает в себя почти до конца. Канкуро шумно выдыхает. Старается себя контролировать, не подаваться бёдрами вперёд, но получается плохо. Он обхватывает голову Шикамару двумя руками, член скользит между опухших губ. Во рту привкус смазки, Шикамару облизывается, снова поднимает взгляд на Канкуро, тяжёло дышит через рот.
— Медленнее, — тихо просит он, и Канкуро кивает. Шикамару сплёвывает скопившуюся слюну, смешавшуюся со смазкой, на ствол, и с не меньшим удовольствием, чем до этого, обхватывает его губами сбоку. Канкуро опускает чуть подрагивающие пальцы Шикамару на затылок, нажимает, направляя его, и по телу Шикамару проходит лёгкая дрожь, когда он послушно поднимает глаза на Канкуро, спускается языком ниже, как Канкуро того хочет. Язык снова проходится по мошонке, и сверху снова раздаётся полузадушенный стон. Канкуро шипит и что-то шепчет сквозь зубы, но Шикамару не слышит.
Тогда Канкуро мягко отстраняет Шикамару за плечи, с силой выдыхает через нос. Он на секунду прикрывает веки, собираясь с мыслями, затем резко распахивает, не мигая смотрит в чёрные глаза.
— Я хочу тебя трахнуть, — говорит Канкуро. Шикамару смотрит на него в ответ, нервно сглатывает. Канкуро не ждёт активного согласия, не ждёт даже короткого кивка. Он просто протягивает Шикамару руку. Тот хватается взмокшей ладонью, медленно поднимается. Канкуро снова целует его. Языки переплетаются, он берёт лицо Шикамару в свои ладони, держит крепко. Слегка толкает его назад, и Шикамару против воли делает несколько шагов, его ягодицы упираются в деревянный стол. Он сам спускает свои штаны вместе с бельём, садится на стол и раздвигает ноги. Канкуро тут же прижимается к нему всем телом. Правой рукой сжимает сразу два члена, и Шикамару со стоном запрокидывает голову назад. Он еле сдерживается, ему ужасно хочется начать толкаться в эту горячую ладонь.
— Как давно ты не был снизу? — тихо спрашивает Канкуро, продолжает медленно водить рукой вверх-вниз. Сжимает чуть крепче, проходится большим пальцем по головке.
— Д-достаточно, — шепчет Шикамару куда-то в сторону. Шея краснеет. Канкуро хмыкает и больше ничего не говорит. Шикамару чувствует как его горячее дыхание исчезает от уха, он медленно ведёт носом ниже, по ключице, слегка прикусывает. Спускается к поджарому животу, затем к паху. От первого прикосновения языка Шикамару вздрагивает, ноги неосознанно расходятся шире. Ладони жадно ловят мелкую дрожь. Канкуро целует его в тазовую косточку, цепочкой поцелуев спускается к мошонке. Затем мягко разводит ягодицы в сторону, и Шикамару не выдерживает, закрывает ладонями лицо. Язык Канкуро проникает внутрь. Слишком жарко и влажно. Ноющий от острого возбуждения член тянет ещё сильнее.
Прежде чем подняться, Канкуро слизывает языком выступившую капельку смазки. Берёт ногу Шикамару под коленом, закидывает себе на плечо, пристраивается. Шикамару смотрит на него умоляюще, рот приоткрыт, лоб покрылся испариной. Канкуро осторожен. Он аккуратно поглаживает кончиками пальцев тазовую косточку пока входит, чуть надавливает. Наклоняется ниже, прижимает Шикамару к себе.
— Тише, — шепчет Канкуро куда-то в шею, мягко касается губами, прикусывает. Его самого трясёт, спину щекочет пот, в висках пульсирует, а в голове больше никаких мыслей, только безумное желание двигаться, вбиваться в это тугое, горячее отверстие.
В полной тишине Канкуро продолжает двигаться, медленно, сантиметр за сантиметром. Тяжёлое дыхание Шикамару разрывает эту тишину. Он елозит локтями по деревянному столу, опускает на него затылок, жмурится. Внутри слишком много ощущений, его буквально распирает.
Вспомнить когда он последний раз это испытывал не получается. Канкуро входит в него до конца, крепко держит за плечи, начинает двигать бёдрами резче. Шикамару прикусывает губу, запрокидывает голову. Обхватывает свой член ладонью, жёстко сжимает, двигает рукой в такт толчкам. Стоны рвутся наружу. Ему кажется будто он вот-вот отключится.
— Меня не хватит надолго, — еле слышно проговаривает он. Задыхается.
— Меня тоже, — с выдохом отвечает Канкуро, вбивается яростнее. Вспотевшие ладони соскальзывают с тела, он упирается лбом Шикамару в плечо. Экстаз накрывает обоих почти одновременно. С ещё одним толчком тело Канкуро напрягается, с полу задушенным стоном он кончает внутрь Шикамару.
Шикамару кончает спустя пару секунд после него. Выплёскивается себе на живот, дрожит, рот распахивается в немом крике. Вспомнить когда последний разу него был такой сильный оргазм тоже не получается. Чувство вины уже начинает покалывать изнутри, но пока ощущение эйфории заглушает всё остальное.
Канкуро аккуратно выходит из Шикамару, тяжело поднимается. Тут же заправляет опадающий член в штаны, поправляет одежду, не зная куда деть свои руки.
— Прости, — извиняется он. Сам не понимает зачем. Шикамару тоже не понимает. Он лежит, распластанный на столе, с трудом восстанавливает дыхание. Чувствует как из задницы начинает вытекать сперма. Поднимается и тут же морщится.
— Тебе помочь? — спрашивает Канкуро. В его голосе слышится участие. Шикамару от этого почему-то хочется злиться. Он усмехается, тяжёло качает головой из стороны в сторону.
Канкуро не чувствует вины. Совершенно. Но по-прежнему не понимает куда деть руки. Ими хочется погладить Шикамару по волосам, снова притянуть к себе. Вместо этого он неловко проходится по своим собственным, взлохмачивает.
— Уже поздно, — еле слышно говорит он. Шикамару поднимает на него расфокусированный взгляд, находит его мнущимся у стены. Тот не смотрит в его сторону.
— Да, — на выдохе произносит Шикамару. — Спокойной ночи.
Лёгкая полуулыбка на секунду появляется на лице Канкуро, но он отворачивается, неловко кашляет в кулак. Ещё пару секунд мнётся около двери.
— Спокойной ночи, — всё-таки отвечает он. Дверь за его спиной бесшумно закрывается. Шикамару молча на неё смотрит.
**
На следующий день Канкуро уехал рано утром.
Ночью Шикамару заставил себя вернуться в их с Темари спальню и лечь рядом, но уснуть так и не смог. В голове роились сотни мыслей, и столько всего хотелось сказать и спросить, но собрать весь этот сумбур в предложения не получалось. Просто хотелось вернуться в мастерскую и снова встать перед Канкуро на колени. Ещё раз.
Он не нашёл в себе сил ни поговорить с ним, ни признаться в том что произошло жене. После отъезда Канкуро он пообещал, поклялся самому себе что это больше никогда не повторится. Через месяц Канкуро снова вернулся в Коноху, и это повторилось в первый же вечер. Снова в мастерской.
В его следующий приезд они трахались почти каждую ночь. В один из вечеров Темари не было дома, и Шикамару спустил Канкуро в рот прямо на диване в гостинной.
После того раза он не выдерживает и предлагает Канкуро прекратить то, что между ними происходит. Конечно, не хочет этого, но в сотый раз анализирует сложившуюся ситуацию и приходит к глупому выводу, что так будет лучше для всех.
— Ты ведь сам понимаешь, — говорит Шикамару, и замолкает на половине фразы. Не знает как закончить. Хмурится. Поджимает губы. Канкуро пытается поймать взгляд Шикамару, но не получается. Канкуро улыбается.
— Разумеется, — отвечает он. Его новый макияж смотрится непривычно. Когда он улыбается, фиолетовые полосы у рта красиво разъезжаются в стороны.
Шикамару не выдерживает, целует его прямо в саду. Едва ощутимо, в уголок губ. Всего на секунду. Прощальный поцелуй в знак благодарности и привязанности. Вечером всё его лицо и шея в ярко-фиолетовых пятнах. Канкуро целуется жадно, яростно, не даёт Шикамару перехватить инициативу. Бросает его на стол и наваливается сверху. Сквозь одежду чувствует насколько твёрдо у Шикамару стоит и ухмыляется сквозь поцелуй. Кажется, он вот-вот сломается и уступит, но Канкуро внезапно спускается к шее, оставляет влажный след на ключицах. Подтягивает наверх футболку, и Шикамару без объяснений рывком снимает её через голову. Канкуро припадает губами к его животу, целует, но Шикамару давит ему на плечи, заставляет сразу опуститься ниже.
Канкуро всё понимает без слов. Хмурится. Сегодня им не до разговоров. Канкуро злится, Шикамару злится тоже.
— Осторожней с зубами, — шикает он, когда Канкуро с очередным хлопком снова выпускает член изо рта. Грубо хватает его за волосы. Канкуро вздрагивает, снова насаживается, что-то мычит, пытается взять член глубже. Поднимает взгляд наверх, по щекам катятся солёные капли. Шикамару не удаётся сдержать полустон. Он смотрит на Канкуро во все глаза. Подобная покорность вызывает в нём непреодолимое желание обладать, будит внутри нечто животное. Что-то, чего он так старательно пытался избегать всё это время. Сексуальность Канкуро, балансирующая на грани с порочностью, сводит Шикамару с ума, словно непроходящее, бесконечное наваждение. Словно чёртово гендзюцу, в которое он сам не заметил как попал.
Канкуро снова насаживается на член. В очередном порыве он тянет руку Шикамару вниз, пристраивает ладонь на своем горле. Шикамару чувствует как его член буквально растягивает Канкуро глотку. Он снова опускает взгляд вниз, на Канкуро, и видит, как тот яростно дрочит другой рукой. Канкуро кончает, пачкая собственную ладонь, заглатывает член глубже, и внизу живота у Шикамару всё моментально сводит. С губ срывается ругательство, он изо всех сил старается сдержать оргазм. Где-то на грани выпускает член изо рта Канкуро, дышит через рот, смотрит в слезящиеся глаза и качает головой.
— Развернись, — приказывает он, и Канкуро тяжёло поднимается. Обходит Шикамару сбоку и буквально падает животом на стол. Сгибает локти, кладёт звенящую голову на руки. Шикамару бесцеремонно стаскивает с него штаны. Сплёвывает на руку вязкую слюну и размазывает её по промежности. Канкуро бесшумно выдыхает, не оборачивается. Кожа на ягодицах покрывается мурашками, он неосознанно прогибается в пояснице, поднимает таз чуть выше.
Шикамару хмыкает, пристраивает влажную головку ко входу и надавливает. Входит сразу на половину. Канкуро тихо стонет, упирается взмокшим лбом в столешницу. Тело плохо его слушается, словно против воли двигается навстречу Шикамару. Пошлые шлепки о ягодицы становятся быстрее, ритмичнее, в такт задушенным всхлипам. Шикамару держит Канкуро за плечи, сжимает так, что белеют костяшки. Наращивает темп. У Канкуро дрожат ноги, перед глазами всё плывёт. Захлёбываясь ощущением заполненности, он снова кладёт руку Шикамару себе на горло. Шикамару снова сжимает. Крепко.
Внезапная идея приходит Шикамару в голову, и он отпускает шею Канкуро, складывает несколько ручных печатей. Собственная тень начинает отделяться, ползёт по взмокшему телу Канкуро, опоясывает спину, медленно добирается до шеи, где пару секунд назад были руки Шикамару. Канкуро начинает хрипеть. Неосознанно сжимается сильнее, и Шикамару закатывает глаза от удовольствия.
Он кончает внутрь него, до боли прикусив губу. Делает ещё несколько поступательных движений, чуть медленнее. Словно где-то на подкорке слышит хрип сорванного горла. Тело Канкуро под ним бьёт крупной дрожью. Стук собственного сердца отдаёт в висках.
Шикамару кладёт тяжёлую голову Канкуро на спину, выдыхает, кажется, вечность. Медленно выходит из Канкуро и отстраняется. Тот упирается ладонями в стол, тут же поворачивается. Исподлобья смотрит на Шикамару, хмурится. Шикамару молчит.
А в следующее мгновение они целуются. Нежно, медленно, как будто и не было всех этих размашистых, яростных толчков, не было дзюцу техники удушения и текущих по лицу Канкуро слёз. Шикамару ласково гладит кончиками пальцев чуть влажную от напряжения шею Канкуро, он всё ещё тяжело дышит. Переплетает их пальцы. Поддаётся порыву и целует их - тонкие и красивые. Пальцы кукольника, гения марионетки. Ему хочется вобрать их в рот, но он останавливает себя, на секунду прикрывает глаза. Скоро утро и им пора остановиться.
Он отстраняется. Ещё раз бегло оглядывает шею, плечи, ключицы. Привычно не обнаруживает засосов или других следов, и где-то в глубине души разочаровывается. Ему хочется сделать Канкуро “своим”, и он больше не может врать об этом самому себе.
Как “взятие фигуры” в сёги. Снять фигуру с доски, забрать себе и больше никогда не выставлять на игровое поле. Просто зажать в кулаке. А может наоборот, выставить в самый центр.
**
— Взятие фигуры, — повторяет Шикадай вслед за отцом. Хмурит брови, глаза бегают от одной фигуры на доске к другой.
— Да, — Шикамару решительно мотает головой, прогоняя мысли. Удовлетворительно кивает, когда сын тянется за фигурой “ладьи”. За его спиной Канкуро улыбается, прежде чем вернуться в дом. Шикамару улыбается ему в ответ.
**
В очередной приезд Канкуро они с Темари ругаются в его последний вечер. Шикамару возвращается домой поздно и застаёт жену вместе с сыном в саду. Канкуро вяло переругивается с Темари, даже не оборачиваясь на сестру, та повышает голос. Хочет привычно замахнуться в сторону младшего брата, но на руках ребёнок. Темари недовольно фыркает. Морщит лоб, между бровей пролегает складка. Лето. Жара. Полуживые цикады стрекочут из последних сил.
— Я дома, — обозначает своё присутствие Шикамару, и Темари оборачивается. Взгляд всё ещё насупленный, но она улыбается мужу.
— С возвращением, — произносит коротко, на выдохе, затем снова оборачивается к брату. Кажется, сейчас с её губ сорвётся пара ругательств, но она просто сжимает их в тонкую нить, слегка покусывает нижнюю.
— Всё хорошо? — спрашивает Шикамару.
Темари молча разворачивается и уходит в дом, покачивая на руках маленького Шикадая. Тот забавно гундит, тянется к её волосам пухлыми ручками. Шикамару выдыхает, оборачивается к Канкуро.
— Всё хорошо? — спрашивает ещё раз, чуть тише. Канкуро кивает, лениво поворачивает голову.
— Женщины, — просто отвечает он, и Шикамару не сдерживает лёгкую улыбку.
— Женщины, — повторяет Нара и садится рядом, привычно закидывает руки за голову. — О чём был спор?
— Да так, — вяло тянет Канкуро, — Гаара, Суна…
Внезапно добавляет:
— И мои марионетки.
Шикамару вопросительно смотрит на Канкуро, но тот со вздохом прикрывает глаза. Брови недовольно съезжаются к переносице.
— Схожу за пивом? — предлагает Шикамару. Канкуро кивает, не открывая глаз. Приоткрывает один, когда рядом с его головой Шикамару аккуратно ставит бутылку с пивом. На холодном стекле остаётся влажный отпечаток пальцев. Канкуро тихо благодарит, ждёт пока Шикамару привалится рядом, затем с заговорщецкой улыбкой поднимает бутылку в его сторону. Шикамару прислоняет свой стакан к горлышку. Раздаётся тихий звон тёмно-зелёного стекла о прозрачное, тонкое, и Канкуро снова улыбается. Легонько толкает Шикамару в плечо.
Шикамару знает, что ему хочется поблагодарить его ещё раз. Хотя бы за эту мелочь. Канкуро любит пить пиво из бутылки, а не из стакана. Шикамару об этом помнит.
Он помнит, какую марку сигарет Канкуро курил пару лет назад. Помнит, в каком бою и по какой причине сломалась марионетка Саншоуо, и как он помогал её чинить.
Помнит, как Канкуро прикрывает глаза от удовольствия, когда Шикамару проводит пальцами по линии подбородка и по линии роста волос. Помнит, когда он впервые ему отсосал. Помнит что ему нравится поза сзади, в отличие от его сестры.
Иногда Шикамару пытается вспомнить, в какой момент они с Канкуро так сблизились. Дело ведь не только в сексе. Да, несомненно потрясающем, но всё-таки не только в нём. До женитьбы на Темари Канкуро казался Шикамару тёмной лошадкой. Его боевой раскрас сбивал с толку, стиль боя казался недооценённым и в то же время интриговал, путал. Его бравады вызывали смешки, а задиристый характер больше раздражал, чем вызывал желание пообщаться.
Но когда Канкуро стал членом его семьи, они стали куда ближе, чем Шикамару когда-либо мог предположить. Сначала, когда Канкуро приезжал погостить, Шикамару это напрягало. Пусть и родственник, но всё-таки чужой человек в доме, так он тогда рассуждал. Но жизнь с человеком под одной крышей всегда открывает его новые стороны. С Темари они притёрлись довольно быстро: Шикамару просто соглашался со всем, что говорит жена, потому что спорить не было никакого желания. Периодически он подтрунивал сам над собой, говорил что повторяет “сценарий своего отца”, но Темари эти шутки не особо нравились.
Приездов Канкуро же Шикамару начал ждать. Канкуро начал казаться ему интересным. С ним можно было обсудить работу, с ним можно было поспорить на тему техник. Внезапно в его голове обнаружились сотни интересных наработок, которыми ни с кем до Шикамару он не делился.
Сами того не замечая, они стали пропадать с мастерской. Работали над новыми примочками для марионеток. Изучали, как усовершенствовать наследство Сасори. Канкуро, с его инженерной мыслью, был неиссякаемым источником идей. Шикамару, влюблённый в головоломки, получал искреннее удовольствие, проводя часы за столом рядом с ним. Привычно развалившись на стуле, он шутил, язвил, в перерывах давал дельные советы. Канкуро смеялся в ответ, шутливо толкал Шикамару в плечо. А спустя пару лет Шикамару вдруг захотелось поцеловать Канкуро в губы.
Свет в гостиной за их спинами гаснет, Шикамару на секунду оборачивается, моргает. Сколько сейчас времени? И сколько прошло с момента как он вернулся домой?
Шикамару кажется что они лежат и разговаривают непозволительно долго. Темы не иссякают. Как-то само собой они возвращаются к ссоре Канкуро и Темари, от неё снова к новой идее Канкуро, которой он горит последние пару недель. Усовершенствование Карасу. Почему-то эта марионетка Канкуро нравилась Наре больше чем остальные.
— А помнишь экзамен на чуунина? — вдруг спрашивает Шикамару.
— Конечно, — с удивлением тянет Канкуро, затем его губы растягиваются в полуулыбке, он прикрывает глаза. — Кажется, это сто лет назад было, да?
— Я помню как сильно удивился, когда ты оказался на месте Карасу, хотя виду не подал, — улыбается Шикамару. Украдкой смотрит на профиль Канкуро. — Знал, конечно, что ты припас нечто необычное. Знал, что за тобой стоит внимательно наблюдать, и всё пытался, пытался тебя разгадать, но такого не ожидал.
— Для кукольников это обычное дело, — пожимает плечами Канкуро. Поворачивает голову, ухмыляется и добавляет: — А сейчас как? Разгадал?
Шикамару с улыбкой прищуривается. Канкуро лукаво смотрит в ответ, затем не выдерживает и тихо смеётся. Шикамару нравится его голос. Низкий, с хрипотцой. На фоне летних цикад и приятной вечерней тишины он немного завораживает.
Шикамару залпом допивает.
— Ужасно жарко, — тянет он, со вздохом поднимается и вытирает взмокший лоб тыльной стороной руки. — Надо бы в душ.
— Мне тоже, — соглашается Канкуро, запрокидывает голову наверх, чтобы видеть Шикамару. Как бы невзначай спрашивает: — Потом поможешь мне в мастерской?
Шикамару молча смотрит на Канкуро, затем медленно тянется за стаканом, оставленном на полу. Уходит. Канкуро с улыбкой смотрит на удаляющуюся спину. Хмыкает и тоже поднимается, неспешным шагом идёт в гостевую комнату. Принимает ледяной душ, но прохладнее не становится. Фиолетовые разводы тонкими струйками исчезают в сливе. Он смотрит в зеркало, взлохмачивает влажные волосы и надевает лёгкие брюки на голое мокрое тело. Тонкий лён приятно скользит по коже. Почти полночь. Босые ноги бесшумно спускаются в мастерскую. Свет выключен, но Канкуро знает что Шикамару придёт.
Он приходит через пару минут. На мгновение замирает в дверях, смотрит на Канкуро как на незнакомца, затем в который раз привыкает к бледному, красивому лицу. Взгляд блуждает от линии шеи к ключицам, затем ниже, задерживается на сосках, проходится по поджарому прессу. Канкуро сидит на столе и глупо болтает ногами. Шикамару находит это даже милым.
— Решил вообще не одеваться? — он поджимает губы, подходит ближе. Ладонь привычно ложится на шею. Потом вторая. Поворачивает лицо Канкуро на себя.
— Ужасно жарко, — коротко отвечает Канкуро, возвращает Шикамару его фразу и ухмыляется. Шикамару аккуратно обхватывает его шею крепче, сжимает. Сильно. Чувствует как под пальцами перекатывается кадык. Целует сразу, жадно, жарко, как эта летняя ночь. Проходится языком по ряду зубов, прикусывает нижнюю губу, оттягивая её на себя. Канкуро тихо мычит, руки Шикамару всё ещё на его шее. Поцелуй влажный, воздуха не хватает. Они отрываются друг от друга только когда его не остаётся совсем.
— Ты отсосёшь мне, и тогда я дам тебе себя трахнуть, — хриплым от возбуждения голосом проговаривает Канкуро. Улыбается, но улыбка похожа на оскал.
— Я отсосу тебе, и трахну, — соглашается Шикамару, — Но потом мы поменяемся.
— Согласен, — кивает Канкуро.
Шикамару улыбается. Снова целует Канкуро. В уголок рта, затем под подбородком, потом в шею. Ощутимо, но так, чтобы не оставить следов. Проходится языком по ключице, затем спускается ниже, прикусывает сосок, и Канкуро тихо шипит. Руки Шикамару спускаются к поясу штанов, сам Шикамару спускается ниже, привычно встаёт на колени. Канкуро медленно проводит рукой по своей груди, прессу, повторяя путь языка Шикамару. Смотрит на него в упор и снова улыбается. Берёт свой член в руку, крепко сжимает, проводит по стволу вверх-вниз. Шикамару на секунду замирает, засматривается.
– Ты понятия не имеешь, как выглядишь сейчас, – шепчет Канкуро, продолжает скользить по члену кулаком.
Шикамару поднимает взгляд, смотрит на Канкуро снизу вверх. Хмыкает, красноречиво намекая, что все он прекрасно понимает, и губы Канкуро растягиваются в кривой ухмылке. Его рука ложится Шикамару на голову и словно сбрасывает наваждение. Шикамару открывает рот. Сразу вбирает член почти целиком. Канкуро тихо стонет, кладёт правую ладонь Шикамару на голову, левой придерживает собственный член. Аккуратно водит влажной головкой по искусанным приоткрытым губам. На его лице смешиваются сразу все эмоции. Он тяжело дышит, и Шикамару снова смотрит вверх, ухмыляется его заметно сбившемуся дыханию.
Затем послушно открывает рот и снова вбирает в себя член, но когда доходит до середины ствола и собирается снова вернуться к головке, Канкуро мягко удерживает его за шею, не даёт возможности отстраниться.
— В горло, Шикамару, — говорит Канкуро, переводит руку на волосы. — Сможешь?
Шикамару чувствует как крепко Канкуро его держит. У Шикамару слезятся глаза, он несколько раз моргает. Следит за движением ладони Канкуро и гортанно стонет, слегка качает головой вперёд. Брови недовольно съезжаются к переносице, он шумно дышит через нос. Бледное лицо краснеет всё сильнее, но он упрямо игнорирует пошлые звуки, насаживается ещё глубже, пока, наконец, не утыкается носом в аккуратно подстриженные волосы на лобке.
Из горла Канкуро против воли вырывается задушенный стон. Он машинально подаётся бёдрами навстречу, и Шикамару резко отстраняется, кашляет. Отдышавшись, он снова выпрямляется, мелко подрагивая всем телом, с готовностью снова ловит губами головку, даже не думая прекращать попытки. Снова насаживается раскрытым ртом, пропускает член в горло, и рука Канкуро ложится ему на шею, мягко удерживает. Шикамару распахивает глаза, дёргается, снова хочет закашляться. Горло начинает сокращаться, пытаясь вытолкнуть инородный объект и Канкуро запрокидывает голову назад, прикрывает глаза от удовольствия.
Спустя секунду он отпускает Шикамару. Тот резко отстраняется, упирается руками в пол, хватает ртом воздух. Вскидывает голову и смотрит на Канкуро. На раскрасневшемся лице предвкушение и ничего больше. Канкуро с вызовом смотрит на него в ответ.
– Продолжаем? – выходит хрипло, будто это горло Канкуро, а не Шикамару, сейчас использовали не по назначению.
Шикамару криво улыбается. Хватается влажной ладонью за протянутую Канкуро руку и поднимается. Ноги затекли и подрагивают. Он разворачивает Канкуро спиной к себе, мягко надавливает на область лопаток. Канкуро не сопротивляется, ложится грудью и животом на стол. Шикамару стягивает штаны с его напряжённых бёдер, откидывает их куда-то в сторону и по хозяйски раздвигает ладонями ягодицы. От первого прикосновения языка Канкуро дёргается. Спустя секунду приподнимается задом чуть выше, с силой давит ладонями в стол. Шикамару вылизывает его, скользит языком по промежности вниз до мошонки, затем снова погружается в горячее нутро.
Канкуро прогибается сильнее, когда вместо языка около ануса оказывается головка члена. Шикамару с шумом втягивает носом воздух, плавно подаёт бёдра вперёд. Канкуро двигается ему навстречу, практически сам насаживается на член. Шикамару входит в него почти до конца, глубокими, плавными толчками. Напряжённый член скользит между ягодиц, Шикамару с силой раздвигает их в стороны, проникает ещё глубже, и Канкуро чувствует, что он быстро кончит. Чувствует горячие губы. Жёсткие пальцы. Дыхание Шикамару обжигает его ухо, влажная щека прижимается к затылку. С каждой секундой возбуждение становится острее, разливается по телу приятной истомой. Канкуро упирается ладонями в стол, подмахивает задом, откидывает голову назад, и сразу чувствует как Шикамару слегка тянет его за волосы, давится вздохом. Кажется, вот-вот задохнётся. Шикамару выходит из него за секунду до оргазма. По телу от копчика до позвоночника словно прокатывается горячая волна, и с тихим вскриком он кончает себе в ладонь.
Канкуро медленно приподнимается, помогает себе руками. Охнув, тянется за салфетками на другом конце стола. Протягивает одну Шикамару.
— Всё ещё хочешь поменяться? — с улыбкой спрашивает он, слегка наклоняет голову на бок.
А Шикамару снова ловит себя на мысли, что за все эти годы не было ни минуты, чтобы он его не хотел. Он поджимает губы, сдерживая улыбку, тщательно вытирает пальцы правой ладони. Бросает салфетку в мусорное ведро.
Затем молча ложится спиной на стол. Окидывает взглядом лицо Канкуро. Сильнее раздвигает ноги. Канкуро ухмыляется. Спустя мгновение он прижимается к Шикамару всем телом, жадно целует. Шикамару стонет ему прямо в рот.
Спустившись чуть ниже, Канкуро вылизывает горло Шикамару, и тот неосознанно откидывает голову сильнее, позволяя ему делать все, что захочется. Канкуро хмыкает, покрывает влажную кожу поцелуями, слегка прикусывает губами розовый кружок соска, облизывает, и снова проходится зубами. Два пальца свободно входят в податливое тело. Шикамару выгибается навстречу этим ласкам, в нетерпении елозит задницей по столешнице.
Канкуро приподнимается над распростёртым на столешнице Шикамару, закидывает его ноги себе на плечи. Сплёвывает на ладонь, размазывает слюну по промежности. Приставляет член к входу, медленно входит, давая Шикамару привыкнуть. На пробу двигает бёдрами, выскальзывает на пару сантиметров и тут же проскальзывает обратно. Шикамару под ним жмурится, прикусывает губу, с силой втягивает в себя воздух.
Когда он еле заметно кивает, привычное безумие возвращается. Ритмичные толчки в податливое тело, задушенные всхлипы и стоны, обоюдная дрожь и бесконечная, неутолимая жажда. Канкуро чувствует, как вокруг его члена сжимаются тугие мышцы. Движения становятся чаще, отрывистее. Шикамару не открывает глаза, одной рукой он крепко держится за край столешницы, другая сжимает собственный член, движения почти такие же хаотичные.
— Канкуро, я сейчас…снова… — шепчет он, запрокидывая голову назад, и Канкуро снова прикусывает губу, чтобы не застонать, наклоняется к нему чуть ниже. Входит глубже, и больше не может сдерживаться. Оргазм накрывает его с головой, и весь мир замыкается на этом остром наслаждении. Шикамару под ним дрожит, неосознанно пытается свести колени вместе. Его правая ладонь вся в сперме.
— Это было… — начинает Канкуро и замолкает. Тяжёло дышит. Шикамару прижимается к его плечу лицом, смазанно целует куда-то в область ключицы.
— Да… — говорит он в ответ, целует ещё раз. Понимает, что нужно уйти, но Канкуро всё ещё не выходит из него. Он аккуратно берёт лицо Шикамару в свои ладони, притягивает для ещё одного поцелуя, и вместо того, чтобы разорвать поцелуй, Шикамару проходится языком по нижней губе Канкуро. Он снова хочет кончить в этот горячий рот.
Под утро Шикамару тенью скользит вдоль по коридору в их с женой спальню. Мельком заглядывает в детскую к Шикадаю. Темари уснула вместе с ним. Вздох облегчения против воли вырывается из груди. Вместе с тем проклятое “она знает” набатом бьёт в голове. Кажется, что она вот-вот расколется.
Он ложится спать один, вымотанный и удовлетворённый. Губы болят и покалывают, низ поясницы ужасно тянет. Внутренний голос снова давит на больное, заставляет себя ненавидеть. Снова.
— Это нужно прекращать, — бесшумно шепчет Шикамару, прикрывает глаза.
Зачем то опять считает.
Это началось, когда Темари ещё не была беременна. Шикадаю скоро исполнится два года.
**
— Пап? Ты меня слышишь?
Шикамару открывает глаза. Шикадай вопросительно на него смотрит, машет рукой перед его лицом. В ладони зажата фигура короля.
Шикадаю уже двенадцать.