***
Откровенно говоря, Джефф заебался. Вместо того, чтобы отдыхать, как все нормальные люди, он торчит в участке и перебирает сраные бумажки. У его шефа хреновое чувство юмора, иначе Джефф не может объяснить, какого хрена происходит. Сегодня сраное Рождество, а он просиживает жопу на неудобном стуле и занимается какой-то херней. Отвратный кофе давно остыл, а за новым сходить все как-то не получалось. Да и отвлекаться от дел не хотелось, иначе он проторчит здесь еще полдня. Эммы все не было, и в глубине души Джефф надеялся, что она не приедет, иначе он застрянет здесь навечно. Из коридора слышится какой-то шум и чьи-то голоса, но Джефф старается не отвлекаться от документов. Голова идет кругом, а желание уволиться к хренам собачьим растет в геометрической прогрессии. — Приветик. Эмма заваливается в кабинет, как к себе домой, гремит пакетами и тихо матерится. И издает слишком много шума для одного человека. От нее рябит в глазах похлеще, чем от гирлянды, и шумит в ушах, словно он в стельку пьяный. Или под ЛСД. Эмма задумчиво ищет, куда пристроить пакеты, а Джефф делает вид, что не замечает, пялится в документы и закатывает глаза. Звать ее на работу было самой огромной ошибкой в его жизни. Эмма падает на стул напротив и бесцеремонно закидывает ноги на стол. Джефф чувствует, как начинает закипать. Когда-нибудь эта несносная девка доведет его до ручки. Он ее придушит и сядет. Без сомнений. Джефф поднимает на нее взгляд и отмечает, что она снова вырядилась, как шаболда. Стройные ноги обтянуты шлюшьими колготками в сетку, черные шорты едва прикрывают задницу. Но это еще терпимо, так же, как и массивные ботинки на шнуровке, которые смотрятся на ней странно, но охуенно. Больше вопросов вызывает нечто непонятное, надетое сверху. То ли кардиган, то ли хер знает что. Пушистое и уебищно-фиолетовое. Слов нет, только беспросветный дикий ахуй. — Это что? — он не выдерживает, правда хочет узнать, что за нахер. Кивает на чудо моды и откидывается на спинку стула. Бумажки подождут. Она лыбится, как идиотка. И молчит. Кажется, выводить его из себя — ее любимое занятие. Но Джефф слишком давно ее знает, чтобы вестись на эту хрень. Он пожимает плечами и возвращается к документам, тихо бросая под нос: — Лучше бы голая приехала, чесслово. — Да ну, правда, что ли? Я тебя услышала. Джефф даже понять ничего не успевает, когда Эмма ловко встает на ноги и стягивает с себя эту ублюдску тряпку. Она летит куда-то в сторону мусорки, а Эмма улыбается так, словно получила очередную бесполезную статуэтку. Джефф тяжело вздыхает. Вечер обещает быть веселым.***
Эмма пьяная и до жути счастливая, Джефф потрясен, но в глубине души нихрена не удивлен. Она притащила с собой гирлянду и умудрилась повесить ее на окно, ничего при этом не сломав. Завалила стол каким-то рождественским хламом и прицепила еловый венок на дверь. Ароматические свечи, которые приперла Эмма, пахли чем-то свежим и приятным и не действовали на нервы, поэтому Джефф смирился. Джефф до сих пор не понимает, как она доперла сюда одна кучу пакетов, которые продолжает целеустремленно опустошать. На рабочем столе появляется куча контейнеров с едой, за что он ей премного благодарен, потому что, кроме мерзкой жижи, которая почему-то зовется кофе, он сегодня не пил. — Рождество — семейный праздник, — Эмма теребит край его футболки, которую Джефф заставил ее надеть. — А как так получилось, что моя семья — это ты? — Умоляю тебя, никогда больше в этой жизни не пей, начинаешь нести хуйню. Джефф ест и внимательно смотрит на нее. Все-таки он рад, что Эмма здесь. Пускай временами она и ведет себя, как полная идиотка. Джефф выбрасывает пустой контейнер в мусорку и возвращается к работе, иначе придется торчать здесь всю ночь. Краем глаза поглядывает на Эмму, чтобы она выкинула очередной номер. — Нет! — он рявкает громче, чем следовало, когда Эмма достает бутылку шампанского. Она только протрезвела, а терпеть ее пьяную он будет не в состоянии. — Не будь таким противным, — Эмма обходит стол и почти вешается ему на шею. — Один бокал можно пропустить, сегодня праздник. Как бы Джеффу не хотелось, но он ломается, потягивает шампанское, которое пузырьками бьет по голове, и копается в сраных бумажках. Эмма занята алкоголем, а значит весь остальной мир потерял для нее интерес. Главное, чтобы она не начала буянить, иначе, честное слово, Джефф ее убьет. Она заткнула уши наушниками и кружится по кабинету в обнимку с бутылкой. Пока все под контролем, но терпение медленно, но верно кончается. Эмма едва слышно подпевает слова песни, на ходу стаскивает футболку и кидает куда-то под стол, делая глоток шампанского. На удивленный взгляд Джеффа отвечает, что ей жарко. Он, может быть, даже не против, но сейчас не время и не место вести себя, как шаболда. Она спотыкается об стул и летит на пол, крепко прижимая драгоценную бутылку к себе. Наушники разлетелись по углам, оставаясь невнятным шумом на фоне. Эмма трет ушибленную коленку и от чего-то заливается громким смехом. — Если ты продолжишь бесоебить, я пристегну тебя наручниками к стулу и заклею рот скотчем, — почти рычит Джефф, приподнимаясь со стула. Эмма перестает смеяться. Вместо этого вытаскивает из пакета очередную гирлянду, обворачивает вокруг шеи, словно шарфом, и садится на стул. Джефф наблюдает за ней со смесью недоумения и праздного интереса, в тысячный раз жалея, что позвал ее. — Ты там удавиться решила? Учти, если тебя ебнет током, это не мои проблемы. Эмма откидывается на спинку стула и закидывает стройные ноги на стол. Ведет себя, как охуевшая дрянь. Иногда Джефф за ней не успевает. Складывается ощущение, что у нее в башке есть какой-то рычаг неадекватности, который периодически срывает. — Если ты их не уберешь, я их сломаю. — Давай. Джефф на секунду подвисает в пространстве, пытаясь переварить услышанное. Эмма нарывается, и было бы неплохо послать ее нахер отсюда, но он не может. Или не хочет. Все-таки ему немного интересно, чем закончится этот цирк. — Ты наручники обещал, — она закусывает губу и хитро щурится. Не, нихрена. Он не поведется. Они проходили это тысячу раз. И в такие моменты Эмму лучше игнорировать. Но почему-то не получается. Особенно, когда она сидит напротив в одном лифчике и ебучих колготках, кусает губы со смазанной помадой и смотрит так невинно, что хочется об стол приложить. — Пошла вон, — звучит, как капитуляция. Полная и безоговорочная. Эмма встает, медленно подходит и толкает Джеффа в грудь, заставляя откинуться на спинку кресла. Садится сверху, накидывает на шею гирлянду и утыкается лбом в его лоб. Он кладет холодные руки на ее талию, и горячая кожа покрывается мурашками. Держит крепко, потому что не может позволить ей упасть. — Мне уйти? — Пошла к черту, — шепчет Джефф и целует Эмму в губы. Снова все пошло через одно место. Снова вместо того, чтобы работать, он сосется с херовой актрисулей в душном кабинете. И Джефф понятия не имеет, как она делает это. Задвигает на второй план абсолютно все, кроме себя. Джефф пересаживает ее на стол и ловит жадным взглядом каждое ее движение. Эмму даже раздевать не нужно, она сидит перед ним, кажется, готовая на все, и коварно улыбается. Пьяная и счастливая. Как всегда. Она тянет Джеффа за футболку и впивается в его губы. Чувствует его крепкие руки на бедрах. От Джеффа пахнет куревом и домом, и Эмме хочется раствориться в этом запахе. Запомнить каждый его поцелуй и даже то, как в шею неприятно впиваются мелки лампочки, когда он тянет за провод. — Мне работать нужно, — выдыхает ей в губы и стягивает шорты. — Ну так работай, — Эмма кусает его за мочку уха, а потом игриво смотрит в глаза. Шарит за спиной, расстегивая ненужный сейчас лифчик, и отбрасывает его в сторону. Джефф тяжело вздыхает, пока Эмма стягивает с него футболку. Она скользит пальцами по его рукам, животу, опускаясь ниже. Наугад нащупывает ремень, расстегивает пуговицу, дергает собачку, словно собирается вырвать молнию вместе с тканью брюк. Разгоряченной кожей прижимается к его груди, обнимая за шею и целуя в колючую щеку. — Мне холодно. — Оденься, — Джефф толкает ее вперед, заставляя лечь на стол, и нависает сверху, целуя в губы. — Ты должен мне новые колготки, — недовольно бурчит Эмма, сжимая пальцами его плечи. Он их порвал, нагло и бесцеремонно. Времени у них не так много, как хотелось бы, поэтому тратить его на лишние телодвижения Джефф не стал. — Да хоть целый магазин. Она сомневается, что Джефф сможет позволить себе это на свою зарплату, но ничего не говорит и улыбается. Целует его в подбородок, а затем в губы. И не хочет его отпускать. Ни на секунду. Джефф нарочито медленно, словно дразня, ведет пальцами по животу. Эмма елозит по столу от нетерпения, извивается, как змея, подставляется под его руки. Разрешает делать с собой все, что он захочет. Послушная девочка. Он сжимает ее бедро, а затем резко входит и сразу начинает двигаться в быстром темпе, придерживая Эмму за талию. Она выгибается и мычит от удовольствия. Запрокидывает голову и кусает губы. Джефф невесомо целует ее в подбородок, а затем жадно — в губы. Отбрасывает хренову гирлянду в сторону, обнажая ее шею. Он сбито, прерывисто дышит, глядя Эмме в глаза. А она улыбается своей пьяной убийственной улыбкой, и Джеффу кажется, что он готов бросить весь мир к ее ногам. Стол ритмично шатается, грозясь сбросить содержимое на пол, но им обоим насрать. Сейчас есть дела важнее и приятнее. Джеффу от нее голову сносит похлеще, чем от шампанского, и Эмма нагло пользуется этим. Томно стонет ему в ухо, чувствуя, как он сжимает ее бедра. Джефф толкается глубже и резче, а Эмма стонет в поцелуй, обнимает его за шею. Сидит почти на краю стола, крепче жмется к Джеффу. Кожа к коже. Сердце к сердцу. Их отношения сложно назвать нормальными, но Эмме насрать. Ей все нравится. Нравится до судорожных вздохов и дрожи в коленях. Эммы хватает еще на пару минут, с громким стоном кончает, чувствуя, как пьянящая эйфория разливается по телу. Она кусает Джеффа в плечо и хрипло смеется. Пытается отдышаться, чувствуя, как Джефф целует ее в висок, вышибая остатки разума из головы. — Долго мы еще будем здесь торчать? — Эмма тянется за бутылкой, все еще сидя на столе. Лохматая и в одной черной огромной футболке. Допивает остатки игристого вина и убирает бутылку в сторону. — Если продолжишь мне мешать, то до завтра, — он целует ее в коленку, обтянутую колготками. Берет в руки толстую папку и почти ласково произносит: — Будь хорошей девочкой, сгоняй еще за шампанским. Если и проводить рождественский вечер на работе, то так, чтоб не сдохнуть со скуки.