Да даже если бы мог - пусть эти возможные обвинители найдут на нем живое место, куда можно пригвоздить очередной приговор. Он даже скажет им спасибо.
На нем три свитера. Самый верхний и самый древний уродского рыже-коричневого цвета. Ему кажется, будто он спит в холодильнике. В таком же, как и его собственный, что кряхтит на кухне. Да, наверное, он издает такие же звуки после приступов кашля. Радио на столе изрыгает из себя плаксивую песню о том, как пара влюбленных никогда больше не встретятся. "Ни в Париже, ни в Польше"... Были ли они влюблёнными? Нет. Когда ты находишься в эпицентре события, которое сам же должен каким-то магическим образом предотвратить, то все идёт набекрень. Вот и у Валерия все ушло не туда. Виновата ли в том радиация, сжирающая их заживо или постоянный стресс - он не знал. Он точно знал, что это было опасно, но Щербина, казалось, даже ухом не вел, сжимая его в объятиях каждый раз в коридорах гостиницы. В Чернобыле все было неправильно. Животные, оставшиеся без крова и в скором времени залитые бетоном в огромной яме. Закопанные деревни, солдаты в страшных противогазах и спецодежде. Огромное кладбище техники, к которой нельзя даже прикоснуться. Пустой город, такой молодой и безжизненный. Полыхающая станция, отравляющая всех, от мало до велика...Что из этого, черт возьми, можно назвать правильным?
"Если говорить о нас, то мы бы не встретились ни в Вене, ни в Чернобыле..". Он не хотел быть обязан тому кошмару, что пережил, но и не думать о том, что именно он их связал тоже не получалось. Они ведь люди, которых едва-ли когда-то свела бы чистая случайность. Министр и академик. У них даже институты разные, о чем вообще речь? И все же, они встретились. И спасли тысячи, если не миллионы людей. Он думает, что это стоило всего. Даже того ужасно странного Нового года в штабе по ликвидации аварии... Борис явился к нему в номер с намерением вытащить профессора из горы расчетов и различных бумаг. В общем-то, зампред даже не собирался слушать возражений, утаскивая Валерия на что-то вроде корпоратива в общей столовой. Легасов, честное слово, хотел просто перетерпеть эту ночь, задохнувшись под горой работы, но увидев яркие, почти детские глаза Щербины, силы к сопротивлению резко испарились. Если политик хочет, чтобы он провел эту ночь с ними - он проведет. Если это может помочь. Новогодняя ночь была проведена в довольно уютной обстановке, за песнями и даже немного плясками. Тараканов с Пикаловым немного перебрали и пытались станцевать что-то древнерусское, но упали на пол почти в обнимку, заливаясь громким хохотом. Валерий совсем не понимал, как люди могут так громко и синхронно смеяться. Может, это потому что эти двое - военные? Борис будто расслабился, всем своим видом показывая, что он доволен. Может, не улыбался во все тридцать два, но снял пиджак и развязал галстук. Стоит говорить о том, что Щербина никогда себе такого не позволял? Вероятнее всего, нет. Наблюдая за радостными людьми он даже забыл, где они находятся. А вернувшись в реальность не увидел ничего, кроме издевательств судьбы. Все присутствующие здесь умрут гораздо раньше, чем им положено, они встречают самый светлый праздник в эпицентре катастрофы... Ужасная картина ужасного места. Поворачивая голову влево, учёный всматривается в календарь, висящий на стене у двери. Он пытался разглядеть цифры, но за последнее время его зрение сильно упало, так что попытка прищуриться вызвала лишь головную боль, но картинку не прояснила. Пододвинувшись к краю дивана, он, наконец, разглядел черные цифры. 31 декабря 1987. Это настолько удивляет его, что брови непроизвольно ползут вверх. Как быстро протекает время. Он точно знал, что уже зима, но даже не думал, что сегодня Новый год. От этого факта ничего существенно не меняется, лишь душа тоскливо ноет в грудной клетке, отзываясь болью. Новый год - это семейный праздник. А у него нет семьи. У него ничего нет. Все сожжено. Кот скучающе трётся о ноги и требовательно мурчит. Забравшись к Легасову на колени, тыкается мордой в грудь, напрашиваясь на ласку, которую тут же получает. Полосатый добился своего и со спокойной душой засыпает, свернувшись в клубочек на коленях Валерия, который исступлённо гладил его спинку.С другой стороны, что он бы здесь делал совсем один? У него есть Сашка, а с остальным он справится и так...
Справится.