Лак для ногтей.

Девушка долго смотрела на себя в зеркале. Ей была не привычна подобная цветовая гамма. Впервые в своей жизни Аддамс надела что-то кроме черного. Она хотела скинуть с себя этот нелепый наряд, но стоило лишь прикоснуться к нему, как Уэнсдей отдергивала руку. Что-то ее останавливало. Возможно интерес к происходящему, или же ей хотелось чего-нибудь новенького. Ночь. В комнате гробовая тишина. После того, как Энид надела на Уэнсдей это дурацкое платье, блондинка легла спать. Брюнетке же спать вовсе не хотелось. Ей хотелось что-то в себе изменить. Новый ее костюм- бежевое мешковое платье, с длинными рукавами и с розовым поясом-лентой, который прекрасно облегает талию, выделяя ее. Также Синклер дала поносить Уэнсдей белые гриндерсы. Аддамс прям светилась от такого обличия. Но затемнял весь этот свет лишь один элемент,- макияж. Любимая помада девушки темно-бордового оттенка ( например, номер "LA12"), и этот цвет затемнял всю картину. Поэтому бедняге Уэнсдей пришлось стереть этот прекрасный оттенок. Без помады губы девушки лучше сочетались с этим облачением. Черноволосая еще долго смотрела на себя в зеркале. С каждой пройденной минутой у нее еще больше появлялось отвращение к этому делу. Наступило раннее утро. Девушка встала в свет не заря. Даже Энид еще не успела проснуться, хотя она была "ранней пташкой". Опять черноволосая встала напротив стеклянного предмета. Опять ей что-то не давало успокоиться. Вроде все уже подходит, но девушку нагнетало некое волнение. В первый раз ее волновала та мысль, кто о чем подумает. "Вдруг все подумают, что я рехнулась?",- после этой мысли моментально летит другая:" Какая разница на остальных, главное, что мне нравится!", "Проблема в том, что мне не нравится!/i>"... Так и спорила она сама с собой, пока сама себя не переспорила. "<i>Плевать вообще". Уэнсдей подозревала о том, что она рехнулась. Вот это вообще подарочек будет! Энид лениво потянулась и открыла глаза. Перед собой она увидела подобную картину: Уэнсдей крутилась в новом платье перед зеркалом и что-то тихо бормотала себя. -Все в порядке, Уэн?- У блондинки плыло все перед глазами.- Ты с вечера не снимала это платье? Глупышка, ты же его помнешь и оно станет похоже на дряхлый мешок! -Я не против была бы надеть на себя мешок.- Девушка закатила свои угольные глаза. Пробудившийся от сна Вещь медленно залез на плечо хозяйки. Постукивая пальцами, он что-то сообщал. Уэнсдей в чем-то упрекнула его и скинула с себя. Солнце уже расплывалось в рассвете. Начинался школьный нудный день. Хотелось просто проспать его и не вспоминать о том, что ты ученик. Но это не прокатит. Все-таки какая-нибудь язва застукает тебя и будет не сладко. Но этот день был особенный. Уэнсдей была в центре внимания. Ученица, которая сначала их встречи облачалось только в черное и все остальные цвета призирала, надела на себя яркие девчачие вещи. Некоторые открыли рты от удивления, некоторые перешептывались тыча пальцем в Аддамс. Даже учителя были шокированы, но показывать это не стали. Не культурно. Энид была не в себе от счастья. Она считала достижением то, что она одела соседку как барби. Можно даже "Нобелевскую" премию выдавать! Первым, кто осмелился спросить Уэнсдей про самочувствие, был Ксавьер. Он был ошеломлен пуще всех. Подрезав Уэнсдей на одном из коридоров, он стал недоумевающе расспрашивать красотку. -Все нормально, Уэнсдей?- Неуверенно промямлил Торп. Ему было не по себе, вдруг Аддамс наброситься на него с тесаком из-за подобного вопроса. Но Уэнсдей лишь блеснула своими завораживающими мрачными глазами, которые прожигали тебя насквозь. От взгляда пробежались по спине мурашки. Девушка выпрямила плечики и гордо ответила, что все просто прекрасно. Парень, конечно, не поверил, но приставать с расспросами не стал. -Раз все в порядке, то ты выглядишь просто прекрасно. По тебе можно портрет писать. -Великолепно. Но мне не хочется, чтобы кто-нибудь запечатлял меня в таком обличии. Не хочу после себя позорную память оставлять. -Печально. Ну ладно, переживу. О тебе, наверное, в каждом углу сплетни пускают. Смотри не наплети о себе ложной информации. Девушка пожала плечами. Ей было по барабану на то, что кто-то кому-то вешает лапшу на уши. Главное, чтобы ей не навешали. Переглянувшись с другом, Уэнсдей удалилась вперед по коридору. Ксавьер не врал. В столовой она тысячу раз слышала свое имя. Кто-то говорил с издевкой, кто-то с брезгливостью, кто-то с завистью. Девушку веселило подобное отношение к ней. Конечно, это не первые ее завистники, таких было тысячи, но именно эти ее веселили. Было смешно, что вообще над этим можно завидовать. Это глупо и не разумно. Хотелось подойти к каждому из них и сказать, какие же они тупые. Но Уэнсдей не хотелось морать руки, она любила мучить и унижать морально. Взглядом, действиями, красотой, умом... Красота... И так подобным образом закончился столь интересный день. Начался с явного позора и закончился лютой завистью. Не удивительно, что кто-нибудь наложил на нее порчу. Аддамс так гордилась собой, что готова была написать про себя главу романа, что, как раз-таки, стала делать. Неторопливо щелкая по клавишам, девушка углублялась в свой разум. Она будто входила в транс. Она могла провозиться над этим делом часами, сутками, днями... Если есть в этом необходимость или передоз вдохновения. Сейчас Уэнсдей вдохновилась собой. Никогда не позволявшая себе присутствовать в своих романах. Могла лишь указать свое авторство в начале книги, далее за нее играли иные персонажи. Она считала свою жизнь не слишком интересной для подобной истории... Но мы сейчас не об этом. Нас интересует, полюбила ли наша главная героиня другие цвета, кроме черного? И поможет нам раскрыть эту тайну приятная соседка черноволосой... Энид бешено врывается в дверь. Та с болью заскрипела. В лице девушки можно было прочесть безумный восторг. Она явно нетрезва от радости. -Уэнсдей, ты была такой прелестной! Все о тебе только и твердят! Сами короли школы не добивались такой обсуждаемости, как ты! Ты это понимаешь?- Синклер подошла в притык к соседке, что можно было прекрасно слышать дыхание обоих. Блондинка расплывалась в улыбке, а Уэнсдей, напротив, была как каменная статуя- холодна и безэмоциональна. -Я это понимаю. Мне все ровно на обсуждения этих...- Аддамс пыталась подобрать довольно обидное слово, но так как половину этих обсуждальщиков составляли друзья Энид, Уэнсдей сдержалась.-...Недоумков. Синклер закатила глаза, но все также расплывалась в улыбке. Энид вовсе не завидовала популярности Аддамс, а вела себя как настоящая подруга. За это девочке нужно было дать премию, чем за переодевание Аддамс. -И что, снова будешь ходить как смерть с косой,- во всем черном и мрачном? Или все-таки будешь использовать еще оттенки?- Энид иронично подняла брови. В душе она знала ответ, но все ровно сомневалась в нем. Хотелось, чтобы Аддамс сама призналась в этом, а не думать и летать в своих раздумьях. -Я никогда не думала, что мне будет идти что-нибудь, кроме черного. Но благодаря тебе, Энид, я открыла глаза. Даже тошный розовый цвет мне стал приятен. Спасибо тебе, Энид.