Мой милый Августин

Людвиг подходит бесшумно и со спины. Прямо как Шпион. Такое сравнение кажется Августу забавным, и он тихо посмеивается, аристократично прикрывая рот рукой. Но когда его заключают в крепкие объятия, то все мысли сразу же улетучиваются. От Медика Красных пахнет лекарствами, медицинским спиртом и кровью, причем последний запах настолько сильный, что с лёгкостью перебивает первые два. Август втягивает носом воздух и прикрывает глаза от удовольствия. Запах крови въелся в одежду обоих Медиков, но отчего-то у Келлера он ощущается сильнее. И Медику Синих это безумно нравится. Август откидывает голову возлюбленному на плечо, а тот в свою очередь зарывается носом в волосы на макушке Бергмана. Несколько минут они стоят неподвижно, откровенно наслаждаясь тишиной и такими родными объятиями. — Я скучал, — шепчет Людвиг. Синий Медик улыбается. Они виделись совсем недавно, а Красный уже успел соскучиться. Хотя на поле боя особо не пообнимаешься, и потому именно сейчас можно сказать, что любовники по-настоящему встретились. Они стоят на берегу небольшого озерца, на нейтральной территории между базами. Сюда приходят наемники из якобы враждующих команд, чтобы спокойно пообщаться, не боясь быть застуканными вездесущей Администраторшей. Людвиг запускает руки под рубашку Бергмана и начинает аккуратно гладить любимое тело, нарочно задевая все чувствительные точки. Синий Медик выгибается и тихо стонет, вплотную прижимаясь к Красному. Келлер усмехается и проводит языком по шее любимого, вызывая еще больше стонов. Кто бы их сейчас увидел — ни за что бы не поверил, что эти двое внушают страх обеим командам. Мясник и Отравитель — так за глаза называют немцев, причем небезосновательно. Людвиг никогда не расстается с пилой по кости и любит пускать ее в дело по поводу и без. Даже сейчас она заткнута за ремень его брюк, на всякий случай. Август же прекрасно разбирается в любых видах ядов и частенько экспериментирует на товарищах, на деле же просто травит их для своего удовольствия. Но наедине Медики проявляют всю свою странную нежность и заботу. Они тоже люди, хотя другие наемники сильно в этом сомневаются, они тоже могут любить. Наконец, Келлеру надоедает стоять, и он падает на землю, утягивая возлюбленного за собой. Август коротко вскрикивает и падает на любовника. Впрочем, он тут же удобно устраивается, укладывая голову теперь уже на грудь Красного. Ласки под рубашкой не прекращаются, Бергман жмурится от наслаждения, словно огромный кот, и трется носом о шею Красного. — Щекотно, — хихикает Мясник. Отравитель немного приподнимает голову и легко кусает возлюбленного за шею, оставляя на бледной коже яркий алый след. Келлер наигранно хмурится и в отместку сильно сжимает кожу Синего под рубашкой. Бергман морщится, представляя, как на коже останутся синяки. — Отравлю, — ласково шепчет Август. Людвиг в ответ кровожадно ухмыляется. — Порежу на ленточки, — следует ответ. Медики смеются и крепче прижимаются друг к другу. Они просто обожают садистские шуточки и чёрный юмор. А шутить с тем, кто в полной мере сможет тебя понять, — это вдвойне приятно. Некоторое время Медики молчат, уже в который раз любуясь друг другом. С одной стороны они невероятно похожи, но также есть в них и немало различий, помимо цвета формы. У Людвига глаза серо-голубые, в то время как у Августа они чисто синие. У Бергмана волосы темно-каштановые, а у Келлера — угольно-черные. Еще Синий Медик имеет милую родинку на подбородке, в то время как у Красного над левой бровью виднеется уродливый шрам. Mann.co находят поразительно похожих людей для обеих команд, однако у них при всей своей похожести имеется много индивидуальных черт, как во внешности, так и в характере. Вот кстати, еще одно различие между немцами. То самое, которое становилось причиной множества споров и обид. — Ах, мой милый Августин, Августин, Августин… Эту песенку Людвиг обожает еще с детства. Он постоянно ее напевает, чем жутко раздражает сокомандников. Конечно, и Хэви с его привычкой бросать сэндвичи, где попало, и Солдат с его извечным прославлениям Америки тоже всех изрядно бесили, но им можно было высказать свое недовольство или попросить так больше не делать. Однако Медику никто ничего не говорил — боялись неуравновешенного и безумного садиста. Келлер это прекрасно знает и частенько поет «Августина» другим назло. Но Синий, будучи ближе всех к Мяснику и ни капельки его не боясь, может говорить все, что думает. — Люююдвиииг, ну хвааатииит… — стонет Бергман, утыкаясь тому лбом в плечо, — Ты же прекрасно знаешь, что я терпеть не могу эту песню. — А разве ты не мой, не милый и не Августин? — интересуется Красный. Синий изображает вселенскую обиду. — Если бы тебя лет с пяти постоянно говорили, что я, как и автор этой песни, просто обязан написать такое же бессмертное произведение, потому что «все люди по имени Августин рождены, чтобы творить», ты бы тоже возненавидел как собственное имя, так и эту чертову песню. Все это Бергман выпаливает на одном дыхании, при этом делая такое жалостливое лицо, что Келлер не может не улыбнуться. Затем он из лежачего положения принимает сидячее и сажает Августа себе на колени. Ласково гладит возлюбленного по щеке, успокаивая. — Выкинь ты эту глупость из головы. Имя у тебя очень красивое и с богатой историей. А то, что ты не станешь новым Гесе или Цвейгом — это не беда. Мы с тобой, mein Lieber, — гении медицины. Мы можем оживлять мертвых и модернизировать человеческие тела. Нас боготворят сокомандники, и последнее слово всегда остаётся за нами. Разве это ли не счастье? Мясник улыбается так тепло, что Август тоже улыбается в ответ. Людвиг как всегда прав. А Августовская престарелая тетка очень долго пыталась реализовать в единственном племяннике все свои многочисленные амбиции. Своих-то детей у нее не было, а капать на мозги женщина ой как любила. Из-за этого горячо любимый племянник с радостью сбежал на войну за гравий. Здесь его талант ценили, здесь он стал негласным лидером в команде BLU и именно здесь он нашел не только единомышленника, но и любовь всей жизни. А что ещё надо для счастья? — Спасибо, meine Zille, — улыбнулся Синий. — Просто моя тетка так меня затюкула по поводу «великого писателя-поэта, что я ни стихи не могу читать, ни эту австрийскую песенку слушать. Да, знаю, что намешал все в одну кучу, но тетя меня действительно достала. Август картинно опускает взгляд. На это Келлер лишь тихо смеется и аккуратно приподнимает голову любовника за подбородок. С минуту немцы смотрят друг другу в глаза, а потом резко и одновременно подаются вперед, соприкасаясь губами. Вообще, они не очень-то любят целоваться, они как правило кусают губы друг друга до крови, пытаясь доказать свое превосходство над другим и удержать пальму первенства в отношениях. Но сейчас язык Людвига ласково скользит в чужом рту, касается другого языка, проходится по ровным зубам и ласкает внутреннюю сторону щек, от чего Бергман тает и льнет к любимому всем телом. Мясник обхватывает Отравителя за талию, тот обвивает руками шею Красного. Некоторое время они сидят в обнимку, жадно целуясь. В конце Людвиг все же не выдерживает и сильно кусает Августа за нижнюю губу. Слегка отстранившись, он слизывает кровь и мило улыбается. — Смотри! — говорит Август, указывая на небо. Красный поднимает голову и видит большую луну. Она озаряет все вокруг мягким светом, а возлюбленные сидели прямо под ней. — Прямо, как в дешевом бульварном романе. — усмехается Людвиг. Бергман кивает. Это Шпионы могут зачитываться третьесортной литературой, Медики же не признают ничего, кроме огромных талмудов по медицине. Неожиданно Келлер смотрит на наручные часы и грустно вздыхает. — Нам пора, милый мой. — говорит Красный. Удивительно, как быстро летит время. Четыре часа пролетели словно одна минута. Еще в самом начале их отношений они решили отвести на тайные свидания ровно четыре часа. Тогда им казалось, что этого времени должно хватать с головой, однако буквально через встречи две-три возлюбленные поняли что четыре часа — катастрофически мало. В идеале Медики хотели бы всегда проводить время вместе, плюя на запрет о том, что команды не должны видеться вне поля боя. Надо сказать, что не только немцы тайком встречались на берегу озера. Красный Солдат и Синий Подрывник тоже встречались не только во время миссий, но этим двоим было проще — они просто пили вместе, одинаково громко отмечая как победы, так и поражения. Но у командных врачей был совсем другой случай. Они скрывали ото всех свои отношения, они могли быть собой лишь жалкие четыре часа в день, и это не просто удручало — это бесило. Однако приходилось терпеть и надеяться, что когда-нибудь эта глупая война закончится, и они станут наконец-то свободными. Как больно и обидно строить планы на совместное счастливое будущее и понимать, что оно может никогда и не наступить. Но любовники держались, грезили о хэппи-энде и с нетерпением ждали этих маленьких ночных встреч. «Надежда умирает последней». Так кажется говорят? Синий тяжело вздыхает, нехотя выпуская любимого из объятий. Медики поднимаются с земли. Крепко обнявшись на прощание, немцы начинают медленно идти в сторону своих баз. Вдруг Август оборорачивается и кричит: — Людвиг! Красный недоуменно поворачивается в сторону крика. — До завтра, meine Ziele. Завтра мы вас победим, будь уверен. — широко улыбается Отравитель. Мясник кивает и машет возлюбленному рукой. «Ну это мы еще посмотрим. У нас побед все равно на одну больше, мы все равно впереди», — думает Келлер, но говорить этого не стал. Они могут застрять здесь еще на неопределенное время, обсуждая прошедшие и будущие сражения, а времени и так осталось очень мало. Синий молчит немного, а потом добавляет: — И это, пой почаще. У тебя хороший голос. Да, и мне приятно, что ты поешь полноценные песни только мне одному. Остальные не заслуживают такой привилегии. Даже преславутый «Августин» не так уж и плох в твоем исполнении. — Буду петь, если тебе нравится, — кричит Красный в ответ. И ещё очень долго Август слышит удаляющиеся постепенно слова: «Ах, мой милый Августин, Августин, Августин…».