Мерцает в сумраке

      Джемайме бы здесь понравилось.       В старину здесь продавали пластинки с рок-музыкой; теперь это был оледенелый остов без витринных стёкол, полный аромата извёстки, но комья морозной белизны на столах и полках переливались сиренью и слоновой костью. В снегу ты отыскала гирлянду, а подключить её было не к чему. Последние минуты шли в поисках рабочих магнитофонов и едва живых дисков, альбомов Джоан Джетт.       «Это её любимое!» – убеждала Бомбалурина. Ты куталась в её куртку. Как, из всех кошек, Бомба может знать твою дочь лучше тебя?       Ты запрокинула голову и втянула колючий, твердоватый воздух. Джейми нужен приятный сюрприз. Джейми нужна смелая, внушающая мама. Хоть раз в жизни.       Рыжий с золотом мех Бомбалурины пламенел на заднем сиденье пурпурного автомобиля. Она потянулась, запрокинув ногу на спинку одного кресла, откинула мятый журнал, унюхав твоё приближение. Сияли лампочки, что вы нашли в доме мёртвой поп-звезды. У вас был роскошный дом, по меркам Племени, и то, что двери в нём едва закрывались и пропускали холод, можно было по-кошачьи пережить.       Ты плюхнулась в ногах дамы, с напускной небрежностью бросила чемодан с дисками на переднее кресло и закинула руки за голову. Шерсть взмокла от тепла.       – По ком грустим? – пророкотала Бомба, величаво подтянувшись и обвив гибкой ногой твою талию. В сонных глазах её поблёскивало лукавство, и пахло от неё сухофруктами и воском.       Ты собиралась ответить, как вдруг за окном мелькнула тень. Машинально тело дёрнулась в сторону, хвост встал дыбом, и когти впились в исполосованное стекло.       Воробьи. Охотятся на объедки.       – Джейми, – сглотнув, выдавила ты.       – Эй, – кокетство сползло с изящной мордочки Бомбы. С трогательной сердечностью она прижала тебя к себе, закрыла затылок ладонью. Голос её стал тихим, и серьёзным. Мало кто слышал этот голос, и мало кто видел её без искусительных ухмылок и ужимок. – Она полюбит тебя. Ты талантливая, и красивая, и знаешь о мире больше, чем некоторые...       – Я прокручивала это в голове, – призналась ты. – «Джемайма, привет, я не перекинулась с тобой и словом с тех пор, как ты родилась, но я твоя мама, из-за меня с тобой обращались не лучше, чем с гадкой Гризабеллой, а твой отец – тот самый кот, что обокрал продовольственный склад и оставил нас без еды».       – Зачем про него? Плевать на Макавити. Пусть не глазеет на этих знойных воров, даже не думает!       – Да, – пофыркивала ты, пока она трепала твои уши и щёки. Невольно ты скрестила лапы, коснулась груди, живота и бёдер, потому что это были твои ладони, твои грудь, живот и бёдра, твои и больше ничьи.       Котята метались в сугробах, рыли норы и берлоги, съезжали с мерцающих гор и грызлись за ворон и стенных мышей.       Джейми тащили за лапы близнецы, Танто и Кори, а затем с громким визгом бросили в мягкие холодные снега. Ты прошла мимо стариков, приглядывающих за ними, невольно гремя чемоданом, и остановилась, только когда настигла лохматую чёрно-огнистую макушку. Оставив ношу, ты с усмешкой помогла котёнку выбраться на поверхность.       – Спасибо, – протянула она тонкий голоском. – А ещё вы красиво поёте.       – Ты... ты тоже, – засмущалась ты. – Постой, Джемайма, – окликнула ты, когда кошка уже хотела улизнуть. Глубокий вдох, не теряй лица: – Я... я принесла тебе подарок. Пластинки. Пластинки, которые ты любишь.       Джейми неуверенно поглядела на чемодан, потом уставилась тебе в глаза каким-то кислым, слишком тяжёлым, чтобы не озябнуть, взглядом.       –Джемайма, – ты моя дочь. И это из-за меня тебя гнали из Племени до последнего Бала. Тот кот, Макавити, он...       – А-а. – Джейми пожала плечами. В тоне её хрустнула досада: – Ну ладно. Всё равно спасибо.       – Я помогу донести, – отпрянула ты, когда лапы котёнка потянулись к чемодану.       Вы шагали по освещённым дорогам, где на вас глазели другие кошки, шептались о чём-то, и ты дрожала, но держала голову прямо. Сердце неслось галопом, кровь приливала к шкуре и будто согревала. Джемайма о чём-то сосредоточенно думала, а ты не знала, о чём ещё заговорить. Все слова застревали в простуженном горле.       – Вот здесь! – Джейми указала на одинокий вагон поезда, где желтело тепло. Там жило много кошек; по тому, как хозяин встретил Джемайму, когда проверял чемодан, ты поняла, что она даже не ночует здесь часто.       «Она не доверяет тебе», – приговором отпечаталось в уме.       Вы сели в открытое купе без постельного белья, с надписями и рисунками на стенах. Джейми не сразу принялась разбирать пластинки.       Она опустила голову, потом подняла взгляд на тебя. И засмеялась.       – Простите, – вытерла она слёзы. – У вас такое лицо! Словно помрёте.       Твои губы дрогнули в улыбке, и щёки, и усы снова взмокли от талых снежинок.       – Да, – только и смогла выдать ты. – Джейми... Какие песни тебе нравятся?