Подарок для Китнисс

      Когда пушистые белые снежинки впервые в этом году касаются дорожек в Деревне Победителей, Пит Мелларк начинает чувствовать легкую тревогу из-за того, что все еще не придумал, что подарить своей жене.       Он старается делать хотя бы маленькие подарки для Китнисс на каждый праздник, но в этот раз мозг полностью отказывается генерировать идеи, и Пит тщетно перечисляет в уме варианты, которые не кажутся ему даже отчасти подходящими.       За работой в пекарне и теплыми вечерами у камина бегут недели, и когда до праздника остается совсем немного, парень впадает в отчаяние. Он бродит по вновь отстроенному Котлу, приглядываясь к безделушкам, но в итоге приобретает только немного овощей на ужин и бутылку хорошего виски для Хеймитча, что, зная их ментора, никогда не является лишним.       Дома Пит готовит любимый пирог Китнисс, испытывая глупое чувство вины, которое только усиливается, когда раскрасневшаяся от холода жена показывается на пороге, стряхивая с волос снег. Она целует Пита и прижимается к нему ледяной щекой, заглядывая через плечо и улыбаясь.       — У нас праздник? — хмыкает она, оглядывая кухню и накрытый стол.       — Просто ужин, — пожимает плечами Пит, не понимая, отчего жена так заговорщически прищуривает глаза и целует его чуть дольше, чем принято для приветствия.       На следующий день Пит решает, что лучше всего будет абстрагироваться от своих размышлений хоть ненадолго и, например, закончить картину, надеясь, что нужная мысль неожиданно посетит его в процессе творчества.       Чуть позже, раскладывая по местам кисти и оттирая испачканные пальцы, он злится на себя, холст и краски, потому что идеи все еще нет. Единственное, что удерживает его от того, чтобы в порыве злости вышвырнуть рамку с еще не просохшими мазками куда подальше, — больно уж реалистично получившаяся улыбка жены, воссозданная по памяти (потому что Китнисс терпеть не может позировать и начинает ерзать и страдальчески стонать уже через пять минут после начала процесса).       Пит оценивает работу со стороны, наводит порядок и оставляет картину сохнуть, а вечером находит ее в спальне, аккуратно приставленной к стене напротив окна.       — Очень красиво, — шепчет ему Китнисс, обвивая шею руками и утыкаясь носом в ключицу. — Спасибо.       Радость от этого лишь ненадолго заглушает самобичевание Пита из-за все еще отсутствующего подарка, пока жена не тянет его следом за собой в постель, лишая всяческой возможности думать о чем-либо, кроме нее.       За три дня до праздника Пит от безысходности отправляется к Хеймитчу за мудрым (по крайней мере, он на это надеется) советом, прихватив для большей сговорчивости соседа недавно приобретенную бутылку.       — Испеки торт, — предлагает ментор, забросив ноги на стол и с видом эстета разглядывая янтарное содержимое бокала.       — У нас пекарня, Хеймитч. Полагаешь, ее удивит торт?       — Тогда нарисуй картину, — Пит молча закатывает глаза и роняет голову в ладони.       — Это даже не подарок.       — Ради всего святого, парень, у нее уже и так все есть, и ты сам в этом виноват!       — Ну, спасибо за твою безмерную помощь… — вздыхает Пит, натягивая обратно свою куртку и обреченно вываливаясь обратно на улицу.       По дороге в город он забирает у старушки Пэм связанные по его просьбе носки, которыми она торгует еще с тех пор, как он был ребенком, и платит, по меньшей мере, в два раза больше, чем нужно, отчего у женщины возле глаз расползаются радостные паутинки морщинок. Теперь, когда они могут себе это позволить, Пит предпочитает делать такие жесты как можно чаще, прекрасно понимая, что даже после Революции жизнь многих все еще проходит прямо по черте бедности, а в их маленьком Дистрикте не так много способов честно заработать.       Тем более носки и, правда, чудесные, а у Китнисс зимой всегда ледяные лодыжки.       Вплоть до вечера Пит трудится в пекарне, перед самым уходом отправляя в печь противень с сырными булочками, которые впоследствии забирает с собой.       Китнисс, натянув носки и прихватив с собой на диван всю корзинку с еще теплой выпечкой, выглядит совершенно счастливой, укладывая ноги на колени Пита. Он все еще смотрит на жену с неприкрытым восхищением, так и не привыкнув к тому, что все это происходит взаправду, и порой Китнисс чувствует себя от этого неловко, но сегодня у нее настолько хорошее настроение, что девушка улыбается в ответ, а, покончив с булочкой, перебирается поближе, отправляя прохладные ладошки под футболку мужа и прижимаясь головой к его плечу.       Пит целует ее в макушку, делая мысленную заметку заказать у Пэм еще и варежки.       На следующий день весь Дистрикт накрывает плотным одеялом снега, и Пит, наблюдая через окно, как люди пробираются сквозь сугробы каждый по своим делам, изо всех сил не желает выбираться наружу. Дойти даже до пекарни с его протезом будет настоящим испытанием, а Китнисс так сладко спит рядом, укутавшись практически с головой, что шансы покинуть спальню раньше обеда активно стремятся к нулю.       Недолго думая, он забирается обратно в постель, прижимая к себе Китнисс и вдыхая родной запах ее волос, разбросанных по всей подушке, и засыпает, надеясь, что и жена сможет как следует выспаться.       Неохотно разлепляя глаза, он чувствует, как Китнисс осторожно пытается выпутаться из его рук, делая как можно меньше движений, и притягивает ее обратно, целуя в плечо.       Девушка довольно хмыкает и быстро расслабляется, позволяя мужу снова утянуть себя в объятия.       — Ты видел, сколько сейчас времени, Пит? — тихонько шепчет она. — Мы всё проспали.       — Решил дать тебе выспаться. Сегодня нет ничего важного.       — А пекарня?       — Они справятся без нас, — все еще сонно бормочет он. — Там столько снега навалило.       — Сугробы меня не пугают.       — Есть вообще что-то, что тебя пугает?       Китнисс решительно кивает.       — Гуси Хеймитча.       Пит смеется, окончательно просыпаясь, и смотрит на жену, лениво потягивающуюся под его боком.       — Это у нас семейное. Только ему этого не говори.       — Ни за что на свете, — подмигивает Китнисс, выталкивая его с кровати. — А теперь хватит сачковать от работы.       Изо всех сил делая вид, что ему этого совсем не хочется, Пит все же встает, снова выглядывая в окно. Китнисс оказывается рядом, с детским восхищением рассматривая идеальное белое полотно, окутавшее все вокруг.       — Спасибо, — говорит она, и Пит вопросительно поднимает бровь. — Ну, знаешь, что устроил этот саботаж. Это именно то, что мне было нужно все последние дни.       — Не за что, — шепчет Пит, прижимаясь губами к губам жены и замирая у окна до тех пор, пока их обоих снова не начинает терзать совесть.       Выбраться в пекарню все-таки приходится, но до этого они завтракают сырными булочками, макая их в горячий шоколад, и молча улыбаются, поглядывая друг на друга и размышляя о чем-то отвлеченном.       За день до праздника Пит окончательно принимает тот факт, что облажался. Подарка нет, собственно, как и идей, так что остается всего два варианта: впасть в отчаяние или все же собраться и хотя бы попытаться устроить приличный праздник, отчасти оправдывающий его неспособность заставить свои извилины шевелиться.       И выбор, разумеется, очевиден.       Так что под предлогом дел в городе он покидает пекарню и отправляется в Котел, чтобы реализовать задуманное. Хождение по сугробам все еще является для Пита приличным препятствием, но к вечеру, порядком умотавшись, он все же умудряется успеть закончить приготовления и даже припрятать все праздничные атрибуты до возвращения Китнисс. Ему приходится дождаться, пока жена крепко заснет, а потом применить все свои навыки бесшумного хождения (которые, к слову, стали гораздо лучше со времен Голодных Игр), чтобы украсить дом и установить небольшую пушистую елку в гостиной.       К тому времени, как Китнисс сонно спускается по лестнице, шлепая по ступенькам голыми ногами, у Пита уже практически все готово: первый этаж выглядит так, словно сошел со старинных открыток, которые Эффи прислала им однажды из Капитолия, а на плите доготавливается праздничный обед, на который Пит планирует пригласить и Хеймитча с Сэй, чтобы провести время всей семьей.       Китнисс замирает на последних ступеньках, оглядываясь вокруг, и у Пита нет ни малейшего шанса сдержать улыбку, когда он видит восторг в ее глазах.       — Пит, — выдыхает она, так и оставшись на одном месте, и парню приходится подойти самому, чтобы заключить ее в объятия. — Когда ты все это успел?       — С праздником, — только и отвечает Пит, даже не надеясь привлечь внимание жены, разглядывающей украшения, своими поцелуями.       После того, как Хеймитч и Сэй покидают их дом поздно вечером, Китнисс сворачивается клубочком на диване рядом с Питом и грустно вздыхает.       — Твой подарок так и не успели доставить из Капитолия. Прости.       — Подарок? — улыбается Пит.       Китнисс кивает.       — Чувствую себя плохим человеком.       — Если уж кто из нас и плохой человек, так это я. Мой подарок хотя бы в пути, а я так и не смог ничего для тебя придумать.       — В смысле? — удивляется Китнисс. — Ты дарил мне что-то каждый день всю последнюю неделю.       — О чем ты говоришь?       — Ну, сначала устроил праздничный ужин. Потом подарил картину и теплые носки, испек булочки, устроил маленький выходной и сделал все вот это, — она обводит руками их гостиную. — У меня совсем не было настроения что-то отмечать, но ты так старался все эти дни, что теперь я жалею, что не задумалась о подарке для тебя пораньше.       — Китнисс, все то, что ты перечислила, — не подарки. Я просто… — задумывается Пит. — Хотел подарить тебе что-то особенное, но в голову так ничего и не пришло.       — Хочешь сказать, что устроил все это просто так?       Пит пожимает плечами.       — Ну да.       Китнисс хмыкает, укладываясь обратно на плечо мужа.       — Думаю, я уже получила кое-что особенное, Пит, — она кладет ладошку на его грудь и легонько постукивает указательным пальцем. — Самого лучшего и заботливого человека в мире.       Улыбнувшись, Пит перехватывает ее руку и касается губами раскрытой ладони, а потом наклоняется, чтобы подарить еще один поцелуй.       — Знаешь, — говорит Китнисс, оторвавшись от него всего на секунду. — Кажется, у меня тоже для тебя кое-что найдется.       Пит смотрит на озорной огонек в глазах жены, за который, видимо, и полюбил ее когда-то, и даже не удивляется, когда она перебрасывает ногу, усаживаясь ему на колени, тесно прижимаясь всем телом. Их губы легко находят друг друга, а конечности переплетаются, даря нежность и любовь каждым прикосновением.       После этой ночи Пит серьезно задумывается о том, насколько правильно понимает концепцию подарков.