***
Все магазины и улицы, дороги и дома украшены различными гирляндами, фонариками, бумажными снежинками. Большие и маленькие елки с красивыми и блестящими шарами теснятся с посетилями кафе, ресторанов, магазинов, а некоторые, стоя на улице, собирают на своих веточках хлопья идущего снега. То там, то тут мерцает зеленым-красным-желтым-синим, и чуть ли не толпы людей заполняют неширокие улочки, аллеи и парки. На новогодних праздниках никто не хочет просиживать штаны дома; молодежь тянет окунуться в эту атмосферу, а более старшим людям - ощутить покой и единение с городом и другими. Детей же просто разрывает от количества цветов на улицах и подарков под елкой дома, что те просто физически не могут усидеть на месте, словно им завели их моторчики. Юри прячет лицо в вороте куртки, пытаясь зацепиться взглядом за каждое украшение, каждый блик или свечение. Он не привык видеть так много всего к Новому году: у себя в Японии они праздновали куда скромнее и проще. Ходили слухи, что Токио под Рождество чуть ли сам не становился украшенной елкой, но Юри вживую его никогда не видел. Только во время соревнований, когда разглядывать город особо некогда, да и было это либо весной, либо в начале осени. - Потерпи еще немного, мы почти пришли. - Виктор лишь на секунду бросил свой взгляд голубых глаз на чужую макушку, убедился, что парень перестал так крупно дрожать от холода, и вновь вернулся к дороге. - Все хорошо, - Юри улыбается, поправляя свои очки, и аккуратно огибает уверенно идущую в противоположную сторону девушку с пакетами в руках. - я уже согрелся. На самом деле парень и понятия не имел, куда они идут. В один из дней Никифоров в своей привычной манере вломился в съемную квартиру Юри, - тот напрочь отказался проживать в квартире Виктора, но тут они еще повоюют, - и сказал, что вечером его ждет огромный сюрприз. Естественно светловолосый в подробности не вдавался, только назвал время и, попристовав к Кацуки еще немного, скрылся за хлипкой входной дверью. Поэтому сейчас Юри, можно сказать, шел вслепую, доверившись рукам, крепко сжимающим плечи, и ледяному взгляду, нелогично греющему похлеще даже самого мощного обогревателя. Однако спустя время до парня все же дошло - они шли в ресторан. Эта мысль заставила Юри покраснеть чуть ли не до шеи, благо, что за воротом куртки этого не было видно. Виктор зачем-то повел их в дорогущее заведение, хотя они могли спокойно поесть дома. Да, Юри не понимал всех этих желаний и подарков, брюнет был куда проще, и именно за эту незаурядность он и нравился Виктору. Но иногда все же хотелось сделать для него что-то большее. Так, например, и появились парные золотые кольца, которые каждый раз грели сердца обоих, пусть вслух они и не признавались. А сейчас Виктор вел Кацуки в ресторан, который полюбил когда-то он сам. В помещении было тепло и не многолюдно; официанты ловко перемещались между столами, а девушка, отвечающая за бронирование столиков, встретила их легкой улыбкой с ямочками на щеках. - Здравствуйте. - она опустила взгляд на экран монитора, чтобы сверить данные, и кивнула, выходя из-за стойки. - Ваш столик уже готов. Я провожу вас. - Благодарю. Их столик находился почти в углу помещения, там, где было меньше всего народу, - никого в радиусе двух столов, - напротив панорамного окна, которое открывало просто прекрасный вид на ночной Санкт-Петербург. Виктор повесил на спинку своего стула пальто, - оно было теплым, но мужчина временами все равно подмерзал, в чем никогда не признается, - и подтолкнул зависшего Юри скорее раздеваться и садиться. Один из официантов тут же принес им бутылку хорошего вина и разлил по бокалам, желая гостям хорошего вечера. - Господи, Виктор, мы с таким же успехом могли попить дома. И поесть тоже. - Я знаю. - Никифоров отпил глоток из своего бокала, ненадолго переводя взгляд на окно. - Но я так и не отпраздновал нормально свой день рождения, да и Новый год не за горами. Он улыбнулся, наблюдая за размышлениями Кацуки. Брюнет усиленно думал, зажевав губу и вперившись глазами в белоснежную скатерть, затем покраснел, - снова, - и кивнул, больше сам себе, чем кому бы то ни было, молча соглашаясь с чужими словами. Юри и правда забыл, что Никифорову этим декабрем было вообще не до каких-либо праздников. Он был слишком занят фигурным катанием, чтобы думать о чем-то еще, и Кацуки совсем немного стало стыдно за свою эгоистичность. Но это липкое чувство смыла волна тепла, когда он почувствовал прикосновения прохладных пальцев к тыльной стороне ладони. - Не переживай, Юри. Просто наслаждайся вечером.***
На улице уже давно было за полночь, но редкие возгласы откуда-то издалека не прекращались до сих пор. Юри тихо сопел на диване, укутанный в плед, облокотившись плечом на плечо Виктора. Он так и уснул в очках, когда светловолосый решил познакомить парня с российским кинематографом, и сейчас напоминал пушистого крольчонка, которого хотелось тискать без остановки. Виктор не переставал улыбаться и во время рекламных пауз утыкался носом в темную макушку, прикрывая глаза. Спать мужчина не хотел, а вот касаться парня, вдыхать его запах и ощущать приятную тяжесть на себе очень даже желал. Поэтому не будил, предлагая сменить локацию на свою широкую кровать, обнимал одной рукой, а второй на особо громких моментах делал телевизор чуть тише. - Ммм, Виктор... - Что такое? - Сколько сейчас времени. - Половина второго. - Мне вставать рано утром. - Куда это ты собрался? - Никифоров даже отвлекся от фильма, чтобы посмотреть на Юри и выцепить в тусклом освещении его красивый профиль. - Хочу потренироваться на катке, пока людей немного. - Успеешь ты еще покататься. Отдыхать давай лучше: новогодние каникулы все-таки. Даже у фигуристов они есть. - Ммм, ладно. Виктор победно улыбнулся. Юри на самом деле был упрямым, но эта черта характера почти пропадала, когда парень был либо сонным, либо жутко смущенным. А в последнее время стал в принципе чаще уступать Никифорову, что совсем немного грело самолюбие пятикратного чемпиона по фигурному катанию. Кацуки удобнее устроился, укладывая голову на чужое плечо, и подставил лицо, когда Виктор, огладив пальцами линию челюсти, снял очки и отложил на тумбу справа от него. Он тихо поблагодарил мужчину и под какой-то очень эпичный момент в фильме вновь ушел в царство снов.***
- Юри, быстрее, а то на салюты опоздаем. До полночи, когда старый год сменится новым, оставалось двенадцать минут. Виктор бежал сквозь толпу и тянул за собой Юри, который еще час назад так хорошо лежал на своей кровати. Парень знал, что россияне уделяют большое внимание именно Новому году, нежели Рождеству, - которое сам он в этом году скромно отметил с родителями по видеосвязи, - однако не думал, что его почти насильно приурочат к празднику. Хотя удивляться тут было нечему: это был Виктор, слишком активный, слишком радостный и слишком наглый. Он вытянул парня из его квартиры, не забыв при этом проследить, чтобы тот был одет тепло, и сейчас, схватив Кацуки за руку, ловко двигался между людьми на пути к площади. Оттуда открывался превосходный вид на ночное небо, а самое главное и на салюты, которые должны начать запускать уже совсем скоро. - Фух, успели. Никифоров согнулся в три погибели, громко дыша, на лбу выступила испарина, но он был слишком рад, чтобы обращать на усталость и явно сбившееся дыхание хоть какое-то внимание. Юри вздрогнул, услышав первый бой курантов и первый хлопок, радостные выкрики людей вокруг и "вааа!" самого Виктора. Да, было весело, необычно и даже мило, но характер не позволил Кацуки присоединиться к этой радости; он только тепло улыбнулся, наблюдая за взрывающимися всеми цветами радуги вспышками на небесном полотне, и поправил очки. На седьмой бой курантов его схватили за плечи и развернули к себе. На девятый он смог в мгновение разглядеть голубую радужку чужих глаз и отражение салютов. На десятый Виктор оказался достаточно близко и брюнет почувствовал горячее дыхание на щеке и у уголка губ. На одиннадцатый Юри выдохнул, бегая глазами по чужому лицу. На двенадцатый бой губы парня обожгло касанием, а пальцы на плечах сжались чуть сильнее. Юри слегка покраснел, широко открытыми глазами смотря на мужчину перед собой, но не видел ничего, лишь пятна. Цветные пятна, будто приглушенные звуки вокруг, тепло чужого тела и бережный, нежный и будоражащий поцелуй. - С Новым годом, Юри. Виктор улыбнулся, склонив голову на бок. Вокруг было все так же шумно и многолюдно, но для Кацуки мир сузился до нескольких квадратных метров, на которых они с мужчиной сейчас стояли. Он был без преувеличения ошарашен неожиданным поцелуем, затем в груди словно взорвались тысячи фейерверков, - похлеще тех, под которыми они сейчас стояли, - и Юри широко улыбнулся, набрасываясь на Виктора и крепко обнимая его за шею. Стало радостно и горячо в области сердца, а губы все еще ощущали чужие достаточно отчетливо. Кацуки чувствовал, что еще немного - и запищит от радости, поэтому продолжал усиленно утыкаться лицом в чужое плечо. Постепенно вернулись звуки и ощущение реальности; Юри немного отстранился, чтобы перестать так сильно сжимать Виктора в своих руках, и прикрыл глаза, когда его вновь поцеловали, короче и нежнее, а затем коснулись губами красной от холода и смущения щеки. Снежинки изящно танцевали в воздухе над головами людей и плавно опускались на асфальт, где тут же таяли. Дети радостно визжали, прыгая среди взрослых или носясь по всей площади, молодежь смеялась и обнимала друг друга, поздравляя с началом нового года, ожидая от него еще больше положительных эмоций и радостных моментов. Юри стоял неподвижно, глаза его блестели теми самыми искорками, когда он был безумно счастлив, когда искал что-то и вскоре находил, когда смотрел на своего тренера, катающего только недавно придуманную программу на льду. Он вновь широко улыбнулся и даже тихо засмеялся, наконец окунувшись в атмосферу праздника с головой. - с Новым годом, Виктор. Телефоны обоих разрывались от приходящих сообщений. Плисецкий, проводящий этот Новый год с дедушкой и Отабеком, в своей привычной манере пожелал мужчинам всего хорошего, Пхичит разослал каждому знакомому поздравления, пестрящиеся разнообразными смайликами, а остальные друзья-фигуристы ограничились более скромными и лаконичными сообщениями.