Сгораю

И мы с тобой почти как Abbalbisk и Walkie. Только встретившись, мы разобъёмся. Не встретившийсь, мы умрём. Я без тебя не могу, как и ты. Я тебя ненавижу, как и ты. Я тебя люблю, как и ты. И сколько раз мы встречались в этом ущербном кругу. И сколько раз мы встречались в этом душном, липком, мерзком клубе. И сколько раз мы искали друг друга в этих толпах ебланов. Моя цель — не разъебать Пиэма, Моя цель — это ты. И резаная рука, и дёрганные движения, мои фишки. Всё для тебя, Сашенька. Дип говорил, что мы могли бы быть хорошими Джокером и Бэтменом, но я — дурак. И ты дурак. Мы оба дураки. Я тогда мог поклясться тебе в вечной любви, Я тогда мог поклясться тебе в вечной ненависти, Я тогда мог поклясться тебе и в том, и в том. Мир или война? Ты меня без слов понял, но вида не подал. А я всё понял. По глазам твоим понял. Холодным, причинившим мне очень много боли, но таким красивым глазам. Поклялся тебе в вечной любви. Поклялся тебе в вечной ненависти. Ты не ответил. Рука зажила. Раны на теле заживают быстро — Раны на сердце не заживают никогда. Больно. Очень-очень больно. Спасибо тебе, Саш, за всё. За то, что я чувствовал себя живым и самым счастливым рядом с тобой. За то, что я страдал от твоего холода. За то, что ты просто был. За то, что ты просто есть. За то, что ты просто будешь рядом. Ты стал для меня всем. Плевать на музыку. Плевать на баттлы. Плевать на всё. Плевать на всех. Я ненавижу тебя за это, но ещё больше я ненавижу себя. За то, что люблю. За то, что согласился на баттл. За то, что признался в чувствах. За то, что связал свою жизнь с тобой. Не привязываюсь к людям, не страдаю от каких-то не разделённых чувств, не привык, не так воспитали, но ты — исключение из всех моих правил. — Вов, я люблю тебя — шепчет на ухо Саша, прижимая к себе маленькое и худое тело. — И я тебя люблю. Больше всех люблю и знаю, что ты — тоже. — Вова, спасибо, что ты рядом — тихо говорит Саша, когда обнимает Володю, залезшего к нему на колени. — И тебе спасибо. Саша большой, тёплый и добрый. В отличии от Керамбита. Он злой, похуистичный и холодный. Мовцу такой Керамбит нравится, но Вова его ненавидит. — Саш, останься со мной — шепчет на ухо Вова. — Нет, я домой — холодно бросает Комсомольский и начинает одеваться. Володя смотрит на его крепкую широкую спину и у него сжимается сердце. Саша никогда не остаётся на ночь, просто трахает и уезжает, даже не целует и особо не обнимает. Нет, иногда в нём просыпается этот «хороший Сашенька», который прижмёт его к себе, погладит по голове, чмокнет в висок, улыбнувшись, но это не так часто бывает. Саша уходит, оставляя его в очередной раз одного в остывающей постели. Хочется догнать его и хорошенько начистить ему ебало, а потом поцеловать каждую рану. Ты — моё счастье. Ты — моё горе. Ты — моя награда. Ты — моё проклятье. Без тебя я замерзаю почти насмерть. С тобой я сгораю в адском пламени.