не прекращай светить

чану очень хочется плакать. да, всё в порядке, ничего страшного не случилось, но чану чертовски хочется плакать. он пытается вспомнить техники дыхания, пытается отвлечься на написание лирики, но руки мелко дрожат, а слëзы хотят побежать по фарфоровым щекам. любой шум начинает выводить из себя, хочется закрыть уши, сжаться в комок и посидеть в тишине. это всё непонятно, и, если честно, очень-очень страшно. он почти готов разрыдаться, когда джисон спрашивает всё ли с ним хорошо, но, не доверяя своему голосу, просто кивает. всё хорошо. просто чану очень страшно и очень хочется плакать. но всё хорошо. крис правда пытался в это поверить. он прижимал ладони с ледяными пальцами к лицу и рвано дышал, но повторял себе шёпотом, что всё хорошо. пытался ослабевшими ногами пройти по лестнице, но крепко цеплялся за перила, находясь на грани обморока и боясь упасть. сдерживал слëзы от собственной беспомощности и сгрызал аккуратные ногти до крови. опускал голову на каждый комментарий в свою сторону и прикусывал щëку изнутри до противного металлического привкуса, но упрямо твердил ослабевшим и дрожащим голосом, что всё в порядке. он дожидается конца рабочего дня и вздыхает с усталым облегчением. когда за ним с громким хлопком закрывается дверь в квартиру, в крисе что-то щёлкает. глаза наполняются обжигающими слезами, а в голове ярким ядовитым светом мигает табличка «всё не в порядке». ноги подкашиваются, ослабевшие руки цепляются за всё подряд, но ничего не помогает. чан сползает по стене, медленно оседая на пол. хватается за вьющиеся волосы, больно оттягивая. он такое ничтожество. – милый? слово отскакивает эхом от стен, заставляет конечности холодеть. сынмин всё это время был дома. господи, крис не хочет, чтобы сынмин видел его в таком состоянии. он до боли зажмуривает глаза, пытаясь отдышаться, но заходится очередным всхлипом. ему так стыдно за своё состояние. – что произошло? – сынмин слегка хмурит брови, смотря сонными глазами. на щеке теплеет след от подушки. – дорогой, не молчи. – всё в порядке, ничего не случилось, мне просто нужно успокоиться, – шёпотом тараторит бан чан, пытаясь закрыть лицо от чужих внимательных глаз. – всё хорошо. – тогда почему плачешь? – спокойно, боясь нарушить ломающую тишину, шепчет сынмин и присаживается на корточки напротив. смотрит в чужие стеклянные от слëз глаза и тянет свою руку, аккуратно поправляя волосы. крис от этих заботливых действий всхлипывает громче, тут же заглушая звуки крепко прижатой ко рту ладонью. – не прячься, мышонок, – сынмин говорит медленно, стараясь не спугнуть своими словами. – не закрывайся от меня, прошу. – я... – чан пытается, но к горлу подступает новый спазм, и дрожащий всхлип мешает говорить. – я так устал. сынмин только тихо сидит рядом, держит за подрагивающие холодные руки, круговыми движениями поглаживая, и смирно ждёт. он выглядит таким крохотным в белой футболке чана, что того распирает от нежных чувств. пусть чану страшно, но сынмин всегда остаётся самым замечательным и заботливым парнем на свете. – я не понимаю что со мной происходит, боже, мне так страшно, – задыхаясь от всхлипов, с короткими промежутками на отдышаться, говорит чан. – мне так хочется плакать, я такое ничтожество. – это не так, родной, ты самый прекрасный человечек, – с беспокойством шепчет сынмин, поглаживая одной рукой мягкие кудряшки на чужой голове. – плакать – нормально, не топи себя. я всегда с тобой, чани, слышишь? – спасибо, – подрагивая от странного холода, шепчет крис. – я так благодарен тебе, солнышко, так благодарен. – сдерживает порыв разрыдаться, выдавливая измученную улыбку. – люблю тебя. – и я тебя очень люблю, милый. как ты? – получше, – поглаживая мелко дрожащими руками чужие, шепчет чан. – пойдём умоемся. давай, я тебя держу. в зеркале чан видит свои покрасневшие глаза и драгоценного сынмина, который отвлекает тихими разговорами и обнимает со спины, поглаживая талию. голова гудит, но он отчётливо слышит, как сынмин едва слышно шепчет о том, что ему нужно отдохнуть. шепчет, что он умница и обязательно со всем справится. чан поворачивается лицом к сынмину и кладёт руки на чужие щëки, мягко и коротко прижимается губами к губам напротив, и обнимает за шею. сынмин следит за каждым движением и видит только безоговорочную благодарность. – идём в кровать, драгоценный. тебе нужен отдых. чан, совершенно вымотанный и сонный, только мелко кивает, вызывая у сынмина нежный смех. тот целует его в уголок губы и сцепляет их руки между собой, таща в спальню. позже сынмин помогает чану переодеть огромную чёрную толстовку на мягкую серую футболку, оставляя крошечные поцелуи на лбу, веках и челюсти. выключает настольную лампу и укладывается на кровать, приглашающе похлопывая по пустующей стороне. крис аккуратно забирается под тёплое одеяло и устраивает свою макушку под подбородком сынмина, утыкаясь тому в шею и вдыхая привычный запах спокойствие и ванили. чувствует неспешные поглаживания по спине и беззвучные поцелуи в кудрявые волосы. рядом с сынмином собралось всё спокойствие мира, все самые красивые звуки и солнечное тепло. рядом с сынмином чан чувствует самую настоящую любовь. – спокойной ночи, дорогой, – сынмин следит за чужим глубоким дыханием, прислушиваясь к остаточным всхлипам. – спокойной, котёнок, – приглушённо шепчет чан на грани сна. – спасибо, что ты есть в моей жизни.