***
Николя, только запустив Весту в комнату с ледяной улицы, помотал головой. Манчестер накрыло жутчайшим снегопадом, и он не смог отпустить совушку в дальнейший путь, даже если бы та сама попыталась улететь. Зато Эзра, с помощью пороха переместившийся к нему спустя всего день, был настроен несколько иначе… — Он ведь спать не будет, волноваться начнет, так дела не делаются! — возмутился Эзра, слегка растерянный. Он здесь был, конечно, чтобы помочь Николя закрыть задолженности по зельям, но между обсуждением зелья от бородавок и зелья забывчивости они умело вставляли обсуждение предстоящего праздника, который они заранее продумали, будучи еще в школе. Для Джеймса это должен был быть сюрприз, но, судя по его письмам, не один он был таким гением мысли. — А еще Эдди… — Эдди получит письмо с помощью нашего семейного филина, — заверил Николя. — А еще мои родители отправили письмо папе Джеймса. Кажется, они связались задолго до всего этого… Я сам не в курсе, там взрослые правят балом. Всё будет в порядке, я уверен. Если мама с папой этим занимаются, то это серьезно. Эзра было открыл рот, но сразу его закрыл. Зная родителей Николя, они скорее заставят его медитировать, чем подхватят его беспокойство. — Значит, мы будем праздновать с папой… — С папами, — уточнил Нико, и Эзра выглядел почти обиженным. — Это не Джеймс мне рассказал, это родители. С папами Джеймса, да. И с его двумя маленькими сестричками. — Вот!.. — возмущенно воскликнул Эзра, и тут Нико всунул ему в руки своего фамильяра — маленького серого кролика. Тот удобно свернулся в его руках, обнюхивая, и всякое возмущение покинуло юного волшебника. — Дурацкая метель. — На самом деле, — вдруг хитро прищурился Нико. — У меня есть одна идея, и мне нужна будет твоя помощь. Я думал о том, что мы подарим Джеймсу на праздник помимо твоих, эм… подарков как его возлюбленного. — Эй, они прекрасны, и ты не можешь это отрицать! — …и у меня появилась одна идея, которая сейчас лежит на чердаке, и мне нужна помощь с её починкой. — Что бы там ни было, — с доброй улыбкой сказал Эзра, удовлетворенно наблюдая, как Николя уже на автомате, без подглядок в учебник и заметки, писал на пергаменте ингредиенты для оборотного зелья. — Я в деле.***
Тридцать первое число началось в двенадцать дня ровно. Проснувшись в свежей чистой постели, Джеймс подскочил на месте и уверенно направился чистить зубы. Но в ванной его встретили Лаванда и Сейдж, пытавшиеся дотянуться до крана с водой. — Доброе утро, девчонки, — улыбнулся Джеймс слегка смутившимся сестрам. — Ну-ка, нужна помощь? Он подсадил их по очереди на столешницы по обе стороны от раковины, включил воду и настроил её на комфортную температуру. Вручив им, как он надеялся, правильные по цвету (зеленую и желтую, соответственно) зубные щетки с детской зубной пастой (иронично называвшуюся «Дракошей»), он взял собственную и, принявшись чистить зубы, решил выложить свой план своим ближайшим соисполнителям. — Мы сейчас приготовим всем завтрак, — сказал он. — Заварим чай, расставим на столе. Вы разбудите папу и Альберта… То есть, папу и папу, да? — Па и папу? — переспросила Лаванда, плюясь блестящей розовой пеной. — Ага, их, — закивал Джеймс. — Разбудите, когда приготовим завтрак. И потом будем помогать им со столом. Гости начнут собираться в восемь, у нас много дел, — он сейчас пытался вспомнить каждый свой опыт взаимодействия с первогодками и Марго, чтобы не облажаться в приобщении малышни к помощи родителям. — Мне очень-очень надо, чтобы вы мне помогли. Тогда папа и… и па?.. в общем, оба эти двое будут радостные и счастливые, и я знаю, что к вам тоже придут подружки. Мы же хотим классный праздник? В детских глазах загорелся этот особенно радостный заговорщеский блеск, какой можно было увидеть у Николя, если предложить ему одурачить Эзру и сварить ему нужное зелье за день до экзамена, чтобы тому не пришлось париться. Ох, Джеймсу не терпелось показать друзьям всё, что ему обещал подарить этот праздник… За какие-то полчаса была приготовлена прекрасная яичница на пять персон, благополучно истратившая все яйца в холодильнике, порезана к ней зелень и разлит сок. Джеймс сварил черный кофе в турке, за короткое время выучив, что его отец просыпается только с его помощью, и отправил Сейдж и Лаванду будить родителей. В это утром Алекс впервые за долгое время подкатился прямо вплотную к Альберту, перекинув руку ему через рельефный пресс, приобнимая. Полусонный Берт целовал его в нос и пухлые в мелких шрамиках щеки, и планировал, кажется, посильнее натянуть тяжелое пухлое одеяло поверх его голых плеч, но в комнату с воинственным кличем ворвалась Лаванда. — Облава! — завизжала девочка, кубарем кинувшись прямо на Алекса. Тот, хрупкий по сравнению с мужем, тяжко ухнул, когда Лаванда приземлилась ему прямо на живот, выбив остатки воздуха из организма. — А-а-а-а! — пытаясь поддержать сестру вскрикнула Сейдж и кувыркнулась на Альберта. Тот поймал её одной рукой, зажав подмышкой, сонно протирая глаза. — А! — Ага, — покачал головой Альберт, свободной рукой опрокидывая вторую дочь и зажимая её в другой подмышке. — Ну-ка, успокоились и дали взрослым прийти в адекват. Пострадавший скорее морально, чем физически, Алекс лежал пластом, и на его лице читалось то ли крайней степени разочарование, то ли невероятное счастье. — Подъем! — из последних сил воскликнула Лаванда, пытаясь вывернуться из хватки отца. — Сони! Там уже завтрак готов, а вы все дрыхнете! — Крикливая. В тебя пошла что ли? — сонно буркнул Алекс. Альберт вслепую положил ладонь ему на рот. — Будешь при детях так шутить — сальные шуточки Сириусу вечером будет некому рассказывать. Но Алекс, принюхавшись, действительно уловил запах черного кофе, а тот поднимал его с пол-пинка. После завтрака началась привычная новогодняя беготня. За еду в этот раз отвечал Альберт, но он не стеснялся подзывать к себе всех «на помощь». — Джеймс! — воскликнул он. Джеймс оторвался от протирания подоконника в одной из гостевых спален и поспешил на помощь. Альберт выглядел растерянным, стоя перед тремя мисками салата. Вся его копна косичек была собрана на затылке в хвост. — Что? — У твоего отца ужасный вкус, он всеяден. Спрашиваю как адекватного человека, который не станет запивать селедку молоком в пять утра: добавлять в салаты гранат и грецкий орех, или это уже чересчур? Джеймс присмотрелся и принюхался к содержимому. Два салата казались ему абсолютно нормальными и полноценными, но третий, состоявший лишь из листьев салата и какого-то мяса, ему не улыбнулся. — Сюда. — Спаситель, — напряженно выдохнул Альберт, и они продолжили заниматься делами. Когда пыль пришлось протирать во второй спальне гостей, к нему обратился уже Алекс. Тот наводил порядок в самой первой из трех спален, составляя для гостей приветственные корзиночки (читать как: корзиночки со всем от похмелья на утро). — Родителей Эзры не будет, но он сам приедет, — смущенно сказал Алекс. — Не хочу сейчас тебя заставлять говорить про пестики и тычинки… — Па-а-а, — протянул Джеймс, смущаясь. — Он останется в отдельной комнате, или вы будете спать… — Вместе, — закивал Джеймс. — Всё нормально. На мгновение воцарилось молчание, Джеймс чихнул из-за пыли, которой успел нанюхаться за время уборки. — А презервативы? — Па! — взвизгнул Джеймс и тут же вновь оглушительно чихнул. — Не надо! Фу! Джеймс капитулировал, громко чихая и ругаясь о том, что у мужиков на уме только одно, и Алекс расценил это за: «Нет, дорогой отец, до свадьбы мы ни в чем таком не нуждаемся, покорнейше благодарю!» На третьей спальне Джеймса позвали сестренки, запутавшиеся в гирлянде. На их отчаянные крики откликнулся еще и Алекс. Так они и стояли, смотря на перепутанных до состояния нестояния девчонок, и первым их общую мысль озвучил Блэквуд-старший: — Может, так и оставить до праздника? — Папа, — осуждающе (но не слишком) сказал Джеймс и выткнул мерцающую всеми цветами радуги гирлянду из розетки. — Еще сделай вид, что ты об этом не подумал — я посмеюсь. Уже через полчаса завернуть в гирлянду хотелось самого Александра. Он раскидывал мишуру по карнизам вкривь и вкось со своим одним-единственным глазом, и Джеймсу приходилось бегать за ним, поправляя, чтобы было ровно. Он столько простейших заклинаний подряд не колдовал с экзамена первого курса, кажется. Но, как это обычно бывает, за три часа до прихода гостей весь дом неожиданно погрузился в тишину. Еда была полностью готова и красиво расставлена рядом с накрытым скатертью столом; дети, уморенные взваленной на их плечи праздничной уборкой, по своему желанию отправились спать под включенными для уюта новогодними гирляндами; взрослые, просто уставшие по факту праздника, объявили, что пора на сиесту, но, по факту, принялись по очереди ходить в душ, сушить и укладывать волосы феном и заклинаниями, а еще — тихонько переругиваться, какую рубашку и с каким галстуком надеть на застолье. У Джеймса, не попадавшего ни в категорию ребенка, ни в категорию взрослого, на душе играло нечто по-взрослому спокойное и по-детски радостное из-за этой свободы от праздничных обязательств: не обязательно было верить в чудо, не обязательно было разочаровываться. Где-то в Манчестере сейчас собирался Эзра и рядом с ним лежал спокойный, заранее собравшийся Нико. Джеймсу сейчас можно было поспать или просто поваляться, и ему было так весело от осознания, что придет новый, свеженький год, в который можно будет впихнуть еще кучу событий и по-новому отметить следующий. Стекловата — Новый год Новогодняя зимняя сказка И двенадцать ударов часов Станет добрей белая вьюга Карнавальные яркие маски Шум весёлых хмельных голосов Пожелайте в двенадцать часов Счастья друг другу! Как Джеймс отключился — он не заметил, но проснулся он от скрипа двери и тихого: — Приветики, — матрас рядом с ним прогнулся под весом чужого тела. Запахло сладким ванильным кремом, будто от свежего торта. Послышалось шуршание перьев и тихое знакомое уханье совы с изголовья его кровати. — О! — воскликнул Джеймс, подскакивая на месте. Он был в одной футболке и шортах, совсем пока не праздничных, но ему было очень уютно. Эзра, сладкий и очаровательный, как обычно, сидел в свитере, слегка смущенный. — Секунду, — он стянул свитер через голову, здесь было немного теплее, чем у Николя дома. Стоило ему отбросить одежду и развести руки в стороны, как Джеймс кинулся ему на колени, сворачиваясь там уютным калачиком. — Приветики! — запоздало ответил Джеймс. — Твой папа просто очаровательный, — рассмеялся Эзра, крепко обнимая парня. — Пожал мне руку, сказал, что приятно познакомиться, спросил, как мои родители — как будто его в семье Блэков воспитали с такими-то манерами! — Нет, он сам по себе пафосный и очаровательный в своей вежливости, если честно. — Понятно, в кого ты такой. Джеймс искренне рассмеялся. Как он скучал по этим легким разговорам! — Ой, а где Нико? — С родителями, кажется, начали варить глинтвейн. Его попытались оккупировать твои сестрички. — И ты ему не помог? — Это было для меня выгодно, уж прости. — Я все услышал! — выкрикнул Николя из-за двери. — Ты не знаешь, кто еще сегодня будет? — Я буду! В комнату ураганом ворвался Эдди, едва успев обернуться из своей животной формы. — И папа с мамой! Представляете, вместе? Кажется, их профессор Люпин уговорил, вы прикиньте? Привет-привет! — он с разбегу бросился к ним на кровать, кувыркнувшись. Джеймс выскочил из объятий и кинулся шутливо драться с Эдвардом — такой у них был братский ритуал. Эзра своим длинным как шпала телом мгновенно успокоил их обоих, плюхнувшись сверху. Из гостиной отчаянно позвал на помощь Нико. Чуть позже камин стал местом, рядом с которым лучше было не стоять. Первых гостей в лице родителей Нико и Эдди еще пытались приветствовать Альберт с Алексом, но дальнейших прибывающих встречала гурьба детей, других взрослых помимо хозяев дома и атмосфера семейного тепла. Но заветная четверка ждала кое-кого особенного сегодня. — Профессор Люпин! — подскочил Николя, первым оторвавшись от книги новогодних сказок. — Профессор Блэк! — следом вскрикнул Джеймс, подскочив сразу за другом и бросаясь к камину. — Гарри, — улыбнулся Эзра, узнавая парня одного из своих сокурсников. Драко не сильно нравился Эзре в первые годы знакомства, но, кажется, стоило им сойтись с Поттером, как весь слизерин перестал косо смотреть на «черную овечку» в уютном (просто немного закрытом ото всех) доме слизеринского факультета. — Поттер? — удивленно переспросил Эдди, только-только скинувший с себя лапы дремоты. Гарри был его сокурсником и соигроком в квиддич, нужно было хотя бы поздороваться. — Где? Эзра ухватил его за подбородок и повернул в сторону камина. — О, Гарри! Эзра закатил глаза, но что-то зацепило его взгляд. Помимо привычной семьи из трех человек был теперь еще один маленький человечек. — Тедди? — неверяще выдали Эзра и Эдди одновременно. Они столпились вокруг любимых профессоров, глазея на маленького, в милом комбинезоне, Тедди Люпина. Ему, должно быть, было уже около года. — Привет, — смущенно сказал Ремус, слегка пораженный таким вниманием к своей персоне. Тедди на его руках обвел присутствующих своими любопытными глазенками. — Разойдись, мелкотня, — своим привычным тоном скомандовал Алекс, желая поскорее увидеться со старыми друзьями. Он протиснулся через толпу детей и широко улыбнулся семье Люпин-Блэк. — Так и знал, что у вас всё получится! Сириус, привычно смеясь, будто кто-то пощекотал большую хриплую собаку, притянул Алекса в объятия и похлопал по спине. Они не дружили в школе, но, стоило им встретиться в Ордене, как они стали соглашаться с идеями друг друга и даже отправляться вместе на задания. Видеть знакомые лица, пройдя сквозь две войны и несметное количество потерь, было как минимум приятно. — Твой ребенок старше моего, — прищелкнул языком Блэк. — Старый засранец! — Я мужик-который-выжил-и-не-платил-алименты-всё-это-время. Прости, Гарри. — Да ничего, — вздохнул Поттер, и его тут же утащили на диван, предлагая поговорить про квиддич. — А это что за детеныш? Дети, кажется, знакомы с ним лучше меня. Хоть бы открытку отправили, чтобы я знал, мол: «Счастливого освобождения, а у нас тут прямое доказательство некомпетентности Сириуса в качестве профессора сексуального образования, приходи, познакомишься!» — Мы об этом думали, но хотели сначала дать тебе время побыть со своим сыном прежде, чем сидеть с чужим, — усмехнулся Ремус. — А вообще, мы были заняты новым «Орденом», только теперь идея правозащитная. Я расскажу тебе утром, тебе понравится, и нам нужны помощники. — О, мне точно понравится, — предвкушающе сказал Алекс. — А что же мы на пороге-то стоим? Будете глинтвейн или сегодня вы непьющие родители? — Я не пью, у Луни выходной, — заявил Сириус, забирая ребенка из рук мужа и целуя того в щеку. — Я хотел посидеть с детьми все равно. В какой-то момент поток гостей остановился. Малфоев то ли не позвали, то ли они сами не пришли, но Гарри не выглядел расстроенным. Эзра тихонько спросил у него, все ли в порядке, и тот объяснил, что ему удалось отпраздновать с Драко Рождество, поэтому было не о чем беспокоиться, и на этом вопросы отпали. Сириус, будучи самым лучшим профессором на свете, мгновенно нарушил всякие рамки формального общения с учениками и лучше познакомил всех с Тедди, и за смешными историями из его первых месяцев жизни время до полуночи пролетело быстро. — Полчаса осталось, вы тут расселись, ну-ка за стол быстро! — Альберт с половником в руке выглядел весьма мотивирующе. За длиннющим столом сидели, прижавшись друг к другу плечами, тарелки стояли вплотную, табуретки-стулья-кресла были снесены в столовую со всего дома, детей усаживали по двое на кресло, кто мог, садился на колени к мужьям и женам, радостно чокаясь бокалами и оглушительно смеясь. Одна сторона стола определилась, как полностью детская, а вторая — как полностью взрослая, и где стояла блаженная тишина, чтобы подслушивать пьяненький говор противоположной, сказать нетрудно. На детской стороне Эзра и Джеймс сидели, деля одно кресло, по соседству с Гарри и лепечущим что-то Тедди, присосавшимся к бутылочке с молоком. Было весьма атмосферно. — Смотри, — шепнул на ухо Эзре Нико. — Профессор Люпин никак в бокал струей из бутылки шампанского не попадает. За Тедди смотрит. Эзра захихикал и поудобнее перехватил сидящего на его коленках Джеймса, тот присосался к своему бокальчику и теперь глупо хихикал. Его костлявая задница легко соскальзывала, так что от Тедди он недалеко ушел. — Ну, что, тост? — с места решительно встал Алекс и поднял свой бокал. Шампанского там, казалось, на один глоток. — Понеслась, — выдохнул Эдвард, икая. — Заткнись, ты просто расстроен, что твою работу забрали, — пробурчал Джеймс. — Год был длинным и тяжким, зато полным на события, — с широкой улыбкой принялся говорить Алекс, подбирая слова. Раз уж встал — надо что-то говорить. — Кто-то вернулся домой, кто-то — вернул себе дом, да? — он подмигнул Альберту и нашел взглядом Джеймса. — Давайте выпьем за то, чтобы в новом году мы все вернулись туда, где должны будем остаться надолго, чтобы все друг друга нашли и сами нашлись! Его поддержал хор радостных голосов. Следом пошел тост папы Эдди с пожеланием любви и отсутствия комплексов, над которым особенно громко смеялся Ремус, чуть не скинув с себя Сириуса и перекочевавшего к ним на коленки Тедди. А перед самой полуночью Сириус поднял тост за детскую половину стола, и ему в ответ потянулись не только бокалы, но и бумажные стаканчики с соком, газировкой и три пластиковых бокальчика с первым в жизни шампанским. — С Новым Годом? — тихо спросил Джеймс, стоило старинным часам в гостиной на весь дом начать отбивать двенадцать. — С Новым, — тепло улыбнулся Эзра, чокаясь с ним первым. Взрослые повскакивали со своих мест, стремясь чокнуться с каждым, даже с детьми, чтобы праздник коснулся всех и каждого. Последним, с кем решил чокнуться Джеймс, оказался его папа. Они обменялись добрыми понимающими улыбками и, стоило последнему удару часов случиться, каждый в комнате крикнул-вздохнул-прошептал поздравление и глотнул чего-то, что сейчас было налито у него в стакане-бокале-бутылке. После этого в еде мало кто был заинтересован, детей закидали подарками с шуршащей оберткой, и только один подарок преподнесли лично. — Мистер Блэквуд! — позвал Эзра. Алекс тут же выключился из разговора остальных взрослых и обратил внимание на то, как Джеймс вытирал свои заплаканные глаза, смотря в его сторону. Алекс тут же поднялся из-за стола и прошел в гостиную. Сын обнял его поперек торса, всхлипывая в свитер. — Это вам. Эзра, покрасневший, протянул то, что Алекс уже давненько не видел: маггловский фотоаппарат мгновенной печати, усовершенствованный магией. Кто-то потратил кучу времени на его зачарование… — Хотите сфотографироваться? — улыбнулся Эзра. — Мы с Нико решили, что, раз это первый Новый Год у вас с Джеймсом, вы захотите… — Захотим! — воодушевляюще подтвердил Алекс, стараясь успокоить расчувствовавшегося сына поглаживаниями по плечам. — Ну-ка, родной, пойдем к елке. Джеймс, улыбаясь, все еще вытирал лицо рукавом парадной рубашки. — Погоди-ка, — сказал Алекс. Он подошел к комоду в гостиной и вытащил из него свой школьный когтевранский галстук. Накинув его на шею, он встал рядом с сыном, но это было как-то очень формально. — Так не пойдет. Он присел и подхватил сына, усадив его себе на плечи. Джеймс, несмотря на возраст, весил немного, и теперь они стояли рядом с елкой, звонко смеясь. Эзра, выхватив момент, щелкнул затвор камеры. С того дня у Джеймса осталось много фотографий: вот они с Нико развлекают Тедди, корча рожицы; вот он целует Эзру в щеку, а Эдди над ними делает пальцами сердечки; а на другой фотке Нико открывал свой набор движущихся карт звездного неба от Сириуса и Ремуса и улыбался так, будто ему подарили весь мир. Но любимой фотографией стала их общая, где стоял он, его папа в своем чудесном пальто, Альберт с Сейдж и Лавайндой на руках, Эзра, целующий его в щеку, радостный Эдди с родителями, Нико, тоже с родителями, Ремус с Тедди на руках, Сириус, обнимающий Гарри так крепко, что его лицо было слегка бледным — и все они держат по бенгальскому огоньку. Метель закончилась той ночью, совы вернулись по домам, а люди играли в снежки, строили снежные крепости и катались на санках. Джеймс понятия не имел, где, как и когда он заснул, но было ощущение, что ночь никогда не кончалась. — Это ведь была твоя идея? — тихо спросил Джеймс. — Твоя мама — маггла, это её фотик? — Она разрешила, — засмущался Николя. — И с новым годом тебя. — Я тебя обожаю, — уверенно заявил Джеймс и обнял Нико так крепко, чтобы у того из легких вышел весь воздух. А потом они продолжили вешать на батарею мокрые после прогулки носки.***
Первого января Джеймс проснулся на диване в гостиной. На его правом плече очень знакомо и тихо посапывал Николя — по-родному во сне причитая какие-то отрывки из учебника по ЗОТИ. На его левом плече молча спал Эзра, переплетя с ним пальцы. Они были небрежно укрыты ярко-красным пледом, все трое — одним. Джеймс еле-еле разлепил покрасневшие опухшие веки и посмотрел себе под ноги, где свернулись близняшки и Тедди, и теперь, посасывая большие пальцы, все они крепко спали. Рядом с ними, видимо, пробудив где-то под коркой бравады родительские инстинкты, обычно направленные на Марго, лежал Эдди, тоже засунув большой палец в рот. В доме стояла блаженная тишина, но на кухне вдруг послышалось шипение. Джеймс, чувствуя, что в его животе упорно бунтует всё, что он выпил ночью, все-таки выскользнул из пледа уюта, уложив голову Николя Эзре на коленки. Никто не возражал и не проснулся. На кухне стоял Алекс, обмотанный сине-серебристой мишурой, и наливал минералку в кружку. Увидев сына, он широко улыбнулся и, подняв бутылку, вопросительно приподнял брови. Джеймс закивал, Алекс достал вторую кружку. Вместо согревающего заклинания он воспользовался микроволновкой. Притянув в милые объятия сына, Алекс смотрел, как в микроволновке крутятся две кружки минералки. — Пап? — хрипло прошептал Джеймс, обнимая отца за пояс. — Да, детка? — С новым годом. Алекс тихо рассмеялся и поцеловал ребенка в макушку. Запищала микроволновка, он поспешил её выключить. — С новым годом. Эзра останется у нас хотя бы на парочку дней? Мне кажется, он чудесный малый. — Ты говоришь так только потому, что у тебя слабость к слизеринцам. — Ой! — наигранно-обиженно воскликнул Алекс. — Придержите свой острый язык, мистер ребенок-гриффиндорки-и-когтевранца!***
Натали — Новогодние игрушки Новогодние игрушки, Свечи и хлопушки в нём. А весёлые зверюшки Мой перевернули дом. Завели весёлый хоровод. Дочего смешон лесной народ. И не верилось, что всё пройдёт Сказочным сном. — В тот Новый Год Алекс так сильно нахлестался, что потом не помнил, что именно было, когда мы уложили детей спать! — со смехом, больше похожим на собачий лай, сказал Сириус. — А что было? — спросил его Гарри. Драко рядом сидел в легком культурном шоке. — Ты думаешь я помню? Весь стол взорвался смехом. Лин с небольшим смущением отставила бокал шампанского, а Райан, выискав одобрение на отцовском лице, наоборот отхлебнул из бокала. Джулиан, баловавшийся с чувством пузырьков, поднимавшихся от горла к носу, вовсе не отрывался от выпивки. Мишель осуждающе на него смотрела. — А помните, как Райана мы впервые привели праздновать с нами? — подхватил Ремус, не желая обходить стороной и своего крестника. — Он был таким маленьким… и случайно выпил абсента вместо воды. — Я тебе всё ещё это не простил, — наигранно нахмурился Барни, отец Райана. — Я простил, — улыбнулся Райан, для которого тот праздник стал первым «выходом в свет» с момента усыновления. Джулиан сбоку от него поперхнулся шампанским. — Было что рассказать на первом курсе, когда вернулся с каникул. — Это не тогда мы весь вечер пытались превратить воду в водк… ой! — Джулиан заткнулся, стоило Мишель с силой вдарить ему по коленке пяткой под столом. — Ага, — шепнул Райан. — Тогда я тоже простил! — Дурной, — добавила Лин, вдарив ему по другой коленке. Джулиан нажаловался Райану, что его обижают, а Райан своей широкой ногой вдарил ему дополнительно по двум коленкам сразу, чтоб неповадно было. — А у меня есть объявление! Раз у нас остается пять минут до Нового года, — просиял Эзра, поднимаясь со своего места. — Спасибо всем, кто пришел сегодня сюда. Видимо, традиция на объединение семьи действительно работает, — он посмотрел на Николя, обсуждавшего сейчас что-то с Альбертом, и Нико приподнял свой бокал с детским шампанским в ответ на его теплый взгляд. — Хочу анонсировать, что в следующем году у нас будет еще один новый участник. И прямо сейчас за этим столом сидят его или её крестный. И его дедушка. И его второй дедушка. И, наверное, кто-то из его нянек. В общем, с ролями определимся… Алекс, пивший по-тихому у самого дальнего угла стола и тихо куверкавший с мужем и Нико, теперь во все глаза смотрел на сына. «Что?!» — одними губами спросил он. Эдди перестал переговариваться с женой, замерев, во все глаза глядя на друзей и почти-что-брата в лице Джеймса. За столом воцарилось гробовое молчание. — У нас с Эзрой будет ребенок! — поднял бокал Джеймс. — А еще это мой первый и последний алкоголь за всю беременность, так что советую не омрачать момент молчанием. Алекс разразился чувственным хныканьем, подошел к сыну и смачно поцеловал его в щеку, царапая щетиной. Потом взял руку Эзры и пожал крепко, будто они заключили самую выгодную в их жизни сделку, и теперь Алекс не мог быть более благодарным кому-либо помимо Флойда. Все взорвались поздравлениями только громче и ярче, пока сквозь хор голосов не прорвалось: — А кто крестный? — Нико смущенно заморгал. Эзра, стоявший рядом с мужем, приподнял брови, мол, разве не очевидно? — Что? — Нико, ты правда не понимаешь? — будто виновато спросил Джеймс. — Нет! — в упор не видел парень. — Нико, — вздохнул Эзра. — Мы буквально хотим назвать ребенка Алиот, астроном ты несчастный. В честь кого? — Сириуса? Он вам не до конца рассказал, как правильно предохраняться, откуда я должен знать? Эзра поперхнулся своим шампанским от смеха и заставил Джеймса объяснять на пальцах. — Какую звезду ты нашел первой, когда Дамблдор подарил тебе телескоп, и вы с Эзрой ночью на первом курсе в мае пробрались на астрономическую башню, чтобы его опробовать? — Самую яркую звезду Большой медв… — Я буду дядей! — взревел Эдвард, и его жене пришлось похлопать его по плечу в попытке успокоить. Сириус рядом с ним загоготал аки гиена, похлопывая бывшего ученика по плечу. Бокал из руки Николя благополучно выпал, и остатки глинтвейна пришлось с помощью заклинания подхватывать единственному трезвеннику за столом, ака Тедди Люпину, заслужившему за это одобрительный взгляд одного из отцов. — С Новым Годом, с Новым Витком Детей В Семье, — задумчиво выдал Райан, и его партнеры дружно рассмеялись. Большие часы с маятником в гостиной принялись отбивать двенадцать.