Мой милый щелкунчик

***

      Спотыкаясь и падая на обжигающе-холодный снег, Маша, прижимая к груди щелкунчика, постоянно оглядывалась. Погоня давно была потеряна из виду, но девочка даже не думала останавливаться. Она все так же не жалела ног, бежала в сказочную кукольную лавку дяди Дроссельемейера.       Тяжелое дыхание запыхавшейся девочки тёплым паром овеивало щелкунчика, крепко, но в то же время нежно сжатого в ладонях рыжеволосой. Деревянный принц прижимался плотнее к бегущей на всех парах девице и пытался согреться. На улице сейчас стоял мороз.       Воющая метель дула мерзлотой, сдирая с Маши одежду, то и дело стараясь лишить её последнего тепла и шанса добраться до уютного убежища.       В такое позднее время, да и в такую неприятную погоду люди обычно спят в своих отопленных каминами домах, никто не выходит на улицу. Перед самыми новогодними праздниками люди стараются выспаться, набраться энергии, чтобы потом бодро и свежо отпраздновать новый год в кругу любящей семьи. Так обычно делают все, но только не Маша.       Она готова пожертвовать сейчас всем: крепким сном и даже здоровьем, все, лишь бы вернуть этому человеку его прежний облик и величие.       Одеревенелый принц, озираясь по сторонам, пытался отслеживать путь. Но ледяные, снежные вихри, дующие прямо в лицо, отбивали всякое желание продолжать.       Щелкунчик был крайне озадачен таким упорством этой девочки. Она через столько всего прошла, а всё ради него. Пусть это и было чем-то обыденным в жизни принца, что подчиненные постоянно обязаны закрывать глаза на все трудности, превозмогать самих себя и верно служить своему монарху, ведь это их прямая обязанность. Но эта девочка совсем не являлась его подданной или одной из прислуг, а значит, и слушать, спасать, рискуя своей жизнью ради какого-то незнакомца, она не обязана. Но этот факт совсем не останавливал саму Машу, ноги проваливались в глубокие сугробы, но не прекращали двигаться, неся её вперёд.       Обдумывая ситуацию, принц пытался понять, зачем она так старается? Будь сам щелкунчик на месте Маши, он давно бы сразу закрыл глаза на все чужие, не касающиеся его проблемы, лёг в свою кровать и постарался забыть весь этот сказочный бред, заставший бы его врасплох прямо перед новогодними праздниками. Почему же ей не всё равно?       Первая настигающая мысль была о том, что девчонка хочет извлечь из ситуации выгоду. Вполне возможно, эта самая Маша намеренно помогает ему, чтобы после выручить денег с королевства за помощь и спасение самого принца или ещё хуже, она претендует на его благородный титул, ибо другого объяснения у него просто не было.       От этой надумки деревянные, чёрные бровки кукольного щелкунчика сами по себе начинали хмуриться и строго взирать на свою спасительницу.       Поправляя всполошенные ветром локоны прекрасных, кудрявых волос, рыжая девушка пыталась как можно скорее вернуть похищенного гнусными мышами её милого щелкунчика.       Она не могла нарадоваться, что, несмотря на все свои страхи и бушующую погоду, она всё же успела добраться и вовремя вызволить принца прямиком из горящего здания на кладбище.       Держа в ладонях его лакированное деревянное маленькое тело, Маша наконец позволила себе улыбнуться и красной, горящей от холода щекой, потереться об щелкунчика. — Всё будет хорошо, я спасла вас. — приговаривала она, закрывая игрушку от ветра и снега, легко и нежно прижимая его к себе.       Она не могла усмирить трепет и пение своего горячего сердечка, трепыхающегося в грудной клетке, словно бабочка.       Но сам щелкунчик в ответ лишь недоверчиво хмыкнул и отвернул свой длинный нос в сторону. — Что с вами? — волнительно поинтересовалась Маша своим привычным ласковым голосом, поворачивая щелкунчика к себе лицом. Но тот стоял на своём, продолжая отрекаться от собеседницы. — Отстань от меня, рыжая бестия. — небрежно вдруг кинул он, чем очень сильно расстроил Машеньку. — Мне вообще не нужна была твоя помощь, я всё мог бы сделать сам. — скрестив свои деревянные ручки на груди, глухо скрипнул он, надменно уводя свой хмурый взгляд.       Бровки девочки тут же сложились домиком. Большие грустные глаза вдруг ещё больше защипало, но уже не от холода.       Такой неблагодарный поступок со стороны принца-щелкунчика сильно задел Машу. Скорость бега мгновенно спала, и та перешла на тихий шаг.       Как бы она не старалась, но всё же перевоспитать эту грубую, неотесанную деревяшку, видимо, действительно будет очень нелегко… Но она не остановится! Маша готова принять это испытание, преодолеть этот период, главное, что она искренне старается. Она обязательно сумеет помочь этому несчастному невеже, главное, чтобы это было от чистого сердца.       Ветер сильным дуновением старался сбить с ног, но Маша, твёрдо ступая по снегу, продолжала идти по мерзлому пустырю.       Сдерживая подобравшийся к горлу комок обиды, Маша с тяжестью огорченно выдохнула хладный воздух. — Хорошо, я больше не побеспокою вас… — понуро ответила Маша, уводя глаза. — Только позвольте мне довести вас хотя бы до сказочной страны. — Что?! Зачем тебе в сказочную страну?! — встрепенулся принц, уставившись на девочку, повысив тембр голоса, он продолжил: — Я так и знал! Ты наверняка помогаешь мне, чтобы втереться в доверие! Ты хочешь похитить орех кракатук себе, а вместе с ним и загадать желание! — Вовсе нет! Даже если бы этот орех оказался у меня, то моим единственным желанием было бы вернуть вам прежнее величие и облик. — возражая, доказывала она обратное, ещё сильнее сбавив скорость шага. — Почему вы настолько недоверчивы и упрямы? — задала наконец главный вопрос Маша. — Принимать помощь от всех подряд глупо! — резво отвечал щелкунчик, скрипя челестью и постукивая большими зубами. — Но не принимать её вообще тоже нельзя. — умеренным голосом возразила она, полностью остановив шаг.       Ветер стеной проносился, дуя прямо навстречу, с силой толкая назад, вороша её ярко-рыжие волосы. Она смотрела прямо в лицо принцу своими большими, зелёными глазами. После недлительной паузы она наконец продолжила: — А если вы и дальше будете таким грубым и неблагодарным, рано или поздно даже самые преданные вам люди отвернутся от вас. — с укором в голосе предсказывала девушка, удерживая щелкунчика на одном уровне со своим лицом. Тот молча глазел на неё своими неморгающими нарисованными глазками. Не найдясь с ответом, он задумался.       Слова девочки-спасительницы натолкнули его на воспоминания из прошлого, когда его подчинённые и он сам ещё не были заколдованы.       В те времена принц действительно мог заметить, что его верные слуги всегда были готовы на все, слепо выполняя даже самые нелепые приказы, но с каждыми новыми капризами люди действительно отдалялись, берясь за любое поручение с неохотой. Как они всегда говорили: «Он же ещё маленький», «Подрастёт — утихомирится» — часто приговаривали они с жалостью в голосе, снова и снова продолжая развлекать принца, терпя порой откровенно позорящие их имена выходки и приказы не воспитанного мальчика…       Неужели такое слепое подчинение идёт только из жалости? Все это от того, что он рано потерял своих родителей?       И вдруг до деревянной головы щелкунчика дошла мысль, что все те люди, над которыми он так любил издеваться, на самом деле, проявляли небывалых объёмов сострадание. Делали ради страдальца всё, из кожи вон лезли, чтобы тот не грустил. Но как он всегда отплачивал им?       Чем больше размышлений, тем больше игрушке становилось не по себе. Странное чувство, которое народ прозвал совестью, заключило в объятиях стыда и морального осознания. Это чувство, такое новое, но такое не приятное.       Робко отвернувшись от пристального взгляда спутницы, щелкунчик еле дрожал в её руках, клацая зубами от леденящего его маленькое тельце холода. Не смотря на пронизывающий мороз его струганная головушка все ещё думала над своим безнравственным поведением и над тем, как перестать чувствовать угрызения совести.       Понимая сейчас, что любому терпению рано или поздно приходит конец, заколдованный принц осознал, что ему впредь стоит быть признательнее ко всем своим поддчиненным, если он действительно не хочет, чтобы все эти люди отвернулись или, того хуже, всбунтовались против него.       Но открытым оставался ещё один вопрос: почему же Маша ещё раньше не отрекалась от такого вредного, грубого и избалованного деревянного уродца? Неужели и эта великодушная девочка действует только из жалости? — Зачем ты все это делаешь, Маша? — наконец осторожно спросил деревянный принц, чем разогнал застой беседы. — Я ведь тебе вообще никто… Тогда зачем так стараться ради незнакомца? — Ну как же?! — воскликнула девица, на которую враз нахлынул поток эмоций. — Капелька доброты должна быть в каждом! А мне так жаль вас, мои милый принц. Я искренне хочу помочь вам не из каких-то недобрых намеренний, а просто так. Желаю, чтобы вы обратно стали тем, кем вы и являетесь. Убедившийся в своих суждениях щелкунчик в ответ лишь коротко кивнул. — Значит, ты тоже помогаешь мне лишь из жалости? — перебивая навывания вновь поднявшейся вьюги, спрашивал щелкунчик, глядя на собеседницу, стоящую в окружении кружащей на ветру серебристой мезлоты. — Нет, не только из жалости… — тихо выдыхала Маша, не отрывая своего взора с игрушечного неказистого тельца, которое она держала в своих замерзщих рученках. — Мне кажется, я люблю вас, мой милый щелкунчик. — с предыханием, со всей теплотой и трепетом призналась девочка, одаряя того таящей, ласковой улыбкой. — Вы сразу приглянулись мне, когда я увидела вас в лавке с остальными игрушками. Вы показались мне таким печальным, но безумно милым, не таким как обычные игрушки. Мне так хотелось отдать всю свою любовь, лишь бы увидеть счастье на этом маленьком деревянном личике. В этот момент Маша легонько коснулась кончика длинного носика игрушки. Щелкунчик удивлённо моргнул.       Он очень внимательно слушал свою собеседницу, не отрываясь, глядя и словно утопая в этих больших и печальных глазах кудрявой девицы. От этой истории на миг внутри проснулось ещё одно, новое, но не менее сильное чувство, разжигающее искру где-то в недрах сознания.       Он очень хотел, но не знал, как связать слова в предложения, от чего его нижняя челюсть со скрипом чуть отвисла.       Но Маша, не дожидаясь ответа, продолжила, грустно вздыхая и видоизменяя свой голос, делая его поникшим и мучительно грустным: — Очень жаль… Что вы не можете полюбить меня так-же, как и я… Ведь похоже, что у вас, действительно, деревянное сердце…       С последних слов к глазам девушки вновь подступили горячие и тут же застывающие на морозе слезки. Не смея показывать свою горечь принцу, Маша лишь отвернулась и быстро смахнула влагу с глаз.       Щелкунчик, видя печаль на лице этой милой, молодой девушки, вдруг ощутил на себе это тяжелое, давящее на одеревянелую, маленькую кукольную грудь чувство совести и сострадания. Не имея в себе сил противостоять этому невиданному ранее, захлестывающему принца с головой состоянию, парестезия моментально одержала над щелкунчиком верх.       Вид на плачущую и скрывающую при этом эмоции девочку мог ввести в тоску даже самого бесчуственного человека. От того деревянные ножки подкашивались каждый раз, когда он слышал Машенькины всхлипы. Грустно состоренные глаза маленького принца, не отрываясь, зацепились только на ней и на её горести.       И только тогда он понял, что должен сделать. Выпрямившись и глубоко выдохнув, он бережно взялся ручками за холодную ладонь Маши. Притянув её руку к себе, щелкунчик вдруг, виновато опустив голову, произнёс: — Простите меня, милая леди. Мне очень жаль, что такое могло случится… — с запинками и дрожью в голосе попытался успокоить юную спутницу щелкунчик, сам не понимая, откуда исходили эти самые слова.       Кажется, словно сама магия сейчас одарила деревянную голову принца ясностью и чистыми мыслями.       Печаль юной девушки мгновенно перетекла в удивление. Ветер всё ещё трепал пышные кудряшки девушки, находившейся по колено в снегу, но никакая даже самая студящая стихия сейчас не могла заставить её оторваться от открывающейся далее картины. — Огромное вам спасибо, что открыли мои глаза, Маша. — прижимая руку избранницы к себе, мягким голосом добродушно благодарил её щелкунчик. — Вы спасли мне жизнь! Бросились за мною прямо в горящее здание! И мой долг отныне оплатить вам тем же! — громогласно объявлял он, поддавшись порыву.       Немыслимо быстро изменившийся настрой принца впечатлял и сильно удивлял девочку, но она была только рада слышать эти слова. Невероятно взбудораженное сердечко вновь сделало кульбит, начав волнительно дрожать. — Прошу вас, только не плачьте. Дайте мне ещё один шанс! Вот увидите, я обязательно покажу вам, что ещё не все потеряно! Я очень постараюсь стать лучше, пойти на путь исправления! — с надеждой взирая на девочку снизу вверх, молил её щелкунчик, не отпуская её ладонь. Но не успела Маша что-либо ответить, как вдруг их прервали.       Девочка внезапно почувствовала, как что-то дотронулось её ног и тут же хватилось за край её бирюзовой, тёплой курточки. Испуганно вскрикнув, рыжеволосая тут же уронила свой взгляд вниз, где увидела мышей, которые, встав друг на друга, уже карабкались вверх.       Чем выше поднимались эти мерзавцы, тем громче и отчетливее начинало слышаться пищащание их мышинного короля. — Отдай щелкунчика! А-ну, ты, вредная девчонка! — верещала эта толстая мышь, поправляя корону, хватаясь цепкими лапками за курточку. — О нет! Они догнали нас! — обеспокоился обращенный в деревянную игрушку принц. — Не бойтесь! Я защищу вас! — воскликнула Маша, прижав щелкунчика к груди, после чего принялась бойко сбрасывать грызунов обратно на мерзлую землю.       Когда же последний подчинённый мышинного короля провалился головой в сугроб, Маша тут же вновь обратилась в безостановочное бегство, не выпуская и согревая принца-щелкунчика.       Остальной путь, который проложила юная дева, он просто не мог отслеживать. Ясноглазая, рыжеволосая Маша плотно прижимала своего милого щелкунчика лицом к своей груди и не выпускала до самого прибытия к кукольной лавки дяди Дроссельемейера.       Принц, находясь в объятиях любящей молодой девушки, продолжал обдумывать весь состоявщийся недавно диалог. Он думал над словами Маши, над своими поступками, которые он сотворял ранее, и о том, что же ему предстоит поменять в себе.       И да! Юному принцу было, конечно, приятно, что девочка постоянно все это время заступалась за него, но теперь все будет по-другому. Как только появится возможность, он покажет, на что он способен, и заступаться с честью уже будет он.