***
очевидно, весь мир настроен против него, потому что это одно из самых затянутых испытаний, которые у него когда-либо были. может быть, не самое затянутое. может быть, он преувеличивает. за исключением того, что это правда, а он не преувеличивает. пока что он нашёл только два генератора, и оба были крепко сжаты паучьими лапами сущности цвета дёгтя, защищающими их. все панели закрыты, в открытый отсек с перепутанными проводами засунута одна из конечностей, из-за которой невозможно начать починку. убийца тоже не торопится. квентин понятия не имеет, кто это, и, вероятно, остальные тоже не знают, потому что с тех пор, как его выдернули сюда, не раздалось ни единого звука. несколько минут он бродит туда-сюда в поисках генератора, и к тому моменту, когда находит его, над ним уже работают. мэг стоит на коленях возле открытой машины, и кейт рядом с ней, склонившись над сундуком, борется с замком. — не спрашивай меня, кто это, — категорично просит мэг, не поднимая глаз и не дожидаясь, пока квентин скажет хоть слово. — потому что я не знаю. квентин просто присоединяется к ней вместо того, чтобы объяснить, что всё равно не собирался это делать. раздаётся тихий щелчок, и под сдавленный восторженный возглас кейт крышка сундука поднимается. однако её радость длится недолго. улыбка тут же превращается в недовольную гримасу. — да ладно, какого хрена? — она берёт предмет и поднимает его, чтобы показать им — ключ с потёртыми и грязными, местами обломанными зубцами. — это происходит со мной постоянно. я должна была просто попросить тебя открыть его, чтобы сэкономить время, — говорит она квентину. — подожди, — внезапно говорит мэг, бросая работу над генератором. она смотрит вниз, куда-то в пространство между собой и квентином, и сосредотачивается, так что он и кейт тоже замирают и слушают. квентин не слышит ничего подозрительного, и быстро оббегает взглядом деревья вокруг, но не замечает ничего, кроме… — подожди, — повторяет мэг. — у меня есть шутка на этот случай, подожди. кейт морщит нос. — а? квентин тоже в замешательстве пялится на неё, пока не замечает, что её взгляд направлен на него, а на что-то перед ним. но и не на лицо, понимает он, когда смотрит вниз. его рубашка. рубашка стива. она ослепительно яркая, хотя прикрыта его тёмно-синей курткой, эти красные и белые полоски буквально сияют — как, блядь, он ничего не заметил?! ещё более унизительно, чем сам факт наличия этой рубашки, — то, что квентин чувствует, вспыхивают его щëки; и, как ему кажется, именно это создаёт полную картину в голове кейт, которая до этого просто в недоумении переводила взгляд с него на мэг. но теперь она улыбается, издает умиляющийся звук «оу», и это вообще не помогает, хотя тут никто и не пытается ему помочь. — морячок, верно? качка, качки, — продолжает мэг, выразительно жестикулируя. — что-то… что-то о моряках… — боже, — шипит квентин, отворачиваясь от них и сражаясь с молнией на своей куртке. она заедала ещё до того, как его забрали в царство сущности, так что ему удаётся справиться с ней только после нескольких попыток. смущение не помогает, как и постоянные попытки мэг состряпать шутку, или высказывания кейт в стиле: «я думаю, это мило!» это стив виноват. он никак не помогал тогда, не пытался упростить задачу, просто лежал и дулся, и заставлял квентина торопиться, пока тот пытался привести себя в приличный вид, прежде чем его выбросит в лес с друзьями, с убийцей, и… и он знал. теперь квентин вспоминает — стив, блядь, знал. абсолютно точно знал, вот почему он выглядел таким самодовольным, когда предложил идиотскую матросскую шапочку после того, как квентин пожаловался, что не может найти свою. «это подойдёт», — сказал он. квентин, блядь, убьëт его. — глянь, — продолжает кейт, ухмыляясь. — он краснеет. мэг, похоже, это не волнует, но помощи от неё всё равно не дождёшься. — а это мысль, правда ведь? возбуждённые морячки? по девушке в каждом порту или вроде того? квентин резко встаёт, его куртка застегнута до самого горла. — нам лучше разделиться, — сухо объявляет он, как будто всего этого разговора вообще не было. но он был, ведь кейт говорит: «оу, квентин», а мэг повторяет: «клянусь, это отличная мысль», хотя никто с ней не спорит. квентин позорно бежит, опустив голову и бесцельно оглядываясь по сторонам, и делает вид, что ничего не слышит. если ему повезёт, он найдёт того, кто за ними охотится, и тот сможет избавить его от страданий.***
не проходит и нескольких минут, как он натыкается на эйса. ровный порез на его плече кровоточит, но это не способно стереть вечно сияющую улыбку на его лице. и уж точно не способно уничтожить его проницательный взгляд, который почти сразу же останавливается на груди квентина, где молния расстëгнута ровно настолько, насколько нужно. — эй, пацан, — приветствует эйс, и в его голосе проскальзывают знакомые каждому нотки, выдающие человека с отличным чувством юмора. — сегодня на море довольно сильные волны. — заткнись, — умоляюще стонет квентин и с упрямой решимостью разворачивает его, чтобы заняться раной на плече. — просто заткнись.***
стив понимает, что квентин вернулся со своего испытания, когда что-то ударяет его по затылку. что бы это ни было, оно мягкое и падает неохотно. повисает на его плечах и спине вместо того, чтобы сползти на пол их палатки. стив сбрасывает это «что-то» и рассматривает — темно-синяя и потëртая куртка квентина, которую тот обычно носит поверх всего остального. сам квентин стоит у входа в палатку и выглядит слишком оскорблённым для человека, одетого в такую яркую рубашку. стив расплывается в улыбке прежде, чем успевает хотя бы попытаться её скрыть. — привет, — протяжно говорит он. не убирая куртку с колен, он наклоняется вперёд и снова берёт всё такую же мятую матросскую шапочку. он поднимает её, чтобы квентин точно увидел, и спрашивает: — ты вернулся за ней? — ты мудак, — яростно говорит ему квентин, шагая вперёд, вглубь палатки. и делает он это только для того, чтобы снова выхватить шапочку у стива и отшвырнуть её в сторону. — что? — нарочно спрашивает стив, потому что прекрасно знает, что. он смотрит, как она ударяется о стену и сползает на пол, как дохлая мышь. — это ведь ты надел её. — я не видел, — огрызается квентин, — просто не мог увидеть, как глупо я… стив ахает, притворяясь шокированным. — глупо?! ты говорил, что я выгляжу мило в этой рубашке! — ты, — подчёркивает квентин, — ты выглядишь мило в этой рубашке. стив сияет от удовольствия, услышав это, что никак не улучшает его положение, но быстро берёт себя в руки. — брось, детка, всё не так уж плохо. в ответ он получает только испепеляющий взгляд. стив встаёт, берёт куртку, брошенную в него квентином, и рубашку, которая всё это время лежала рядом с ним, которую квентин недавно лихорадочно искал, и протягивает ему. тот всё ещё смотрит на стива как на врага, но после секундного колебания забирает её. куртку стив бросает на перевернутый ящик, который они украли, чтобы использовать как стол, стул, и иногда как табуретку; сейчас он — шкаф для одежды. — кто-нибудь заметил? — все и каждый, — резко отвечает квентин. — и они всё время называли меня морячком. стив с большим трудом сдерживает смех. но всё равно не может спрятать ухмылку. — это отстой, не так ли? — я и без того знал, что это отстой, — отвечает квентин, и это чистая правда, стив обязан отдать ему должное. стив никогда не надевает эту нелепую униформу добровольно. он думает, что это ещё одна форма пытки. просто время от времени его накрывает туман, утаскивает на испытание, а когда он рассеивается, стив видит, что его джинсов нет, куртки нет, свитера нет. всё заменено на ярко-синее, ослепительно-белое, огненно-красное. неважно, сбежит ли он или будет принесен в жертву. даже когда он, ковыляя, возвращается обратно к костру и переодевается так быстро, как только может, кажется, что это вообще ничего не меняет. ещё он пытался просто избавиться от этого кошмарного костюма после испытания. сжигал его на костре, закапывал, топил в этом странном стоячем пруду вдали от лагеря. дурацкая форма исчезает на какое-то время, но потом возвращается. он считает, что сделал только хуже, показав, как сильно ненавидит её. его отвращение — это открытое предложение остальным подразнить его по этому поводу. некоторые из них ведут себя более мило и снисходительно, чем другие, — клодетт, дуайт, феликс… квентин. самое большее, что он мог сделать, — это коротко улыбнуться, когда случайно сталкивался со стивом на испытании и тот оказывался в форме. стив кривился, срывал с себя шапочку, ненадолго становился немного раздражительным, но квентин никогда не заострял на этом внимание, несмотря на то, насколько всё было очевидно. максимум, что он когда-либо говорил, — несколько раз предлагал стиву свою куртку, чтобы прикрыть яркую рубашку, на что тот почти никогда не соглашался. из-за гордости, может быть. но это никогда не мешало квентину время от времени снова предлагать. потому что, очевидно, он намного добрее стива. — наверное, я мог бы что-нибудь сказать, — признаёт стив. квентин фыркает. — наверное. это звучит раздражённо, но стив считает, что он довольно хорошо научился определять, когда тот на самом деле расстроен, так что чувство вины в нём не разгорается. он наблюдает, как квентин заводит руку назад, очевидно, хватаясь за воротник дурацкой матросской рубашки, чтобы стянуть её через голову. — но, эй, может быть… — внезапно для себя стив перебивает его, дотрагиваясь до локтя и заставляя остановиться. когда квентин поддаётся и замирает, на лице стива появляется довольная улыбка, и он подходит ближе — вплотную к квентину, опуская руки вниз, чтобы можно было обхватить его за талию. — может быть, мне нравится видеть тебя в моей одежде. раздражённое выражение на лице квентина, которое он держал с тех пор, как зашёл в палатку, исчезает, уступая место искреннему недоверию. — чего? заткнись. — нет, это правда, — говорит ему стив, хватаясь за бедро квентина, когда тот делает нерешительную попытку оттолкнуть его. — тебе идут другие цвета, помимо синего и черного. квентин насмешливо фыркает и наклоняет голову вперёд, чтобы стив не мог видеть ту застенчивую улыбку, которая всегда появляется, когда он говорит подобную чушь; но стив точно знает, что и сейчас она там. — не привыкай к этому, — бормочет квентин. — почему нет? — он хмыкает, и стив смеётся. — почему нет? тебе стоит попробовать фиолетовый или желтый. моя мама всегда говорила, что золото очень хорошо сочетается с голубыми глазами… квентин внезапно откидывается назад, и единственное, что удерживает его от падения, — это стив, который крепче хватает его, смеясь при этом ещё сильнее. — дай мне переодеться, — ноет квентин. — хорошо, — смягчается стив. он возвращает его в вертикальное положение и отпускает, позволяя встать прямо, что квентин и делает с самодовольным выражением лица. — возвращайся к своей, — он на секунду замолкает, затем кивает на чёрную футболку в руках квентина и заканчивает: — херне семейки аддамс. — семейки аддамс, — передразнивает квентин, наконец стягивая идиотскую матросскую рубашку и бросая её в дальний угол их палатки.***
стиву не терпится переодеться. он рад, что, по крайней мере, был достаточно предусмотрителен, чтобы надеть эти неудобные перчатки для мытья посуды, так что ему не пришлось прикасаться голыми руками ни к кому, кто был покрыт блевотиной. тем не менее, воняло от него по-настоящему ужасно, и омерзение скручивало внутрености. он понимает, что это, типа, работает для всех, но он ненавидит, когда его тошнит. просто ненавидит. стив чувствует себя отвратительно, и сейчас ему было бы всё равно, если б пришлось надеть свою старой форму, лишь бы не чувствовать себя так. он медленно и осторожно снимает резиновые перчатки, ухватив их за края большим и указательным пальцами. он не трогает ткань, закрывающую вход в их с квентином палатку, чтобы не испачкать её. но внутри что-то движется, и растущее раздражение стива частично рассеивается. — привет, — говорит он и наконец заходит, бросив испачканные перчатки на землю у входа. — я знаю, это, возможно, начинает бесить, но я правда, правда ненавижу… квентин особо ничем не занят. он сидит на коленях перед переполненным ящиком с инструментами; очевидно, ему стало скучно, и он решил привести их вещи в порядок, пока ждал стива. такое случалось очень часто, так что это не то, что заставляет стива замолчать. это то, как квентин выглядит в свитере стива, смотрящий на него снизу вверх, как будто единственная необычная вещь здесь, — это внезапное появление стива в палатке. его никогда по-настоящему не волновало, какого цвета этот свитер, особенно после того, как его забрали в царство сущности. он был довольно старым, может быть, с момента покупки прошёл год или около того. после несколько стирок свитер слегка полинял, и сейчас стив не мог сказать наверняка, каким он был изначально. местами тёмно-зеленая ткань выцвела и потëрлась. не поношенный, но уютный. для квентина он немного велик, особенно в плечах, потому что тот довольно высокий и всего на пару дюймов ниже стива, но не такой широкоплечий. худощавый, гибкий, не особо накаченный. у него узкие бёдра и тонкие, не слишком длинные конечности, из-за этого свитер собирается в складки на запястьях и талии. — привет, — стив слышит, как повторяет это. он взялся за бегунок молнии на своей куртке, но до сих пор никак не двинулся, чтобы расстегнуть её. — ага, — говорит квентин в ответ. он закрывает крышку ящика с инструментами и отодвигает его в сторону, поднимаясь на ноги. оглядывает стива, слегка криво улыбается и спрашивает: — весёлое испытание? — нет, — отвечает стив, несмотря на то, что сбежал вместе со остальными. возможно, он немного преувеличивает, но не обязательно его осуждать. возвращаться домой не так весело, если ты делаешь это, выблëвая свои внутренности. хотя теоритически стив мог бы потерпеть и не жаловаться, если бы постоянно напоминал себе об этом. он с трудом сдерживается, чтобы не произнести это вслух просто ради того, чтобы увидеть, как квентин закатывает глаза. вместо этого стив говорит ему: — мне нравится эта стадия после семейки аддамс. квентин изадёт короткий смешок. скрещивает руки на груди, и рукава свитера сдвигаются ещё немного, их потрёпанные концы доползают до костяшек пальцев. — мы были на болоте. я не смог найти ничего другого, во что можно было бы переодеться. стив, пожав плечами, стягивает свою испачканную куртку и кидает её на пол. — ну, может быть, если б ты не разбрасывал повсюду своё барахло, оно бы не терялось, — предлагает он, выбираясь из джинсов и вытаскивая другую пару. они не идеально чистые, но, по крайней мере, не заляпаны блевотиной. — я не жаловался, — говорит ему квентин. стив заканчивает переодеваться, слегка подпрыгивая, чтобы одним рывком натянуть джинсы. квентин протягивает руку и останавливает его, прежде чем он успевает заправить футболку за пояс — то, что квентин ненавидит по непонятной причине, — поэтому стив делает это в основном для того, чтобы побесить его. — я тоже, — отвечает стив, ухмыляясь, и они начинают ленивую возню, которую и дракой-то не назовёшь. просто перехватывают руки друг друга каждый раз, когда стив тянется к нижнему краю своей футболки. наконец он сжимает оба запястья квентина, который позволяет этому случится только потому, что это значит, что теперь стив тоже ничего не может сделать. они определённо зашли в тупик, но стива это не волнует. он слишком занят тем, что теребит рукава своего свитера, чувствуя себя по-настоящему довольным собой.