***
— Макс! Давай правее! Девушка — невысокая, пухловатая с длинными чёрными волосами и со смуглой кожей, всмотрелась в плакат с надписью «С Новым годом!». Макс — пухлый подросток, чуть выше среднего роста с тёмынми, почти чёрными волосами, послушно подвинул плакат ещё немного вправо и прикрепил скотчем к стене. — Упадёт, — сказал другой парень — высокий и худой, со светлыми волосами до ушей, — ну, кроме скотча у нас нет ничего. — Вот где эта фанатка негро-эльфов? Третий парень, тоже высокий и тоже худой, с длинными тёмными кудрявыми волосами, подошёл к весёлой компании. — Они не негро-эльфы, а дроу, — с недовольством буркнула девушка, явно не в первый раз поправляя парня. — Ой, Руха, закрой рот, — сказал невысокий. К ним подошли ещё две девушки. Первая — высокая и худая, с длинными тёмными волосами, вторая — высокая и крепко сложенная, со светлыми короткими волосами. — О! Они припёрлись! — сказал первый высокий парень. — Я думал, всё, нет у нас больше Эрики и Ии в школе. — Алексей, замолчи, — светловолосая взмахнула какими-то бумагами, — между прочим, я ходила за твоим сценарием. Лёша гыгыкнул и в который раз за вечер убрал прядь волос с глаза. — Послезавтра ёлка, а через четыре дня Новый год. Блондин отлип от созерцания ёлки, стоящей посередине большого зала. Ему, как и всем остальным, уже осточертело это всё, а теперь ещё и в школе придётся на праздники остаться, потому что директору приспичило оставить всех на каникулы, не объясняя причин. — А кста! — девушка, пришедшая с блондинкой, поставила колонку на стол. — Мы с Ией притащили колонку. — Круто, только я поспорил. Так что слушаем песню от тебя, Эрика, — Лёша запрыгнул на стол — Так, что включай. В белую ночь сирени листву Ветер качает, то робкий, то смелый В белую ночь, в час когда я усну Приснится мне сон удивительно белый Птица взмахнёт волшебным крылом И я появленье твое угадаю В белую ночь мы с тобою уйдем Куда, я не знаю, куда, я не знаю Белая ночь опустилась, как облако Ветер гадает на юной листве Слышу знакомую речь, вижу облик твой Ну почему это только во сне? — Ну нет! Опять вы своё унылое говно включили! Макс недовольно сморщился, соскочил со стремянки. — Слышь, а пошли по школе пошляемся? Эри закалялась, нахмурилась, подошла и придирчиво поправила мишуру на ёлке. — Совсем без матов не можешь? Эрика упёрла руки в бока, повернула голову к Максиму. Ваня взглянул на часы, охнул и убежал собираться домой. Рухшона, задумчиво взглянув на часы, выдала: — Через полчаса ужин. Ия, Макс и Лёша переглянулись, синхронно кивнули.***
Риззен сидел и изучал комнату: два больших окна с оранжевыми шторами и тюлью, за ними уже темнота вступила в свою смену; несколько больших столов стояли таким образом, чтобы из них получился большой прямоугольник, на них стояли коробки с чем-то; рядом стояли несколько стульев, на которых расположились демонесса, демон и ангел. Сам отец дома сидел около стены, подогнув одну ногу. Слева стояли в ряд четыре шкафа светло-коричневого цвета, справа от шкафов, у самой дальней стены была дверь, рядом — зеркало и тумбочка. Вдоль остальной стены стоял тёмно-коричневый диван. На нём расположились Лиза, Райдэн и свернувшаяся клубком Мать Мэлис. На подоконнике расположился Артемис Энтрери, а на втором — Каэдэхара Кадзуха. — Кто-то идёт, — Артемис соскочил с подоконника, вытащив из ножен кинжал, и встал рядом с дверью. Шаги нескольких пар ног затихли около двери: — А что мы там делать будем? — спросил женский голос. — Пошли в комнату, я чайник поставлю. — А Ия дело говорит, — отозвался другой, чуть мягче и выше. — На ужин сегодня хрень давали, я не поела. — Руха, я тебя прибью, — отозвался третий голос. Топот снова возобновился. Артемис выдохнул, когда шаги почти стихли. — Ты чего? — удивилась Лиза. — Это же дети, а ты их убить собрался. Артемис буркнул что-то нечленораздельное и вернулся на подоконник. Риззен встал и подошёл к двери, прислушиваясь. Вскоре за дверью начали раздаваться голоса: мужские, женские детские и взрослые, высокие и низкие. Патрону восьмого дома Мензоберранзана отчего-то казалось, что они все зря так боятся, может, те люди не причинят им вреда? — Как вы думаете, кто к двери подходил? — Риззен наконец-то наслушался происходящего за дверью и вернулся на своё место. — Это ученики, — Лиза потянулась. Риззен кивнул и, мысленно перекрестясь, подошёл к Мэлис. Мать приподняла голову, посмотрела на своего супруга. — Мать Мэлис, тебе получше? — Риззен присел напротив матроны. — Голова меньше болит? — А почему Мать? — Дино удивлённо поднял брови. — Вы же вроде супруги? — У тёмных эльфов так заведено, — буркнул Артемис, — мужчина обращается к женщине по титулу и имени. — Не всегда, — Мэлис села и, не обращая на своего мужа внимания, подошла к окну. — Я уже устала тут сидеть, когда мы уже выйдем отсюда? — нахмурилась матрона, сверкнув глазами. Артемис тоже нахмурился и отодвинулся от дроу с нескрываемым отвращением.***
— А нам всё равно, а нам всё равно, — напевал Макс, — не боимся мы воспитателей… — Ага, говорит тот кто вчера дрожал на истории, — ухмыльнулся Лёша, размешивая сахар в кружке с кофе. Ия оторвалась от рисования чего-то или кого-то на ноутбуке, посмотрела на Эрику. — Эрика, а что бы ты сказала Лизе, Райден или Казаху, если бы они сейчас вошли бы в комнату? — Если честно, я офигела бы и спросила что-то в духе «Я одна это вижу?», или «Что вы здесь делаете?» — А ты, Руха? Если бы Люций, или Дино, или Мими вошли сюда? — Я бы… офигела… это мягко сказано, — Руха подняла голову. — А ты? Если бы Риззен или Артемис пришли бы сюда? Или вообще Мэлис? — Я бы перекрестилась.