Wrong side of Heaven

Лучше бы Лили и дальше держала свои мысли дальше от счастливого финала, ведь чем дальше шла группа, следуя за стремительно убегающим ребенком, тем сильнее люди убеждались в том, что «покой им только снится»… Ребенок бежал из дома, уверенными шагами преодолевая и грязные лужи, оставшиеся после видимо не так давно прошедшего дождя, и лениво и равнодушно смотрящих прохожих, и даже собственный предел выносливости, который был ничтожно мал из-за болезненного состояния. «Дома» нельзя было полностью оценить его состояние, но сейчас, когда он вышел на улицу, освещенную в преддверии сумерек равнодушным солнцем, синяки на его теле проступали даже сквозь легкую одежду, а хромоту нельзя было игнорировать — ребенок заваливался на каждый второй шаг, словно бы плохо ощущал опухшую ногу в целом. — И почему никто не помогает нашему человеку? — с удивлением в голосе спрашивал в пустоту Раон, следя за Кейлом тщательней, чем кто бы то ни было. Молодой дракончик хотел помочь, правда хотел, но он знал, что уже все прошло. Все это было… Ужасным прошлым доброго человека, который приютил его когда-то. Тяжелое чувство беспокойства разливалось в нем напополам вместе с убежденностью, что его человек должен быть счастлив потом. С ними. Ведь он их любит, правда ведь?.. Или он просто их пожалел? А может он теперь, видя как они счастливы, ненавидит их?.. Ребенку было невдомек понять, что Кейл сделал так, чтобы у них не было такого же детства, чтобы они ни в чем не нуждались, чтобы могли открыто улыбаться и выбирать то, что им нравится на самом деле. — Потому что таковы люди в большинстве своем, — с тщательно сдерживаемой яростью ответил ребенку Эрухабен, осторожно продвигаясь в своем нечеловечески прекрасном облике эльфа за мальчишкой, который стал ему кем-то вроде ребенка. И этот ребенок сейчас страдал. И будет страдать и дальше. — Не только люди такие. Слабые поглощаются сильными. Ломаются. И это не зависит от расы, — вступил в короткий разговор двух драконов Рон, внимательно оглядывая раны мальчишки и то, с каким упорством это дитя все еще не хотело выпускать из рук бутылки, оттаскивая его к какому-то прибору, в которое и складывал их, за что в его ручку сыпались маленькие, давно много раз перевидавшие сотни рук деньги и их отражение в пустых глазах ребенка было… На удивление ужасным. Бррр! Ким Рок Су — а это именно его желудок подал сигнал умирающего кита практически на всю улицу — нервно сжал в кулачках несколько монеток, убирая их скорее в карман не очень теплой куртки и нервно озираясь, словно бы боясь, что его заметят и тихо выдыхая расслабленно, когда никто не обращает на маленького мальчишку внимания. — И почему он так этому радуется, разве не лучше, если он найдет тех, к кому он может обратиться за помощью?.. — спросил в отчаянии Хонг, все еще активно цепляясь коготками в плечо Бикроса и бросая на него непонимающие взгляды, намеренно стараясь не смотреть на молодую версию его папы. -… Такие дети как он не могут просто так довериться. Посмотри в его глаза, — назидательно, но ласково сказал «дедушка» Рон, с содроганием смотря в полумертвые пустые глаза, отливающие кровью на неверном солнце, — Он уже следит за каждым взрослым, который находится рядом. Оценивает опасность и трезвость. Посмотри внимательней. Раон пригляделся внимательней, замечая затравленный взгляд, в глубине которого уже сейчас виднелась бесконечная усталость, и кивнул своим мыслям, подтверждая не только их, но и слова дворецкого: — Да, ты прав, лимонный дедушка. Он почти такой же, как я, когда противный Венион… приходил ко мне. Великий и Могучий Раон следил и ничего не говорил, потому что если бы заговорил, стало бы хуже! — крутанулся в воздухе дракончик, фырча и мастерски — никак у Кейла научился — игнорируя собственные переживания за своего хрупкого человека. Он не может умереть, верно? Не может. Значит все… Не так уж и плохо, да? Тем более, что они всегда могут устроить такую же показательную казнь этого отродья как сделали с младшим наследником семьи Стэн. Бикрос приготовит вкусные стейки и они будут кушать, пока этого мерзкого мужчину этот же самый повар потрошит! Да! Ребенок был свято убежден, что мучитель получит по заслугам и потому все еще продолжал смотреть, не пряча мордочку, несмотря на то, что объятия дедушки Голди выглядели весьма привлекательно для этого, да и сам Эрухабен старался изредка закрывать обзор детям, чтобы дать им передышку и, к своему неудовлетворению, надолго его не хватало удерживать детей, которые хотели видеть правду. Умная Он и до этого догадывалась, что у этого «графского сына» было что-то такое, что он скрывал, однако видеть все равно было страшно. Она вспоминала сразу мерзкого кота, который убил отца и стал верховодить, а их приказал устранить любыми средствами. Но даже так, их травма была кратковременной. Пару лет всего. И, несмотря на это, их человек всегда напоминал о том, что бояться — нормально. Просыпаться от кошмаров, слышать глупые голоса, которые шипят оскорбления и приходить за успокоением нормально. Доверяться — нормально и правильно. Он всегда так. Но никогда не приходил ни к кому, хоть и морщился от кошмаров, говорил, но только в шутку, что не любит лимоны, и все равно пил лимонад и лимонный чай. Всегда предлагал свое плечо, но никогда… И никто не подставлял ему свое. Пока что никто. И, боги всемогущие, как Он хотела, чтобы у ее отца все же появились такие люди. Чтобы он был счастлив. А пока они кратко переговаривались, ребенок тихо брел куда-то куда глаза глядят. В сторону, что постепенно белела, отзываясь окончанием воспоминания мрачными нотками недосказанности, неясности, а после расцвела громкими выкриками откуда-то спереди, куда ушел мальчишка. — Оно опять меняется?.. А как же проверить нашего человека? А вдруг он дома снова получит?.. А вдруг мы не увидели что-то важное? — в расстройстве всплеснул пухлыми лапками, заваливая дедушку Голди своим галдежом и получая в ответ только ласковые поглаживания по крупной шипастой голове, от которых становилось несколько легче. -… Орабони сможет спокойно добраться до дома, я уверена! — Лили, с присущей ей детской непосредственностью, пыталась разрядить обстановку, которая накалялась с каждой минутой. Она прекрасно видела как Виолан щурила глаза и сжимала губы, не давая себе выругаться в присутствии столь высокопоставленных особ и нечеловеческих существ, Басен тоже молчал и сдерживался, стараясь не отсвечивать и молча смотреть, запоминать, через что пришлось пройти не-Кейлу, которому он так хотел отдать распоряжение герцогством. Второй сын Хенитьюзов… Остро видел в этом ребенке себя, если бы брат, его настоящий брат, не защитил, сказав, что они с Лили тоже принадлежат к графскому роду и не стал вести себя как последняя… Последний не очень хороший человек. И все, чтобы защитить их и показать, что он, Басен, может чувствовать себя хозяином в этом доме через слуг и настроения в графстве. Хитрый план и как же Басен жалел, что разгадал его уже тогда, когда стало слишком поздно. Мир снова менялся, перестраиваясь. Мрачная улица сменилась не менее мрачными стенами не слишком большой комнаты, серой, обшарпанной, с плесенью по углам и пылью на всех горизонтальных поверхностях. — О, явился, шпаненок, — заплетающийся язык и голос дяди каждый узнал сразу, — Как погулял? Не нашел себе красивую подружку, которая заставит наконец свалить из моего дома? «Подружку?!» — удивленно подумали взрослые, недоверчиво и непонятливо смотря на этого сумасшедшего мужчину. — Я не понимаю о чем вы, дядя, — тихо отвечал Рок Су, не поднимая голову на голос этого мужчины и стараясь не совершать резких движений. — А где ты тогда шлялся. На улице что ли? — удивленно и с взглядом превосходства спросил его алкоголик со стажем, слегка пошатывающейся походкой приближаясь еще на пару шагов так, чтобы ребенка обдало спиртовым амбре, заставляющем отшатнуться даже самых прожженых и привыкших к запаху спирта людей. Но не ребенка. — Да, дядя, — тихо согласился маленький Ким Рок Су, опуская голову еще ниже и стараясь не смотреть никуда кроме пола. — Позорище. Опять приставал к прохожим, чтобы они тебе помогли? — злорадство растеклось ядом по его голосу. — Н… Нет, — отрицательно покачал головой мальчишка, сжимаясь сильнее и напрягаясь всем телом. — Врешь, — на голову мальчика упала тяжелая рука и волосы Рок Су оказались в крепкой и жестокой хватке, — А теперь говори мне правду, тварь. — Я… Я правда не приставал ни к кому… П…Простите меня, дядя, — тихо отвечал мальчик, стараясь абстрагироваться от того, что происходило с ним прямо сейчас. Прикрыл глазза и старался дышать, сосредотачиваясь на этой задаче больше, чем на словах собственного дяди. — Ты позорил меня столько времени на улице. Что я говорил об этом? А? Лучше бы тебя не существовало, дьявольское отродье, — скрипнул зубами мужчина и швырнул ребенка в стену так, словно он ничего не весил, — Почему ты не можешь просто исчезнуть? Сдохни! И на ребенка обрушился первый удар за сегодняшний день, мальчишка упал. — Нет! Слабый человек! — испугался Раон и вздрогнул всём телом, собираясь метнуться к Кейлу, который даже не прикрывался от ударов, просто молча смотря. Он не пытался подняться, оправдаться, просто смотрел. Он узнала эти глаза — пустые и едва ли не мертвые, с такими глазами на мир смотрел тот Полукровка, с такими глазами мог ходить и Раон, и она с Хонгом, но… им слишком повезло. А вот мальчишке — нет. — Твою мать, я клянусь, я найду возможность его убить, — рыкнул Чхве Хан, запоминая облик этого человека и стараясь собраться с мыслями, чтобы не порубить иллюзорное пространство атрибутом Тьмы, что вился рядом с ним, словно разгневанный Йонг. — Не ты один. Если выпадет шанс… — Альберу тоже едва ли не до крови сжал руки в кулаки, послышался треск ткани — его перчатки, не выдержав давления, лопнули, некрасиво расходясь по швам, а принц, отвлекаясь, поспешил снять их и выкинуть куда-то в сторону, выказывая всю степень «уважения» к тому, кто их сюда затащил. -… Это ужасно… — Басен, на которого никто и никогда не поднимал руку, поражался. На его глазах открывался целый мир, мир насилия и боли, мир, где нет места доверию родителям. Да что уж говорить, где родителей и нет вовсе. Юноша вздрогнул и виновато опустил голову, стараясь не смотреть и не слушать полные яда и ненависти комментарии дяди Ким Рок Су, не слышать удары и тихое, прерывистое дыхание пытающегося сдерживаться ребенка. Бам! Бам! Бам! Тем временем потасовка набирала обороты и Ким Рок Су уже успел познакомиться поближе со стеной, ударившись о нее спиной и складываясь калачиком под ней, защищая спину и голову. Спину — стеной, голову — руками, которые он все же решился поднять, понимая, что дядя так просто не остановится и ему надо постараться… Постараться выжить. — Тварь. Даже умереть нормально не можешь, — выплюнул мужчина, смотря на скрюченное тело. — М… Мама сказала… Что я должен жить! — тихо пробормотал себе под нос ребенок, не особо контролируя это, — Мама… просила быть счастливым. — Твоя мама тебя бросила. Ты забрал ее жизнь! Ты и только ты лишил свою маму радости жить. Так теперь не жалуйся, что с тобой плохо обращаются. Такому мерзкому червяку место на полу в грязи. Не смей подниматься еще час. Иначе я снова тебя отдубашу. И в этот раз… Я не буду так добр к тебе. «Вот только… Разве это счастье?!» — промелькнула мысль у всех остальных. Где тут оно? Где он нашел тут радость?.. Траурное молчание опустилось на смотрящих. Никто не мог ни слова пикнуть, наблюдая за тем, как ребенок просто подбирает коленки и прижимает их ближе к лицу, обнимая ноги худыми руками. — Мама говорила, что обязательно все станет хорошо. Мамочка не врет. Никогда не врет, — тихо увещевает себя Ким Рок Су, вынужденный самостоятельно стать для себя мамой, оказывая поддержку. Уже тогда он решил, что лучше уж умереть на улице или попасть в приют, чем жить с таким противным мужчиной, который его бьет и пьет. Шмыг. В тишине комнаты отчетливо раздалось хлюпанье носа и ребенок вздрогнул, опасаясь, что дядя придет на звук. Но, прислушавшись, понял, что дядя не стал отрываться от своего занятия, чтобы прийти и снова ударить. В этот раз за непослушание, отчего Ким Рок Су выдохнул и слегка отпустил крепко сцепленные в замочек руки ранее, осторожно распрямляясь и смахивая появившиеся в уголках красноватых глаз слезы. Он сильный мальчик, он не будет плакать. Что-то внутри него говорило отступить, переждать, а потом отомстить. Со вкусом. Мама говорила, что мстят только злодеи. Что злодеи всегда имеют свои причины на то, что они делают. Она говорила маленькому мальчику постараться понять злодея, если он такого встретит. Ким Рок Су и встретил. И… Старался понять своего дядю как и советовала ему мама. Вспоминал, как его папа рассказывал про пьющих, говорил, что у них трудная жизнь. И он знал, что дяде трудно с ним. Еще бы, такой бесполезный ребенок, который ничего полезного не делает и только тратит его деньги, которых не хватает на уплату долгов с его игр, не хватает на выпивку и квартиру, на школу, в которую только начал ходить ребенок. Ни на что не хватает, что заставляет дядю пить больше. А дальше… Замкнутый круг. Дядя не способен его разорвать сам, полиция даже не старалась. — Прости, мама. Прости… — еще тише, чем обычный шепот, едва-едва колыхая воздух своим голосом, сказал Ким Рок Су, смотря вверх в надежде, что мама его услышит и поймет, что хочет рассказать нехороший сын. Он старался понять и исправить ситуацию, но что может сделать ребенок?.. Ничего путного. Остается только стать злодеем для дяди. Сбежать. Куда угодно. Может там будет лучше?.. Если уж судьба так хочет, чтобы он стал злодеем, что ж... Он станет злодеем. Он совершит плохой поступок и уйдет из этого дома. Только ради мамы. Ради ее последней просьбы, отпечатавшейся в разуме, словно раскаленное клеймо, щекочущее своей болью от долгого заживления. Он слишком хорошо помнил холодеющие мамины руки, ее тихий шепот, перепутанный с бульканьем пробитого легкого, ее легкие, совсем слабые поглаживания по его непослушному ежику волос. Он и правда чудовище, раз уж считает, что достоин ее помнить. Помнить и следовать ее завету. Но он же решил быть плохим? Решил, что геройство — не его. Значит доведет до конца ту игру, которую начал. Пожалуйста, пусть, если он сбежит, станет только лучше… Может у него появятся друзья?.. Рок Су видел счастливых детишек, которые держались под руки и заразительно смеялись, обменивались номерами на новеньких телефончиках с парными брелками, клялись на мизинчиках и гоняли во дворе мячик. К нему же, почему-то, никто не хотел подходить и общаться больше, чем обычные «привет-пока». И почему так ребенок не понимал. Вроде бы он старался одеваться аккуратно, он старался не слишком умничать на уроках, заметив, что зазнаек не любят, он старался пару раз предложить вместе что-то поделать, но не получал ответов кроме вежливых отказов. От мечт о том, как он найдет себе друзей, Ким Рок Су слегка приободрился и на мрачном ранее лице появилась мягкая, совершенно призрачная улыбка. Ребенок прикрыл глаза и осторожно приобнял свой рюкзачок, поднимая его с пола и накидывая на плечи. Тело болело и он слегка скривился, когда лямкой рюкзака он надавил на только-только появляющийся синяк. «Я сбегу,» — твердо решил ребенок, быстро шагая в сторону выхода и уходя в сторону огней гостеприимных улиц. Они были ему домом больше, чем то место, где жили они с дядей.