***
— Ну мне правда очень надо к нему попасть! — Ёимия складывает ладони лодочкой, умоляюще смотря на комиссарского советника Мадарамэ Хякубэя. Хякубэй глубоко выдыхает и поправляет очки. — Ёимия, с этой новогодней кутерьмой столько проблем. Господин Камисато безвылазно сидит над бумагами в своем кабинете и никого не принимает. — А если я, — Ёимия наклоняется поближе к советнику, — сделаю Вам скидку пятьдесят процентов на фейерверки в этом году? — заговорщически шепчет в чужое ухо и резко выпрямляется. Хякубэй вздрагивает от побежавшим по всему телу мурашек. — Как Вам такое предложение? — Ёимия задорно улыбается. — Ёимия… — тянет растерянно, запуская руку в волосы, наводя в них беспорядок. Улыбка Ёимии становится шире. — Может шестьдесят процентов? Советник комиссара ахает и снимает очки, протирая их рукавом. — Архонты, он убьет меня, — бормочет полушепотом, — но твоя взяла! Ёимия чуть ли не подпрыгивает, упирает руки в бока и вся сияет. Мадарамэ Хякубэй бросает тихое «иди за мной» и плетется в сторону входа в особняк, вжимая голову в плечи... Ёимию проводят в просторное помещение, в котором скорее всего Камисато организуют приемы. Ёимия с трепетом садится за ближайший к предполагаемому месту главы комиссии котацу, к которому тут же из-за одной из ширм выбегает Тома с подносом, ставит на котацу чайник и пиалы. Ободряюще подмигивает Ёимии и исчезает в ширмах. Ёимия не сдерживает нервного смешка, наливая себе в пиалу чай, который оказывается сакэ. Она залпом выпивает его, думая о том, что Тома — гений, ибо в ожидании главы комиссии Ясиро каждую клеточку тела все больше и больше обволакивает мерзкий и липкий страх. Рука вновь тянется к чайнику… Ёимия не знает, сколько прошло времени, но точно знает, что чайник уже пуст, и что ей очень весело. И совсем не страшно. Только внезапное появление Камисато Аято все равно заставляет испуганно подскочить и попытаться ровно стоять на ногах. Ёимия сгибается в глубоком поклоне, молясь Архонтам: не упасть носом в котацу. Аято спешно проходит мимо нее и занимает свое место главы клана. Ёимия выпрямляется и, не сводя глаз с него, медленно усаживается обратно. Красивый. Аято выглядит слегка уставшим и отстраненным, словно все еще находится не в этом помещении — не смотрит на Ёимию. Волосы лежат в некотором беспорядке, на переносице — едва заметные овальные очки. Забыл. Спешил. Сказали, что-то очень важное. — Господин Камисато, — наконец молвит Ёимия, и он будто только сейчас замечает ее присутствие. — Госпожа Наганохара, — смотрит в упор, снимает очки, слегка щурится. На лице появляется бесконечная скука. — Я по поводу своего нового фейерверка, — начинает Ёимия, но шокировано замолкает. Аято шумно пьет свой бабл-ти из стакана с трубочкой, всем видом показывая, что ему не особо интересно, зачем Ёимия здесь. Обидно, конечно же. Но в венах играет сакэ. Она молча встает со своего места, сжав пальцы в кулаки. Подходит к Аято, в глазах которого блеснул интерес, забирает его стакан, допивает напиток и отбрасывает куда-то в сторону. — Ты выслушаешь меня, — строго хмурится, упирая руки в бока. Аято взглядом отслеживает, куда летит его стакан, и скептически смотрит на Ёимию. — Вы… ммм… Вы выслушаете меня, — немного смягчается, но не отходит, смотря на него сверху вниз. — Хорошо, — спустя почти минуту молвит Аято, поддерживая зрительный контакт. Ёимия усаживается напротив него. — Я отправляла запрос на разрешение… — начинает Ёимия, но Аято поднимает руку, шурша рукавом, и перебивает ее. — Я знаю. Не соответствует технике безопасности. — Но он соответствует! — жалобно кричит Ёимия. — Его даже не проверяли скорее всего, — добавляет еле слышно. Аято закатывает глаза. Смотрит в сторону одной из ширм. Делает кивок. Из-за нее появляется Тома, в два шага оказывается рядом, наклоняясь к господину. Ёимия слышит шепот, но не может разобрать ни слова. Только лицо Аято становится серьезнее, а Тома позволяет себе усмехнуться в процессе разговора. — Понятно, — Аято прикрывает глаза и складывает руки на груди. Тома снова подмигивает Ёимии, кланяется господину и исчезает за ширмами. — Господин Камисато? — на пробу зовет Ёимия, надеясь, что он не уснул. Слишком уж долго они сидят в полнейшей тишине. Аято как кот приоткрывает один глаз и слегка морщит нос. Ёимии становится смешно — сакэ все еще дает о себе знать — она тянется пальцем к лицу Аято. — Что это ты задумала? — Аято открывает уже оба глаза, перехватывая ее руку. Ёимия ни капли не тушуется, будто так и должно быть. — Я задумала запустить фейерверк специально для отца на этот новогодний праздник. — Его не проверяли, ты была права, его закопали близ Конды. А отчет просто заполнили, как им вздумалось, — Аято отпускает ее руку и задумчиво трет переносицу, — я очень устал за последнюю неделю и у меня нет времени проверять фейерверк лично. — Господин Камисато! — Ёимия подсаживается ближе, упираясь своими коленями в его, хватается за аятовы белоснежные рукава, тянет на себя ткань. — Позвольте мне запустить этот фейерверк, это очень важно! Я сделаю, что угодно! — Нет, Ёимия, я не могу взять на себя ответственность, — Аято пытается выдернуть из цепкой хватки свои рукава. Слышит треск ткани. — Пожалуйста, господин Камисато! Сделаю все, что попросите! Умоляю! — Ёимия чуть не плачет. Отпускает злосчастные рукава и падает носом в колени Аято, чувствуя щекой мягкий шелк и вдыхая запах чистоты и… едва уловимый — сакуры. Лежит неподвижно, роняя слезы на белоснежную ткань. Чувствует, как рука Аято ложится ей на голову и слегка поглаживает. Слышит шорох ткани, а затем — тишина. Ёимия приподнимается на пробу, боясь смотреть на человека перед собой. Аято резко хватает ее за подбородок и тянет к своему лицу. Слишком близко. Они едва не касаются носами. Аято смотрит прямо в душу, прищурившись. Оценивающе. Ёимия вся сжимается, но, взглянув единожды, не смеет более оторваться от его глаз, в которых тонет безвозвратно. Свои же — еще мокрые от слез, одну из которых Аято стирает большим пальцем с ее щеки. Шмыгает носом, получая легкую улыбку в ответ. Снова шорох ткани — чужая рука оказывается у Ёимии на затылке и слегка давит. — Я очень устал, — полушепотом говорит Аято, продолжая смотреть ей в глаза. Ёимия закусывает губу, понимая, что от нее хотят, и поддается ему, самостоятельно опуская голову к аятовым коленям. Носом находит пах и трется. Руками вцепляется в бедра, но пальцы скользят по белоснежному шелку. С каждым движением головой Ёимия чувствует, как то, обо что она трется щекой, становится больше в размерах и тверже. На пробу мажет языком и слышит вздох сверху. Аято вдруг аккуратно отстраняет ее от себя и освобождает место ее сегодняшней работы от ткани. Ёимия нервно выдыхает, чувствуя как лицо начинает пылать от открывшегося вида. У Аято небольшой член, довольно тонкий в обхвате, — так кажется Ёимии на первый взгляд. Когда же ее губы обхватывают розоватую головку, которая лишь она одна уже словно заполняет весь рот, Ёимия понимает, как же ошибалась. Но делать нечего. Она продолжает брать глубже, сдерживая рвотные позывы и глубоко дыша через нос. Получается не так уж плохо, и судя по участившемуся дыханию сверху — даже хорошо. Ёимия привыкает к специфическим вкусам кожи и чего-то еще, и даже начинает получать удовольствие от сего занятия. Кто бы мог подумать, отсасывает главе комиссии Ясиро! Уму непостижимо. Кому расскажет, не по… Стоп. Никому не расскажет. Ёимия резко и быстро насаживается на член, что горло начинает саднить, — только бы не думать о всяких глупостях, она здесь ради отца. Аято внезапно резко хватает ее за волосы, оттягивая от своего члена. Смотрит затуманенным взглядом. Ёимия смотрит на него в ответ. Лицо раскрасневшееся, глаза чуть прикрыты, частично скрывая затаенную в них похоть, губы красные, припухшие, влажные, с подбородка на грудь капает слюна. Аято встает, все так же держа ее за волосы. Ёимия — за ним, ей немного больно, но даже нра… нет, все ради отца и фейерверка. Аято порывисто облизывает ей подбородок и впивается в губы, сразу же проникая в рот языком. Его вторая рука оглаживает узкую талию, движется вверх и сминает пышную грудь. Ёимия стонет в поцелуй, притирается поближе к Аято, животом чувствует эрегированный член. Аято за волосы оттаскивает ее от себя. Белоснежные шелковые брюки опускаются на пол. Ёимия падает на колени, но ее вновь оттаскивают. — Аято? — в глазах застывает удивление и какая-то детская обида, — что ты делаешь? — Тшш, — длинные пальцы скользят по припухшим губам, — просто попроси. Его спокойный хрипловатый голос будоражит и заводит. Ёимия восторженно смотрит на него снизу вверх. В животе порхают бабочки. Зря она ранее выпила целый чайник сакэ, ох, зря. — Пожалуйста, господин Камисато, — Ёимия хватается руками за его стройные ноги, сильнее ощущая запах сакуры. — Что «пожалуйста»? — Аято парой движений сбрасывает ее руки, морщась от проехавшихся по ляжкам ногтям. — Позвольте запустить фейерверк, — мямлит Ёимия. Шлепок. Она потирает горящую щеку. С непониманием смотрит на Аято. — Врешь. Этого ли ты хочешь? — его голос звучит строго. Складывает руки на груди. Ёимия теряется и молчит, кусая губы. — Я… — мнется, — да, я хочу порадовать своего отца. — Вот как, — Аято трет переносицу, — хочешь порадовать папочку? — тянет сладко и улыбается, догадливо кивая. Ёимия молчит, смотрит непонимающе. Аято делает попытку поднять с пола брюки. Ёимия тут же подрывается с криком, не давая ему это сделать. Получает вторую пощечину. — Маленькая лгунья, — Аято очаровательно смеется. Ёимия растерянно хлопает ресницами. — Скажи мне, чего ты хочешь прямо сейчас, Ёимия. А Ёимия хочет член Аято, но ей стыдно в этом признаться. Она ведь затеяла все ради отца. С мыслью об этом она еле слышно выдает: — Хочу порадовать тебя, папочка, — и лицо начинает гореть вдвойне, когда она понимает, что именно сейчас сказала. Молится всем Архонтам, чтоб Аято ее не расслышал. — Повтори, — Аято наклоняется к ней и нежно ведет пальцем по щеке. — Хочу порадовать папу, — громче и увереннее произносит Ёимия. Аято перестает ее гладить. Молчит. Резко хватает за волосы, тянет к себе, заглядывает в глаза. Находит в них что-то для себя. Хмыкает. — Скажи, дорогая, тебе нравится боль? — решает уточнить. Ёимия не отвечает, отворачивается. Но Аято уже все понятно без слов. — Просто повтори, что ты сказала, я хочу это слышать, — тянет за волосы, заставляя смотреть на себя. Ждет. Ёимия мнется, отмечая, что член Аято уже не такой бодрый, как был ранее. Облизывает губы. Смотрит на Аято, затем вновь на член. — Хочу твой член, папочка, — наконец выдает Ёимия и жмурится. — Хорошо, милая, он сегодня только для тебя, — сладко тянет Аято, отпуская ее волосы. Ёимия сидит несколько секунд в легком ступоре, затем подрывается, больно ударяясь коленями о пол. Сразу берет в рот погрустневший член Аято, помогая себе рукой. Посасывает, лаская уздечку языком, приглушенно стонет, чувствуя, как он становится все больше и тверже. Наращивает темп. Аято ласково гладит ее по голове, прикрыв глаза. В какой-то момент начинает толкаться самостоятельно, вцепившись пальцами в ее волосы. Трахает Ёимию в рот. По подбородку течет слюна, капает на грудь, холодя ложбинку. Ёимия засовывает под себя руку и тут же блаженно мычит, посылая вибрации по члену Аято. Он особенно сильно толкается в ее рот и кончает прямо в горло, постепенно сбавляя темп. Пара движений — мышцы сокращаются, от чего у Ёимии тысячи разноцветных фейерверков перед глазами. Аято отстраняется, надевая брюки и поправляя одежду. А Ёимия падает на четвереньки и пытается отдышаться. Перед глазами все еще плывет, а на языке ощущается вяжущий горьковатый привкус. Хочется пить. — Спасибо, госпожа Наганохара. Завтра утром Вам доставят разрешение на запуск фейерверка, — без эмоций бросает Аято, даже не взглянув на нее, и спешно покидает помещение. Ёимия ошалело выпрямляется. С минуту сидит ни живая, ни мертвая. Затем вся сжимается в комок, обхватывая руками колени, и думает о том, что же она натворила. Внезапно появляется Тома со стаканом бабл-ти. Молча опускается рядом с ней, сует ей стакан. Она машинально принимает его, пьет, полощет рот. Чуть не давится, глотая. Тома успокаивающе стучит ей по спине. — Я дура, да? — трет глаза руками и поворачивается к Томе. — Ну, — Тома на мгновение замолкает, — нет, господин — порядочный человек, если он сказал, что утром будет… — Да я не про это! — прерывает его Ёимия, серьезно смотрит в глаза. Тома чешет голову, думает, как отвертеться от ответа, но в итоге вздыхает и выдает: — Не совсем, — прикрывает глаза, — как я сказал, он порядочный. Еще добрый. Никто не узнает, — открывает глаза и наклоняется ближе к Ёимие, шепчет, — если вас обоих все устроило, и вы оба хотели бы повторить, ты только в плюсе, подруга. Ёимия смотрит в ответ недоверчиво. Допивает бабл-ти. Возвращает пустой стакан Томе. — Спасибо за помощь и поддержку, — встает и слегка кланяется Томе, получая кивок в ответ, — пойду домой, слишком много работы перед Новым годом.***
Новогодняя ночь. Отец и дочь сидят на берегу острова Амаканэ, кутаясь в теплые одеяла и прижимаясь друг к другу. В небе расцветает тысячи огней фейерверков. — Пап, смотри-смотри, вот он! — Ёимия подскакивает с места и тычет пальцем в небо, — Он для тебя, папа! С Новым годом! В небе взрывается самый большой, яркий и громкий фейерверк, что аж господин Наганохара слышит его шум и с трепетом смотрит. Крепко обнимает дочь, прослезившись от восторга. Ёимия счастлива. А чувство покалывания где-то в районе груди заставляет пребывать в неописуемом восторге — под одеждой спрятана помявшаяся бумажка, пришедшая вместе с официальным письмом от комиссии Ясиро. «Если хочешь совместные сессии — сделай что-то лично для меня. У тебя есть время подумать». Без подписи, но Ёимия знает, что эта записка, написанная небрежным стремительным почерком — лично от Камисато Аято. Щеки пылают от осознания того, что вся Инадзума увидит ее ответ буквально после окончания фейерверка для отца... А где-то стоят брат и сестра в официальных одеждах, наблюдая за новогодним салютом. В небе взрывается голубой фейерверк, огни которого складываются в буквы. — Какая прелесть, — сдержанно, но все же умиленно тянет Камисато Аяка, сложенным веером указывает на небо. Ее брат довольно хмыкает. «С Новым годом, папочка!»