Christmas toys

Холодная тишина царствовала в темных глубинах Чрева, расползаясь по бездонным трюмам и пустынным коридорам. Через толстые металлические стены, насквозь пропитанные морской солью, изредка просачивался глухой скрежет гигантских механизмов, временами оспаривающий верховенство повсеместного безмолвия. И где-то там, за дверями запертых кают, на просыревших от влажного воздуха матрасах ютились десятки неслышно посапывающих детских тел. Мерное покачивание огромного монументального судна убаюкивало, подобно колыбели. Помогало забыться, уснуть в окружении мрака и таких же несчастных заключенных. Мальчиков и девочек. Больших и маленьких. Худых и запуганных. Все они заточены здесь в ожидании участи, о которой, возможно, и сами не до конца подозревают. Не видя солнечного света и неба над головой. Не слыша дуновений ветра и шелеста листьев на деревьях. Только привычный скрежет за стенами и собственное очень тихое, хриплое дыхание. Но вдруг чуткий сон одной из ребят прерывает легонько скрипнувшая дверь. На короткое мгновение в комнату проникает холодный воздух вместе с бледным свечением коридорных ламп, после чего все снова погружается в темноту. Девочка медленно привстает со своей постели и принимается настороженно вслушиваться. Со стороны двери продолжают раздаваться звуки, но в этот раз уже внутри самой комнаты и неспешно продвигаясь в ее глубь. Равномерные, негромкие, будто по расстеленным у коек коврам маршировал кто-то маленький — топ, топ, топ. Чуть подползя к краю, девочка пытливо всматривается в черноту и видит несколько смутных фигур, ростом с ребенка, что отважно расхаживали меж рядов детских кроваток. Вскоре фигуры прекращают свой марш и замирают где-то в центре комнаты. Идут секунды, но ночные гости больше не совершают никаких движений. Тогда малышка набирается храбрости и слезает на пол, с опаской зашагав в сторону незнакомцев… …но подойдя ближе, она понимает, что «незнакомцами» оказываются пятеро деревянных солдатиков в изящных красных мундирах и аналогичного цвета высоких колпаках, из спин которых торчали большие заводные ключики. Остановка последних как раз и стала причиной прекращения шествия маленьких воинов среди ночной тишины. Разбуженные посторонними звуками, с соседних коек стали выглядывать сонные головы других детей, которые, как и девочка, немо изумлялись такой странной находке. Боязно обойдя человечков покругу, девочка внимательно разглядывает железки в их спинах, и, все-таки решившись, осторожно поворачивает одну из них. В эту же секунду солдатик принимается идти дальше по ковру, как ни в чем не бывало, отчего кто-то из ребят даже удивленно охнул. Один за другим к неожиданно появившимся игрушкам стягивались дети. Сначала с недоверием, но потом, охваченные наивным ребячьим любопытством, принимались их изучать. И никто не мог поверить глазам, когда у двери, откуда и прибыли деревянные человечки, нашлось еще больше таких находок: машинки с веревочками, куклы в простеньких платьицах и даже один большой плюшевый мишка. Впервые в этом месте что-то изменилось. Будто где-то в сыром воздухе, полном тяжести и страха, стало витать нечто совершенно другое. Теплое, приятное, дарящее чувство радости и уюта. Такого слабого, незнакомого, но такого необходимого уюта. На время забылись ужас и отчаяние. Пропало чувство тревоги по поводу неотвратимого будущего. Осталось место только для искреннего детского смеха. И Роджер, держа за спиной большущий мешок, полный старинных самодельных игрушек, и прислонившись ухом к двери, слушал этот смех. На его старом сморщенном лице проступила улыбка. Кривая и измученная, как он сам, но не менее живая и настоящая. Это было то немногое, что он мог для них сделать. То маленькое счастье, которое он мог привнести в их недолгие жизни. То маленькое добро, которое согревает и его сердце в этот день. «С Рождеством, детишки.»