Намного прекраснее, когда молчите

— Я мог бы просто убить вас, но это было бы неадекватной расплатой за годы унижений и обид. Слова Джафара эхом разносились по дворцу, отскакивая от каменных стен, и рикошетом ударяли прямо в грудь. Он стоял возле трона. Трона, который теперь принадлежал ему. — Нет, — протянул Джафар, не отводя взгляд от бывшего султана, — ты будешь страдать, как я страдал. — Джафар... Старик не договорил. Он вообще не мог больше ничего сказать. Кислород вдруг загустел и превратился в тягучую жижу, подобно сиропу в пахлаве. Вместо слов из горла вырывались лишь хрипы. Жасмин ринулась к нему за секунду до того, как тот рухнул на колени. — Нет, хватит! — кричала она, хватая отца за плечи. Ее глаза наполнялись слезами слишком быстро. Слишком беспомощно. — Смотреть, как я правлю за тебя — это больно? — продолжал Джафар. — Или как моя армия растерзает твоего союзника? — Пожалуйста, прекрати! Жасмин подняла взгляд. Джафар медленно спускался к ним по ступеням, не сводя посоха со старика. Ни слова принцессы, ни постоянно доносившиеся хрипы не производили на него никакого впечатления. — Нет, истинной болью будет видеть, как я заберу то, что ты любишь больше всего... Женюсь на твоей дочери. — Нет! — вскрикнула Далия, кинувшись к ним. Снова стук посоха. Жасмин обернулась: по щекам Далии стекало множество дорожек слез. Но вот, краснота глаз за считанные секунды распространилась по всему лицу, а грудь разорвал кашель. Ее воздух тоже загустел. — Никогда... — прохрипел старик. Морщинистое лицо начало синеть. Жасмин в ужасе хваталась за отца, не зная, как помочь. Хотя нет... Она знала. — Я согласна! — закричала Жасмин, поднимаясь на ноги. Джафар лишь молча посмотрел на нее. — Прекрати это! Прекрати немедленно. Секунда, еще одна. Жасмин облегченно прикрыла глаза, когда рядом послышались два жадных вдоха. Спустя час она уже стояла на террасе дворца. Стояла, хотя хотелось бы с нее спрыгнуть. — Согласны ли вы... Священник, которого наспех притащили во дворец, с выражением бубнил всем известную речь. Кроме него не было ни одного приглашенного человека. Ни гостей, ни застолий, ни любви. Ничего из того, что обычно бывает на свадьбах. Только связанный, стоящий на коленях отец и улыбающаяся сквозь слезы Далия. А еще, конечно, жених. Он стоял в полуметре и непрерывно буравил взглядом. — Я согласен, — произнес Джафар скучающим голосом прежде, чем священник успел договорить. — Принцесса? Жасмин больше не могла смотреть на него. Черные глаза будто сжирали ее изнутри, оставляя оболочку плавиться под солнцем. И что теперь? Жасмин оглядела горизонт. Его разрезали вершины домов, над которыми разноцветным пятном пролетала стая попугаев. Но больше на небе не выделялось ничего. Не было волшебного ковра. Перед глазами сразу предстало бездыханное тело, которое все больше облепляли снежные комья. Аладдин заледенел вот так, в скрюченной позе с прижатой к груди обезьянкой. Или решил не возвращаться? Попросту удрать. Куда-то подальше отсюда, в места, где нет джинов, темных магов, бедовых принцесс. Где единственным напоминанием о былом будет волшебный ковер, которого он так долго упрашивал не возвращаться в Агробу. В любом случае, вместе с заколкой Аладдин украл и последнюю надежду Жасмин. — Давай же, женщина! Джафар был больше не в силах терпеть столь долгое созерцание видов города. Священник давно закончил свою реплику. — Соглаша-айся, — проговорил Яго, хлопая крыльями. Жасмин почувствовала, как в горле резко стало сухо. Может, и вправду спрыгнуть? Лампа висит у него на поясе, Жасмин давно это заметила. Вырвать и спрыгнуть. Здесь метров двадцать, но есть шанс приземлиться в заросли барбариса. Джафар схватил принцессу за подбородок и резко развернул к себе. — Ну? — прошептал он, не разжимая пальцы. — Я... Странное чувство. Джафар никогда не касался ее — а тем более не вцеплялся, — и почти никогда не разговаривал о чем-то, что не касалось государственных дел. А теперь он медленно притягивает Жасмин за подбородок, ближе и ближе, требуя сказать до смешного простое слово. — Вы..? Он смотрел сверху вниз, высоко задрав голову. Так смотрят на провинившихся детей в ожидании извинений. В ожидании, что ребенок наконец поймет, кто прав и кто здесь главный. Лампа совсем близко. Схватить и спрыгнуть! А после загадать желание джину, чтобы все было как раньше, буквально как вчера. Если, конечно, принцессу не угробит неправильная траектория полета, благодаря которой она приземлится не в кусты, а на мощеную дорогу. Или же, если Джафар не убьет ее магией, едва она шагнет в пропасть. Но шанс ведь все равно есть. Всегда. Разве она не обещала себе быть смелой? — Я... Жасмин закрыла глаза. — Я согласна. То, что было дальше, принцессе, а ныне жене султана, вспоминать хотелось еще меньше. Джафар сразу впился в нее губами, не дожидаясь разрешения священника. Поцелуй был настолько формальный, что создалось ощущение, что после него Джафар торжественно пожмет ей руку, как после заключения успешной сделки. Но нет. Он быстро отвернулся от Жасмин и, найдя глазами ее отца, задрал голову еще выше. — Не слышу поздравлений. Жасмин отчетливо помнила лицо отца. Он, казалось, стоял лишь за счет стражников, держащих его под руки. Кожа будто бы все еще отдавала удушливой синевой, а глаза сочились ненавистью и отчаяньем. Таким она видела отца в последний раз. Перед тем, как он вдруг исчез под стук посоха, будто провалившись в напольную яму. — Что ты сделал? — закричала Жасмин, рывком перекрыв Джафару путь. — Что ты с ним сделал? Ей ужасно хотелось толкнуть его с такой силой, чтобы он перелетел через ограду и рухнул вниз. И в этот раз принцесса молилась бы, чтобы никаких кустов барбариса поблизости не оказалось. Тогда он уже не смог бы смотреть на нее с таким довольным непониманием. — Вы сейчас должны благодарить меня, — сказал он. — На первый раз я прощу вам ваше бескультурье. У Жасмин перехватило дыхание. Удивительно, как буквально за день можно так возненавидеть человека. Но еще удивительнее было другое: Жасмин не подозревала, что из себя представляет визирь, видя его почти ежедневно на протяжении пяти лет. Жасмин злилась на себя за это. Если бы не Аладдин, она, возможно, до сих пор бы вежливо улыбалась Джафару в коридорах. — Я не убил его, а всего-навсего отправил в темницу, — деланно спокойным голосом сказал он. — И в чем же разница? Он зачахнет там! С тобой зачахнет вся Агроба! К чему жестокость? Жасмин могла бы поклясться, что карие глаза Джафара почернели, и теперь стали похожи на пылающие угли. — В то время, как старик валялся на троне, грея бока под солнцем, государство обнищало! Разве вы не заметили этого, пока бегали с воришкой по городу? — он подошел к ней почти вплотную, непроизвольно заставив сделать шаг назад. — Или, может, вы решили, что спустя три минуты после заключения брака вы уже вправе что-то требовать? Жасмин набрала побольше воздуха, чтобы что-то ответить, но вскрикнула: Яго налету дернул ее когтями за прядь волос, обогнул, и занял привычное место на плече хозяина. — Право хранить молча-ание, молча-ание, — повторял попугай. Джафар решил не давать принцессе времени для выдумывания новых претензий и жестом подозвал конвой. — Стража проводит вас в ваши покои. Потрудитесь сделать так, чтобы я не видел и не слышал вас до наступления ночи.

***

— Вы живы, вы не в темнице, вы во дворце... — Далия ласковым голосом перечисляла все плюсы ситуации, какие только могла найти. Они с Жасмин находились наедине уже больше двух часов, и запас утешений почти иссяк. — Не в тюрьме, но в заточении. Ай, Далия! Служанка вот уже как минут десять причесывала волосы Жасмин, иногда не рассчитывая силу во время особо печальных моментов их беседы. Если и не Яго, то Далия вскоре вырвет ей все пряди. — Простите, госпожа. Далия отложила расческу на столик, но через несколько секунд схватилась за нее снова, правда теперь принялась вырывать уже собственные волосы. Пусть лучше так. Глаза, по крайней мере, сухие. — Я имею ввиду, — продолжала она, — что могло бы быть куда хуже. Султан, наш истинный султан, остался жив. Когда-нибудь, в удобный момент, мы сможем свергнуть визиря. Наверняка ведь сможем, если все обдумать... — Когда-нибудь? Жасмин поджала губы. Последняя возможность этого «когда-нибудь» была утрачена в тот момент, когда она не захотела спрыгнуть с двадцатиметровой высоты вместе с лампой. Струсила. С той самой минуты она беспрестанно твердила себе, что безрассудство — не смелость. И, конечно, это было так. Джафар без сомнений остановил бы ее побег. Возможно, все закончилось бы в первые секунды, еще на этапе кражи лампы. А дальше Джафар бы рассмеялся ей в лицо, или, что хуже, наказал. Казнил отца, отправил ее вслед за Аладдином, публично повесил на главной площади — фантазии Жасмин могли продолжаться долго. И тогда она бы уже не слушала успокоительные речи Далии в собственных покоях. Но мысль о том, что та возможность была последней приводила ее в ужас. Жасмин слабо слушала то, что тараторила служанка. Утешения от человека, который проплакал почти весь день и теперь рвет свои и чужие волосы, не внушали никакого оптимизма. — Кем были твои родители? — вставила Жасмин. Далия широко распахнула покрасневшие глаза и замолчала. Принцесса порой интересовалась жизнью служанки, но вопрос прозвучал удивительно несвоевременно. Далия улыбнулась: — Отец продавал специи, мама ткала ковры. Все, как у всех. Может, какое-то время было даже немного лучше, чем у всех. Но вскоре их жалования сократили чуть ли не вдвое, и денег перестало хватать даже на еду. Они покинули этот мир лет десять тому назад. Далия могла бы говорить и дальше, однако что-то в лице Жасмин мешало ей это делать. Та выглядела даже более задумчивой и мрачной, чем перед священником около трех часов назад. — Значит, государство и правда обнищало? — Э-э, — замялась Далия. — Ну, моя мать больше была занята рожанием детей, нежели работой, а специй на рынке вскоре стало больше, чем песка в пустыне. Жасмин молча уткнулась взглядом в мозаичный пол, и больше не задавала ни одного вопроса. Далия прошептала: — Я думаю, вам не стоит верить всему, что говорит Джафар. Принцесса развернула голову так резко, что массивные серьги ударили ее по щекам. — Верить? — нахмурились она.— Я и не верила. Разве Джафар может оказаться хорошим правителем? Это же просто смешно. Сегодня-завтра он нападет на союзников, а потом... — Ну, сегодня — это вряд ли, —вздохнула Далия. — Ночь уже близится. Принцесса пододвинулась к Далии поближе и положила голову ей на плечо. Последняя тут же освободила руки от расчески для объятий. В такой позе они наблюдали за нарастающим закатом, который с каждой минутой приобретал все больше алых и багровых оттенков. Будто бы кто-то размазал кровь по небу, думала Жасмин. Она боялась наступления ночи, как солнечный зайчик. Знала, что будет вынуждена провести ее не одна. Забавно. Принцесса так долго грезила мыслью вырваться за пределы своих покоев в поисках нового, но сейчас покидать их хотелось меньше всего. Не таких приключений она искала. Тишину нарушили шаги. Двери распахнули двое стражников с каменными лицами. — Моя госпожа, — отчеканил один, — нам приказано сопроводить вас. Жасмин не двинулась с места. — Еще рано. Даже солнце не успело зайти, — сказала она, махнув рукой на окно. Тянуть время было совершенно детским занятием, и все же принцесса была готова сколько угодно вести пустые беседы о погоде или чем-то еще, если бы только это действовало. — В случае вашего отказа, нам велено применить силу. — Не стоит, — пробурчала она, поднимаясь. Жасмин не смотрела на Далию. Она знала, что та снова плачет. Даже завидно. Рыдания — та привилегия, которую Жасмин не могла себе позволить. Просто нельзя. Сила духа осталась ее единственной броней. Факелы освещали узорчатые стены дворца. Принцесса с детства знала каждый поворот, каждый угол и каждую комнату. Она изучила его вдоль и поперек, и помещения, в которых она не бывала, можно было пересчитать на пальцах одной руки. Одними из них были покои визиря. Жасмин была бы счастлива и дальше оставаться в неведении, но с каждой секундой она все ближе приближалась к злосчастной двери. Конвой нога в ногу следовал за Жасмин. Она узнала их. Конечно, это были те же самые стражники, что охраняли ее отца еще сегодня утром. Тогда они клялись, что готовы умереть за него, но пример Хакима, упеченного в темницу, лишил их вдохновения. И никакие воодушевляющие речи больше не помогут свернуть с назначенного пути. Открыв двери, Жасмин бегло оглядела глазами комнату. Внутри было пусто. — Я сообщу султану о том, что вы доставлены, госпожа, — сказал стражник и скрылся. Доставлены. Как вещь. Помещение оказалось не хуже, чем покои принцессы, лишь слегка уступая размером. Бордовые стены в сумерках казались вишневыми, а из окна были видны последние следы заката. Жасмин не стала зажигать свечи. Может, в темноте будет легче? Вряд ли. Она вообще не хотела больше видеть ни комнату, ни того, кто в ней живет. Второй стражник остался смирно стоять у стены, водя взглядом по вышивке на софе. — Султан уже собирал военный совет? — спросила Жасмин. — Кого он назначил своим советником? Стражник все так же не подавал признаков жизни. — Отвечай же! — Простите, мне запрещено говорить об этом. Даже с вами. Если раньше Жасмин жила в золотой клетке, то теперь она стала еще и звуконепроницаемой. Правильно. Лучше не давать назойливой птичке лишней информации, чтобы не щебетала под ухом. Она должна сидеть молча в своей клетке. Радовать глаз, как предмет интерьера. Ну, а когда надоест, птице ведь легко можно свернуть голову. Жасмин повернулась к двери. Из коридора доносились тяжелые шаги. Все отчетливее. Принцесса чувствовала, как стук ее сердца ускорился им в такт. В дверном проеме появился Джафар. Он скользнул глазами по Жасмин, неподвижно застывшей посередине комнаты, и повернулся к стражнику: — Пошел вон. Тот кивнул и быстро удалился, закрыв дверь. Они остались одни. Жасмин решила, что начать разговор — наиболее безопасное решение. — Теперь конвой не будет оставлять меня ни на минуту? — Кто знает, что вам взбредет в голову, — протянул Джафар. Он медленно прошелся вдоль стены с таким видом, будто Жасмин весь день упрашивала его прийти сюда. Не смотрел на нее, не говорил ничего более. Просто прохаживался, едва освещаемый лунным светом. Жасмин же смотрела на Джафара почти не моргая, будто ожидая момента, когда он набросится на нее. Забавно, но ей сразу вспомнился Раджа. Когда тот был тигренком, то пытался охотиться на Яго. Ходил вокруг, выбирая позицию поудобнее, тихонько подкрадывался и нападал. К несчастью, тогда Радже удалось вырвать у него лишь пару перьев. Джафар остановился, стягивая накидку. На поясе лампы уже не было. А если он уже загадал третье желание и выбросил ее? Вряд ли. Два его предыдущих желания в корни изменили реальность, а, значит, и третье не могло быть таким незаметным. А еще, люди, у которых исполнились все мечты, не станут так агрессивно кидаться одеждой в кресло. — Я хочу есть, — заявила Жасмин, стрельнув глазами на вазу с фруктами. — Благодаря тебе я ничего не ела с утра. У Жасмин теплилась надежда, что после злобного ворчания султан позовет слуг, велит приготовить ужин, а потом взбесится, что она так долго ест и уйдет спать в одиночестве. Но этого не произошло. Джафар просто схватил персик из вазы и кинул его Жасмин, не сходя с места. — И это все? — сморщилась принцесса, крутя плод в руке. — Сытой вы станете говорить втрое больше. Жасмин вскинула брови. Просто неслыханно. Персик со всей силы полетел в Джафара и наверняка бы испортил соком дорогой шелк, если бы тот не поймал его в последний момент. — Я хочу инжир, — заявила Жасмин. В темноте трудно было сказать, что сейчас выражает лицо Джафара. Возможно, оно само стало цвета инжира. Немного помедлив, он погрузил руку в вазу, достал нужный фрукт, и уже замахнулся для броска, но передумал. Султан протянул ей инжир, призывая Жасмин подойти. Отлично. Стратег из принцессы лучше некуда. Жасмин сдвинулась с места и осторожной горделивой походкой направилась вперед. Птичка сама летит к тигру. Она ведь должна показать свою храбрость. Как только Жасмин протянула руку, Джафар схватил ее и рывком притянул к себе. Инжир с глухим стуком покатился по полу. — Мне надоели ваши притязания, — шипел он, уставившись в карие глаза. Пальцы с силой сжимались вокруг ее запястья так, что вырваться было невозможно. Но Жасмин и не пыталась. Чем больше сопротивляешься, тем быстрее кандалы сломают тебе руки. — Вы столько лет мешались под ногами со своими глупыми высказываниями! — Я пыталась уберечь государство от тебя, — прокричала она. Это была ложь, и Жасмин это знала. Она грызла себя за это с самого утра. И будет грызть всю жизнь, пока от нее не останется ничего, кроме сплошного комка вины. — Пытались? — усмехнулся Джафар. — Вы просто вводили старика в еще больший маразм. Жасмин ужасно захотелось отклеиться от него. Убежать настолько далеко, чтобы его фигура стала ничтожно мала, а потом и вовсе исчезла. И из поля зрения, и из ее жизни, и из мира в принципе. Но на деле Жасмин не в силах была даже вырвать свою руку, и стояла так близко, что чувствовала его дыхание. — Мой отец — великий правитель! — закричала она. — Его обожали подданные, а тебя ненавидит даже собственная жена! Ты жалок! Секунда, две. Жасмин не сразу поняла, что произошло. Она ощутила жгучую боль. Сначала — в запястье, которое перед тем, как отпустить, чудом не сломала рука Джафара, а после — на лице, куда та же самая рука влепила пощечину. Боль разливалась по щеке вместе с румянцем. Хорошо, что темно, промелькнуло в голове у Жасмин. Какая глупость. Она провела пальцами по коже. Крови не было. Это не укладывалось в голове. Джафар почти всегда обращался к ней на «вы» и никогда не повышал голос по-настоящему. Но он был первым человеком, который ее ударил. Этого не мог позволить себе никто. Она — принцесса. С ней всю жизнь обращались, как с хрусталем. Любой осмелившийся через секунду лишился бы головы. Но Джафару не будет ничего. Абсолютно. Завтра утром он и не обратит внимания на ссадину на ее щеке. Никто не обратит. Муж, а, по совместительству, султан, легонько ударил жену. Ну и что? Никому не будет дела. Кроме, пожалуй, Далии, которая снова зальет слезами дворец. «Могло бы быть хуже. Не убил, и хорошо», — скажет она. Шум в ушах потихоньку умолкал, так что теперь Жасмин заметила, что Джафара больше нет в поле зрения. Она почувствовала, как замысловатая прическа распадается на локоны. Волосы волнами упали на плечи. Джафар стоял за спиной принцессы и вертел пальцами ее заколку. — Раздевайтесь. Голос не излучал злобы, но слова все равно заставили вздрогнуть. Вот оно — оглашение приговора. Тянуть дальше уже некуда. Жасмин прикоснулась к резным пуговицам. Те вдруг стали невероятно скользкими, а пальцы дрожали так, что и двумя руками расстегнуть их не получалось. — Как вы надеялись управлять страной, если не в силах справиться с собственным платьем? — усмехнулся голос за спиной. Раздался треск. Пуговицы зайцами запрыгали по мозаичному полу. — Ты меня недооцениваешь, — чуть слышно прошептала Жасмин. Шелк заскользил по плечам и платье, несдерживаемое более ничем, упало. Кожу обдал прохладный ночной воздух. Жасмин не пыталась прикрыться или съежиться подальше от чужого взгляда. Она знала, что он смотрит. Разглядывает ее, как карту Агробы во время совещаний. Но по-настоящему ни Жасмин, ни Агроба никогда не будут ему принадлежать. Джафар медленно обошел принцессу и теперь стоял прямо перед ней. Черные глаза пылали. Он еще раз прошелся ими по телу Жасмин и, не без труда, посмотрел ей в лицо. Лицо, которое должно было принадлежать одному из десятков принцев-недоумков, не в состоянии достойно пройти даже первую встречу. Джафар знал это, ведь присутствовал на каждой из них. Кто-то лебезил перед стариком, кажется, безоговорочно готовый даже вылизать ему сапоги. Кто-то настолько скудно владел человеческой речью, что болтал всякий вздор. Например, про джемы и желание купить Жасмин. Да, этого принца Джафар раскусил не сразу. Лишь после полета Али из окна все стало ясно окончательно. Принцесса могла выбрать и воришку. Соскрести грязь с улицы и поселить во дворце. Просто так. Из-за того, что он показался чуть лучше тех недоумков. Легкомыслие всегда было в ее духе. Но теперь все это не важно. Еще утром Джафар и не думал, что Жасмин станет его женой. Будет стоять перед ним абсолютно голая и бойко смотреть в глаза. Высокомерная, наивная до смеха, и совершенно очаровательная. Жасмин просто подвернулась под руку, и когда пришло время решать, Джафару почему-то не захотелось, чтобы все это сгнило в темнице или в гробу. Нет, Жасмин будет гнить во дворце. На виду у него. Жасмин слегка пошатнулась, как только Джафар приблизил ладонь к ее лицу. — Я не хотел делать вам больно, — сказал он, проводя пальцами по ее скуле. — Вы меня вынудили. Жасмин прикусила губу чуть ли не до крови, борясь с желанием возразить, пока чужие пальцы спускались ниже, плавно очерчивая ключицу. — Прошу, — султан указал на постель. — Ложитесь. Жасмин медленно зашагала к кровати, на которую упорно старалась не смотреть все это время. «Полежите и всё пройдет» — всегда говорила Далия, когда Жасмин чувствовала себя дурно. Например, в особо жаркие дни, когда голова кружилась, как песчаная буря, или вроде того. Это и правда действовало. Становилось спокойно. Но в этот раз, лежа на кровати, Жасмин стало только хуже. Сердце будто стремилось сломать ребра изнутри, а руки вцепились в одеяло, чтобы их дрожь не так бросалась в глаза. Заметя, что Джафар начал раздеваться, Жасмин быстро опустила голову и уставилась в потолок. Он наверняка раньше не раз видел обнаженных женщин. Жасмин же заставлял краснеть один только шелест его одеяний. Шаги. На этот раз они были еле слышимы, как если бы их обладатель шел босиком. Как всегда неторопливо. Будто выжидая, когда жертва до конца пропитается страхом. Жасмин ахнула: мужские руки рывком притянули ее за колени к краю. Намертво зажатая в кулаках простыня едва не порвалась. — Раздвиньте ноги. Любопытство все же отклеило взгляд Жасмин от потолка и направило на изножье кровати. Сегодня, сидя в своих покоях в ожидании стражи, она была уверена, что Джафар не вызовет у нее ничего. Ничего, кроме отвращения, ведь иначе и быть не могло. Но сейчас это вязкое чувство больше напоминало смущение. Высокий рост, неплохое телосложение, широкие плечи. Ах, да. Еще карие глаза, которые становились угольно-черными всякий раз, когда их хозяин терял самообладание. Такие, как сейчас. Разве она не замечала всего этого раньше, в перерывах между его тирадами о войне, до того, как воришка украл все ее внимание? Конечно же, нет. Принцесса переплела согнутые ноги между собой. Она не станет так легко подчиняться, даже если Джафар ударит ее еще раз. А он ударит? В воздухе клубился страх. Он пожирал кислород, заставлял пальцы холодеть. Джафар положил руки ей на колени, раздраженно облизнув губы, и резким движением разомкнул ее нелепую броню. Если раньше сердце ломало ребра, то теперь оно замерло. Сжалось. Так чувствует себя добыча, загнанная в угол. Выдыхает и просто зажмуривается в ожидании. Жасмин вскрикнула, когда ощутила его внутри. Пронзающая боль охватила низ живота, заставляя прогнуться в спине и скомкать одеяло до боли в суставах. Джафар сделал первые толчки. Быстрые, глубокие. Он держал ее за бедра, подстраивая под свои движения. Принцесса слышала, как каждый толчок сопровождается все более отчетливыми мокрыми звуками. Кровь. Такая теплая, она стекала по коже прямиком к белой простыне. А еще Жасмин слышала свои стоны. Скорее, крики. Стражники наверняка стоят за дверью с ухмылками на лицах, но она не могла себя сдерживать. С каждой секундой боль проникала дальше, проползала под кожей до самых костей. Потерпеть. Дождаться утра и сделать что угодно, лишь бы этот кошмар не заразил всю ее жизнь. Движения Джафара становились все медленнее, а вскоре и вовсе прекратились. Жасмин не открывала глаза. Ей было плевать, что вдруг случилось. Рваное дыхание судорожно вздымало грудную клетку. И когда прохладный воздух успел так нагреться? Лоб покрылся испариной, ладони вспотели. Жасмин будто пробежала кросс по пустыне, не вставая с кровати. Хотя, при этом ныли бы ноги, а не низ живота. Боль перестала ползать под кожей и замерла на месте. Что бы не замышлял Джафар, принцесса мысленно благодарила его за передышку. Несколько секунд тишину нарушали лишь крики попугаев за окном. Жасмин все же решилась открыть глаза. Джафар глубоко дышал. Он стоял неподвижно, не выходя из нее, и вглядывался тем же надменным взглядом. Будто думал о чем-то. Взвешивал за и против. Жасмин заерзала. Сейчас такой вид Джафара пугал намного больше, чем его военные амбиции. Она буквально вжалась в постель, когда он нагнулся, зависнув в паре сантиметров от ее лица. Слишком близко. Настолько, что ничего не стоило уловить сандал, смешанный с легким запахом пота. Расстояние сокращалось. Джафар едва ощутимо коснулся ее губ своими и, не заметя никаких признаков враждебности, поцеловал. Совсем не так, как в первый раз, перед священником. Мягко. Он аккуратно приоткрыл рот Жасмин за подбородок, углубляя поцелуй. Принцесса почти не дышала. Она чувствовала, как Джафар слегка прикусывал ее за нижнюю губу, как его язык касался ее языка. Странно, но и это не было противно. Скорее... успокаивающе. Чем дольше Джафар целовал Жасмин, тем быстрее боль в животе сменялась тянущим теплом. Точно. Это всего лишь обезболивающее. Необходимость, как таблетка. Ведь даже если тебе не нравится лекарь, глупо отрицать эффективность его терапии. Рука Джафара скользила по талии все выше. Он сжал ее грудь, чувствуя, как под ладонью твердеют соски. Чувствуя ее бешеное сердцебиение. К удивлению, Жасмин не вырывалась. Не пыталась ударить, оттолкнуть, а только робко застонала в его губы. Поцелуи Джафара плавно перешли на правую щеку Жасмин, что уже отливала легким оттенком синевы. Принцесса зажмурилась. Кожу щипало при каждом прикосновении, а глаза с трудом сдерживали слезы. Не из-за боли. Джафар был тем, кто оставил этот синяк. Без раздумий, без жалости и уж точно без сожалений. Но теперь он относился к ней с несвойственной чуткостью, оставляя на том же месте невесомые поцелуи. Его отношению к ней ничего не стоило перемениться за пару секунд. И Джафар ясно давал понять — в какое русло оно повернет зависит только от нее. Джафар возобновил толчки, но, заметя наморщенное лицо Жасмин, вновь остановился. Если бы она знала, каких трудов ему это стоило. Свербящее желание бушевало в его венах, моля продолжать врезаться в нее, раз за разом учащая темп. Установить жесткую, карательную скорость под стать пульсирующей ярости, все еще кипящей в нем. Выплеснуть все унижения, что он сносил в этом дворце, чтобы теперь уже Жасмин помнила, где ее место. Но вид дрожащей от боли и боязни девушки вот уже второй раз обездвиживал его. Нет, еще рано. Слегка запрокинув голову принцессы за подбородок, Джафар коснулся языком ее шеи и медленно провел им вдоль, отчертив поблескивающую мокрую линию до самых ключиц. Жасмин замерла, протяжно выдыхая остатки своего целомудрия. Держаться за реальность с каждой минутой становилось сложнее. Воспоминания о сегодняшнем дне, которые неустанно роились в голове вот уже несколько часов, постепенно тускнели. Просто переставали иметь значение. Их все больше застилало неизбежно накатывающее возбуждение. Джафар опускался все ниже, упиваясь тем, как она напряглась. Ее тело била мелкая дрожь. Жасмин непроизвольно выгнулась, когда язык заскользил по ее груди. Не торопясь, заставляя кожу покрыться мурашками. Удовольствие, смешанное со стыдом. С ощущением чего-то неправильного. Единственный вопрос «Что мы творим?» заел в сознании, повторяясь снова и снова в поисках здравого смысла. Слово «мы» уже само по себе было неправильным. И все же, с недавних пор существующим. Джафар дразняще обвел кожу вокруг соска и втянул его ртом. В помещении стало невыносимо душно. Принцесса отчаянно хватала воздух, словно утопающий. Она тонула в собственной беспринципности. Жасмин не любила Джафара. Не уважала, не разделяла его мировоззрения, как и он ее. Но это не мешало прогибаться ему навстречу, издавая сдавленные стоны. Не мешало хотеть его. И кто теперь был жалок? Джафар поднял голову, смотря на Жасмин. Тонкие паутинки слюны, протянувшиеся от ее груди до его губ, будто не хотели отпускать его. Взгляд больше не сочился ненавистью. Угольки глаз раскалились до предела, мышцы были напряжены. В следующую секунду произошло непоправимое— Жасмин потянулась к нему. Первая. Прильнула к его губам, почти сразу прервав поцелуй, но не отстраняясь. Пытаясь понять, что сделала. Это самый постыдный поступок за всю ее жизнь, но сейчас ей не хотелось об этом думать. Жасмин знала, что будет грызть себя за это ни один день. Времени будет навалом. А сейчас ей просто хотелось видеть его реакцию. Видеть, как удивление проскакивает в его взгляде, мигом сменяясь похотью. Джафар ответил. Поцелуй растерял всю свою осторожность. Их языки неистово сталкивались, переплетаясь, губы прикусывались чуть ли не до крови. Они задыхались в поцелуе, но не могли отцепиться друг от друга. Потому что сейчас это было нужнее, чем воздух. Вот теперь пора. Принцесса вновь ощутила толчки. Уже более настойчивые, но все равно бережные. Жасмин с облегчением отметила, что боль почти полностью притупилась. Джафар не без труда отодрал руки Жасмин от одеяла, переплетя их со своими. Она впилась ногтями в его кожу. Пусть ему тоже будет больно, хотя бы чуть-чуть. Джафар врезался в нее все быстрее. Жасмин закатила глаза и откинула голову назад, чувствуя его дыхание на изогнутой шее. Мокрые шлепки вперемешку с глухими стонами заполнили помещение. Она обвила его талию ногами. Так было легче. — Смотри на меня, — приказал Джафар ей на ухо. Жасмин подчинилась. Впервые в жизни ей хотелось исполнить чей-то приказ. Его приказ. Он положил одну ее руку себе на плечо, по-прежнему сжимая другую. Принцесса не двигалась. Все это время она боялась дотронуться до него. Сначала убеждала себя, что не будет марать об него руки. Побрезгует. Не станет ублажать мерзавца во что бы то ни стало. Но теперь дело было в другом. Будто бы это могло запустить какой-то механизм, остановить который уже не получится. Жасмин стыдливо облизала губы. Она осторожно провела пальцами по его плечу. Кожа была горячей и влажной. Мышцы напряжены. Дальше ладонь заскользила к лицу и уголки ее губ дрогнули в полуулыбке — не страшно. Джафар даже слегка подался ей навстречу, укалывая нежную кожу щетиной. Она водила рукой по его жестким волосам, спине, шее. Изучала его. То, каким он мог быть. От ее прикосновений возбуждение прошибало с громовой силой. Джафар приподнял голову Жасмин за шею, и они растворились в отчаянном поцелуе. Он проник языком до самого горла, лишая возможности дышать. Вбивался еще глубже. Еще быстрее. Ощущения граничили с болью. Жасмин рвано вскрикивала, царапала его плечо, впивалась ногтями в кисть, что, кажется, заводило его только больше. Джафар раскалился до предела. Тело распирало изнутри. Он смотрел на нее. Губы искусанны, волосы взмокли и растрепались, а карие глаза блестели в лунном свете. Такая красивая, такая разгоряченная. И теперь целиком и полностью принадлежащая ему. Все мышцы сковала сладкая, беспощадная судорога. Из горла вырвался низкий стон. Джафар сжал ее руку так сильно, что Жасмин зашипела. Последняя пара толчков. Принцесса чувствовала его дрожь. Чувствовала, как он кончает в нее. Тягучее расслабление растекалось по венам. Он прижался лбом к ее лбу, закрыв глаза, ощущая ее бешеное сердцебиение под собой. Горячее дыхание врезалось ему в губы. Жениться на Жасмин определенно было неплохим решением. Ему хотелось запомнить этот момент. Его победу. Ночь с принцессой была финальным аккордом, окончательной и бесповоротной точкой. Как раньше больше не будет. Никогда. И теперь Джафар был уверен — Жасмин смирится с этим. Если и не поймет, то привыкнет. Он все еще был в ней, а она обвивала его талию ногами. Они просто замерли, держась за руки. Остывали. Он был в ее крови, она — в его сперме. В этом было что-то сакральное. Может ли вообще быть что-то сакральное между людьми, ненавидящими друг друга? Жасмин понятия не имела, что будет дальше. Что будет после того, как Джафар придет в себя. В того, кто наслаждается выдумыванием изощренных методов мщения, выплескивая обиду. В того, кто готов на что угодно, даже на жестокость, чтобы оставаться номером один. Ей нужно что-то делать. Найти лампу. Загадать желание. Какое? Раньше его трактовка была прекрасно ей известна, но сейчас Жасмин растеряла уверенность. Она подумает об этом позже. Завтра. Когда мысли будут способны выстраиваться должным образом. А сейчас она предпочла осторожно коснуться его губ своими, чувствуя, как он нежно отвечает ей. Джафар вздохнул и устало отстранился от нее. Несколько минут он сидел на кровати. Луна висела над Агробой, освещая квадратные крыши. Шум прибоя доносился издали. Его нарушало только хлопанье чьих-то пестрых крыльев. Город давно уже спал, не подозревая о том, что сегодня происходило во дворце. Но завтра все узнают. О новом султане, о его жене, и о грядущей войне. Джафар поднялся на ноги и натянул халат на голое тело. Он обернулся к Жасмин. Та неподвижно лежала на скомканном одеяле. Темные волосы распластались на подушках, грудь тяжело вздымалась, а глаза были полны слез, что никак не решались вырваться наружу. Он уловил всхлипы. Едва слышимые, и все же оглушающие. — Я, кажется, уже говорил, что вы намного прекраснее, когда молчите? — проговорил Джафар, завязывая пояс. Жасмин не ответила. Ее губы задрожали в попытке сказать хоть слово, но не смогли. По синеватой щеке скатилась единственная слеза. Джафар смерил ее взглядом, высоко задрав подбородок, и вышел из покоев. Жасмин выдохнула. Губы задрожали еще больше. Она закрыла глаза, чувствуя, как из них стекают множество слез. Жасмин плакала впервые за день. Закрыв рот рукой, даже не из опасения, что ее услышат стражники за дверью. Она боялась услышать это сама. Никакой больше слабости, никаких сомнений. Джафар не заставит ее замолчать. Никогда.